Я кивнул.
Деметра о тебе знает?
Я снова кивнул, не зная, как и объясниться. Дозволено ли мне говорить про артефакт, который я привёз с собой в обмен на обучение тёмным искусствам, я ещё не знал, а потому слова подбирал вдвойне осторожнее.
Так это же тот, которого сердце воздуха чуть не сожрало, пискнул из-за шкафа мальчишечий голос. Я как раз из обсерватории спускался и на процессию наткнулся. Госпожа Иннара меня не заметила, а Люсьен зыркнул так красноречиво, что я тут же улетел обратно. Эллаэнис расспрашивать не решился: сам знаешь
Я обернулся: к книжным полкам жался, тиская в паучьих пальцах толстую книгу, взъерошенный рыжий парень. Резкие черты лица выдавали в нём бруттскую кровь, сероватая кожа указывала на родство с альдами. Полукровка близоруко щурил светлые глаза на огонь свечей, догоравших на высоких подсвечниках, пытаясь разглядеть за ними меня. Мантия гильдии магов висела на нём, как холщовый мешок, хотя оказалась довольно богатого покроя: из более тонкой ткани, с ярким узором. Тот же Люсьен подобной роскошью похвастать не мог, хотя находился, очевидно, не на самой последней ступени в местной иерархии
Я Бруно, поймав мой взгляд, представился мальчишка. Адепт второго круга! похвастал, распрямив тщедушную грудь.
Теоретик, рыкнул оглум от стола с явным презрением. Попробуй докажи врагам в бою, какой там у тебя круг! А лучше напиши на лбу, чтобы, не приведи Тёмный, не перепутали, что на надгробии писать
Бруно обиделся; вспыхнул до кончиков ушей.
Старый пень, пробормотал на бруттском, за что тотчас удостоился наказания:
Старые свитки читать больше не дам, отрезал оглум, на западном языке понимавший, очевидно, не хуже самого парнишки.
Тот обиделся ещё больше, побагровев с досады, и, спасаясь от необходимости достойного ответа, повернулся ко мне:
А ты, может, ищешь кого? По лицу вижу, не для чтения пришёл!
Насмешки в его голосе я не уловил, потому, помедлив, спросил:
Как мне найти госпожу Иннару?
Так ведь не знаю, тут же сник Бруно. Где угодно может быть, от подземелий до обсерватории, а то и в Унтерхолд укатила
Она у себя, рыкнул от стола зеленокожий библиотекарь. Попроси рыжего, он проведёт. Ему всё равно пора уходить.
Судя по напряжённому лицу, Бруно секунду-другую думал, чего бы такого ответить ворчливому смотрителю, но вслух высказаться не решился, а потому кивнул и, прихватив с собой несколько фолиантов, неуклюже засеменил к выходу.
Магией не владеет, только алхимичит у себя в подсобке, да трактаты о цветочках пишет, шёпотом фыркнул Бруно, когда мы оказались на лестнице. А уж самомнения-то! Правда, кинжалы метает прицельно, так что лучше с ним не связывайся Худший образованный оглум в истории, скажу тебе!
Я подумал, что не так уж часто встречал образованных оглумов в принципе, но смолчал, а затем и вовсе спохватился: а ведь рассуждаю-то не лучше, чем тот же Люсьен! Что брутт считал меня низшим сортом, что я несправедливо судил о зеленокожей расе далеко на юго-востоке материка Легко же я впадал в искушения, ещё толком не вступив в гильдию! Что-то будет, когда примусь за тёмные искусства всерьёз?
О том, что дело не в гильдии, а во мне самом, думать совершенно не хотелось.
Так ты и в самом деле к нам учиться? полюбопытствовал тем временем Бруно, поднимаясь по лестнице наверх. Гильдия вроде не принимает больше новичковсамим жрать нечего. Стонгардское отделение самое бедное, средств ни на материалы, ни на пропитание не хватает. Бруттская Империя выделяет золото только на гильдии своих земель, а на отдалённыевроде нашейчастенько машет рукой. Мол, сами разберутся, главное, чтобы подчинялись и отчёты писали исправно Не знаю, как выкручивается госпожа Иннара, только мы пока не голодаем, и алхимические наборы то и дело обновляются, хотя и не с рекордной скоростью, увы
Госпожа Иннара, повторил я. Разве гильдией управляет не Сильнейший?
Бруно мой вопрос явно смутил. Парнишка даже шаг замедлил, глянул нерешительно и боязливо по сторонам, но затем решился и признался шёпотом:
Нет.
