Моей жене Робин, благодаря которой мне не обязательно быть джедаем.
И моим фанатам, благодаря которым эта мечта не угасла.
Мэтью СтоверЗвёздные Войны. Уязвимая точка
Давным-давно в далекой Галактике....
ПрологОпасная здравость
ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА МЕЙСА ВИНДУ
В своих снах я всегда все делаю правильно.
В своих снах я стою на балконе арены.
Джеонозис.
Ослепительный оранжевый свет разгоняет тень перед моими глазами. На песке внизуОби-Ван Кеноби, Энакин Скайуокер, сенатор Падме Амидала. На грубо отесанном камне на расстоянии вытянутой руки от меняНут Ганрей. В пределах досягаемости моего лезвияДженго Фетт.
И мастер Дуку.
Нет. Более не мастер. Граф Дуку.
Видимо, я никогда не привыкну так его называть. Даже во снах.
Дженго Фетт ощетинился оружием. Прирожденный убийца, самый смертоносный человек Галактики. Дженго может убить меня меньше чем за секунду. Я знаю это. Знал бы, даже если бы не видел отчета Кеноби с Камино. Я сквозь Силу чувствую жестокость, которую излучает Дженго: он словно звезда, сотканная из смерти.
Но я все делаю правильно.
Мое лезвие не замирает под челюстью Фетта. Я не трачу время на слова. Я не сомневаюсь.
Я верю.
Во снах фиолетовая вспышка моего лезвия опаляет седые волоски бороды Дуку, и за те полсекунды, что требуются Дженго Фетту на прицеливание и выстрел, я сдвигаю лезвие и забираю Дуку с собой в небытие.
И спасаю Галактику от гражданской войны.
Я мог сделать это.
Я мог сделать это.
Потому что знал. Потому что чувствовал.
В потоке Силы вокруг меня я чувствовал связи, что создал Дуку с Феттом и Торговой федерацией, с джеонозианцами и со всем движением сепаратистов: связи жадности и страха, обмана и неприкрытого запугивания. Я не знал, чем были эти связи, не знал, как или зачем Дуку их создал, но я ощущал их мощь, мощь той паутины предательства, которую, как я теперь знаю, он сплел для того, чтобы поймать в нее Галактику.
Я чувствовал, что, если он не будет поддерживать, латать и укреплять эту сеть, паутина начнет гнить, ссыхаться и разлагаться до тех пор, пока чье-нибудь легкое движение не разорвет ее и бесконечные межзвездные течения не унесут прочь ее нити.
Дуку был уязвимой точкой.
Я знал это.
Это мой дар.
Представьте себе самоцвет коруску, минерал, чья особая кристаллическая структура делает его прочнее дюрастали. Вы можете ударить его пятикилограммовым молотом и лишь поцарапать поверхность самого инструмента. Но эта кристаллическая структура, что дает коруске его силу, создает и его уязвимые точки, места, по которым достаточно нанести один меткий несильный удар, для того чтобы камень рассыпался на куски. На то, чтобы найти эти уязвимые точки, чтобы использовать их для превращения коруски в нечто прекрасное и полезное, требуются годы обучения, глубинное понимание кристаллических структур и постоянная практика, дарующая рукам идеальное сочетание силы и ловкости, необходимое для верного удара.
Если, конечно, у вас нет таланта сродни моему.
Я умею видеть уязвимые точки.
Зрение здесь ни при чем, но «видеть» самое подходящее слово на общегалактическом: я воспринимаю, чувствую, каким именно образом то, на что я смотрю, входит в Силу и как Сила связывает это с собой и со всем остальным. Мне было шесть или семь лет, я учился в Храме джедаев, когда осознал, что другие ученики, полноправные рыцари-джедаи и даже мудрые мастера могут почувствовать подобные связи лишь с огромными усилиямиконцентрируясь и постоянно тренируясь. Сила показывает мне достоинства и недостатки, скрытые слабости и непредвиденные варианты. Она показывает мне сжимающиеся и растягивающиеся, перекручивающиеся и разламывающиеся векторы напряженности. Она показывает мне узоры этих векторов, соединяющиеся для того, чтобы сформировать структуру реальности.
Скажу проще: когда я смотрю на вас сквозь Силу, я вижу, где вы сломаетесь.
