Спасибо большое, бабат рикут, аптекарша засветилась в предвкушении возможной награды. А все-таки жалко её одна-одинешенька может, обойдется?
Акин сухо наклонил голову в знак вежливости и вышел, хлопнув дверью чуть громче обычного.
На улице его ждали подчиненные, недавно поступившие в распоряжение и еще толком нигде не бывавшие. Акин взял эту троицу специальнодело обещало быть нехлопотным, сигнал больше смахивал на ложный. Мало ли кому медсестра могла купить питание посреди ночи. Может, соседи попросили, хотя обычно медперсонал не любят дергать подобными мелочами, а может, живность себе завела. Как бы то ни было, проверить он обязан.
Толстая, покрытая тремя слоями темного лака, дверь в точности соответствовала описанию аптекарши. Акин не стал церемониться и сильно забарабанил кулаком по массивному деревублаго, полномочия позволяли в случае чего и вынести его.
Анастасия только-только задремала, когда чуткий слух уловил далекий звук. Она очнулась от сна и села на кровати. Малышка крепко сопела носом рядом с ней.
«Показалось?»
Нетзвук доносился от входной двери, и за то время, пока она накидывала на себя халат, значительно усилился.
«Кого там на ночь глядя принесло?»
Она сдвинула засов. В дом ворвался свежий осенний ветер; несколько сухих листочков, закрутившись, попытались пролезть через порог, но женщина столкнула их ногой с крыльца.
Четверо в черно-белой униформе. Одно лицо показалось знакомым. Точноприходил совсем недавно сдавать кровь. Если он и узнал её, то виду не подал.
Чем обязана столь поздним визитом? голос хозяйки прозвучал немного грубовато.
Рикут Акин к вашим услугам, мужчина средних лет с невыразительным лицом и серыми глазами поприветствовал её общепринятым жестомдва пальца к левой стороне груди. У вас все в порядке?
А что может быть не в порядке? Анастасия слегка растерялась от вопроса. Такой визит мог означать только одно: кто-то подал сигнал. Неужели девочка плакала, пока она ходила в аптеку, и соседи услышали?
«Вот сейчас самое время рассказать. Скажи, что подкинули на крыльцо ребенка, а ты не хотела его будить и потому не сообщила сразу. Скажи, пока есть возможность!»
Нам нужно проверить ваш дом, обычно рикуты не раскрывали тех, кто наушничал.
Я не понимаю вас, рикут Акин. Вы знаете, где я работаю? Анастасия придала словам максимальную весомость.
«Что я делаю!»с ужасом подумала она.
Прекрасно осведомлены, слегка поклонился рикут с тремя черными полосками, и даже имел возможность воспользоваться вашим, гм, рабочим гостеприимством. Медсестре почудилась издевка в его глазах. Разрешите пройти.
По Акину было видно: если надоон сюда и на грузовике проедет, и ничье разрешение для этого ему не потребуется.
Анастасия нехотя посторонилась.
Рикут обошел кухню, библиотеку, где стояла старая кровать, гостиную. Подошел к спальне.
Женщина загородила дверь. Акин недоуменно вскинул бровь.
Туда я вас не пущу, решительно заявила она. Там личные вещи, мне бы не хотелось, чтобы вы их видели и тем более уж трогали.
Медсестра не имела раньше дел с ему подобными, поэтому пошла наугад, опираясь на древние, как мир, инстинкты. На удивление, тот заколебался.
«Пожалуй, это может сработать».
Из-за закрытой двери раздался громкий, детский плач, переходящий в рев. Акин резко оттолкнул Анастасию в сторону, так, что та едва не ударилась о стену.
Вышел рикут из комнаты уже с орущим одеяльцем.
Взять её, скомандовал он, отвернувшись.
Анастасия побледнела.
Вы не имеете права! крикнула она. Я напишу жалобу своему начальству!
Да хоть презису* Тиуру, рассеянно сказал один из взявших её под локоть. Руки назад! Невидимые наручники стянули женские запястья в плотные кольца.
Они вышли под начавшую наливаться круглобокую луну разрозненным строем: двое, по бокам от арестованнойв середине, Акин впереди, еще один рикут позади всех.
Анастасия впервые в жизни почувствовала, как страх запускает в её сердце тяжелые щупальца.