Госпожа Иннара все бразды прибрала? снова подначил юного мага я.
Что ты! искренне, но по-прежнему шёпотом возмутился Бруно. Деметра эти бразды подхватила, иначе бы наша колесница давно бы разбилась о скалы. Сильнейший то есть, её отец, мэтр Дамиан он величайший маг, когда-либо ступавший на эти земли! В Совете, что в столице Бруттской Империи, есть маги и покрепче, но онодин из лучших! Правда случаются у него приступы. Я сам не видел, мне рассказывали То буйствует, а то сидит у себя в кабинете запершись, и никого не пускает Может, старческая немощь, а может, проклял кто. Вообще проклятияжуткая вещь! Наложить легко, и новообращённый сумеета вот снять почти невозможно. Поверь мне, лучше не сталкиваться!
Я спрятал кислую гримасу в густой бороде. Верю я тебе, дитя! Видит Духверю!
Ну вот, кивнул на небольшую площадку Бруно. Сразу за той дверьюрабочий кабинет госпожи Иннары, там её и найдёшь. Завтра разыщи меня или Мартинатакой большой, ты его не пропустишьпообедаем вместе. До скорого, стонгардец!
Сибранд, запоздало представился я.
Бруно молча кивнул и тотчас скрылся на нижних ступенях; камень тихо зашуршал под лёгкой поступью почти невесомого мальчишки. И откуда такой тщедушный взялся? В наших-то суровых краях? Неужели другие отделения его не приняли?
Усилием воли избавившись от лишних мыслей, я шагнул к двери, взял в руки кольцо и коротко постучал им о толстую древесину. Ответа не последовало, зато от моего вроде бы вежливого, ненастойчивого стука створка дрогнула и поддалась. Госпожу Иннару, похоже, нисколько не беспокоила собственная безопасность, раз личный кабинет её оставался незапертым.
Пахнуло изнутри запахом сушёных трав, плавленого воска, старых книг и догоравшей сосновой древесины. Последняя нещадно стреляла, воздух стал душным от дыма, и тем не менее хозяйка кабинета никак себя не проявляла. Любой бы уже выкинул из огня невесть как затесавшийся в нём злосчастный брусок, да развеял набившийся в комнату чад, однако Деметра
Я шагнул внутрь и замер: госпожа Иннара сидела за большим дубовым столом, положив голову на сложенные на столешнице руки, и под ними растекалась небольшая лужица тёмно-красного цвета.
Несколько бесконечных мгновений я стоял, парализованный жутким зрелищем, и в пустой голове отражались лишь застывшие картины открывшегося мне кабинета: шкафы с реагентами и книгами, длинная узкая картина, за которой смутно угадывалась узкая дверца в соседнюю комнату, кипа беспорядочно набросанных бумаг на обширном столе, перевернувшаяся чернильница
Здесь я наконец очнулся, сам себе надавав мысленных оплеух, и решительно шагнул вглубь кабинета, захлопнув за собой дверь. От резкого звука «покойница»от которой, ни много ни мало, зависела и моя жизньвздрогнула и резко выпрямилась в кресле, щуря на меня покрасневшие, усталые и испуганные после сна глаза.
Не заперто, пояснил я, кивая за спину. Я вошёл.
Деметра смотрела на меня ещё секунду или две, будто вспоминая, затем резко выдохнула и закрыла лицо ладонями. На одной из кистей чётко обозначилось пятно пролившихся чернил.
Сибранд, невнятно проговорила дочь Сильнейшего, откидываясь в кресле. Слава Духу, это ты а ведь дверь была открыта Деметра мотнула головой, так же резко отнимая ладони от лица, и вгляделась в меня вновьпристально, цепко. Как ты себя чувствуешь?
Я ответил не менее внимательным взглядом. Не знаю, что искала во мне управляющая гильдией, но я нашёл то, что привычнее моему глазупризнаки болезни, которую запустили в самом начале и по-прежнему не придавали ей никакого значения.
Ныряние за мной в реку не прошло для Деметры даромвсю дорогу в гильдию колдунья изнывала от выворачивающего кашля, но лишь сейчас я обратил внимание на нездоровый румянец бледных щёк, лихорадочный блеск припухших глаз и липкий болезненный пот на обрамлённом влажными волосами лбу.
Лучше, чем ты себя, ответил, не задумываясь.
Деметра нахмурилась и махнула рукоймол, не отвлекай от главного.
