Пришёл в учебный центр на четверть часа раньше, да только в кабинете Ноготка уже заполняли бумаги четверо курсантов. Все в штатском, все старше: трое заметно, один самое большее на год.
Заходи! поманил меня Денис Гаврилович и вручил стопочку документов, где среди памяток и распорядков обнаружилось и традиционное обязательство о неразглашении.
Заведующий прочистил горло и объявил уже всем:
Помимо всего прочего, вам категорически запрещено распространяться о прохождении обучения и сокурсниках. Всё, что узнаете и увидите в учебном центре, не предназначено для посторонних ушей. Отношение к контрольно-ревизионному дивизиону в других подразделениях неоднозначное, излишняя болтливость неминуемо осложнит вам следующие полгода службы.
На этом вступительная речь и закончилась, нашу пятёрку отправили в учебную комнату. На первом уроке Денис Гаврилович читал принципы организации наружного наблюдения и способы выявления оного, а в качестве домашнего занятия поручил при передвижениях по городу выбирать какой-либо предмет одежды и запоминать, сколько прохожих попадётся в таковом на пути. Потом он же давал технику ведения допросов, и вот там уже без практики не обошлось: нас разбили на пары и поручили обговорить, откуда мы знаем друг друга на случай встречи по службе или в свободное время, но при этом свести обмен личными сведениями к минимуму. И так по кругу со всеми.
Вадим, Евгений, Кирилл, Елисей имена сокурсников я запомнил, а вот их легенды пришлось на всякий случай законспектировать. Ну а дальше к нам присоединился господин в потёртом твидовом пиджаке с заплатками на локтях, столь же потрёпанных брюках и стоптанных туфлях. Да он и сам был какой-то побитый жизнью и невзрачный с непримечательным лицом и тусклыми глазами.
Мои сокурсники с удивлением воззрились на незнакомца, а вот я мигом вскочил из-за парты и принял нечто близкое к стойке смирно. Нет, видел этого господина впервые, уважение вызвал удерживаемый тем потенциал на уровне первого или второго разряда, но при этом предельно стабильный, вызывающий минимальные энергетические возмущения. Приближения оператора я попросту не ощутил.
Да уж промолвил тот, оглядев поднявшихся вслед за мной курсантов. Материал Он выставил на парту потрёпанный кожаный портфель и разрешил: Садитесь. И сразу без какой-либо паузы начал вещать: Главными отличительными признаками энергетических конструкций являются автономность, сложная структура, подразумевающая задействование различных типов энергии, и внешняя управляемость. Но главное это автономность. По сути, два абсолютно идентичных воздействия могут различаться кардинально именно в силу наличия или отсутствия автономности.
Лектор развёл руки в стороны и повернул их ладонями вверх, над ними тотчас заискрили две шаровых молнии размерами с крупное яблоко.
Одинаковые, не так ли?
Никто не ответил, тогда оператор опустил руки и левый сгусток энергии метнулся в сторону и моментально погас, в то время как правый продолжил тихонько жужжать и слепить глаза холодным электрическим блеском.
Под автономностью следует понимать не столько независимость от внешней подпитки, сколько от умственных усилий оператора. Да, человеческий мозг способен одновременно решать сразу несколько задач, но всему есть предел. При работе с энергетическими конструкциями основную сложность вызывает структурирование воздействия, а дальше всё упирается исключительно в мощность. Большую часть времени студенты тратят на освоение принципов придания конструкциям автономности с последующим управлением на интуитивном уровне и подпиткой в фоновом режиме. Мы пойдём по иному пути. Лектор вздохнул и погасил шаровую молнию. Меня зовут Герман Харитонович, моя задача обучить вас упрощённым принципам создания энергетических конструкций. Кинетический щит, который вы не сможете изменять и подпитывать сверхсилой после создания, всё же лучше пули, которую схлопочете, пока будете осваивать полный академический курс. Итак, приступим!
Следующие сорок минут я конспектировал принципы управления и сочетания различных типов сверхэнергетического воздействия, заподозрил даже, что дают нам ту самую комбинаторику, о которой говорил Попович. Но только лишь теорией дело не ограничилось, после лекции мы спустились в подвал и под присмотром Германа Харитоновича приступили к попыткам создать кинетический щит в виде овала шириной полметра и высотой метр.
