Давай считать, что все это нам снится,вслух сказала я.Жослен, представь, что мы просто спим, а завтра проснемся.
Он повернулся ко мне, нахмуренный и мрачный.
Федра Я служитель Кассиэля. Я не могу цепляться за свои обеты, пусть даже по крайности нарушил их все, и одновременно поступать вопреки им. Без силы, без поддержки обетов, которые мне прививали с детства, я не выдержу и просто сломаюсь. Понимаешь? Без них от меня ничего не останется!
Да.Глаза защипало от слез, но я сдержалась.Думаешь, я смогла бы продержаться в этом аду, не будь я служительницей Наамах и избранницей Кушиэля? Я тебя понимаю.
Жослен кивнул и сел рядом со мной на импровизированной постели.
У тебя опять кровь идет.Я пошарила в сумке в поисках чистой тряпицы, сложила ее в несколько слоев и прижала к ране на боку Жослена, стараясь не смотреть ему в глаза. Теперь прикосновения к его горячей коже воспринимались по-новому.
Я думалначал Жослен, но запнулся и откашлялся.Значит, не только боль доставляет тебе удовольствие. Не знал.
Нет.Я подняла на него взгляд и невольно улыбнулась, умилившись его виду: серьезный и неуверенный, нагой и избитый, с пшеничными волосами, заплетенными в скальдийские косички.Ты так думал? Я нахожу отраду и в искусстве Наамах, а не только под бичом Кушиэля.
Кассилианец протянул руку, коснулся камня Мелисанды, все еще висевшего на моей шее, и тихо предположил:
Но зов Кушиэля для тебя громче всего.
Да,прошептала я, не в силах солгать. Сжав бриллиант в кулаке, я дернула его вниз, и шнурок развязался.О, Элуа! Будь это мне под силу, я бы, не задумываясь, вырвалась из-под его власти!с отвращением выдохнула я и отшвырнула подарок Мелисанды. Он тихо стукнул о каменную стену.
Жослен прищурился во мрак, нерассеянный костром.
Федра,увещевающе произнес он,у нас же больше нет ничего ценного.
И это тоже никакая не ценность,упрямо возразила я.Я лучше умру от голода, чем воспользуюсь подачкой предательницы.
Правда?Он сурово посмотрел на меня.Разве не ты заставила меня поступиться гордостью, лишь бы остаться в живых?
Я немного помолчала, обдумывая его слова.
Ладно,пришлось согласиться.Давай сюда этот проклятый камень, я его сохраню. Буду носить и помнить. Если нам придется покупать себе жизнь, мы им расплатимся.Мой голос стал громче, зазвенев под сводами пещеры.А если не придется, приберегу до того дня, когда представится возможность швырнуть его под ноги Мелисанде Шахризай. И тогда она получит ответ на свой вопрос, тогда она убедится, что стрела Кушиэля сильнее его крови!
Жослен молча принес бриллиантовую слезинку и завязал шнурок на моей шее. «Лучше уж он,думала я, поднимая волосы, чтобы ему было удобнее,чем все остальные, кто уже накидывал на меня эту петлю».
Закончив, он ласково погладил меня по спине.
Жаль, что тебе не удалось завершить туар,прошептал Жослен.Знаешь, он очень красивый. Как и ты.
Я повернулась, чтобы посмотреть ему в глаза.
Он лукаво улыбнулся.
Пусть мне и довелось сбиться со строгого пути Кассиэля,тихо произнес он,по крайней мере я утешаюсь тем, что утратил целомудрие в объятиях несравненной куртизанки, достойной королей.
Ах, ЖосленЯ наклонилась, взяла его лицо в ладони и поцеловала в лоб.Ложись. Нам предстоит дальняя дорога, а тебе нужно восстановить силы и подлечиться. Я убаюкаю тебя сказкой на ночь, если хочешь у вас в Братстве помнят о том, как Наамах искушала Кассиэля? В Доме Кактуса часто повторяют эту историю
Я принялась нараспев рассказывать ему легенду о наших покровителях, и Жослен уснул с улыбкой на устах, не дослушав до конца. «И хорошо,подумала я,ведь эта история не может похвастаться исчерпывающим завершением и слушателю приходится самому додумывать, что же случилось дальше».
Легенды о богах и ангелах довольно часто будто бы оборваны, потому что имеют продолжение уже в истинной Земле Ангелов, куда, как всем известно, ушли наши прародители. Это нам, смертным, не дано воли, чтобы отклониться от предназначения. Каждый из нас должен прожить свою жизнь и пройти свой путь.
