О, дело не в том, что Петру посвящены два абзаца в диссертации Макара Демидовича, проблема, дорогой мой, в том, что он и без того уже настроен по отношению к тебе предвзято. Ты вернулся, и кого откомандировали тебе на смену?
Кого-то из молодых. Андрея как его там Донца. А что?
Последние три года этот молодой человек состоял ассистентом при Звонаре и выполнял для него всю грязную работу. Как думаешь, Макар Демидович сильно обрадовался потере помощника?
Известие о том, что Андрей Игоревич получил назначение в Айлу, стало полнейшей неожиданностью, мелькнула даже мысль о том, что это как-то связано с его вербовкой, в коей я принимал самое непосредственное участие. А ещё заподозрил, что заместитель заведующего позвонил доценту Звонарю на мой счёт вовсе неспроста. Вот же интриган какой!
Филипп помрачнел, и Лизавета соизволила его утешить.
Не дуйся! А хочешь, я напишу ходатайство? Будешь оправдываться, что не смог устоять перед женскими чарами.
Трус или подкаблучник отличный выбор! заявил в ответ Филипп, отпил чаю и поморщился. Гадость какая. Возьму кофе.
Бери сразу кофейник, попросила Лизавета. Попьём у меня.
В этот момент от раздачи с подносом в руках отошла Валентина, и я привстал со стула, помахал ей рукой.
Валя!
Филипп оглянулся, многозначительно хмыкнул и отправился к буфету. Лизавета тоже задерживаться за столом не стала, но, прежде чем отойти, негромко произнесла:
Умненькая девочка. Не подпускай её слишком близко.
Она сухо кивнула в ответ на приветствие Валентины и ушла, а медсестра села напротив меня и принялась выставлять с подноса тарелки. Я, честно говоря, толком даже не знал, как себя с ней вести. С одной стороны, эта коварная красотка накормила меня химией, вполне отдавая себе отчёт, что есть определённый риск летального исхода, с другой действовала не по своей инициативе. Опять же фигура такая, что просто глаз не отвести, да и лицо симпатичное. И Альберт Павлович. Тут не до эмоций.
А ещё говорят, коней на переправе не меняют, многозначительно заметила Валентина.
Загнанных лошадей пристреливают, ответил я, процитировав название романа, о котором только слышал, но не удосужился прочитать, и у блондинки дрогнуло веко; как видно, приняла это высказывание на собственный счёт.
Впрочем, она тут же совладала с эмоциями, и миленькое лицо вновь стало именно что миленьким.
И что дальше? спросил я.
Говори о чём-нибудь, пока я обедаю, заявила в ответ Валя. И ничего не планируй на вечер субботы. Остальное тебе объяснит сам знаешь кто.
В этом «сам знаешь кто» не прозвучало ни малейшего намёка на тёплые чувства к человеку, который дважды спас красотке жизнь: первый раз откачав после убойной дозы наркотиков, второй прикрыв от трибунала. Наоборот, произнесено это было с откровенной обидой, даже губки поджала.
Пойдём в «Гранд-отель»? высказал я предположение, основываясь на разговоре Ивана и Альберта Павловича.
Сделал домашнее задание? Молодец.
В общем, разговор не задался. Валентина определённо пребывала в дурном расположении духа, а я развлекать её не нанимался. Посидели друг напротив друга и вместе покинули столовую. Точнее, не вместе, а одновременно, дальше каждый пошёл по своим делам. Не знаю, куда поспешила Валя, мой путь лежал на кафедру кадровых ресурсов.
Альберт Павлович был в кабинете один, он оторвался от печатной машинки и спросил:
Встретились?
Так точно, отрапортовал я и кинул взгляд на настенные часы. Времени до заступления на дежурство оставалось не так уж и много, но и не в обрез.
Присаживайся, есть разговор.
Я нехотя опустился на стул, положил кепку на колени и посмотрел на куратора, всем своим видом изображая внимание. Тот передвинул на мою сторону телефонный аппарат.
