Он тут с ведома Столицы. Так или иначе я выслушаю его.
Вот и все, сказал Таши, вручая Сэйэ небольшой футлярв нем были тексты песен и стихи, которые она хотела, но не успела разучить. Заплаканная девушка молча взяла жесткий кожаный цилиндр, сунула в заплечный мешок.
Что уж тут говорить собиралась попытать счастья в Срединных землях, а вместо этого тащиться к самой границе, в глухие предгорья. И не ослушаться; попробуй, оставь труппу, отыщут вмигв подорожной вписаны все имена, и, если одной женщины не достанет
В крепости Трех Дочерей и в округе ее тоже люди живут, и довольно много, обронил Таши, не рискуя смотреть на ее покрасневшие глаза и распухший нос. И вовсе не только военные. Это вам не завалящая заставасчитай, большой город за стенами куда мощней здешних, оплот севера, суровый и настороженный, и местные наверняка будут рады таким ярким гостям. Но вас вернут, вот увидите. В Осорэи-то любят. Убедятся, что все в порядке, и вернут. А пока дадите там несколько представлений. Все будет хорошо.
Глава 3
Колесо года крутилось, теперь малый белый журавль, Хита, летел над землей. Осень еще вроде бы издали возвещала о том, что скоро войдет полновластной хозяйкой, но перепутать было нельзя. Так звон височных подвесок и браслетов танцовщицы опережает ее саму.
На сей раз ощущалось не только дыхание осени; некая невнятная тревога заполняла улицы Осорэи.
Несмотря на все предостережения, слухи по городу поползли. Говорили разноечто в дом генерала ворвались лазутчики, что Энори обнаружили мертвым в саду, и на теле не было ран, и о каре небес говорилимол, попробовал взять нечто, уме неподвластное. Другие утверждалиЭнори отправился на границу, и скоро грянет война.
Сходились в одномв городе его нет, и произошло нечто из ряда вон выходящее.
А торговые караваны все чаще делали крюк, огибая провинцию Хинаи, и проходя через ее западную соседку, Мелен. На этом теряли все, но меньше, чем при нападении бандитов-рухэй у границ. Аталинских купцов они трогать побаивались, а остальным доставалось. Крупные торговцы еще ничего, могли и рискнуть, а мелким приходилось сбиваться вместеэто была трата времени.
Все реже в Хинаи стали появляться лен, цветастые шерстяные ткани, сладкий перец и твердый сыр, дорожало серебро, красное дерево. Почти исчезли лекарственные смолы с далекого севера и некоторые целебные снадобья. Реже стали захаживать и караваны из срединных и южных земель. И цены росли.
Все больше было недовольных.
**
Желтый лист одиноко покачивался на неподвижной глади пруда. Остальные не спешили присоединиться к нему; так красивые женщины не спешат проститься с порой расцвета. Осень грозила листьям, но не двум прелестницам, стоящим на ажурном мостикеим было еще далеко до увядания.
Лайэнэ безучастно следила за водомерками в пруду.
Не понимаю тебя, говорила ее приятельница, облокотившись на перила. Сейчас молодых женщин никто видеть не мог, но она все равно пыталась стать поизящней, время от времени томно меняя позы, поигрывая тончайшим веером, хотя жаркие дни миновали. Но так можно было показать красивые кисти рук. Ты пользуешься таким успехом, а словно пытаешься от него убежать. На твоем месте я бы
Досада сквозила в высоком медленном голосе. Да, у этой красавицы, именем Цветок Сумерек, были зеленые глазау Лайэнэ обычные темно-карие. И волосы у подруги были светлее, пепельные, а не черныетоже редкость, и сама она была младше. Но везет не ей, и даже выплатить хозяйке положенную сумму и зажить самостоятельно пока не выходит. Как уж тут не завидовать!
Таким, как они, редко удается выбирать, даже в юности, даже при счастливой наружности. Разве что обладаешь красотой несказанной, вроде легендарной Малиэн, Звезды Полуночи, из-за которой едва не разгорелась война. Да и она вряд ли могла выбирать, и была ли счастлива, приглянувшись одновременно правителю древностии его военачальнику?
Я ничего не решила, говорила Лайэнэ. Зола на месте костра еще не остыла, неужто мне сразу звать на ложе другого, да вдобавок его приятеля?