Утром костер почти потух, оставив лишь холодный пепел и несколько еле тлеющих угольев, так что пришлось одеваться, ежась от прохлады. Ни слова не прозвучало о том, что случилось ночью. Да и что тут говорить? Романтики со мной не согласятся, но я не вижу смысла распинаться о любви, когда на кону стоит выживание. Да, предложив списать чудесное происшествие на сон, я говорила искренне. Просыпаться было крайне печально. Мы принялись спешно готовиться к отъезду.
Метель утихла, и полупрозрачные облака, пятнавшие небо, казались порожними. Снаружи в пещеру просачивался сероватый утренний свет. Я быстро погрузила на пони наши пожитки, держа меховые рукавицы в зубах и чувствуя, как замерзают пальцы. Жослен, за ночь заметно оклемавшийся, проверял конские копыта.
Федра!вдруг воскликнул он, когда выпустил переднюю ногу одной из лошадей. Та встревожено топнула, и по стенам разнеслось эхо.
Я проследила за указующим жестом Жослена.
На большом камне перед входом в пещеру виднелся символ Элуа. В отраженном свете восходящего солнца знак сверкал серебром. Я ошарашено глазела на него и только через какое-то время сообразила закрыть рот. Нас с Жосленом охватило восторженное воодушевление.
Знаешь, что это значит?задыхаясь, спросил он.Они останавливались тут на ночлег, когда шли по землям Скальдии! Элуа, Кассиэль, Наамах все Спутники!Подойдя к выходу из пещеры, Жослен благоговейно возложил руки на скалу.Они здесь были.
Они здесь были,эхом отозвалась я, глядя на четкие серебристые линии и вспоминая свою безмолвную молитву. «Мы спали и видели сны в священном месте»,подумала я, а вслух сказала:Жослен, идем домой.
Нехотя оторвавшись от камня, он посмотрел на меня, кивнул и накинул на плечи волчью шкуру Белого Брата.
Домой,твердо сказал он и зашагал.
Я была очарована сладким сном и знаком от наших божественных прародителей, не забывших своих несовершенных потомков, в чьих жилах текла лишь тонкая струйка божественной крови. Крови, дарящей право на благословенную землю, на золотую мечту, от которой нас отделяли мили и мили снежной пустыни.
Снаружи нас ждала студеная скальдийская зима.
И дом.
Глава 54
В последующие дни поисковые отряды Селига нас так и не нагнали. Единственным врагом всю дорогу оставалась скальдийская погода, и она сумела доставить немало хлопот. На отобранных лошадях мы ехали чуть быстрее, останавливаясь лишь с приходом сумерек, чтобы разбить лагерь и провалиться в сон. Время от времени по пути попадались селения, но мы уже освоились в лесной глуши, и потому заранее успевали определить близость жилья. Мы огибали все хутора по широкой дуге и не останавливались на ночлег меньше чем в часе езды от ближайших человечьих следов. Пару раз в сумерках мы видели волков, а однажды пробудили от зимней спячки лютого медведя в его берлоге, которую по ошибке сочли пустой. Раньше мне казалось, будто мой коренастенький пони и шагом-то еле поспевает за более длинноногими лошадьми, но пока мы, взрывая снег, в ужасе мчались прочь от разъяренного хищника, верный конек неотвязно скакал позади нас, громко всхрапывая от страха. Буквально в пяди от его бабок мелькали лапы с когтями длиною с мою ладонь. Говорят, будто самыми большими из живущих на земле зверей являются воспетые в баснях бходистанские слоны, а самыми свирепыми же, по моему мнению, можно назвать скальдийских медведей. Не приведи Элуа встретиться. Слава Благословенному, зимняя стужа в кои-то веки сыграла нам на руку, потому что вскоре косолапый прекратил погоню и потрусил обратно в свое логово досыпать до весны.
После этого до Камаэльского хребта мы добрались без происшествий.
Легкого способа перебраться из скальдийских земель в Землю Ангелов не существует. На севере, где заканчивались горы, путь преграждала быстрая и полноводная река Рейн, переплыть которую невозможно, а мостов со времен Тиберийской империи сохранилось немного. Тиберийцы с их легионом инженеров и строителей могли соорудить переправу за один день, если находили поблизости достаточно густой и высокий лес. Но после распада Тиберия ангелийцы считали реку естественной границей.