Звони в «Гранд-отель» и бронируй стол на две персоны на девять вечера субботы. И не мямли, поуверенней давай. Снобизма в голос добавь, ты же не голодранец какой-нибудь, а студент и оператор! Элита и белая кость!
Номер в телефонной книге искать не пришлось, Альберт Павлович продиктовал его по памяти, и очень скоро я вернул трубку на рычажки.
Приемлемо, прокомментировал консультант мой разговор с администратором ресторана и потребовал: Записную книжку купил? Доставай!
Помечать пришлось адрес и время. Нет, не адрес ресторана и не время брони, от меня требовалось за полчаса до этого подойти к общежитию медиков, встретить там Валентину и доставить её на извозчике в «Гранд-отель».
Просто составишь компанию, заявил Альберт Павлович. Изображай щенячью влюблённость и смущение из-за дороговизны, с этим ты точно справишься. И не лезь на рожон. Если Валентина попросит подыграть подыграй, скажет, что ты ей наскучил требуй счёт и уходи. На этом всё. Ещё раз повторяю: самому тебе проявлять инициативу не нужно и даже вредно, ты просто часть её легенды. И самое главное: если что-то пойдёт не так, если возникнут вопросы у полиции или коллег, ты просто пригласил девушку в ресторан. Познакомились на Кордоне, встретились в больнице, условились о свидании. Место ты выбрал, решив пустить пыль в глаза. Деньги выиграл.
Понял, кивнул я, хоть на деле терялся в догадках.
И самое главное никому ни полслова. Усёк?
Я кивнул, тогда Альберт Павлович вручил мне тридцать рублей, велел расписаться в ведомости и предупредил:
Деньги подотчётные, потрудись принести счёт.
Сделаю.
Теперь второй момент. Ты сегодня дежуришь в патруле или на вахте?
В патруле. С трёх до семи.
Очень хорошо! обрадовался Альберт Павлович, встал из-за стола и раскрыл один из шкафов, оказавшийся доверху забитым картонными папками с завязками. Боковины их отмечали имена и фамилии, но какую именно достал консультант, разобрать не вышло.
Точно не мою на откреплённой от обложки фотокарточке оказался запечатлён хулиганистого вида паренёк со слегка искривлённым носом, тяжёлой челюстью и не менее тяжёлым взглядом, что ощущалось даже по снимку.
Сегодня в шесть вечера в сквере Стачек состоится выяснение отношений между двумя компаниями операторов. Твоя задача задержать вот этого юношу бандитской наружности и навешать на него столько статей, сколько только получится.
Я даже рот от изумления разинул.
Но как?
Альберт Павлович развёл руками.
А вот и посмотрим!
Стало ясно, что нет смысла ни протестовать, ни апеллировать к здравому смыслу, я всмотрелся в фотокарточку и вернул её куратору.
Раз уж речь зашла о хулиганах, проговорил я после этого, такой Северянин вам известен?
Альберт Павлович кивнул.
Константин Северянин предположительно восемнадцатого года рождения. С семилетнего возраста воспитывался в специализированном детском доме. До поступления в институт был известен как Костя Север, после поступления неоднократно задерживался за драки с однокурсниками. Стоял вопрос об отчислении и даже отнесении в разряд неблагонадёжных, но всё ограничилось обязательным посещением психолога. После асоциальное поведение сменилось стремлением к лидерству, что администрацию РИИФС полностью устраивает. За ним присматривают по старой памяти, но серьёзных претензий нет.
Плохо присматривают, скривился я.
Ты, знаешь ли, тоже не подарок!
А не проверяли его или его дружков на причастность к залётам студенток?
Альберт Павлович поморщился.
Проверяли, конечно. Видишь ли, первой жертвой стала его подружка. Та ещё оторва и влияла на него не лучшим образом, но ни ссор, ни скандалов между ними не было. Дело к свадьбе шло. А самое главное, на момент инцидента он был на Кордоне. Такие дела.