Я посмотрел на Дженго Фетта, стоящего на песке арены Джеонозиса: идеальная комбинация оружия, навыков и желания воспользоваться имиособый кристалл убийцы. Сила подсказала уязвимую точку, и я оставил тело без головы на песке. Самый смертоносный человек Галактики.
Теперьпросто мертвец.
Как и у драгоценностей, у ситуаций есть уязвимые точки. Но они переменчивы, призрачны, появляются лишь на мгновение и исчезают, не оставляя после себя никаких следов. Они всегда связаны со временем.
Вторых шансов не существует.
Есликогдая вновь встречу Дуку, он более не будет уязвимой точкой войны. Я не смогу остановить эту войну одной-единственной смертью.
Но тогда на арене Джеонозиса я мог это сделать.
Через несколько дней после битвы мастер Йода нашел меня в одной из комнат для медитаций в Храме. «Твоим другом он был, сказал старый джедай с самого порога. Кажется, будто благодаря какому-то удивительному дару Йода всегда знает, о чем я думаю. Уважение ты обязан был к нему испытывать. Любовь даже. Убить его не мог тыпредчувствия недостаточно было».
Но я мог.
Должен был.
Именно по этой причине наш Орден запрещает личные привязанности. Если бы я не чтил Дуку, если бы не любил его, в Галактике сейчас царил бы мир. «Предчувствия недостаточно было», сказал Йода.
Но я джедай.
Меня с детства обучают доверять своим предчувствиям.
Но каким из них следует верить?
Когда я встал перед выбором: убить бывшего мастера-джедая или спасти Кеноби, юного Скайуокера и сенатора я позволил Силе сделать выбор за меня. Я доверился своим инстинктам.
Я сделал выбор джедая.
Результат: Дуку сбежал. Результат: Галактика в пучине войны. Результат: многие мои друзья погибли.
Вторых шансов не существует.
Странно: я джедай, но сожалею о том, что не отнял жизнь.
Многие из выживших на Джеонозисе мучаются кошмарами. Я слышу историю за историей от джедаев-целителей, пытающихся им помочь. Кошмары неизбежны: подобной резни не было со времен Войны ситхов четыре тысячи лет назад. Никто из них и представить себе не мог, каково это будет: стоять на той арене в ослепительном оранжевом свете полудня, когда вокругтела друзей, вонь и пропитавшийся кровью песок. Возможно, я единственный ветеран Джеонозиса, не страдающий от кошмаров.
Потому что в своих снах я все делаю правильно.
В свой кошмар я попадаю, когда просыпаюсь.
У джедаев тоже есть уязвимые точки
Мейс Винду остановился в дверях, пытаясь немного успокоиться. Капюшон его плаща пропитался потом, а туника липла к телу: он пришел прямо из тренировочных залов Храма, не успев принять душ. И тот быстрый шаг, почти бег, которым он шел сквозь лабиринт коридоров Галактического сената, не дал ему возможности остыть.
Личный кабинет Палпатина, часть апартаментов Верховного Канцлера, расположенных под Большой совещательной палатой Сената, предстал перед ним во всем своем размахе и строгости: простор отполированного эбонитового пола, несколько простых мягких кресел, плоский широкий стол тоже из эбонита. Ни фотографий, ни картинникаких украшений, кроме двух одиноких статуй. И голографические проекторы от пола до потолка, показывающие в реальном времени изображения Галактического города, каким его можно увидеть только с вершины купола Сената. Там, снаружи, орбитальные зеркала скоро отвернутся от солнца Корусанта и принесут в столицу сумерки.
В кабинете не было никого, кроме Йоды, торжественно восседающего в антигравитационном кресле и сжимающего в руках набалдашник своей тросточки.
Не опоздал ты, заметил старый мастер. Но лишь едва. Садись, сконцентрироваться мы должны. Серьезное что-то произошло, боюсь я.
Я и не ждал вечеринки.
Сапоги Мейса простучали каблуками по полированному полу. Он придвинул одно из мягких широких кресел поближе к Йоде и сел лицом к столу рядом с мастером. От напряжения Винду все сильнее сжимал челюсти.
Посланник сказал, что речь пойдет об операции на Харуун-Кэле.
Тот факт, что из всех джедаев и Верховного командования Республики Канцлер пригласил лишь двоих старших членов Совета, намекал, что хороших вестей ждать не приходится.