Можно подумать, он был единственным, собеседница повела плечиком, похоже, сама не понимая, чего желаетубедить товарку или позволить ей упустить удачу.
Нет, но другие не состояли в дружбе с ним, вздохнула молодая женщина, всматриваясь в желтое пятнышко на воде. Говорилаи осознавала, что пытается сама себе врать. Сама перестала себя понимать.
Кайто в последние дни весьма настойчиво пытался добиться ее согласия, а Лайэнэ это вовсе не радовало. Пока удавалось избежать последствийпри всем его нахальстве он был еще слишком молод, а у нее в запасе имелось много уловок; но долго так продолжаться не могло. Он всерьез решил обзавестись «трофеем», оставшимся после товарищей.
И ведь не то чтобы этот вариант плох. В другом случае он казался бы превосходным Если бы Лайэнэ никогда не встречала еще двоих, приятелей наследника Аэмара.
У нее было немало мужчин, среди них и достойные, вызывающие симпатию и уважение; но лишь эти двое действительно тронули сердце, хоть и по-разному. Одного из них она в итоге скорее ненавидела, чем любила, но он привязал ее к себе канатом из металлических нитей, и если бы не смерть
Но пока боялась думать о нем. Слишком остро отдавалась в груди любая мысль, и не понять, от боли или от облегчения. Он любил появляться неожиданнои теперь чудился в любом темном или светлом силуэте, и Лайэнэ запретила служанкам приносить в дом белые цветывсякий раз казалось, что от него. Проще перед самой собой притворитьсяничего не случилось, и когда-нибудь и впрямь все пройдет, и она сможет обдумать все. А пока надо жить, как живется.
Вот, например, решать, что делать сейчас.
Лайэнэ понималаее несколько избаловала возможность выбирать, но сильно переборчивой быть не стоило. Особенно когда речь идет о наследнике одной из самых знатных семей провинции. Устройством праздников, выступлениями, разовыми встречами много не заработаешь, нужен постоянный покровитель, и лучше всего не один. А Кайто ведь и человек не самый худший. Он самодовольный, не слишком умный, но в общем не злой, хотя находил бы удовольствие в напоминаниях о ее неудачах. А она, вероятно, могла бы привязать его к себе намертво. Это сейчас мальчик думает, что поиграет и бросит. Привязать к себе на долгие годы, чтобы, когда время начнет предъявлять ей счет, у Лайэнэ было достаточно способов.
А если она откажет, может лишиться всего.
Кайто велел передать, что будет, и явился-таки, несмотря на ее письмо, изысканное, полное сожалений о том, что вынуждена сама отправиться в другое место.
Нежный, приглушенный вечерний свет лился через узорчатые окна, затянутые тончайшей бумагой. И фиалковый аромат, разлитый по комнате, был столь же нежнымсами эти цветы уже отцвели, но душистая вода сохранила их запах.
Пальцы Лайэнэ привычно скользили по ладам, поддевали струны.
Эта музыка называется «Ночные мотыльки над костром», ее написала женщина
Такая же, как ты?
Возможно Говорят, она потеряла зрение еще молодой, но игра стала только более искусной.
Ну хоть на что-то сгодилась. А ты не боишься ослепнуть? Кайто, полулежа на подушках, глотнул вина, отправил в рот виноградину. Затем протянул руку, намереваясь ухватив музыкантшу за рукав, но передумал.
Он был слегка пьян еще когда пришел сюда, но, похоже, побаивался-таки ее. Привык к девицам, которые сделают стойку на ушах, лишь помани их не самой крупной монетой. А Лайэнэ из тех, от кого требовать не принято. Кайто Аэмара никак не может это принять, но знаетего многие осудят, поведи он себя с ней, как с простой гостиничной девкой.
А она не имела права вести себя как женщина из семей достойных. Ей надлежало всегда мило улыбаться, глаза поднимать редко, разве что понадобится изобразить скрываемое чувство, и говорить так, чтобы гость считал себя самым умным и неотразимым. Ей, добившейся высокой ступени, не было нужды строить из себя дурочку, но полагалось собеседника вознести, а самой оставаться на шаг позади.
Однако гость знал, что она сама едва не вознеслась, и это его злило, и понуждало сбить с нее спесь, которой, считал, не может не быть.
Ты вот сидишь сейчас тут а ведь могла бы жить совсем в другом доме.