* * *
Три допроса, один за другим, вел сам Акин. Он говорил подчеркнуто спокойно, зная наверняка, что такой тон больше всего вселяет неуверенность в заключенного.
Я вам уже говорила, устало отвечала Анастасия, что нашла ребенка у себя на крыльце.
Почему вы оказали сопротивление при попытке досмотра вашего дома?
Сама не знаю, что на меня нашло, дернула плечом медсестра. Она все еще надеялась, что заслуги по работе перевесят нынешний проступок. Когда я смогу поговорить с начальницей?
Вы не имеете права ни с кем разговаривать, пока не пройдет суд, монотонно отвечал Акин. Почему вы сразу не сообщили о находке?
Когда вы выпустите меня отсюда? Может, хоть это как-то подействует на этого тупоголового служаку?
О нет, он далеко не глупловит каждое её слово, надеясь на то, что она ошибется, свернет со своих предыдущих показаний.
На четвертый день Акин буквально ворвался в камеру. Внешне он был спокоен, но пальцы возбужденно подрагивалисловно рикут только что получил известие о присвоении новой черной планки.
Ваше дело переводится в Атриум. Собирайтесь.
Что значит в Атриум? Анастасия потрясенно уставилась на него. Атриум разбирает только те дела, которые связаны напрямую с антарами!
Акин не сдержался.
Ребенок, которого вы скрывали у себя, оказался антаром, его лицо теперь излучало самодовольство. Собирайтесь.
* * *
Белый свет едва просачивался откуда-то сверху, от собранного в форме купола потолка. В помещении было прохладно и темно, однако Анастасия хорошо видела со своего места лица судей.
Пять одинаковых масок с прорезями для глаз и рта. Антары. По ним нечего сказать: маска не способна испытывать эмоции.
Пять человеческих лиц, и все разные. Но выражение на них однобесстрастно-презрительное. Казалось, они осуждают глупость арестантки.
Медсестра сильно похудела со дня своего заключения, и теперь белый халатрабочая форма, которую заставили надеть по случаю заседаниявисел мешком. Кормили здесь неважно, а со дня ареста прошло уже больше двух недель.
Всё это время её допрашивали по несколько раз в деньрикуты самого разного чина, от трех черных полосок до двух белых планок. Больше всего Анастасия боялась увидеть среди черно-белых униформ стражей. Сестра сама однажды видела человека, над которым они поработализрелище не для слабонервных.
Вы обвиняетесь в нарушении служебного медицинского устава, чеканил слова судья Ардес. Согласно Договору, медицинским работникам воспрещается заключать брак, иметь детей, в том числе и брать над ними опекунство.
Очевидно, что, не сообщив сразу о найденном ребенке, а также попытавшись оказать сопротивление при его обнаружении, вы решили оставить младенца себе. Очевидно также и то, что несмотря на профессиональное образование, вы не поняли сразу, что ребенок является новообращенным антаром, иначе страх побудил бы вас немедленно подать сигнал.
Таким образом, за недонесение важной информации и за нарушение служебного устава, вам грозит десять лет тюремного заключения.
«Десять лет. Целых десять лет», женщина смотрела на выщербленную столешницу, на которую ей разрешили положить руки. Щербины складывались в странный узор в виде серой маски.
Кроме того, рикуты провели проверку вашего рабочего места и обнаружили недостаток шестисот миллилитров крови. Чем вы можете это объяснить?
Сказанное судьей пригвоздило Анастасию к деревянному стулу. Внутри все похолодело.
Со всем этим она совершенно забыла про списанную вперед кровь. Как же звали ту пациентку Лита?
Найденный ребенок по сравнению с этимсущая ерунда. Антары очень трепетно относятся к своей пище и такого не простят.
«Отдадут стражам, подумалось тоскливо. Точно отдадут».
Отвечайте, обвиняемая, судья повысил тон. Что вы сделали с таким объемом крови?
Анастасия сглотнула.
Один из пакетов случайно испортился, медсестра старалась говорить спокойно. Я уничтожила его, рассчитывая со следующей партией сдать собственную кровь.
Вы могли оплатить испорченный пакет с зарплаты.
Это очень дорого, ответила подсудимая.
