Глядя в прозрачные глаза ребенка, впервые смутился, чего не бывало уже долгие годы. Но, будучи человеком разумным, не подал виду, считая, что сейчас открывать тайну негоже, а потом мальчик сумеет совладать с горем.
Покинув племянника, Кэраи, готовый подать сигнал нести тело к месту, отведенному для костра, снова окунулся в плотную дымку перешептываний и недомолвок, и слегка растерялся. Что же должно было случиться такое, из-за чего на уши встал весь дом?!
«Он следит за каждым из нас».
Когда этот же бред ему виновато поведал почтенный управляющий домом, Кэраи не выдержал. А заодно вспомнил давние слова врача про стрелу, ранившую Энори: «Я хочу убедиться, что шрам существует». Расспросить слуг, одевавших тело, не счел разумнымне хватает еще новых сплетен, так и вовсе дом объявят проклятым. Оставалось посмотреть самому конечно, можно было поручить кому-то еще, а самому не касаться мертвого, но если уж делать нечто не слишком достойное, то своей рукой. А не взваливать тяжесть проступка на человека подневольного.
Здесь, в спальне Энори, не наступил рассвет, окна были плотно завешаны. Ни один человек не провел рядом с ним последнюю ночь. И самые отважные, и любившие его стремились поскорее покинуть комнату. В прошлый раз, когда Кэраи был здесь, свечи горели, сейчас от них остались огарки. Только из-за двери, полуотворенной, прикрытой занавесью, пробивалось немного света, этого хватало.
Помедлив, он прикоснулся к небеленому холсту, потянул его в сторону. Кожа была гладкойни следа шрама. И казалась не восковой, как всегда бывает у мертвых выглядела сделанной из лепестка водяной лилии, и словно чуть-чуть мерцала.
В полумраке комнаты Кэраи стало не по себе.
Такие же белые лилии по-прежнему лежали у изголовья, их стебли покрывала водано в комнате не пахло цветами. Еще остался смолистый аромат черных свечей из можжевельника, и поверх проступал отчетливый запах снега?
Осознав это, Кэраи оглянулся невольно.
Да, пахнет холодом. Не сыростью, какая бывает возле воды или в подвалевоздух скорее морозный, будто снаружи зима, и открыто окно.
Окно?
Створка его, скрытая за плотной черной тканью, и впрямь была приотворена, хотя такой-то оплошности слуги не должны были допустить. Или они слишком привыкли к приказу Энориокно всегда должно быть открыто?
Но снаружилето, хоть и конец его, и утро еще; почему такой холод?
Снова касаться тела не хотелось совсем. Но не оставлять же его так, с распахнутой на груди одеждой? Очень медленно Кэраи запахнул белую погребальную рубашку, расправил все складки на ней. Холод усиливался, сочился из-под носилок, из каждого угла, из окна
Пока возился с одеждой Энори, Кэраи старался не смотреть на его лицо, а сейчас взгляд упал на тонкую ткань, прикрывавшую горло. Рука мужчины будто сама подняласьпотянулась к невесомому шелку.
Шрама на груди нет. А что там, под опаловой полосой ткани? Есть ли страшная рана или только светлая кожа без следа от ножа?
Пальцы Кэраи окоченели, словно его собственное тело покинула жизнь. Он ощутилеще одно движение, и произойдет что-то непоправимое. Собравшись, мужчина отдернул руку, с трудом, все в нем и вокруг противилось этому.
Переведя дух, бросил взгляд на лицо умершего. Что угодно ожидал увидетьоткрытые глаза, улыбку торжества но веки по-прежнему были сомкнуты, черты спокойны и неподвижны.
В комнате стало заметно теплее, что-то уходило из нее, унося пронизывающий холод.
Кэраи шагнул к двери, чувствуя сильную слабость.
Уже в коридоре ощутил сильное желание обернуться, но переборол себя.
Кем бы ни был при жизни Энори Сэнна, чем скорее тело его обратится в пепел, тем лучше.
Кэраи пришлось приложить усилия, чтобы убедить старшего брата не присутствовать у погребального костра. Жители Осорэи должны знатьтот опечален произошедшим, и устроить пышные похороны мешает как печаль, так и обстоятельства убийства. Энори впустил какого-то проходимца в дом, вновь нарушив запрет Пусть горожане гадают, убийствочья-то месть, случайность или попытка подрубить корни Дома. Простор для толкованийчто может быть лучше, если толкования эти потекут по заботливо проложенным руслам?
