Гиацинт заерзал.
Милорд, тут такое дело Мы пообещали тсыганам хорошие деньги за их лошадей. Они всю дорогу помогали нам прятаться. Маскарад работал до самых земель Морбана.
Почему бы и нет.Адмирал ухватил аккадианские драгоценности. Из мощного кулака свешивались нити жемчуга и рубиновое ожерелье.Мне-то, как утопленнику, это богатство не пригодится, и раз уж моей мошне суждено лежать на дне Проливов, почему бы капельку не потратиться. Зато тсыганам будет чем похвастаться на Длинном пути, а?
Я не ювелир, чтобы оценить драгоценности, которыми расплатился Квинтилий Русс, и не барышник, чтобы разобраться, хороших ли лошадей он получил взамен. Но думаю, щедрость его превзошла любые ожидания: тсыгане вытаращились на золото и камни и принялись благодарить адмирала в самой цветистой манере, обещая прославлять его имя на каждом перекрестке.
Потребовалось время, чтобы спустить повозку на пляж и заключить сделку, и когда Русс и Неси ударили по рукам, уже смеркалось. Тсыгане собирались переночевать на берегу и отбыть с утра пораньше. Они с обычной быстротой разбили маленький лагерь, а потом Гизелла завела бойкую торговлю специями среди ангелийских моряков, которым поднадоела пресная рыбная похлебка. Жослен напоследок развлекал детей мендакантской историей, в небе загорались первые звезды, далекие и безопасные над огромным беспокойным морем.
Гиацинт взял меня с собой, когда пошел попрощаться с Неси.
Пусть на Длинном пути тебе сопутствует удача, тсероман табора Неси,нараспев произнес он и церемонно поклонился.В нашем путешествии ты показал себя прекрасным товарищем.
Неси огладил свои усы.
И ты,кивнул он и с ухмылкой добавил:Ринкени чаво.Потом посерьезнелтсыгане настоящие мастера по части смены настроения.Чаво, не знаю, правда ли, что ты говоришь дромонд или нет. Мне наплевать. Но если люди при мне скажут, что у Маноха нет внука, я объясню им, что это ложь. И буду произносить твое имя и вспоминать тебя. В моем таборе тебе навсегда положен почет.
Спасибо тебе.Гиацинт крепко пожал ему руку.И твоей семье, твоему табору.
Отличная сделка на самом западном берегу.Неси посмотрел на море, на прибой.Твои слова оказались правдой. Теперь мы богаты.Он поклонился мне.И тебя мы тоже будем помнить, чави. Уж ты-то родилась ни в каком не в переулке, или я слепой дурак.
Спасибо,я поцеловала его в щеку.Будь добр к женщинам без лаксты, если собираешься меня помнить.
Я вспомню тебя в мечтах.Неси подарил нам последнюю белозубую улыбку и, махнув на прощание, вернулся к своей семье.
Еще не слишком поздно,сказала я Гиацинту.
Он смотрел на море, в сумеречном свете казавшееся серебристым.
А знаешь, может, Русс и прав. Может, Длинный путь не заканчивается там, где начинается море. И если кому и суждено продолжить дорогу по волнам, то, конечно же, Принцу Странников, да?
Да,кивнула я, беря его под руку. Мы вместе смотрели на море, волнующееся и беспредельное, постоянно пребывающее в движении.Если не застрянем здесь до приезда де Морбана,добавила я, заметив приметную фигуру Квинтилия Русса на берегу. Адмирал вышагивал по песку, время от времени останавливаясь и глядя на свои корабли.
Не застрянем,уверенно отозвался Гиацинт.Он решится. Другого пути нет. Один корабль, я его видел.Тсыган помолчал и вдруг вкрадчиво спросил:А как тебе дражайший герцог де Морбан?
Вправду хочешь узнать?Я попыталась разглядеть его лицо в слабом свете звезд
Гиацинт рассмеялся.
А почему нет? Я и про других тебя спрашивал.
Ладно,ответила я, снова уставившись вдаль.Герцог де Морбан был со мной очень, очень хорош.
Я так и подумал. Ты вышла от него довольней некуда.Гиацинт накрутил локон моих волос на палец.Ты же знаешь, я этого не боюсь,прошептал он.Не боюсь того, что ты есть.
Нет?я коснулась бриллианта Мелисанды.А вот я боюсь.
Мы вернулись к шатру Русса, там я оставила Гиацинта и отправилась поговорить с адмиралом, который все еще мерил шагами берег, как разозленный лев. Моряки благоразумно держались от него подальше. Уже взошла растущая луна, и на море легла мерцающая дорожка света, словно Длинный путь.