Вряд ли, господин Кайточто судьба мне предначертала, то я имею.
Слухи про вас ходили Ты что, всерьез рассчитывала стать его женой?
Мои надежды не имеют ровным счетом никакого значения, заученная улыбка приклеилась к губам.
Ну почему же. Ты, как это Голубая жемчужина Осорэи, так тебя называют. Хотя это они зря, ты не имеешь права на этот цвет, приподнял шелковую складку ее платья.
Процитировал одного из местных поэтов, любителя воспевать красивых женщин:
Много на севере рек,
А жемчуг речной неровен и мелок;
Но эта красавица с севера
Не только морского жемчуга краше,
И луну она затмевает.
Если я, нарушив обычай, вдохновила кого-то на такие строки, возможно, это было не зря, засмеялась она.
В следующий раз я хочу видеть тебя в красном.
Я буду рада сделать вам приятное, но невозможно предсказать, где мы пересечемся. Я могу не знать заранее о вашем присутствии.
Тогда просто никогда больше не надевай этот мерзкий цвет.
Но это невозможногород дал мне прозвище, и оскорблением будет теперь заявить, что город был неправ, или оно мне надоело в ее голосе звучало деланное сожаление, будто она рада была бы услужить, но не осмелится идти против всех.
Кайто не нашелся с ответом.
Еще недавно он только взгляды бросал на нее, понимая, что не тягаться ни с первым, ни со вторым Особенно со вторым, и воля самой Лайэнэ тут ни при чем.
Как ни крути, рядом с Энори она опасалась только его самого, переменчивого, как облако и безжалостного, как дитя. Свою игрушку он никому бы не позволил обидеть, хотя и не против был, что ей иногда играет кто-то другой
Она подняласьлегко, будто птица вспорхнула. Всплеснула рукамикрыльями взлетели верхние, широкие рукава.
Ах, как уже поздно! Вот-вот и начнет смеркаться! Как же мне бытьгосподин Исота не простит, если я не приду, он принимает гостей
Подумаешь, какой-то торговец шелком, протянул Кайто. Мой отец всяко богаче.
Но я верна своим обязательствам. Разве вам не хотелось бы моей верности?
Тогда я дождусь тебя здесь.
Что вы, как можно, я вернусь лишь под утро, с уставшим лицомменя приводит в отчаяние мысль показаться такой
Ладно, буркнул гость, поднимаясь. Так уж и быть, иди. Но я скоро снова приду
**
Эта старая женщина приходилась родственницей одному из слуг господина Кэраивоспитала его вместо матери, и порой наведывалась в дом. Всегда, и в самые жаркие дни голову и плечи ее облегал темный кусок ткани, из складок которого выглядывало маленькое лицо, желтое, как неспелый абрикос, но на удивление гладкое для старухи. И она вечно что-то плела, так и мелькали неестественно-желтые пальцы, словно у ведьм из сказок про горный мост, которые вяжут его из тростника и распускают, стоит человеку дойти до середины.
Оберегайте мальчика, господин, проговорила она в пол, когда Кэраи прошел мимо нее, едва заметив. Племянника вашего.
Что? От чего?
Как бы не помер.
Кэраи ощутил грусть, уже давно ставшую привычной, когда речь заходила о мальчике. Эта угроза над племянником висит с рождения. А сейчас опять стало хуже. Тайрену пока не знает но вскоре придется сказать. Наверное, сам он справится с этим лучше, чем Тагари. Брат, кажется, до сих пор не в себе, смятение и растерянность, а может, и вину пытается утопить в делах. И как поведет себя мальчик, когда все же узнаетне будет ли очередного приступа?
Бабка словно прочла его мысли, затрясла головой:
Нет, нет, не то, что слабенький. Как бы не увел за собой
Кто?
Мертвый.
Тьфу ты.
Мне надоели сказки о призраках еще при жизни Энори, ровно сказал Кэраи.
Подумалоськажется, Энори они тоже надоели хуже комаров. На его месте точно бы сюда не вернулся.
Эта мысль вызвала короткую улыбку. При виде ее бабка вздохнула.
Господин, смелее вас я человека не знала Только не стоит оно того. И опасно повторять имя
Почемуон? спросил, отогнав видение: полутемная комната, смертное ложе, белые цветы и нарастающий холод. Почему вы боитесь Энори? Он охранял земли Хинаи.