С сердцем воздуха всё в порядке, не переживай. Я же говорилаСильнейший сумеет Артефакт заключили в новый сосуд, на этот разнеживой. Не беспокойсяиз кристалла не вырвется. Что до тебя прости, Сибранд, совсем забыла за всем ворохом дел Деметра потёрла висок, обхватила пальцами бледный лоб. Завтра я познакомлю тебя с нашими мастерами и адептамибудешь изучать основы, пока я ищу способ снять остатки проклятия с твоего сына. Как только найдуобучу. С Сильнейшим ещё не говорила, но непременно прости, сейчас очень много дел
Я смотрел на бруттскую колдунью, на которую волею судьбы свалились все дела гильдии, от простых хозяйственных до мировых, и в моей душе в тот миг что-то переворачивалось. Деметра едва держалась в кресле, деревянными пальцами сортируя перемешавшиеся бумаги, но хранила осанку из последних сил, как хорошо отлаженный механизмиз тех, что поднимают мост осаждённой крепости, даже когда одна из цепей вот-вот лопнет
Она не сразу оторвалась от своих бумаг, даже когда я прошёл вглубь кабинета, ногой вышвырнул из камина по-прежнему нещадно чадящее полено, перекатив его на опрокинутую заслонку, и тем же невозмутимым шагом вернулся к двери, рядом с которой располагалось единственное в кабинете окно. За крепким стеклом бруттской работы бушевала последняя вьюга уходящей зимы, и за налипшими снежинками едва угадывалась глубокая ночь. Я дёрнул на себя створку, оставив едва заметную щель, и вернулся к столу. Теперь дочь Сильнейшего смотрела на меня во все глаза, удивлённая такой бесцеремонностью, но во мне взыграл развитый не то отцовский, не то обыкновенный мужской инстинктя решительно обогнул столешницу и остановился напротив высокого кресла. В нём, непроизвольно сжавшись, чуть запрокинув голову с широко распахнутыми ореховыми глазами, сидела бруттская колдунья.
У тебя жар, госпожа Иннара.
Деметра тотчас расслабилась; усмехнулась, протирая бледный лоб.
Я всегда болею весной. Это уже традиция
Я не мог не согласиться: обманчивая оттепель, снежная вьюга, холодные потоки воды под ногамивремя, когда тают наши стонгардские льды, и впрямь приятным не назовёшь. В имперском легионе, когда я начал службу, теплолюбивые сикирийцы кашляли и чихали, попав в Стонгард, даже летом. А уж весной и подавностав капитаном, следил за южанами особенно пристально: что за воин, который от горячки на ногах едва держится? Хвала Духу, служба тогда проходила на границе Сикирии и Стонгарда, природа там поласковее
Скажи, чем помочь.
Деметра удивилась и не сразу нашлась с ответом. Не привыкла к чужой заботе? Или лично моя ей неприятна? Сибранд, Сибрандгде растерял свой разум? Куда лезешь с неуклюжей опекой?
Чем ты поможешь?
Могу приготовить особый отвар по рецепту покойного наставника. Наших воинов ставил на ноги на раз. Вечеромлежат, а наутро смотр После чудесной настойки утром строились, аж пригарцовывали, нескладно пояснил я, глядя, как растерянность в глазах колдуньи сменяется искорками света. Дядя говорил, что воины обязаны выглядеть лучше, чем есть на самом деле. Мол, одним видом должны в однополчан вселять веру в победу, а во враговнеуверенность перед столь очевидной мощью. А уж начальник перед подчинёнными и вовсе должен казаться несгибаемым
Деметра слушала с приоткрытым ртом, и дыхание с трудом вырывалось из горячей груди. От последних слов сникла, едва не роняя голову обратно на стол, и прикрыла лицо ладонью.
Ты прав, пробормотала дочь Сильнейшего, это так некстати
Даже не прикасаясь к ней, я чувствовал болезненный жар ослабшего тела. Слышал и дыханиечуть хрипловатое, тяжёлое, частое. Упаси Дух услышать такое у детейсгрёб бы в охапку, зашвырнул бы на лавку поближе к очагу, залил бы по полной кружке настойки в глотку, и укутал бы поплотнейтак, чтобы к утру вся гадость через пот вышла!
Ложись, госпожа Иннара, вдруг услышал я свой незнакомый голос. Я всё устрою.
Деметра помолчала, устремив на меня странный, полный сомнений и невысказанности, взгляд. Затем медленно покачала головой.