Там, где сидели антары, прошел легкий шепоток.
О человеческой жадности можно слагать легенды, произнесла небрежно белая маска.
Мы проверим. Антар, сидевший ближе всех к Ардесу, наклонился и что-то тихо сказал судье. Атриум переносится. Окончательное решение суд вынесет через два дня.
* * *
Два томительных дня едва не свели арестованную с ума. Женщине мерещились кошмары, в которых являлись стражи, или судья надевал маску антара, и хохоча, объявлял смертный приговор.
Наконец за Анастасией пришли.
В зале было только двое: судья Ардес и антар, сидевший в прошлое заседание рядом с ним.
Ну, чтобы вынести смертный приговор, много людей не нужно, с горечью подумалось ей.
Итак, мы проверили все, о чем вы говорили. Согласно Договору, за нарушение устава и недонесение вам грозит десять лет заключения. За уничтожение вещественных доказательств, повторное нарушение устава при работе с человеческим материалом, а также его порчу, минимальное наказаниепятнадцать лет лишения свободы.
«Двадцать пять лет. Полжизни. Ничего. Ничего, выдержим. Главное, не стражи».
Однако вашим делом заинтересовался сам презис. Ардес поднял ничего не выражающие глаза.
Анастасия нервно слушала.
Неужели смерть? Если бы только вернуть время, она бы ни за что не прикоснулась бы к ребенку. И уж точно не стала бы помогать той женщине.
Неужели ей придется умереть? Сейчас?
Сестре отчего-то вспомнился чай, который она пила дома, глядя в окно на желтые фонари по вечерам после работы. Горячий, терпкий чай, с молочной пеной, сворачивающейся в маленькие колечки.
Жаль, что она так и не попробовала его тогда.
Презис Тиур счел необходимостью вмешаться в стандартный процесс и назначить вам иное наказание. Вы лишаетесь права работать в медицинской службе до конца жизни, а также всех бывших привилегий, связанных с этим. Взамен дома, в котором проживали, вы получите комнату в одном из новых кварталов Анарео. Кроме того, три года подряд будете должны сдавать дуцент в двойном размере.
Анастасия качнулась на стуле и потеряла сознание.
Ардес привстал.
Что с ней?
Обычный человеческий обморок, невозмутимо заметил антар.
*бабатформа обращения к рикутам, подчеркивающая род их занятий и положение в обществе. Дословно: доблестный, уважаемый.
*презисглава государства
Глава пятая
Шестьдесят первый год Четвертой Вехи со дня подписания Договора между людьми и антарами
Окна небольшого двухэтажного особняка, скрытого в глубине огромного яблоневого сада, загорелись теплым оранжевым светом. Незаметно подкравшийся вечер накрыл Анарео легким сумеречным покрывалом.
Внутри было тихо. Презис Тиур работал в своем кабинете наверху над бумагами, которые прислал Атриум. Следующее заседание требовало обязательного его присутствия. Снаружи на стуле, прислонившись к стене, дремал страж.
Еще двое скучали внизу. Там же вольготно расположился в большом кресле помощник презисаБрет.
К темно-коричневой двери, украшенной выжженным изображением свернувшейся ящерицы, подошли трое в черных плащах. Лица их были свободны от масокздесь, в самом сердце города, на территории антаров, людей не бывало отродясь.
Самый высокий из них остановился.
Все готовы? негромко переспросил он, ловко перехватывая короткий посох с навершием в виде крупного осколка кварца. По древесине бежала длинная вязь остроконечных символов.
Второй молча кивнул, не желая говорить попусту. В его руках был посох подлиннее, оканчивающийся прозрачным полушарием.
Меньше болтовни, Даан, откликнулся третий, сжимая свою трость, превращающуюся на вершине в деревянную спираль с зеленой светящейся точкой на конце. У нас мало времени.
Даан скривился, но взялся за толстый молоток, висевший прямо на дверной ручке. Тиур любил вещи, связанные со старыми временами, и это проскальзывало вездедаже в манере презиса говорить.
Глава шестая
Девушка мгновенно оказалась на ногах.
Незнакомец был значительно выше её; наброшенный на голову темный капюшон прятал лицо чужака в тени. Несмотря на полную, недавно взошедшую на небо луну, со своего места Грета могла разглядеть только узковатый подбородок.