Напрашивалась мысль проехать вдоль гор до прибрежных земель и умолить пропустить нас в Аззаль, поскольку не было оснований сомневаться, что там живут верные короне люди, хотя бы тот же Гислен де Сомервилль, который, как я полагала, все еще управлял Тревальоном. Но одно дело пересечь скальдийскую глушь, а совсем другоенесколько дней тащиться вдоль границы в военное время (пусть ангелийцы и не знают пока об этой войне). Нет, обстоятельства вынуждали нас штурмовать заснеженный кряж, и из практических соображений мы решили воспользоваться самым южным из Великих ущелий.
Целый день мы углублялись в тени от высоких пиков Камаэльских гор и на ночь остановились у их подножия. Снег здесь был глубже и передвигаться стало труднее. Но стремление вдохнуть воздух родной земли по другую сторону сурового хребта придавало нам сил.
Утром же наши надежды были развеяны.
Я боялась, что Селиг так просто нас не оставит, и эти страхиувы!оправдались. Учуяв людей, Жослен пешком отправился на разведку и вернулся в мрачном расположении духа. Он отвел меня в безопасное место, откуда открывался вид на снежную равнину перед южным ущельем. Там стояли лагерем человек сорок скальдов из племени марсов, преграждая нам путь к перевалу.
Харальд сказал, что поменялся местами с одним из теннов, отобранных в погоню лично Селигом. Теперь я увидела, что Селиг не только отправил воинов по нашему следу, а еще и разослал гонцов по селениям, и в результате скальды принялись караулить ущелья.
Отчаянно не желая сдаваться, я посмотрела на Жослена.
Ни единого шанса,с сожалением покачал он головой.Их слишком много на открытом пространстве, Федра. Меня тут же убьют.
И что тогда будем делать?
Он заглянул мне в глаза, словно нехотя повернулся и уставился на высокие горные вершины, возвышающиеся над нами.
Нет,запротестовала я.Жослен, я не смогу.
Придется,прошептал он.Другого пути просто нет.
На равнине внизу скальды жгли костры, пели песни, играли, бражничали, кричали и затевали шутливые схватки. Несмотря на кажущуюся беспечность, наверняка на постах стояли часовые, зорко обозревая окрестности. Скорее всего, среди них были и люди из селения Гюнтера, те, кого я знала, кого потчевала медом. Иногда в чистом прозрачном воздухе до нас доносились воинственные возгласы. Если до скальдов уже дошла молва о том, что мы сделали с догнавшими нас теннами Селига, нас сразу убьют, не моргнув глазом. Пройти через лагерь варваров невозможно, и обойти его тоже нельзя.
Жослен прав. Другого пути нет.
Я покрепче запахнула накидку и поежилась.
Тогда идем. И да смилостивится над нами Элуа.
Нам пришлось настолько трудно, что даже вспоминать об этом тягостно, а потому я не стану описывать каждый шаг того опасного путешествия. Достаточно сказать, что мы его пережили. Жослен, нахлестывая свою бедную лошадь, проехал вдоль хребта прочь от блокированного ущелья и, вернувшись на закате, сообщил, что видел следы горных коз, забиравшихся наверх в скалы. Убравшись подальше от скальдов, мы заночевали у подножия гор, осмелившись разжечь лишь маленький костерок. Жослен всю ночь подкармливал веточками огонек, который поместился бы в его пригоршню. Но крохотного пламени хватило, чтобы поддержать в наших телах тепло жизни, пусть и едва-едва.
А утром мы начали подъем.
Когда гора стала круче, ехать верхом сделалось невозможно, поэтому мы спешились и зашагали дальше, цепляясь за скалы замерзшими руками и ведя лошадей в поводу. В первый же день я осталась без коня. Страшно не люблю об этом вспоминать; моя верховая отшатнулась от внезапно двинувшегося снежного пласта и потеряла равновесие. Была бы я в седле, тоже полетела бы с утеса. А так мы лишились части припасов и лошади, гибелью которой я сильно опечалилась.
Не горюй,просипел Жослен, чьи глаза, казалось, отражали мою скорбь.Еще дня на два еды нам хватит, главное, чтобы хватило сил продержаться эти два дня.
И мы продолжили путь, переместив почти все припасы на пони. Как хорошо, что я его не бросила, отбирая скальдийских коней,в горах он шел гораздо увереннее своих длинноногих собратьев.
Чуть позже оступилась лошадь Жослена.
Это случилось, когда мы достигли пикатакого высокого, что приходилось дышать часто-часто и каждый вдох кинжалом впивался в грудь. В горах невероятно красивоя от многих слышала такое мнение и готова подтвердить, что оно правдиво. Но вряд ли у меня получится описать возвышенные красоты Камаэльских гор, и не из недостатка поэтичности в глубине души, а потому что с каждым шагом я боролась за жизнь и не могла позволить себе отвлечься, чтобы насладиться видом. Из последних сил мы достигли вершины и устремились вниз.
