Спины рослых варваров загораживали мне обзор, но слышала я превосходно, и поэтому первым, что впечатлило меня в Вальдемаре Благословенном, стал его голос, когда он приветствовал гостей, вручавших дары. Голос был глубоким и с выверенными интонациями, создававшими у каждого из присутствующих иллюзию, будто король обращается именно к нему.
Наконец посланцы из селения Лейдольфа отошли, и настал наш черед предстать перед человеком, своею волей объединившим варваров.
Гюнтер шагнул вперед, и его тенны напряженно встали полукругом за спиной вожака. Хедвиг с женщинами держались чуть поодаль, как и мы с Жосленом: встреча с верховным военачальникомдело прежде всего воинов-скальдов. Поэтому впервые я увидела Вальдемара Селига в просвете между плечами теннов. Я не разглядела толком его лица, только отметила, что мужчина он крупный и широкоплечий. Благословенный восседал на огромном деревянном стуле, похожем на трон и по сути им являвшимся.
Ангелийцы преклонили бы колени, но не скальды. Гюнтер стоял перед главнокомандующим, гордо выпрямив спину.
Гюнтер Арнлаугсон из племени марсов, рад встрече, брат,тепло поприветствовал его Вальдемар Селиг низким бархатным голосом.Мне греет душу, что ты, чье селение завоевывает нам славу на западных границах Скальдии, не преминул прибыть на Слет.
Наш отряд прибыл на Слет, преследуя наилучшие намерения,цветисто ответил Гюнтер,чтобы заверить великого Вальдемара Селига в своей преданности. Я привел пред твое лицо вот этих теннов, чьи копья без устали сражаются с твоими врагами, и домовитую Хедвиг Арильдсдоттир, благодаря которой не гаснет огонь в нашем очаге.
Хедвиг взволнованно кивнулаона не могла похвастаться невосприимчивостью к ловушкам церемониала. Я сделала шаг в сторону, чтобы получше рассмотреть Селига, и наконец увидела его умные зеленовато-карие глаза.
Добро пожаловать, люди селения Гюнтера Арнлаугсона.
Мы тоже приготовили для тебя дар, Благословенный,хитро продолжил Гюнтер, подавшись назад. Нас с Жосленом подтолкнули на пятачок перед троном.Изволь принять, о командующий, этих двух ангелийских рабов, купленных на золото, завоеванное ценой скальдийской крови.
Не сомневаюсь, до Вальдемара уже дошли слухи о нашем приезде. Услышав слова Гюнтера, он не удивился, но разглядев нас с Жосленом, приподнял брови. Это я увидела совершенно ясно, поскольку мы стояли прямо перед ним и никто больше не загораживал мне обзор. Я посмотрела прямо в блестящие любопытные глаза и присела в реверансене в быстром и бессознательном, каким воспитанницы Двора Ночи выражают свое почтение, но в глубоком и значительном реверансе, каким пристало приветствовать чужеземного принца и которому я научилась у Делоне.
Вальдемар Селиг понял смысл моего жестасудя по его оценивающему взгляду. Он был достаточно красив для варвара: высокий и крепкий, лет тридцати с небольшим, с живыми умными глазами на волевом лице. Его рыжевато-каштановые волосы перехватывала золотая заколка, а борода была разделена пополам и оплетена золотой проволокой. Для воина-скальда он обладал слишком чувственным ртом, но его лицо казалось непроницаемым.
Жослен отвесил ритуальный кассилианский поклон, годившийся на любой случай и не имевший особого значения. На несколько секунд задумчивый взгляд Вальдемара задержался на мнесосредоточился на моих глазах, особенно на левом. Он, похоже, заметил алую крапинку и сделал себе мысленную зарубку.
Ты привел ко мне еще два голодных рта, Гюнтер Арнлаугсон?насмешливо спросил он.
По залу прокатился хохот, и мой бывший хозяин покраснел. Я поняла: Селиг не знал, кто мы такие, но признал за нами определенную ценность. Просто не до конца определился, велика ли она и стоит ли публичного оглашения.
Но Гюнтер не пожелал сносить ни насмешек, ни пренебрежения.
Эта красавица обучена дарить удовольствие королям,сказал он и после паузы добавил:Господин.
Ах, моя бездумная похвальба... Но хитрый варвар вложил в мое высокомерное речение совсем иной смысл. Он озвучил перемену, которую еще никто из скальдов не признал вслух. Гюнтер ясно видел, что происходит, и без обиняков говорил об этом Жослену. Но во всеуслышание назвать стяжавшего власть вождя «королем» перед толпой воинов из разных племен, никогда не имевших единого правителя,совсем другое дело. Только тут я поняла в полной мере значительность дара Гюнтера. Таким образом он признал за Вальдемаром Селигом новый статус.