Трудно было бы найти двух существ, столь же непохожих друг на друга, как эти два рыцаря. Йода ростом не более двух третей метра, с зеленой, будто чадианские бродячие водоросли, кожей и огромными глазами навыкате, которые, казалось, иногда светились изнутри. И Мейсвысокий даже для человека, меньше чем на ширину ладони не добирающий до двух метров, с широкими и мощными плечами, тяжелыми руками, темными глазами и постоянно изогнутыми, словно в усмешке, уголками губ. Его череп цвета полированного ламмаса был всегда гладко выбрит, тогда как у Йоды на голове остатки растительности вели себя как им вздумается.
Но их главное различие заключалось в тех ощущениях, что оставляли у других эти два мастера-джедая. Йода буквально олицетворял собой мягкую мудрость, смешанную с озорным чувством юмора, но его солидный возраст и огромный опыт привели к некоей отстраненности, даже изолированности. Без малого девять сотен лет жизни приучили его к неторопливости. Винду же стал членом Совета джедаев, когда ему еще не было и тридцати. Его поведение было полной противоположностью поведению Йоды: четкое, резкое, активное. Он воплощал собой отточенный интеллект и несгибаемую волю.
К моменту битвы на Джеонозисе, положившей начало Войнам клонов, Мейс заседал в Совете уже более двадцати стандартных лет. И уже больше десятка лет никто не видел его улыбку.
Иногда в одиночестве он раздумывал над тем, сможет ли вообще когда-нибудь улыбнуться.
Но не планета Харуун-Кэл заставила тебя в этот кабинет бежать со всех ног, сказал Йода. Тон его речи был легким и понимающим, но взгляд оставался острым и изучающим. О Депе беспокоишься ты.
Винду опустил голову:
Я знаю, Сила принесет что принесет. Но разведка сообщила, что сепаратисты отступили, их база возле Пилек-Боу покинута
Но не вернулась она.
Мейс свел безымянные пальцы вместе. Глубокий вдох вернул его голосу привычную глубокую, ровную монотонность.
Фактически Харуун-Кэл по-прежнему числится планетой сепаратистов. И Депа в розыске. Ей будет сложно выбраться оттуда. Да даже послать сигнал для того, чтобы ее оттуда забрали: местное ополчение глушит все передачи, а те, что не глушит, обязательно прослушивает. Целые группы партизан были уничтожены из-за неосторожных сеансов связи
Друг она тебе. Йода слегка коснулся своей тростью руки Мейса. Заботишься ты о ней.
Винду избегал взгляда Йоды. У него были очень глубокие чувства к Депе Биллабе.
Она уже провела на планете четыре стандартных месяца. Она не могла регулярно выходить на связь, и Мейс отслеживал ее деятельность по периодическим донесениям Разведывательного управления Республики о случаях саботажа на базе космических истребителей сепаратистов и о безрезультатных экспедициях балавайского ополчения, пытающегося уничтожить членов организованного Депой движения сопротивления или хотя бы просто помешать его деятельности. Более месяца назад разведка сообщила о том, что сепаратисты вследствие невозможности дальнейшей поддержки и защиты своих баз отступили к скоплению Джеварно. Успех Депы казался просто невероятным.
Но Мейс боялся узнать цену этого успеха.
Но не может быть, что она просто пропала, или пробормотал он. Тень скользнула по его лбу, когда он осознал, что произнес мысли вслух. Мейс почувствовал взгляд Йоды, по-прежнему изучающего его, и пожал плечами, словно извиняясь: Я просто подумал, что, если бы ее схватили или убили, никто не стал бы делать из этого тайну
Морщины вокруг рта старого мастера стали немного глубже, и он издал тот самый тихий звук мягкого неодобрения, который сразу бы узнал любой джедай.
Бессмысленны предположения, терпение же все откроет.
Винду молча кивнул. Никто не спорил с мастером Йодой: в Храме к этому привыкали с самого детства. И ни один из джедаев не избавлялся от этой привычки.
Это раздражает, учитель. Если бы только Я имею в виду, десять лет тому назад мы могли просто
Цепляться за прошлое джедаю не следует, строго оборвал Йода. Взгляд его зеленых глаз напомнил Мейсу о том, что не стоит говорить о тьме, застилающей джедаям восприятие Силы. Это не обсуждается вне Храма. Даже здесь.
Член Совета она. Могущественный джедай. Прекрасный воин
Надеюсь, это так. Винду попытался улыбнуться. Я ее обучал.
