Илий взял сам.
Уходя, вздумал поклониться поясно, но Вистрах не позволилвзял за плечо, стиснул до белизны на костяшках, прожимая кольчужную бронь, так, чтоб до мяса дошло пожатие, до самого сердца докатилось. Илий ответил также. Нехотя расцепив руки, попрощались кивками. Минув подростка, Илий шагнул на лестницу и заторопился к своей дружине.
Вистарх угрюмо усмехнулся. Вот так. Был у него один друг и один соперник. Не стало друга. Впрочем, и соперника тоже не стало. Словно судьба покуражиласьв ком потерял, в ком нашёлне ожидал.
Ну, горластый сумрачно глянул на дежурного отрока Вистарх:Бегом на конюшню. Садись на самую резвую кобылку и скачи в Китеж. Старейшинам скажешьморы идут серпом, за ними льды долгослойные. Пусть городские готовятся, если ворота мы не удержим, межевую землю поджигать.
Ага, кивнул подросток и влёт кинулся по лестнице.
На середине подъёма задержалсязамедлился торопливый топот, замер. Отрок понял. Всё понял. О том, как посылают гонцами. И для чего. Пересилил себя и кинулся дальше.
Вистарх подошёл к оружейному сундуку, достал доспехи и старый, серебрёный шлем. И плащ. Синий, как и положено рядовому вседержателю
Когда спустился, коня уже держали у крыльца. Саврасый грыз удила и диковато косился. Чуял битву.
Блинок, Блинок мой успокаивающе заговорил Вистарх.
Пятерней распутал чёрную гриву, погладил подрагивающую кожу у скулы, почесал широкий лоб. Конь в ответ беспокойными губами пробежался по щеке, влажно фыркнул за шиворот. Засмеявшись, Вистарх обнял коня, вжался лицом в морщинистую мощную шею, потрепал. Вот и настроились.
Запрыгнул верхом, пристроил плащ, чтоб спускался стройными складками. Онвседержатель. Онтот, на кого настраиваются, тот, с кого берут пример. Тот, кто самой своей душой, своим состоянием искривляет законы мира вокруг. Как и моры. Только теразрушают. Его делосозидать. Олицетворять Свет. Спокойствие. Истинность. Силу. Жизнь.
Вседержатели уже построили свои дружины.
В небо строгими островками отрядов глядели остриями сотни копей, сотни шлемов. Заледенелые в предчувствие битвы глаза буравили горизонт как нацеленные стрелы.
А грудь теснила гордость. Не каждый город-пограничник мог выставить на заставу семь сотен мужчин. Но и не каждый оборонял ворота человечьих миров! Вон Мологабольшой город, а охраняет лишь малохожую тропку, да и то лишь потому, что жители его, ещё в том, далёком, мире-прародителе, цепями себя к жилищам приковали, лишь бы отстоять свои дома, защитить от нелепого приказа, от разливающейся воды. Только за мужество их и почтили заставой. Хоть и новый город А многим другим из новоприбывших и куска границы не досталосьтолько поля сеять да воинов кормить. Но Китеждавний город, из первых, кто сошёл в приграничье и по своей воле, по воле всех жителей, стал дозорным постом на первом рубеже, охраняя ни много ни мало, а целый коридор в защитной стене меж мирами! Древний род, сильная кровь, высокая честь. И на поклон ходит только к Белоозерьюстарейшему поселению на этой земле, главе всех городов, хранителю ворот в мир-прародитель.
Вистарх тронул пятками жаркие бока Блинка и конь, вскидывая копыта, выучено гордо понёс его мимо отрядов. Мимо поднятых копий, мимо сплочённых щитов, мимо цепко смотрящих глаз.
Воины! За спинамиземля нашего дома, отвоёванная в ничейной межи меж миров. Земля, на которой ворота в мир наших предков. Здесьрубеж человечьей сути! Нам завещано хоронить межевую землю, чтоб не допустить тьму к Воротам в мир-прародитель! Потому что мыпотомки тех, кто, сходя во тьму, дышал последней мысльюзащитить свои города, свою землю! От чужих и своих! Нет ничего дороже дома! А это значитплата за него высока! И когда приходиться платитьхозяин не скупится! Китежцы! Пора платить! За Дом! За Мир! За Людей!
Конь не выдержал накала крика и, заплясав, встал на дыбы, плеснув гривой по напряжённым рукам седока.
За Дом! За Мир! За Людей! полыхнули обнажённые мечи.