Спускаться, пожалуй, легче, чем подниматься. Но и опаснее. Ступив в невидимую под снегом трещину, лошадь Жослена сломала переднюю ногу. Пришлось ее зарезать, и прошлый опыт нисколько не упростил кассилианцу эту задачу. На этот раз он поднес к вене котелок, прежде чем ее рассечь.
Один из людей Баркеля лАнвера рассказывал, что аккадианцы пьют кровь своих верблюдов, когда надолго застревают в пустыне,пояснил он, не глядя на меня.Это поможет продержаться несколько дней и нам, и твоему пони. А лошадь все равно погибла, Федра.
Я не стала спорить: он был прав. Дальше мы подкреплялись разбавленной кровью. И, возможно, благодаря этому выжили в горах и целыми и невредимыми спустились в Камлах.
В провинцию герцога-предателя Исидора дЭгльмора и Союзников Камлаха.
Конечно, глупо было бы ожидать, что нам удастся пересечь ангелийские пограничные земли незамеченными. Поэтыуверена, никто из них уж точно не бывал на вершинах Камаэльских горпрозвали ту зиму Лютой. И не столько из-за стужи, сколько из-за непрерывных набегов скальдов, дерзавших пробираться через ущелья. Стражи границы не дремали.
Союзники Камлаха нашли нас той же ночью.
Да, верно, мы повели себя неосторожно, опьяненные радостью, что живы, что дошли до родной земли. Устроились на ночлег на открытом месте и разожгли маленький костер, который, должно быть, сиял в ночи, словно одинокий маяк, поскольку земли ангелийских предгорий почти необитаемы, как и со стороны скальдов.
Довольно скоро небольшой отряд выехал из темноты, тихо бряцая оружием. Отблески пламени заметались по кольчугам. Жослен выругался, вскочил, принялся забрасывать костерок снегом, но поздно: нас уже застигли.
Похоже, воины удивились этой встрече не меньше, чем мы, а может, и больше. С десяток вооруженных всадником ошеломленно уставились на нас. Сердце ушло в пятки, и я лихорадочно обвела их взглядом в поисках знаменосца.
В глаза бросился пылающий меч на полотнище. Союзники Камлаха. Слава Элуа, не люди дЭгльмора. И еще один флаг с елью на утесе, серебряное на зеленом. «Чей же это Дом?»отчаянно припоминала я.
Краем глаза я увидела, как Жослен начал склоняться в церемонном кассилианском поклоне, одновременно накрывая ладонями рукояти кинжалов. Я с криком налетела на него, сбив с ног. Мы покатились по сугробам, а всадники, не двигаясь, наблюдали за нами. К какому бы Дому они ни принадлежали, мне не хотелось, чтобы пошли слухи об одинокой женщине, которая путешествует по диким землям Камлаха в сопровождении кассилианца.
Один из ангелийцев спешился и шагнул к намопытный воин в доспехах с латками.
Ваши имена!резко бросил он.
Только тогда я сообразила, как мы выглядели со стороны: обветренные, замерзшие, в варварских одеждах из шкур, куда-то пробирающиеся посреди беспощадной зимы с единственным скальдийским пони под вьюками.
Милорд!выдохнула я, жестом приказывая Жослену молчать.Простите, если мы доставили вам беспокойство, поверьте, мы не имеем дурных намерений! Неужто мы нарушили границу ваших владений?
Солдат расслабил плечи, услышав мой голос, интонацию и явно ангелийский выговор.
Нет, девочка, здесь проезд не возбраняется. Но вблизи от границы нынче небезопасно. Кто вы такие и куда направляетесь?
Да, его так просто с толку не собьешь. По всей повадкекомандир отряда.
Я с трудом сглотнула и принялась плести паутину лжи:
Перед вами Сурия из Трефайля, милорд. А это мой кузен Джарет.Я задрожала, боясь выдать себя неосторожным словом.Несколько дней назад налетчики из Скальдии разграбили нашу деревню. Мы Моего кузена сильно ударили по голове, и я спрятала его в пустом амбаре. Там, слава Элуа, бандиты нас так и не нашли, но оставили голыми и босыми, милорд, порушив все хозяйство. Мы забрали эти скромные пожитки у тех, кому они больше не пригодятся, а потом решили отправиться в Городтуда-то варвары точно не сунутся. Неужели мы поступили неправильно?