Размеры это важно! заявил лектор. Дело не только в расходе энергии, хотя это первое, что приходит на ум. Дело в затрачиваемом времени. Помимо того, что преграда для снижения убойной силы пули нужна прямо сейчас, а не когда вы достаточно сосредоточитесь, дабы определиться с областью воздействия, следует разом вложить в экран всю отведённую на это сверхсилу. Не справитесь придётся создавать дополнительные слои с соответствующим ростом потерь энергии в единицу времени. Работа со структурами, которую можно подпитывать, для вас недоступна даже на теоретическом уровне, не говоря уже о неизбежных сложностях с поддержанием энергетических связей. И поскольку вы вкладываетесь полным объёмом сверхсилы, следует заранее определиться с оптимальными габаритами экрана для прикрытия жизненно-важных органов и чётко этих габаритов придерживаться. В таком случае позиционирование воздействия во многом приобретёт подсознательный механический характер. И на текущем этапе не пытайтесь создать полноценный щит, вкладывайте не больше пяти джоулей на квадратный сантиметр.
Двадцать пять килоджоулей это пустяк, но на одном кратком выдохе размазать их по плоскости с габаритами полметра на метр оказалось не так уж и просто. Пусть меня и учили оперировать подобным образом с давлением, тут приходилось проделывать несравненно более кропотливую работу. От нас требовалось не только трансформировать сверхсилу в кинетическую энергию, но и придать ей вектор противоположный теоретическому вектору пули для максимального гашения её скорости.
Взмок, но так ничего и не вышло. Впрочем, не у меня одного.
Упражняйтесь! заявил Герман Харитонович, прежде чем нас покинуть. К субботе жду от вас более внятных результатов.
Упражняться мы бросили сразу, как только за ним закрылась дверь. Попадали на лавки, принялись отдуваться.
Внятных! проворчал Вадим. Студенты годами учатся, а нам за день освоить нужно!
Он махнул рукой и замолчал, тогда кто-то предложил устроить перекур, но ничего не вышло: за нами явился Денис Гаврилович. Как оказалось, пришло время идти в тир. Впрочем, как раз идти никуда не возникло нужды, просто перебрались в соседнее помещение.
Не стоит недооценивать огнестрельное оружие, только лишь потому что умеете бить молниями. Огнестрельное оружие это шанс выиграть на первых секундах столкновения. Огнестрельное оружие это ваше преимущество в несколько мегаджоулей, которые противник бросит на создание кинетического экрана. Огнестрельное оружие это инициатива. Вы сможете одновременно стрелять и оперировать сверхэнергией или заставить уйти противника в оборону. Но для этого нужны навыки.
Следующие полчаса мы выхватывали незаряженные пистолеты, вскидывали их и убирали обратно. Затем наставник по стрелковой подготовке продемонстрировал стрельбу от бедра.
В этом случае возникают сложности с прицеливанием и пули обычно уходят выше, но, если выбор в том, успеете вы сделать выстрел или нет, такие вот ковбойские штучки становятся вполне оправданными, заявил он, и отправил нас снаряжать магазины.
Стрелковая галерея была на двадцать пять метров, там висело сразу пять мишеней, поэтому стреляли все одновременно. Если б не танковый шлем, точно бы оглох, но и так в ушах звенело.
Сначала вели огонь прицельно, после отрабатывали стрельбу от бедра и новый приём, заключавшийся в двух выстрелах за минимальный промежуток времени. Иногда наставник давал советы, поправлял стойки или хват, но результаты у меня были, прямо скажем, средние. Вернее посредственные.
Ненавижу что-либо на время делать! Просто ненавижу!
Ладно хоть костюм на майку и трико догадался сменить, а то бы весь пороховой гарью провонял.
Кирилл, Елисей, за мной, распорядился по окончании занятия Денис Гаврилович. Остальным надеть ватники.
Заведующий увёл сокурсников, а мы остались в распоряжении наставника по стрелковой подготовке.