Вистарх не сдерживал коняжеребец бешеным галопом промчал по площадке перед заставой. В громе оружия и шквале криков. С трудом остановился на переднем крае, где спокойной глыбой стоял под Илиёй его старый кудлатый вороной. Так и встали рядомВистарх в синем плаще на приплясывающем в нетерпении Блинке, и Илий в красном на недвижимо застывшем Вороне.
Вистарх на миг обернулся, окинул взглядом ряды.
Ставр, поди, локти грызёт. Жалеет, что не в первом ряду с тобой пойдёт.
Илий усмехнулся:
Ничего. Живы будемнаходится ещё.
Лицо Вистарха смёрзлось в кривой усмешке.
Впереди клубилась под ногами моров пыль. Словно накатывающийся прибой. Но сквозь серую пелену уже проглядывали перекошенные лица, сомкнутые на древках ладони и лохмотья одежд. Шли живущие за пределом, рвясь обратно в людской мир. Шли туда, куда их нельзя было пускать. Потому что за святым желанием обнимать свою землю и прижиматься спиной к стенам своего дома, стояло неумение быть счастливым, нежелание довольствоваться малым, неспособность видеть светлое. Стояло разрушение. Сами того не желая, моры приносили смерть туда, где пробивали заслон. Их счастье становилось болью для живого А за ними, словно караул за полком провинившихся, шли ледяные глыбы. Шла Смерть. И лишь ненадолго отставала.
Бусавые хмуро отметил Вистарх. Илий кивнул.
Почуяв знакомый запах грязного пота, Блинок неистово заплясал, грызя удила, заходил ходуном. Пришлось придержать коня, наклониться, и, успокаивая, почесать под спутавшейся гривой. Блинок поубавил нервной прыти.
Уходи сейчас, сказал Илий. Потом сложнее будет.
Вистарх стиснул зубы. Но попранная гордость знала одно утешениемужество покорятся воле соратников. ОбернулсяИлий рвал меч из ножени развернул коня.
Под молчаливое приветствие копий и мечей проехал мимо рядов. Сдерживая коня, словно дразня противника метанием синего плаща, и подбадривая китежцев бликами камней на ножнах меча города. За спинами воинов ушёл в сторону и дальше, туда, где в засаде, за стеной невидимости, стояли две засадные сотни.
Ставр принял суходругу предстояло за другого стоять в золочёном шлеме под знаменем города. Честьчестью, но жизни это не прибавляло С большей радостью Ставр бы принял эту ношу сам.
Вистарх встал рядом и глянул на поле перед заставой.
От сухой земли, серой, с поникшим ковылём, поднималась пыль. Моры набирали скорость. Шли, как бог на душу положитбез строя, без единого командира, но ходко и страшно. И их было много. Слишком много.
Посмотрел на своих. Коротко блеснул меч Илиявышли из-под защиты высоких щитов стрелки. Припали на колени, натягивая луки к солнцу.
Отмашка. Чёрная радуга протянулась от заставы до первых рядов моров. Там закричали, забились, но, лавина, поглощая сама себя, топча упавших, полетела на ряды.
Отмашка. Взвились и рухнули в ряды моров серебрёные стрелы.
Отмашка. Стрелы опали, не долетев
Над рядами врагов заклубился защищающий дымв бой вступали колдуны. Набирая силу, затрещало валом над головами моров зелёное пламя и жаркие искры понеслись на людей. Горящие камни били наотмашь. Не все успели отшатнуться за щиты. Кто-то свалился, корчась и держась за пропаленное насквозь тело. Умирать так недолго: затопчут.
Илий поднял руки, призывая небо в помощь, и ударил в бока коня пятками. Ворон пошёл галопом, привычно пронося седока вдоль рядов. Над ними схлопывался ветер, тонким злым смерчем клубясь над людьмиискры гасли, долетая до заслона. Секундой позже, также возводя заслон, пронеслись Еладюк и Крижляк.
Ещё мгновение
Отмашка. Шагнули бойцы, распределились по уровням. Ряды оскалились оружием и закрепились. Отсюда им, первымни шагу.
Моры заревели. Исступлённый ор заставил вздрогнуть.
Схлестнулись.
С глухим стуком сошлись оружия и тела.
Захрипели, хватаясь за древки и проталкивая себя к людским глоткам, насаженные.