Милорд,обратилась я к Руссу, опускаясь на колени. Песок оказался влажным и прохладным.
Квинтилий Русс гневно развернулся ко мне.
Не надо мне тут штучек из Двора Ночи, девочка! Я должен сделать нелегкий выбор.
Да, милорд,отозвалась я, не вставая с колен.Я понимаю. Нелегко выбрать: выполнять приказ королевы или нет.
Да не в этом дело!вскричал он, и его рокочущий голос заглушил шум волн. Адмирал сел на корточки передо мной и заговорил тише:Послушай, детка, Исандра де ла Курсель предана стране и из нее получится хорошая королева. Я это знаю, и Делоне это знал, и Каспар Тревальон. Именно поэтому мы ей и помогали. Союз с Альбой был бы прекрасен будь он возможен. Но шансов практически никаких, а у нас, если вы с приятелем не лжете, на носу гражданская война и вторжение скальдов, и все это одновременно. Поэтому, видишь ли, я и выбираю, где лучше послужить короне: в этой глупой миссии, которая скорее всего закончится полным провалом, или сражаясь с мятежниками и варварами за свою страну? У меня сейчас больше сорока кораблей и тысяча отборных бойцов, способных сражаться на море и на суше. Яйца Элуа, они одолели даже аккадианцев, которые дерутся как десять тысяч дьяволов! Исандра де ла Курсель молода и неопытна, она пока мало что знает об управлении государством и еще меньше о войне. Как я лучше ей помогу? Подчинившись ее приказу или нарушив его?
Продолжая покорно стоять на коленях, как меня учили с раннего детства, я подняла голову и посмотрела ему в глаза.
Ничего у вас нет,тихо сказала я. Квинтилий Русс уставился на меня, как зачарованный.Думаете, в битве на суше ваши сорок кораблей что-то изменят? Думаете, ваши бойцы чего-то стоят? Милорд адмирал, я видела скальдов, и их больше, чем песчинок на этом пляже. Сотни тысячЯ набрала горстку песка и медленно высыпала сквозь пальцы.Как вы хотите умереть, адмирал? Мы же ангелийцы. Выбирайте, как лучше принять смерть: от полчищ дикарей или следуя за мечтой?
Презрительно фыркнув, Квинтилий Русс поднялся и повернулся ко мне спиной, обратившись лицом к морю.
Ты такая же, как твой учитель,проворчал он, в шуме прибоя я едва улавливала его речь.Даже еще хуже. Его слова хотя бы не срывались с губ куртизанки.Я промолчала. Адмирал обреченно вздохнул.Может, Старший Брат и смилостивится над нами, дураками этакими. Ладно, отчаливаем на рассвете.
Глава 67
Квинтилий Русс собирался отчалить на рассвете. Примерно так и получилось.
Правда, мы погрузились в шлюпку и двинулись к его флагманскому кораблю, когда солнце уже взошло. Приняв решение, адмирал сразу же принялся деловито готовиться к отплытию, но ночи не хватило, чтобы оставить флотским все необходимые указания.
Я пыталась уследить за его распоряжениями, но Квинтилий Русс не желал, чтобы ангуиссетта Делоне ходила за ним хвостом, поэтому мне удалось ухватить лишь обрывки приготовлений. Адмирал назначил своего помощника главным над флотом на время своего отсутствия и среди прочего приказал ему сформировать береговую бригаду для охраны границ королевства. Четверть кораблей Русс отправил в Аззаль, повелев им встать на якорь в Тревальоне, лояльном короне благодаря Гислену де Сомервиллю, и распорядился, чтобы об этом перемещении известили Исандру. Если для королевских курьеров закроется проезд через Морбан, они смогут передавать весточки через Тревальон.
Остальным морякам ставилась задача не просто выдержать допрос герцога де Морбана, но и постараться выяснить его политические предпочтения. У Морбана имелся собственный флотя этого прежде не знала,и герцог, буде он окажется предателем, сможет повести свои корабли на север и оттуда совершать набеги на побережье Аззали, тем самым отвлекая береговую охрану от других прибрежных земель и Рейна.
Голова шла кругом от возможностей и стратегий. До смерти Делоне я не осознавала, насколько тонка и опасна грань, по которой он шел к своей цели, лавируя между союзниками и врагами. Но раз уж он совершил губительную для себя ошибку, то, значит, и сам этого не осознавал, во всяком случае, не полностью. Мелисанда вела игру изощреннее, чем Делоне, и сумела скрыть от него предательство дЭгльмора. Эта тайна стала для меня явной благодаря моему проклятому невезению.