Сам он тоже не счел нужным лично присутствовать до конца, проследил лишь, как факел был поднесен к сухим дровам и те вмиг занялись.
Костер разложили в безлюдном месте на берегу реки; плотный дым поднимался в небо, в котором не было ни одного облачка. Пепел собрали в простую бронзовую урну, которую зарыли в ольховой рощице там же, недалеко от берега.
Свидетеляма без помощников было не обойтисьобъяснили, что Энори, видимо, что-то предчувствуя, сам говорил о сохранении тайны. Не хотел, чтобы место его погребения объявили каким-нибудь чудотворным.
Кэраи, придумавший эту ложь, чувствовал себя как никогда мерзко. Но без нее было не обойтись, а безупречную совесть ему еще в Столице не удалось сохранить.
Брата в эти детали не посвящалсейчас тот все равно не способен связно мыслить, а потом придумает что-нибудь. И остается надеяться, что такое пятноприкрываться волей умершего ради своего благаостанется на нем лично, а не на всем их семействе.
**
В доме старшей ветви Аэмара единственному сыну дозволялось многое, и, когда Кайто без уведомления, без даже стука влетел в покои отца, тот лишь недовольно поморщился.
До меня дошел слух, что Энори мертв!
Рад, что ты не входишь в число моих осведомителей по слухам, которые дошли до меня, он умер самое меньшее три дня назад.
Кайто замер с полураскрытым ртом. Наконец оправился от удивления:
Почему ты молчал?!
Давно ли я начал отчитываться перед тобой?
Но Майэрин
Она не желала этого брака, пусть вздохнет с облегчением.
Но сплетни
Какие сплетни?
Кайто пробормотал что-то невнятное, из чего господин Аэмара заключил, что примерно четверть города уже в курсе свадебных планов Дома.
Я иногда думаю, была ли мне верна твоя мать, скучным голосом заключил он. Кайто и в голову не пришло оскорбиться. А жаль Тори предпочел бы, чтоб сын ответил что-нибудь непочтительное, было бы доказательства если не ума его, так хоть чувства собственного достоинства. Не считать же за таковое распускание перьев по любому поводу
Майэрин прогуливалась по садуказалось, она собирает цветы, но девушка лишь задумчиво касалась густых розовых метелочек, и шла дальше. Приятно было просто вдыхать сладковатый свежий аромат, и ни о чем не тревожиться, даже не думать. Небеса оказались к ней благосклонные, но слишком жестоким был способ, которым помогли ей нет, нельзя думать таксловно она, обычная, имеет значение для Бессмертных. Если они помогли, а не злые силыно тогда и вовсе нельзя думать об этом. Майэрин не просила высшие силы вмешаться разве что плакала, мечтая об их помощино не более. И если б могла предотвратить случившееся поставь ее перед выборомсмерть его или свадьба, не колебалась бы ни мгновения. Не стоит ее беда чужой жизни. А сейчас, когда ничего от нее не зависело, разве стоит укорять себя за тихую радость, мерцающую где-то там, в глубине сердца, не видную никому?
Покашливание за спиной заставило девушку вздрогнуть; но, и поняв, кто это, Майэрин не испытала облегчения. Саяно Аэмара давно ослабел рассудком, хотя домашним порой казалосьстарый хорек лишь прикидывается, издеваясь над членами собственной семьи. Согбенный, хилый, старик передвигался на удивление ловко, и, когда не видел в собственных покоях, бродил по дому где придется, легко ускользая от надзора приставленного к нему слуги.
А вот и невеста, хихикнул Саяно, усаживаясь прямо на доски мостика.
Майэрин покраснела, потом румянец сбежал с ее лица. Как ни странно то оказалось, единственный, кто высказывался против намеченного брака, был дед. Но девушка и не пыталась обратиться к нему за защитой, испытывая перед полупомешанным страх сильнее, чем перед свадьбой. К тому же кто бы его послушал!
Не будет свадьбы, дедушка. Его больше нет в живых.
Знаю, знаю, закивал головой Саяно, заворачиваясь плотнее в одеяние настолько широкое, что хилое тело попросту тонуло в нем. Ах ты, бедняжка
Что?
Смотри, явится он за тобой, пробурчал дед, и ухмыльнулся. Похоже, пугать внучку доставляло ему удовольствие.