От стоявшего несло странным запахом. Не похож на антара, но и до человека не дотягивает. Знакомый, привычный аромат, с примесью летних трав и свежего ветра.
Бежать позднопервый момент упущен. Но незнакомец и не спешил нападать.
Ты кто? настороженно спросила она, так и не разобравшись. Человек или антар?
Не человек и не антар, ответил невидимый ей рот. Я страж.
Страж?
Покажи лицо, потребовала Грета. Чужак пожал плечами, и взмахом ладони отбросил капюшон назад.
Лунный свет озарил каждую черточку. Ничем не примечательные темные короткие волосы, серые глаза с проблеском зелени, тонкие, плотно сжатые губы, ровный нос правильной формы. Такого увидишь в толпе, на рынке, в гостяхглянешь раз, а через пару минут уже и не вспомнишь.
Он с насмешкой и непонятным сочувствием смотрел на нее.
Ну и как? Нравится?
Грета смешалась, не ожидая такого вопроса.
Зачем ты за мной бежал?
Сам не знаю. Иду, вижу, девчонка торопится куда-то со всех ног. Любопытно стало.
Антар разозлиласьи на «девчонку», и на очевидную придурь говорившего. Тот поспешил добавить:
На самом деле меня пригласил к себе твой отец. И так уж вышло, что я случайно застал самую развязку эм событий.
Грета ничего не понимала. Зачем отец мог позвать кого-то постороннего к ним домой в её день рождения? Все было распланировано заранее, и лишних знакомств в списке не числилось.
Отец ничего не говорил, наконец сказала она. Боюсь, что ничем не могу помочь, даже если вы о чем-то с ним договаривались.
Страж отрицательно помотал головой.
Кажется, я начинаю понимать, зачем Тиур присылал за мной, мягко ответил он. Ты устала и хочешь есть, и здесь небезопасно оставаться. Антары наверняка уже обшаривают все улицы, я удивлен, что они до сих пор тебя не нашли. Хотя скорее всего Волдет, Резарт и остальные решили, что ты уже покинула Анарео. Только глупец остался бы в городе после случившегося.
Грета колебалась. Ноги все еще ныли после пробежки, а желудок так невыносимо сводило от голода. К тому же начинало подмерзатьв лунном свете было видно, как поздние цветы свернули свои лепестки в надежде дождаться утреннего солнца.
Если бы страж хотел напасть, он бы это уже сделал. Антар потерла уставшие, слипающиеся глаза.
Хорошо. Но утром я отправлюсь искать отца.
Меня зовут Рист, протянул тонкие ледяные пальцы мужчина.
«Она еще ничего не знает, понял страж. И, похоже, объяснять все придется мне».
* * *
Грета крепко спала, по привычке свернувшись калачиком, прижав ноги к животу так близко, как могла. Темно-русые волосы разметались по подушке. Одна прядь сбежала со лба и закрыла глаза девушки.
Рист пил крепко заваренный чай. Он добавил в него горсть перезрелых черных ягод, сорванных по дороге, и теперь смородиновый запах разнесся по всему дому.
Страж сидел за прочным дубовым, покрытым темно-вишневой олифой столом, когда-то собственноручно склоченным им самим. Большинство вещей он предпочитал делать своими руками, не доверяя в этом вопросе городскому производству.
Итак, Тиур зачем-то призвал его к себе, чего не делал с тех пор, как Рист ударился в бега. Они оба знали, что бывшему, официально мертвому стражу опасно появляться среди своих.
Вывод напрашивался одинТиур либо хотел сказать что-то слишком важное, что-то, ради чего стоило рискнуть и жизнью Риста, и благополучием самого презиса. Или же глава государства предвидел, что за ним придут, и желал обезопасить дочь.
Что ж, со вторым Рист пока что неплохо справлялся.
Он задумчиво посмотрел на спящую.
Черты, разгладившиеся во сне, неуловимо кого-то ему напомнили.
Девушка совершенно не походила на своего отца. У Тиура были черные волосы, иссиня-черные глаза, мощные скулы, немного зауженный разрез глаз. Лицо Греты казалось сотканным из воздуха, нежным и аккуратным. Может, она пошла в мать?