А теперь я ввязалась в еще более замысловатую игру, о которой моя врагиня пока еще не подозревала. Наверное. От этой мысли я вздрогнула. Теперь яСтрела Кушиэля, пущенная в его потомка. Что бы ни готовило для нас море, по крайней мере, оно отдалит меня от Мелисанды. Увидев ее на Гиппокампе, я больше себе не доверяла. Да, в наш последний раз я удержалась и не произнесла свой сигнал, не выдала ей послания Русса но не поручусь, что и в следующий раз сумею держать себя в руках. С тем же де Морбаном я подошла к заветной черте ближе, чем считала допустимым. Только отчаяние и горестное оцепенение не дали мне проговориться, когда Мелисанда терзала меня в день ужасной смерти Делоне и Алкуина. И даже тогда мне до полного поражения оставался лишь крохотный шажок.
В следующий раз Я опустила кончики пальцев в воду, пока гребцы взмахивали веслами, а берег отдалялся. В следующий раз все будет совсем по-другому. Помоги мне Элуа, я с нетерпением предвкушала новую встречу со своей главной целью, несмотря на все свои опасения.
Грань между любовью и ненавистью куда тоньше, чем острие флешетты. Однажды Мелисанда сказала мне об этом, но я не смела обдумать эту мысль, когда ее имя готово было в любой момент сорваться с моего языка. А еще она говорила, что во мне ее привлекает не покорность, а наоборот, мятежность. Именно это разительно отличало ее от остальных моих поклонников, которые не умели да и не стремились пробудить мой бунтующий дух.
Именно это сильнее всего вгоняло меня в ужас.
Что ж, если мне не под силу освободиться от ее владычества, по крайней мере, я могу от нее уехать. Глядя на горизонт, я провела пальцем под бархатным шнурком. Наверное, Мелисанда Шахризай хотела посмотреть, далеко ли я убегу в ее ошейнике, далеко ли заведет меня воля к сопротивлению. Хотя вряд ли она предполагала, что мятежность направит меня на зеленые берега недостижимой Альбы. По милости Элуа моя мятежность может даже привести к тому, что изуверские замыслы прекрасной интриганки будут разоблачены и пресечены.
Признаться, я молилась, глядя на грозные воды. Если мне суждено погибнуть в смертоносных волнах, пожалуйста, пусть моя последняя мысль будет не о Мелисанде.
Хотя вряд ли такое возможно.
Пока я сидела, погруженная в эти мрачные раздумья, сильные гребцы Русса подвели лодку вплотную к кораблю. Нам спустили веревочные лестницы, и пришлось карабкаться наверх. Руки и ноги скользили по мокрым от соленой воды веревкам. Я всегда считала себя проворной, но балансировать на постоянно раскачивающейся деревянной палубе оказалось делом не из легких.
Вдобавок Квинтилий Русс потешался над нашей неуклюжестью, а сам расхаживал по кораблю с непревзойденной легкостью, как ни странно, не свойственной ему на суше. На ходу он выкрикивал команды, которые тут же выполнялись, и довольно скоро мне стало ясно, почему именно его назначили королевским адмиралом. Он вверил нас заботам первого помощника, жилистого и востроглазого Жана Маршана, который отвел нас в каюту с четырьмя свисающими с потолка гамаками.
Пока мы раскладывали свои вещи, моряки поднимали якорь и ставили паруса.
Так сложилось, что преподанная мне с детства наука кораблей практически не касалась. До вчерашнего дня я ни разу даже не видела моря, не говоря уж о путешествии по волнам. Матросы с потрясающей ловкостью лазали вверх и вниз по мачтам, привязывая и отвязывая там какие-то веревки, а я не понимала, что они делают. Мне было ясно лишь то, что Квинтилий Русс отдает приказы, а команда их споро претворяет в жизнь. Тридцать человек спустились в трюм, чтобы сесть на весла, и огромное флагманское судно, медленно развернувшись, двинулось от суши в открытое море. Поднялись три темно-синих паруса с лебедем Дома Курселей: средний был самым большим, а которые спереди и сзадите поменьше. Ветер тут же их надул, и они захлопали, отчего серебряные лебеди, казалось, забили крыльями.