Кто, дедушка? непонимающе, но слегка испуганно произнесла Майэрин.
Нареченный твой
Он же умер.
Дед засмеялся. Больше всего это походило на кваканьеи мелкий, дробный звук доносился будто со всех сторон.
Попомнит еще мой сыночек, пожалеет, что перестал слушать отца своего!
Майэрин в слезах сбежала с мостика, пронеслась по дорожкемать пыталась ее перехватить, но не успела.
В ее спальне высокая смешливая женщина стелила покрывало на кровать.
Что с вами, госпожа? удивилась она, а девушка, вбежав в комнату, кинулась к кровати, едва не сбив служанку, прямо в туфельках запрыгнула на постель, забилась в угол, прижимая к себе подушку.
За окном мелькнула фигурка Саяно, сопровождаемая отыскавшим его слугой; до слуха женщин донеслись увещевания, будто убеждали малого ребенка.
Он? понимающе спросила служанка. Майэрин только кивнула.
Чем дед ваш на сей раз расстроил вас, госпожа?
Говорил о свадьбе опасаясь выглядеть дурочкой, хоть и в глазах служанки, Майэрин все же спросила, но так и не решилась произнести имя:Скажи, Рэйтин, он и вправду может придти?
Выросшая в деревне, Рэйтин слышала много о призраках. Выпустив ткань из рук, женщина задумчиво почесала переносицу.
Как вам сказать, госпожа Обряд не связывал вас, и вы не давали слова
Но его дал отец.
Да, мертвые помнят, что им было обещано Лучше упросите родителей, чтобы отпустили вас пожить в Храмовой лощине. А скорее всего, ничего и не будетесли бы ко всем, потерявшим жениха или невесту являлись призраки!
Но он был не простым человеком.
Каким бы даром он ни обладал, от смерти это не уберегло. Пусть душа его пребудет в покое и мире, а вы, госпожа, не тревожьте ее, и сами не тревожьтесь понапрасну.
**
Качнулись, зашуршали занавеси-бусы над входом, заблестели красным и фиолетовымхоть дешевые, но самоцветы, мало кто может такое себе позволить.
Ты задержался, сказал Суро входящему старшему сыну.
Моя хасса больна, буркнул Макори, отводя взгляд, сел за небольшой узкий стол по правую руку отца. Сожалею, что заставил ждать.
Хасса Надеюсь, она поправится и больше не заставит тебя тревожиться, неторопливо проговорил глава семейства, не без удовольствия отмечая, что тревога на лице сына возникла как раз после этих слов.
В комнате, пропитанной запахом ароматических смол, собрались оба сына, один из которых привычно молчал как рыба, сводный брат Атоку, своенравный Шимараи новый, похожий на червячка неприметный человек, один из приближенных Тори Аэмара. Ему равно не доверяли оба Дома, даже тот, кому он якобы служил верой и правдойи оба пользовались его сведениями. Однако сейчас он, Исама, зашел слишком далеко, и гарантией верности была уже не только его жизнь, но и жизнь всех его близких. Понимали это все собравшиеся, и особо не таились, хоть и не могли пересилить неприязнь, возникающую при виде мелкого, верткого, скользкого.
Суро велел ему говорить.
Сейчас самое время поднять голову. Дом Аэмара будет сидеть тихо-тихо, потому что глава его перетрусил изрядно, голос у Исамы был неожиданно тонким и нежным, почти девичьим, не подходящим к невзрачному темному личику.
Им-то чего бояться? подал голос Атоку.
Если бы не боялся выстрелить мимо цели, сказал быуж не замешан ли он в этой странной смерти? Может, он и убийцу подослал в дом?
Мы тебе за что платим? угрюмо спросил Макори. За намеки водянистые?
Исама склонился в полупоклоне, но руками развел:
Излишняя ретивость никому не пойдет на пользу. Торитолько с виду жаба, на деле та еще змея.
Взгляд Суро-старшего ничего хорошего сказавшему не сулил, и тот постарался выразить ртом, бровями, чуть ли не носомкак бы ни был велик соблазн, о большем нельзя в присутствии посторонних, даже и родных сыновей, не то что остальных; и сыновья-то своих отцов иногда предают, что говорить о прочих.
А наш ясновидец-то самое важноеубийцуи просмотрел, добавил Атоку, не скрывая удовлетворения, окрашенного едва заметным презрением. Он ненавидел выскочку, побаивался его власти и тайных знаний, и рад был, что тот умер настолько бесславно.