Благословенный поерзал на похожем на трон стуле, медля с решением. Ему не требовалось экзотических мехов, чтобы приковать к себе всеобщее внимание. От движения пламя в огромном камине за его спиной всколыхнулось, бросив на нас тень.
А парень чему обучен?
Он сын лорда,тихо ответил Гюнтер,а еще ангелийский жрец-воин, давший обет, который связывает его с этой девушкой. Он будет беречь твою жизнь превыше своей собственной, если ты обеспечишь девушке безопасность. Спроси своих теннов, если мне не веришь.
Это так?поинтересовался Селиг у Белых Братьев. Один из воинов в волчьем облачении переступил с ноги на ногу и что-то пробормотал. Любопытный взгляд короля снова упал на меня.Это так?
Не думаю, что он ожидал ответаГюнтер же не упомянул, что я владею их языком. Я снова присела в глубоком реверансе.
Да, это так, милорд,сказала я на чистом скальдийском, пропуская мимо ушей поднявшийся вокруг удивленный ропот.Жослен Веррёйчлен кассилианского Братства. Ганелон де ла Курсель, король Земли Ангелов, шагу не делает без двух верных телохранителей-кассилианцев.
Это была поистине опасная игра. Но в том, как Селиг все вокруг себя обустроил, в его разумности и сдержанности, я разглядела жажду цивилизованности, стремление принести своему народу общественное устройство, позволяющее завоевывать славу и благосостояние не только кровью и железом. Жослен снова поклонился, подтверждая мои слова.
Красавица, обученная ублажать королей, стоит передо мной и говорит на нашем языке,тихо произнес Вальдемар Селиг. Что еще может в ней таиться?Кто-нибудь другой мог бы сказать это просто так, в шутку, но скальд был смертельно серьезен. Он изучал взглядом мое лицо.Я бы не отказался послать такую как ты к своему врагу, чтобы искусить его и заставить сделать глупость. Как, говоришь, ты попала в рабство?
Такого вопроса я не ожидала, хотя следовало бы, уже кое-что узнав о Селиге. Всему свое время: есть время лукавить, а есть время говорить правду. Глядя в беспощадные глаза, я поняла, что сейчас пришло второе.
Милорд,сказала я,меня предали, потому что я слишком много знала.
Вся моя жизнь лежала в этих словах, как в линиях на ладонидля того, кто умел по ней читать. Не уверена, умел ли Вальдемар Селиг, но он, несомненно, обладал способностью видеть узоры судьбы. Он кивнул, больше себе, чем мне.
Да, такое могло случиться,подтвердил он,с девушкой, обученной служить королям.Люди вновь зашептались: Селиг признал правдивой нашу с Гюнтером историю. Но никто не стал возражать.А ты?внезапно последовал вопрос к Жослену.Как получилось, что ты сюда попал?
У меня были весомые сомнения по поводу скорости, с которой кассилианец был способен соображать,не идущей ни в какое сравнение с его моментальной физической реакцией,но в ту минуту Жослен меня порадовал. Он повернулся ко мне и заговорил по-ангелийски:
Скажи ему, что я дал обет любой ценой защищать твою жизнь,потребовал он.Скажи, что для меня это дело чести.
Я снова взглянула на Вальдемара Селига, который вдруг поднял руку.
Я немного говорю на вашем языке,запинаясь, произнес он по-ангелийски.Наверное ты немного знаешь мой, чтобы понять, о чем речь.Он перескочил на довольно беглый каэрдианский:Говоришь ли ты на языке ученых, ангелиец? Тогда я пойму твои слова.
Жослен кивнул, невольно вытаращившись на скальда.
Да, милорд,ответил он по-каэрдиански.Со мной все обстоит в точности так, как сказал Гюнтер Арнлаугсон.
Значит,Вальдемар Селиг смерил Жослена взглядом,ты клянешься защищать мою жизнь даже ценой своей собственной, как сказал Гюнтер Арнлаугсон, а, Жуслин Фирьой?
Селиг не пропустил мимо ушей произнесенное мною имя Жослена и запомнил его, к тому же говорил на нашем языке, пусть и с жутким варварским акцентом, да еще неплохо владел каэрдианским. Чем больше я узнавала этого человека, тем страшнее мне становилось. Гонзаго дЭскобар был правВальдемар Благословенный очень и очень опасен.