Будем развивать технику закрытой руки, заявил тот и продемонстрировал револьвер образца девяносто пятого года. Пули заменены каучуковыми элементами, навеска пороха снижена, самое большее останутся синяки. Он прицелился в стену, утопил спусковой крючок и после не столь уж громкого выстрела по комнате заскакал чёрный шарик. От вас требуется успеть сконцентрировать сверхэнергию в месте попадания. В этом случае ранения избежать не получится, но будет снижена глубина раневого канала, что позволит предотвратить поражение внутренних органов. Надевайте защитные маски!
Вадим неуверенно взвесил в руке маску, куда более солидную, нежели те, что используют фехтовальщики, и спросил:
Вы серьёзно?
Наставник выстрелил ему в живот, и курсант со вскриком повалился на колени.
Надевайте маски!
На этот раз глупых вопросов не последовало.
Не знаю, каким образом обучали технике закрытой руки остальных, а вот лично мне по сравнению с лупцеванием палкой или деревянным мечом выстрелы резиновыми пулями таким уж серьёзным испытанием не показались. Всё же ватники серьёзно смягчали удары, и на пол я после попаданий не валился.
Четверть часа наставник стрелял во всех по очереди и не менял точку прицеливания, давая подготовиться, затем начал выбирать жертву случайным образом, палить быстро и не слишком прицельно, но толстый слой ваты спасал и тут. Как он сказал, сейчас просто нарабатывалась рефлекторная связка «выстрел отклик».
Дальше всех погнали на занятие рукопашным боем, а вот я отправился в душ. И это было просто здорово сил не осталось вовсе, еле до трамвайной остановки добрёл. Ну и на вечерней тренировке в зале, разумеется, не блеснул.
Линь! даже возмутился Анатолий Аркадьевич. Ты чего такой варёный? Только не говори, что в боксёрской секции из тебя вчера отбивную сделали!
Не сделали, ответил я. Просто устал.
Утомился, когда с тигрицей боролся, пошутил Максим Бондарь, приметивший в раздевалке мою исцарапанную спину.
А тебе завидно! недобро глянул на него Матвей и предложил мне: Поработаем в паре?
Я замотал головой.
Не сегодня.
Ушёл к себе, подивился отсутствию Василя в столь поздний час, разделся и уснул ещё прежде, чем упал на кровать. Как укрывался одеялом уже не помню.
На пятницу в моём расписании значилась общая теория управления сверхэнергией, экономическая теория и риторика. Первую пару сидел дурак дураком в первом ряду, но тут уж ничего не попишешь составил компанию Льву. Добросовестно конспектировал и следующую лекцию, немного расслабился только на теоретической части риторики. Увы, во второй части занятия слушателей разделили на группы и развели по разным аудиториям для проведения практикумов. Лектора сменила барышня лет двадцати двух, и я обрадовался было, да только отсидеться на задней парте не вышло и пришлось вслед за остальными представляться и рассказывать о себе. Не могу сказать, будто испытывал боязнь публичных выступлений если уж на то пошло, обычно куда сложнее было завести разговор с незнакомым человеком с глазу на глаз, просто не хотелось откровенничать, отбрехался кое-как, исключительно для галочки.
Ну а потом чуть ли не вприпрыжку рванул в столовую при госпитале, благо карта студенческого городка выветриться из памяти ещё не успела, и среди учебных корпусов я не заплутал короткая дорога оказалась действительно короткой, даже озябнуть без плаща не успел. Оттирать стенки в ожидании Вали не стал, вместо этого пристроился в хвост очереди на раздачу, взял первое, второе, булочку и два стакана компота, расплатился, недобрым словом помянув Альберта Павловича из-за непредвиденных и совершенно необязательных трат, и с подносом в руках отправился на поиски свободного стола.
Тут-то меня и окликнули. Нет, не Валя. Лизавета Наумовна.
Петя! Присаживайся!
Я заколебался. В столовую меня привели дела, но и отказывать Лизавете нисколько не хотелось, да и свободных столов не наблюдалось, так и так пришлось бы к кому-нибудь подсаживаться. Ну и какого чёрта?