Лицо Макори исказила едва заметная судорога.
Прощай, талисман Хинаи, пробормотал Шимара. И сказал уже громче:Невовремя поднятая голова слетит первой.
Хватит, вмешался Суро. Вы оба не мои советчики. Меня больше волнует, что рухэй стянули войска у наших границ. Командир Лаи Кен, господин Атога, был так любезен, что поделился узнанным от Тагари.
Но Лаи Кен далеко от границы, удивился Атоку.
«Глядящая сверху»это помощь в военной силе. Особенно хороши их лучники. Если рухэй нападут, удар придется на несколько крепостей Ожерелья; солдат Лаи Кен призовут в последнюю очередь, но они готовы.
А кому они намерены подчиняться? спросил Макори. Отец сделал вид, что не расслышал вопроса, но сын заметил его усмешку.
Аталинский посланник, пожар, смерть Энори, войска соседей Самим бы остаться не в убытке, протянул Атоку. Покосился на Исамутому тоже было не по себе.
Теперь уходи, сказал ему Суро. Незадачливый гость открыл было рот, возразить, но сник низко поклонился и, пятясь, скрылся за дверью, лишь деревянные бусы качнулись над входом.
Шимара обменялся взглядами с Суро, достал из футляра карту.
Они поостерегутся нападать около крепости Трех Дочерейэто слишком большая сила. Если верить нашим шпионам, удар ждет Тай-эн-Таала, а также Шин и Сора к востоку и западу от нее.
Там же застава, поврежденная сильным пожаром задумчиво произнес Суро.
Знать бы, что все-таки произошло в ту ночь, сказал Шимара, Говорят, огонь уничтожил ее в считанные часы. И не было сильного ветра, однако пламя летело, словно его подгоняло что. Рухэйесли в поджоге виновны лазутчикимогли бы напасть, но удовольствовались сгоревшими стенами хотел бы я знать, почему.
Она ведь уже отстроена? поинтересовался Суро у старшего сына.
Да, отец, отозвался Макори. Почти. Работают день и ночь. Но верных нам людей там нет. Так же и в крепости Тай-эн-Таала.
Ничего, обойдемся без лебединых крыльев. В бою лучше орлиные.
Кого-то из духов или иных созданий прогневил глава Хинаиа может, то было предупреждение, которому он не внял, пробормотал Атоку.
Такая сушь стоялане диво, что случился пожар! отрезал Макори без всякого почтения к дядюшке.
Генерал Тагари проморгал знаки лишился ясновидца, парировал тот. Макори только головой дернул, но самую малость обеспокоено, словно отгонял не мухуосу.
Не забудьте про наводнение. Согласно словам Энори Сэнны, до него осталось меньше луны, напомнил Шимара. Реки, вышедшие из берегов, могут смыть как мощь наших противников, так и нас самих.
Но, быть может, после его смерти предсказание потеряло силу? усмехнулся Макори, глядя не испуганного дядюшку.
Его предсказания сбывались всегда. Да явись он мне хоть в пьяном бреду, я и то бы исполнил все, что он говорит!
В пьяных снах будет приходить теперь к девкам из своего театра, отозвался Макори. Тем останется горько плакатьтеперь они вновь никому не будут нужны.
Что ж, пусть вода схлынет, а мы покажем себя с лучшей стороныи под предлогом укрепления стен и дамб проведем побольше своих людей.
Может, наводнение грядущее тоже вызвано гневом на дела Дома Таэна? нерешительно предположил Суро-молчун, впервые подавший голос, и Суро-старший аж по столу прихлопнул, довольный мыслью.
Об этом должны узнать как можно больше народу! А мы, чтоб от своего Дома отвести гнев духов или иных сил, позаботимся о приношениях в Храмах.
Больше о делах они не говорили. Суро, придя в хорошее расположение духа, принялся угощать не только брата, но и Шимару столичным вином. Позволил выпить и сыновьям. Но, когда Атоку и Шимара покинули комнату, велел наследникам задержаться.
Аталинский посол намекает на союз с ним. Завтра мы встретимся. Я всегда подозревалэто куда большая сила, чем кажется, хоть ты, Макори, и считаешь его простаком.
Нам не нужен в союзниках северянин, только Столицанаше спасение, сказал старший сын.