Где-то моры проломили, пошли прямо по упавшим. Где-то приостановились, пробираясь сквозь серебрёный металл
Отмашка
Полыхнули на солнце короткие копья и стрелы воинов второй линии
Дикое неистовство и пренебрежение жизнямисвоей и чужимиделало моров беспощадными противниками, а ореол магии, поддерживающий движение даже в поражённых телах, сложно уязвимыми. Только там, где рассекали пространство сражающиеся вседержатели, тускнела магия тьмы и смертельно раненные моры прекращали тянуться к горлам людей, а живые подчас отступали, на мгновение пронзаясь мыслями о ценности живого. Или попростустрахом
Вседержатели метались по рядам. Там, где рвали воздух и тела их мечи, мир становился красен А моры стремились проломить строй, нацеливаясь на старших воинов, нутром чуя, что их гибель приближает победу Моры. И более всего их привлекал мечущийся красный плащ под золотым шишаком.
Вистарх прикрыл глаза рукой, загораживаясь от ползущего в зенит солнца.
Отсюда, из укрытия, бой казался мешаниной, а люди чудились пыльными глиняными игрушками, сваленными в кучу. Издалека и кровь была не кровь, и смертьне смерть. Но сердце зналовсё уже случилось. Только опыт давал прочувствовать, как на своей шкуре, что происходило там, внутри, что это такоестоять в первой нитке, держа своей жизнью границу, быть границей. И оттого ходили ходуном плечи, от того стискивали повод руки и в бешеном ритме прыгало по груди сердце. Вверхвниз, теряя вдох и замолкая в мгновения наивысшего напряжения.
Там, впереди, гибли люди. Первые сотниИлии, Еладюка и Крижлякасобой преграждали путь. И кружилось, кружилось по телам вихрем металла оружиесвоё и чужое В тесноте сомкнутых рядов, в невозможности нового вздоха
Еладюк.
Вистарх вздрогнул от глухого выдоха Ставра. Поднялся в стременах, потянулся, ища взглядом на поле. Нашёл, сжался. Еладюк летел с пробитого копьём коня. Упал, переворачиваясь по земле, заваленной трупами, тяжело поднялся навстречу налетающим морам Кривой меч смахнул голову вседержателю, да кто-то об неё споткнулсязапущенным мячиком она полетела в толпу.
Вистарх зажмурился.
Одёргиваясь, кликнул посыльного. Настало время выдвигаться второй линииКустарям.
Там, впереди, кипел в одном котле человечий ад Двух разных сутей. Одной войной замешенных в липкий ком теста, в огне сражения становящегося золой
Ломились сквозь ряды моры. Топча и рвя, словно взбесившееся зверьё. Ломились, видя только одну цельодин проход меж незримых стен рубежа, коридор заставы и воинов, его защищающихся. Но люди держались. Падали однивставали другие, секли беспощадно, зная цену промаху и случайной жалости, зная силу магии моровтолько смертельные удары останавливали их
Солнце ползло к зениту. Плавил жартруда и усталости И стояли ряды
Уже втиснулись в сражение люди Кустарей, уже сами онистарый и молодойметались по заваленной телами земле. И в два меча крестили воздух. Парила распластанная плоть, не оставляя морам шанса на жизнь. Потом и кровью дымились тела рубящихся. Падали свои и чужие. Пустыми глазами глядя в небо, раззявленными ртами зовя смерть, судорожными пальцами карябая землю или вжимаясь в оружие, словно в святыню. Люди держались
Уже упал Крижляк и был сметён напавшими. Но озверевшие остатки его сотни, под прикрытием Кустаря-младшего, настолько же бесшабашного и лихого, прорвали круг моров и вытащили командира.
Уже четвёрка людей, закинув щиты за спины, бегом тащила на полотне плаща истекающего кровью вседержателя к заставе
Солнце раскаленным добела гвоздём сидело в зените. Жарило. Впивалось.
Ряды стояли. И сквозь них, чудесной связью, словно жизнь каждого защитника как бусину нанизав на незримую нить, пролегала граница людского мира. Тонкая. Хрупкая. Бьющаяся в ритме уставших сердец
Внезапно Ставр подал коня вперёд. Вистарх едва успел удержать за повод.
«Илий!», пронзило понимание. Холодея, глянулвокруг спешившегося вседержателя в красном и золотом кольцом стояли моры. Круг сдавливался, как челюсти волка, готовые рвать. Покалеченный Ворон, глухо вопя и болезненно всхрапывая, силился подняться, но обрушивалсяне держали подрубленные ноги.
В красном плаще, прикрывающим кровь, словно вседержатель неуязвим, Илий надёжно держал мечпадение не заставило его сознание помутиться, но моров оказывалось слишком много
Вистарх почувствовал, как окаменели плечи, но изнутри в рёбра, словно в стену склепа шибает сердце.
Ставр обернулся на побелевшего старшого.
Не успеют! почти беззвучно шевельнулись губы.