Отплытие происходило быстрее, чем мне воображалось. Вот корабль медленно поворачивается, неуклюже переваливаясь на вспененных гребнях, а весла с кажущейся бесполезностью бьют по воде. А вот уже волны равномерно набегают навстречу одна за одной и прокатываются дальше к берегу, который все отдаляется и отдаляется.
Матросы одобрительно закричали, когда Квинтилий Русс открыл бочонок вина. Позже я узнала, что по морской традиции в начале путешествия каждому мореходу полагается осушить кубок на дорожку.
Мы не стали отнекиваться. Гиацинт выпил вино залпом, восторженно оглядываясь вокруг. Я глотала понемногу, ощущая, как огненная жидкость согревает меня изнутри на пронизывающем ветру. Позеленевший Жослен опасливо смотрел в свой кубок.
Боюсь, матроса из меня не выйдет,пробормотал он.
Проходящий мимо Квинтилий Русс хлопнул его по плечу.
Пей, парень,добродушно посоветовал он.Если полезет обратно, так тому и быть. Просто перегнись через борт и принеси жертву Властелину Глубин.
Совет оказался пророческим. Я сочувственно вздохнула, когда Жослен, осушив кубок, схватился за перила и перегнулся через борт, выворачиваясь наизнанку. Гиацинт ухмыльнулся и сказал:
Кассилианцы не годятся для Длинного пути, если он ведет через море!
Зато он умеет запалить костер из мокрых веток в метель,бросилась я защищать Жослена.Что-то я не видела тсыган в сердце скальдийской глуши, Принц Странников.
Тсыгане не настолько глупы, чтобы таскаться по скальдийской глуши,парировал Гиацинт и отошел понаблюдать за работой матросов.
Его походка уже мало отличалась от поступи моряка. Я кисло смотрела ему вслед, оставленная ухаживать за недужным кассилианцем. Есть что-то бесконечно жалкое в вооруженном мужчине, выплевывающем полупереваренный завтрак.
Русс решил плыть на запад, используя ветер, дующий сквозь Проливы. Он надеялся, что достаточно сильный бриз быстро пронесет нас через владения Хозяина Проливов в открытое море, откуда уже нетрудно будет добраться до южного берега Альбы.
Замысел был неплох, и мы здорово продвинулись. Спустя несколько часов покачивания на волнах мы оказались в горловине между двумя невидимыми берегами: покинутой нами Земли Ангелов и Альбы, куда стремились. Погода оставалась ясной, дул попутный ветер. Пока мы шли на запад, перед нами расстилалось лишь открытое море, и кровь леденела в жилах при виде его бескрайности. Матросы пели. Да, мореплаватели действительно слеплены из другого теста. Даже в самых отчаянных положениях я всегда перво-наперво выясняла, где нахожусь, и намечала себе место, куда двигаться, в согласии со своим внутренним компасом. Для них же все иначе. Неизвестность, пустынный морской простор манит их чем-то, чего я не могу даже вообразить.
Тсыгане называли берега Кушета крайним западом. В тот день я увидела, что Кушет был лишь самым началом крайнего запада, поскольку водная гладь тянулась в бесконечную даль туда, где каждый вечер заходит солнце. Крайний запад находится за пределами наших познаний. Если верить жрецам, в той стороне Мать-Земля и Единственный Бог создали королевство, в котором солнце никогда не умирает, а лишь отдыхает, подлинную Землю Ангелов, где с улыбкой босиком гуляет Элуа, и там, где он ступает, вырастают цветы.
Не берусь судить, правда ли это,могу лишь верить всем сердцем и душой.
Наше путешествие протекало спокойно и довольно приятно, но ближе к вечеру ситуация переменилась.
Судьба настигла нас как всегда неожиданно, когда уже казалось, будто опасные воды остались позади и дальнейший путь пройдет как по маслу. Никто же точно не знает, насколько далеко простираются владения Хозяина Проливов. Очевидно, дальше, чем считал Квинтилий Русс, поскольку беда пришла, когда он, уже не остерегаясь, уверенно стоял у руля своего флагмана и выкрикивал команды матросам, замерявшим глубину, чтобы определиться, пора или нет поворачивать на север.
Все началось с ветра, поднявшего волны на дыбы.
Конечно, это естественно в море, где ветерединственный господин, диктующий курс. Да, естественно. Но тот ветер не могу объяснить. Он задул, стелясь по воде, наперерез легкому бризу, который продолжал надувать наши паруса, и заставил волны покатиться в обратную сторону.
О нет,выдохнул Квинтилий Русс, крепче берясь за штурвал и глядя в небо.Нет, Старший Брат, пощади!