Жослен вновь обрел присутствие духа, и его лицо сделалось холодной непроницаемой маской кассилианской выучки. Из присутствующих в чертоге только Гюнтер и его тенны, толпившиеся позади нас, знали, как виртуозно ангелийский пленник обращается с оружием. Он стоял буквально в паре шагов от объединителя скальдов, вооруженный и относительно свободный. Думаю, он мог бы убить Вальдемара Селига в три движения, и тогда, почти наверняка, хрупкое единство варварских племен, собравшихся на Слет, не пережило бы смерти верховного вождя. Разделенные и лишенные главнокомандующего, скальды стали бы тем, кем всегда и былидосадной угрозой для наших границ, которую нетрудно отогнать сравнительно небольшими силами.
Но тем самым Жослен нарушил бы свою клятву, поскольку нас обоих за такое точно убили бы, а то и чего похуже. Кассиэль отринул Бога, чтобы сопутствовать Элуа; Жослен в тот момент сделал столь же судьбоносный выбор.
Клянусь,сказал он на каэрдианском,при условии, что миледи Федра но Делоне будет в безопасности.
Фэй-дра,протянул Вальдемар Селиг, глядя на меня. Я снова присела в реверансе, ощущая тяжесть его взгляда.Так тебя зовут?
Да, милорд.
Фэй-дра, ты станешь учить меня ангелийскому языку. Я хочу им овладеть.Он снова посмотрел на Жослена.Жуслин, давай-ка посмотрим, что ты за воин.Селиг кивнул одному из Белых Братьев и сделал непонятный жест двумя пальцами.
С боевым кличем тенн с копьем наизготовку ринулся на вождя, нацелясь нанести смертельный удар. Селиг не шевельнулся. Возможно, это была постановкаточно не знаю. Но тогда я поверила, и сейчас верю, что атака была настоящей. От своих людей Вальдемар требовал беспрекословного послушания, и даже приказ напасть на него они бы выполнили.
Я заметила довольную ухмылку Гюнтера, когда Жослен сорвался с места. Скользящий, как намасленный шелк, он оказался между Селигом и тенном и своими кинжалами перехватил наконечник копья у самого сердца вождя. Слегка шевельнув плечами и запястьями, кассилианец выдернул копье из рук Белого Брата и одновременно сильно пнул нападавшего в живот, выбив из него дух, так что тенн согнулся и попятился.
Отвесив короткий поклон, Жослен вручил копье Селигу. Под улюлюканье зрителей побежденный воин нахмурился, поправил шкуру на плечах и вернулся в строй Белых Братьев.
Да!глаза короля скальдов сверкали от восхищения. Он встал, держа копье, по-дружески положил руку на плечо Гюнтера и громко объявил:Ты принес мне отличный подарок, Гюнтер Арнлаугсон!
Вальдемар Селиг высказал одобрение, и скальды дружно захлопали и завопили. Но, оглядывая лица в большом чертоге, я пришла к неутешительной оценке. Варвары славили Вальдемара и только его, в их взглядах и возгласах не было ни капли добрых чувств к двум ангелийским рабам. За исключением людей Гюнтера, в лицах скальдов я не увидела ничего, что тронуло бы мое сердце. Женщины смотрели на меня с завистью и злобой, мужчины жес похотью и презрением, а вот Жослена они явно ненавидели.
Уже в тот вечер мне стало предельно ясно: мы оказались среди врагов.
Ближе к ночи Селиг устроил пир для местечковых вождей, и, как и следовало ожидать, Гюнтер сидел очень близко к нему. Это был типичный скальдийский пир: мед тек рекой, застольники пели песни, похвалялись и вели споры о политике. Я там присутствовала, поскольку новый хозяин приказал мне прислуживать за столом и наливать в пустеющие кубки мед из тяжелого глиняного кувшина. Мне пришлось заново наполнять кувшин бессчетное число раз.
А вот сколько раз я наполняла кубок Селига, сосчитать было нетрудно, потому что он почти не пил. Остальные скальды, конечно, перепились, и он им это позволил, но сам Вальдемар Селиг оставался трезвым. Я наблюдала за его расчетливыми глазами и видела, как он следил за вождями. Днем они показались ему в лучшем виде, вечером же, бражничая, раскрыли свои истинные натуры, и он получил возможность, слушая пьяные языки, доподлинно узнать, что было в трезвых умах. От повадки Селига меня пробирала дрожь.
Также я заметила, что он следил и за мной. Без каких-либо знаков одобрения с его стороны я чувствовала, что ему нравилась моя ангелийская манера прислуживать: полотняная салфетка, которую я держала под донышком кувшина, умение подойти со сподручной стороны и правильное положение рук, когда я наливала мед,тысяча и одна мелочь, которым меня обучили при Дворе Ночи, где ценились грациозность и ненавязчивость. Эти мелочи ничего не значили для других скальдов, которые тянули ко мне свои кубки и навряд ли заметили бы, пролей я мед мимо цели, но Вальдемар Селиг сумел оценить мои умения.