Вистарх судорожно кивнулда, не успеют. Люди рвались к Илию, словно переняв у моров бешенство и неистовство удара, но время отыграть не могли. Кольцо уплотнялось Моры знали, на что и ради чего шли.
И ты не успеешь. Ответил Вистарх, убирая руку с повода соратника. Внутри всё смёрзлось в ком, и с трудом продралось сквозь пустоту сердце, возвращаясь к ритму. А руки Руки вспомнили сильное пожатие обретенного друга и стиснули пустоту.
Ставр скрипнул зубами:
Одна сотня!
Там, впереди, Илий принял на меч первого врага.
Вистарх прикрыл заслезившиеся глаза. Соблазн был велик
Полсотни! задушено процедил СтаврОтвлечь!
В прыжке сваливая одного противника и рассекая другого, Илий попытался вырваться из круга. Чёрный мор напал сбоку. Бросился псом, напоролся на нож, но свалил вседержателя с ног.
Нет, Вистарх почувствовал, как что-то рвётся внутри. Натягивается струной и лопается, просачиваясь влагой. Ответил, словно кусок мяса из себя вырвал:Не время. Пусть увязнут больше
Илий попытался подняться. Люди Кустаря вскинули луки, не надеясь пробиться к вседержателю, но рассчитывая отвлечь Моров косили стрелы, но и лучников враги пустили под топоры.
Ставр зарычал:
Один пойду! и отпустил повод.
Я не удержу карман невидимости! Вистарх дёрнулся, но не стал останавливать. Ставр сам придержал коня. Сам сдал назад.
Илий едва поднялся, разбрасывая нападающих, но новая волна опрокинула его на землю. Толпа моров налетела, закрыв от стороннего взгляда рухнувшего. Только вскинутые топоры сверкнули.
Люди с упорством обречённых пробивались к месту, где упал вседержатель
Вистрах последний раз окинул взглядом тёмную мешанину, погребшую под собой, словно под завалом Илия и перевёл взгляд. Сражение продолжалось. Моры продвигались к заставе.
Прибежал гонец от Борки, оттёр лицо. Запыхавшись от бега, заговорил с остановками, со свистом глотая воздух:
Солью дол перед заставой засыпали! Прямо за воротами горючего камня гору выложили Одного факела хватит, чтоб всё занялось Борка сказалвсё готово!
Голос показался знаком. Те же нотки восторженного романтизма, только придавленные усталостью, глубокой, такой, в которой даже самое страшное известие принимается равнодушно. Усталостью, способной за одно утро сделать из ребёнка старика
Вистарх обернулся. Юноша, стоящий перед ним, ничем не напоминал уже подростка, восторженно орущего кличи и с жадным восхищением смотрящего на вседержателей. Перед старшим стоял, утирая запылённое лицо окровавленными, просолёнными руками солдат, не менее других знающий цену времени и молчания И можно было сорваться, наорать, пока осталось время, отправить в тыл Можно. Но упёрся в него мрачный понимающий взгляд юноши, и Вистарх молча кивнул, что принял.
Гонец поклонился и побежал обратно к заставе, в бой. Необученный, неумелый, но упрямый и уверенный в своей правоте.
Кустарь-старший упал сам. Неожиданно уронил голову, расслабленно бросил меч и кулём свалился с коня. Ни от стрелы, ни от удара. Просто время вышло.
Закричал Кустарь-сын, вдруг перестав быть младшим и оставшись на линии единственным вседержателем. Заорал неистово, обрушивая меч на врагов, но возможности пробиться, оказаться рядом с отцом и принять последний его вздох не отыграл. А люди с новыми проклятиями, словно черпая силу из бездонного колодца страстей, отбросили на время моров
Вистарх на секунду прикрыл воспаленные, уставшие от напряжения глаза.
Невольно вновь глянул на место падения Илия, давно оказавшееся за линией фронта, и вздрогнул. Там всё ещё носились ходуном волны, всё ещё что-то влекло моров к центру тёмного круга, что-то бурлило там, кипело. Но ни красного, ни золотого он не увидел.
Приосанившись, сидящий на поджаром гнедом Борка встрепенулся, словно ото сна, и поднял меч. Неторопливо тронулся, и за ним без криков и суеты пошла его сотня. Ветераны. Сухая старческая фигура под синим тяжёлым плащом плыла сквозь дым, как мачта с опавшим парусом в тумане. Спокойно, неторопливо, будто выбираясь в море на ощупь, опасаясь приустьевого бара.
Когда Борка пустил коня галопомраспахнулся парус цвета неба