Подле него все остывало, сказала старуха. Я вижу плохо, но он, как пройдетрядом будто мороз.
Ерунда. Горожане его любили. И вспомни его сад.
Э, господин цветыони что к живым, что к мертвым, к доброму ли, к злому лишь бы о них заботились. Как и многие люди
А мальчик пока не знал ничего. Но то ли сердце ему подсказало, то ли читал, сам не понимая того, в неискренних взглядах и чересчур ласковых голосахно сам не свой был.
Ничем его было не порадовать, даже на лакомства не смотрели засахаренный миндаль, любимое лакомство, и медовые шарики, и тающие во рту слепленные в виде уголков пирожки с ягодамивсе, чем старались побаловать ребенка заботливые кухарки, все оставалось на подносе нетронутым.
Не раз и не два Энори уезжал, оставляя подопечного своего, но никогда еще мальчик не метался, как птичка в коробе.
Домочадцы старались, чтобы ни один мускул на их лицах не выдал того, что надо будет неизбежно сказать но после, как-нибудь после, когда пройдет очередной приступ слабости у ребенка.
Но отец, поглядев, как тот спит и мечется во сне, как поводит руками, словно пытаясь разорвать невидимую паутину, велел позвать его, когда мальчик проснется.
И, глядя в прозрачные, дождевые глаза и уже почти такое же лицо, сказал, как мечом рубанулвсе, нет его больше, наставника твоего и старшего друга. Повернулся и вышел.
Что именно произошлоне сказал, и что убилине сказал. Умер, и все. Теперь некого зватьне придет.
Сказал, как подпорку выдернул у молодого побегарасти один.
Это ж не волосы отрезатьпонемногу! бросил в лицо младшему брату, когда тот попробовал упрекнуть за поспешность и жесткость. Лучше уж сразу.
И напился второй раз за несколько дней, когда мальчик лежал при смерти, настолько ударила его новость.
Но Тайрену пришел в себя, и даже быстрее, чем могли надеяться врачи. Только замкнулся, сидел и чертил разные знаки, рисовал бессмысленные линии, словно пытаясь сложить из них образи всегда неудачно. Потом и это перестал делать.
Ты ничего не исправишь, пыталась утешить мальчика нянька. Ты сильный, ты из рода, который с незапамятных пор держит северную границу, так что и мышь не проскочит, не то что враг. Все идет вперед, и раз уж такое случилось
Он обещал, мальчишка упрямо покачал головой, стараясь сдержать слезы.
Что обещал?
Что дождется меня когда я вырасту.
Тайрену ты уже не дитя, и должен понять
Он звал меня Тэни. Только так.
Мы все можем звать тебя так
Мне больше никто не нужен.
А как же отец?
Женщина осеклась, пытаясь представить, что скажет мальчик, когда узнает а он узнает рано или поздно.
Отец я так хотел вырасти и стать здоровым. Ему стыдно, что я такой
Отец тебя очень любит. Не причиняй ему еще больше горя.
Не буду, шепнул мальчишка. Но все равно он сказал, что все будет иначе. Он никогда не ошибается
Хоть одно облегчение было у слуг среди горечи нестерпимойнепонятный то ли дух, то ли зверек, которого порой видели в комнате мальчика, исчез и больше не появлялся.
**
В небо взмыл голубь, быстро взмахивая крыльями, словно стараясь побыстрее оставить позади что-то весьма неприятное. Тэйлар Камарен проводил его долгим взглядом. Лети, голубок. Последние теплые лучи ласкают пепельное оперение. Птица, каких полно в городе У человека в предгорьях тоже много таких. И еще у кого-то по ту сторону гор, его посол не видел ни разу в жизни.
Этот летит просто так, безобидная птаха. Наверное; человек вряд ли заметит, если к лапке привязан кусочек тонкой бумаги Еще не решено было, кто отправится в свите главного посла Риэсты, а здесь уже готовили воздушную почту, которая поможет ускорить войну.
Письма Камарен получал нечастопару раз в месяц, но этого хватало. Голубей отправлял, конечно, не самэто делал местный зеленщик, безобидный толстячок, несколько лет как поселившийся в Хинаи. Записки ему передавал Ангет Пуланто лично, будто ненароком, то оставляя в потайном месте. Так же получал и ответы.