И почему я верю тебе, Сибранд?
Я только плечами пожал: говорю, что в голову лезет, как и всегда в присутствии женщин С Орлой, напротив, вообще молчалпервая любовь, деревянный язык, неловкие признания. Дочь Сильнейшего, впрочем, ответа не ждала: слишком ослабла да устала от дел и болезни. Поднявшись, она прошла к стене с длинной узкой картиной и провернула незаметную ручку. Дверь в смежную комнату поддалась без скрипа: это, как я и ожидал, оказалась спальня госпожи Иннары.
Готовь свой отвар, благословила колдунья, слабо усмехнувшись. Я скоро.
Большего приглашения мне и не требовалось: у весело трещавшего поленьями камина находилось всё необходимое. Два маленьких креслая в такие даже сесть бы не рискнул, дабы не портить чужую собственностьпришлось отодвинуть в сторону от огня, а крохотный столик переставить поближе. Шкафы с алхимическими реагентами предоставили, на удивление, нужный мне набор: корень аима и засушенные цветы лиственницы. Вино у Деметры имелось тоже, и я приступил к созданию огненной смеси со всем старанием. Пока вскипала густая жижа, я от нечего делатьхозяйка покоев обратно так и не вышлаобсмотрел книжные шкафы. Никогда не питал особой любви к наукам, хотя всегда с удовольствием внимал новым знаниями вот теперь обречён подружиться и с пыльными книгами, и со скользкими перьями, и с непослушной головой, которая давно уж разучилась думать, вникать и созидать.
Увиденное не порадовало: почти всё было на альдском, кое-что на бруттском, одна или две вещина хорошо знакомом сикирийском. Последние книги оказались малополезными мемуарами, и я расстроился окончательно: похоже, чтобы разобраться в смысле колдовских заклятий, мне придётся взяться за закорючки нелюдей всерьёз. Как всё взаимосвязано и как запутано, Великий Дух!
Я всё ждал Деметру, даже когда отвар был сварен и налит в кубок, но ни на оклик, ни на стук госпожа Иннара не отозвалась. Тогда я провернул ручку картинной двери, открывая для себя мир чужой спальни.
У расстеленной кровати догорала свеча, так что большая часть комнаты утопала в полумраке. Шкура на полу, комод, шкаф, зеркало шкатулка у кровати Я отмечал предметы равнодушно, по привычке, пока ноги сами несли меня к кровати. Там, под толстым меховым одеялом, спала беспокойным, болезненным сном госпожа Иннара.
Я не придумал ничего лучше, кроме как приподнять её за плечи и слегка встряхнуть, чтобы привести в чувство. Липкий недуг спадал неохотно; колдунья приоткрыла мутные от беспамятства глаза, но рта для глотка не открыла, так что несколько капель отвара пролилось по подбородку, на светлую рубашку.
Деметра, позвал я, вглядываясь в бледное лицо, проснись.
Кажется, я повторил так несколько раз, не оставляя попыток влить в непослушные, плотно сомкнутые губы своё лекарство. Мало-помалу мне это удалось: на какой-то миг колдунья очнулась, признала меня и сделала глоток. Затем вновь лишилась чувств. Ещё какое-то время я размышлял над тем, что делать: оставлять дочь Сильнейшего одну, в незапертых покоях, отчего-то совершенно не хотелось. Деметра не на шутку испугалась, осознав, что не затворила дверей; а уж она знала собственную гильдию получше менязначит, имела на то причины.
Чего я понять не мог, так это то, почему госпожа Инара осталась одна в своей болезни и слабости. Не зашёл вечером ни один друг, не поинтересовался здоровьем дочери мэтр Дамиан
Кресло себе я приносить не стал: большое, которое стояло у письменного стола, не влезло бы в узкую дверцуя сам в неё с трудом протиснулсяа маленьких я опасался: сломаю ненароком. Поэтому улёгся прямо на полу, у кровати бруттской колдуньи, на вылинявшейдавно заменить порамедвежьей шкуре, как хозяйский пёс, которого в лютую непогоду пустили в дом.
Перед тем, как прикрыть глаза, протёр влажный лоб беспокойной женщины тряпицей, вслушался во всё ещё хриплое дыхание, попытался разобрать невнятные слова, которые то и дело срывались с сухих губ. Не разобрал; не сильно и старалсяни к чему мне чужие тайны, своих мыслей хватает. Скоро я заснул; сам не понял, как так случилосьсобирался ведь всю ночь сторожить.