Но беспокоишься ты. Слишком сильно. Не только о Депе, но и о других джедаях. Со времен Джеонозиса.
Улыбнуться никак не получалось. Мейс перестал пытаться.
Я не хочу говорить о Джеонозисе.
Это знаю я. Йода снова дотронулся до него тростью, и Мейс поднял взгляд. Старый мастер наклонился к товарищу: уши изогнулись вперед, словно прислушиваясь, а огромные зеленые глаза, казалось, засверкали. Но когда наконец поговорить об этом захочешь ты выслушаю я.
Винду лишь слегка качнул головой. Он никогда не сомневался в этом. Но пока что предпочел бы обсудить что-нибудь иное.
Что угодно.
Посмотрите вокруг, пробормотал Мейс, кивнув головой в центр кабинета Верховного Канцлера. Даже спустя десять лет разница между Палпатином и Валорумом Каким офис был в те дни
Йода покачал головой:
Хорошо Финиса Валорума помню я. Последним в череде великих он был. Взгляд мастера словно пытался охватить нечто огромное, возможно, он смотрел назад, на все те девятьсот лет, что прожил.
Было невероятно трудно осознавать, что Республика, кажущаяся вечной в своем тысячелетнем правлении, была немногим старше самого Йоды. Иногда в его рассказах о днях своей юности джедаи слышали и о молодости самой Республики: нахальной, уверенной в себе, бурлящей жизнью. Она смело шагала по Галактике, принося мир и справедливость одному звездному скоплению за другим, системе за системой, планете за планетой.
Еще сложнее Мейсу было осознать, какую разницу видит Йода между прошлым и настоящим.
Связанным с прошлым Валорум был. Тяготел к традициям он. Движением руки Йода словно вновь вызвал к жизни античную мебель Финиса Валорума, блестящую от экзотических масел, его произведения искусства, скульптуры и сокровища с тысяч миров. Когда-то этот кабинет заполняло наследие тридцати поколений рода Валорумов. Возможно, слишком тяготел. Человеком прошлого Валорум был. Палпатин Закрытые веки Йоды подрагивали. Человеком настоящего Палпатин является.
Звучит так, словно это ранит вас.
Быть может, ранит. Но, быть может, моя боль идет от самих дней нынешних, а не от человека, их представляющего.
Кабинет мне больше нравится таким.
Винду мотнул головой, окидывая помещение взглядом. Строгое. Скромное и бескомпромиссное. Для Мейса оно было окном в душу Палпатина: Верховный Канцлер всего себя отдавал Республике. Простые одежды. Четкая речь. Отсутствие заботы о внешнем убранстве или физическом комфорте.
Жаль, что он не может коснуться Силы. Возможно, из него получился бы неплохой джедай.
Но тогда другой Верховный Канцлер нам понадобился бы. Йода мягко улыбнулся. Возможно, к лучшему, что все так, как оно есть.
Мейс принял этот аргумент, слегка кивнув в ответ.
Восхищаешься им ты.
Винду нахмурился. Он никогда не задумывался об этом. Его жизнь была посвящена исполнению приказов Верховного Канцлера но он служил титулу, а не конкретному лицу. Что он думал о Канцлере как о личности? На что это могло повлиять?
Похоже на то. Перед глазами Мейса промелькнуло воспоминание, картина того, что он сквозь Силу увидел в Палпатине, когда тот вступал в должность Верховного Канцлера десять лет назад: Палпатин был уязвимой точкой будущего Республики, а возможно, даже и всей Галактики. Единственное живое существо, кроме него, которое могло бы провести Республику сквозь эти темные времена, как мне кажется, это ну-у Мейс разжал ладонь, вы, мастер Йода.
Старый джедай откинулся в кресле и издал то хриплое сопение, что заменяло ему смех:
Не политик я, глупенький.
Он по-прежнему иногда говорил так, словно Мейс был учеником. Мейс не возражал. Это помогало чувствовать себя моложе. Все прочее в эти дни заставляло чувствовать себя старше.
Смех Йоды прекратился.
И неподходящим лидером для Республики был бы я. Его голос стал еще тише, лишь немногим громче шепота. Тьма застилает мои глаза. Сила показывает мне лишь страдания, разрушения и грядущую ночь долгую-долгую. Без Силы лидерам проще, наверное: достаточно хорошо юный Палпатин умеет видеть.