Здравствуйте Лизавета Наумовна, добавил я к имени ещё и отчество по той простой причине, что одновременно со мной к столу подошёл светловолосый господин лет тридцати привлекательной наружности, спортивный и подтянутый. В отличие от большинства посетителей, был он не в белом халате, а в костюме, пошитом точно на заказ и определённо не в Новинске. Попадалось на глаза что-то такое в модных журналах Лии.
Присаживайся, Петя, с нажимом повторила Лизавета и представила нас друг другу. Филипп это Пётр, мой пациент и вольный слушатель. Пётр это Филипп, мой коллега.
Серые глаза насмешливо сверкнули, и сразу вспомнилось её прежнее высказывание об отношениях с пациентами и коллегами, но я умудрился сохранить невозмутимое выражение лица, спокойно ответил на рукопожатие нового знакомого. Ладонь Филиппа оказалась жёсткой, а ещё от него донёсся лёгкий аромат одеколона, коим я в повседневной жизни пренебрегал. Быть может, зря?
Ты здесь какими судьбами, Пётр? полюбопытствовала Лизавета, которая уже пообедала и пила чай.
По делам заскочил и решил перекусить, ответил я и поспешил заняться борщом, дабы не возникло нужды поддерживать светскую беседу.
А вот Филипп был отнюдь не прочь почесать языком и болтал просто без умолку, адресуя свою речь, конечно же, не мне. Впрочем, когда уже под конец тарелки супа слух резанула фраза о левостороннем движении, я вскинулся так резко, что это незамеченным не осталось, и Лизавета пояснила:
Филипп четыре года проработал в Айле.
А! протянул я, сообразив, с кем именно угораздило оказаться за одним столом.
Мне бы откланяться, но только-только приступил к плову. Положился на волю случая и прогадал, Лизавета не преминула заметить:
Сегодня Филиппа утвердили в должности заведующего первой лабораторией. Пётр, ты уже туда ходил? Сколько тебе насчитали за вывод на пик витка, если не секрет?
Я нехотя озвучил сумму, и Лизавета озадаченно приподняла брови.
Ничего не путаешь? Меньше ста пятидесяти рублей за румб девятого витка это очень мало.
Мало? Мне эту сумму пару лет отрабатывать придётся!
Мало, Пётр. Стандартный тариф двести рублей.
Лизавета смотрела требовательно и строго, темнить не было никакого смысла, и я пояснил:
По ходатайству за счёт лаборатории часть затрат должны закрыть.
Тут уж переменился в лице Филипп.
Я проводил аудит, у нас нет свободных фондов
Окончание фразы повисло в воздухе столь явной недосказанностью, что я без всякого труда продолжил её сам: «для всяких вольных слушателей». И ещё он наверняка подумал, что меня и представлять ему не стоило. Мол, много чести.
Лизавете отчего-то это заявление показалось забавным, и она покачала головой.
Увы, Филипп, придётся изыскать внутренние резервы.
Тот нахмурился.
Ты ставишь меня в неудобное положение!
Зря он это сказал: тон Лизаветы вмиг стал колюче-холодным и царапнул нервы неприятными интонациями.
Я не имею обыкновения ставить тебя в неудобное положение!
Интонационные акценты оказались расставлены столь отчётливо, что Филипп даже самую малость покраснел.
Я звал тебя с собой! Проклятье! Да я бы никуда и не поехал, попроси ты остаться!
В самом деле? изогнула бровь Лизавета. Но как видишь, я не поставила тебя в неудобное положение!
Мне захотелось бросить недоеденный плов и сбежать, да только всё самое плохое уже случилось, и я уткнулся в тарелку.
И в этот раз дело тоже не во мне, продолжила Лизавета уже нормальным тоном. Пётр, правильно понимаю, что за тебя ходатайствовал Макар Демидович?
Я кивнул, и вернувший себе присутствие духа Филипп пренебрежительно фыркнул.
Звонарь мне не начальник!
Безумству храбрых
Филипп уставился на собеседницу с откровенным недоумением.
Ты серьёзно? Звонарь станет портить мне жизнь из-за такой ерунды? Он, конечно, мелочный, но не настолько же!