Жослену он тоже приказал присутствовать на пиру, и тот занял традиционную позицию кассилианского телохранителя: застыл в трех шагах за левым плечом подзащитного, держа расслабленные ладони на рукоятках кинжалов. Наверное, Селиг уже расспросил, как это должно выглядеть. И принял меры предосторожности: сам-то он почти не оглядывался на Жослена, а вот два Белых Брата пристально наблюдали за чужаком. «Ему по вкусу наши традиции,подумала я.Он станет королем, но эти грубые пропойцы не годятся для королевства, которым он хотел бы править». Я вспомнила о родине, и кровь в жилах похолодела.
В ту ночь не велось разговоров о причине всеобщего собрания, застольники увлеклись похвальбой и рассказами о былых свершениях. Два вождя, суэв и гамбривиец, сцепились из-за давней кровной вражды и вскоре обнажили мечи. Пьяные перевозбужденные скальды очистили площадку для боя. Я увидела среди них и Гюнтера, который выкрикнул ставку, положив начало многим таким возгласам.
Но Вальдемар Селиг, громко ударив кубком по столу, заставил всех замолчать.
Вы кто? Мужчины?с яростно пылающими глазами спросил он в полной тишине.Или псы, дерущиеся за кость? В моем доме есть правило. Любой, кто таит обиду, может прийти с ней ко мне. И любой, кто хочет разрешить спор оружием, должен будет сразиться со мной. Вы этого хотите? Ты, Ларс Хогнисон? Ты, Эрлинг Быстрый? Желаете сразиться со мной, а?Скальды забормотали, переступая с ноги на ногу, похожие на двух мальчишек, которых взрослый застал дерущимися и пристыдил.Нет? Хорошо. Тогда помиритесь и ведите себя, как надлежит братьям.
Струны в душах скальдов весьма отзывчивы. Двое мужчин, минуту назад готовых вырвать друг другу глотки, по-дружески обнялись.
Хорошо,тихо одобрил Вальдемар Селиг, вставая и будто заполняя зал своей мощью.Все вы здесь,обратился он к вождям,потому что возглавляете свои селения и умеете вести за собой людей по избранному пути. А раз так, то вы не можете не понимать, как важно для скальдов сплотиться, оставив позади давнишние склоки. Если вы хотите и дальше сохранить власть над своими людьми, учитесь объединяться, а не разделяться. Разделенные, мы лишь стаи псов, грызущиеся на псарне из-за костей. Вместе же мы составим самый могучий из народов!
Варвары разразились восторженными криками, но Вальдемар Селиг был слишком умен, чтобы почивать на лаврах.
Ты,он указал на Гюнтера,Арнлаугсон из племени марсов. Не твой ли голос я слышал выкрикивающим ставку?
Гюнтеру хватило ума принять смущенный вид.
Я впал в азарт, Благословенный,пробормотал он.Небось ты тоже давал себе волю, чтобы немного согреться холодной зимой.
Если человек для сугрева делает ставки на собачьи бои,спокойно ответил Вальдемар,как думаешь, сколько собак с его псарни доживет до весны?Он сел и закатал свой правый рукав, обнажив сильную руку.Ставкаэто вызов, Гюнтер Арнлаугсон. Ты гость в моем чертоге, и раз тебе неймется с кем-нибудь схватиться, я готов тебя потешить. Что же ты поставишь? Может, тот камень, что сверкает на твоей шее? Тоже ангелийский трофей, я не ошибся?
Пойманный на горячем, Гюнтер покосился на меня. Я не удержалась от жалости к нему: проклятый бриллиант Мелисанды всем приносил одни беды.
Тебе приглянулся этот камень?задыхаясь, прохрипел Гюнтер, снимая шнурок с бриллиантом и протягивая Селигу.Тогда он твой!
О нет.Вальдемар улыбнулся.Твое уважение мне дороже любого камня, за просто так я его не возьму, но готов по-честному завоевать, Гюнтер Арнлаугсон. Иди сюда, если хочешь сделать ставку, и попытай удачи в схватке на руках.Он повел плечами, и мускулы на его руке забугрились под кожей. Лишенные хорошей драки на закуску, скальды захлопали, предвкушая соревнование в силе. «Умный Селиг,подумала я.Сначала пристыдил их, а потом решил развлечь, посрамив в поединке». Вожди не видели расчетливости его намерения, но я-то все ясно понимала.