Может, она случайно залетела и решила ему алиби обеспечить?
Меньше детективов читай, посоветовал куратор. И не позволяй личным антипатиям подменять собой улики. Нароешь что-нибудь серьёзное милости просим, а фабриковать дела и без тебя мастеров хватает.
Я поднялся и спросил:
А с подружкой его в итоге что случилось? Разбежались?
После аборта был нервный срыв. Предлагали на теоретический факультет перевести и подождать вдруг способности успеют восстановиться, так нет отчислилась. Сейчас курсы стенографисток посещает какие-то заштатные. Жизнь под откос, в общем. Но в одном ты прав неформальные группировки в институте разные. Есть нормальные клубы, есть всякие уроды. Мы за ними присматриваем, но людей не хватает. Да и пока не случится чего-нибудь совсем уж вопиющего, никто жаловаться не спешит. Будет свободное время, полистай досье, вдруг какая идея в голову придёт.
Я кивнул и поспешил распрощаться с куратором. Дошёл до вахты, забрал плащ и вещмешок, да и отправился на поиски сквера Стачек, который, насколько помнил, располагался в пяти минутах ходьбы от железнодорожного вокзала.
Покоя не давал вопрос, каким именно образом смогу оказаться там в самый разгар дежурства. Конечно, мотоциклом управляю именно я, но направление движения указывает старшина, а ему самому спускают маршрут патрулирования сверху!
Вот ведь задал Альберт Павлович задачку!
И ведь ничего примечательного в сквере Стачек и в помине не оказалось: сквер как сквер! Почти идеально-круглую прореху меж зданий с облетевшими на зиму лиственницами и кустами обнесли небольшой оградкой и окольцовали дорогой, на первых этажах окрестных зданий располагались бакалейные лавки, магазины готового платья, кафе и закусочные.
Вот вдоль их витрин я и прогулялся, пытаясь придумать себе неотложное дело, которое потребует моего присутствия тут ровно в шесть. Зашёл в один магазинчик, потоптался перед прилавком другого, а потом углядел лавку с широчайшим ассортиментом сумок преимущественно дамских. Но один из углов торгового зала отвели под саквояжи, и там я углядел кожаный портфель с двумя неброскими застёжками плоский и небольшой, при этом достаточно вместительный, чтобы запихать в него помимо тетрадей ещё и трико, майку и кеды.
Времени оставалось в обрез, поэтому толком его в руках не покрутил, сразу справился о цене. Запрошенная сумма в пятьдесят пять рублей нисколько не порадовала, засомневался даже, стоит ли тратиться. Но на всякий случай уточнил:
А вы до которого часа открыты?
До шести, подсказал приказчик.
Я счёл это знаком судьбы, полез в карман, выгреб три трёшки и железный рубль.
Вот задаток, припечатал ладонью деньги к прилавку. К шести вернусь и внесу остаток. Идёт?
Приказчика такой вариант вполне устроил, он убрал банкноты и монету в весело звякнувший кассовый аппарат и спрятал портфель под прилавок, а после выписал квитанцию на уплаченные мной десять рублей. Я сложил её надвое и спрятал в карман, затем натянул перчатки и поспешил в расположение. В кассе получил месячное денежное довольствие в размере ста тридцати рублей и полсотни материальной помощи, коей компенсировали разницу между реальным и официальным окладом, подсчитал имеющуюся наличность и тяжко вздохнул: на оплату сеансов терапии моих трёхсот семидесяти рублей не хватало даже близко. С такой суммой на руках даже о рассрочке просить смысла не было, вот и пришлось идти сдаваться на милость капитана Городца.
Тот выслушал меня, затем расспросил о поручениях Альберта Павловича. Усмехнулся в усы.
Ну с этим твоим хулиганом всё ясно мы тоже по мере возможности отлавливаем операторов, которые с частниками договоры подписали. Дело житейское.
Если так, почему не провести задержание официально?
Для этого придётся просить об одолжении кого-нибудь в комендатуре. Городец ухмыльнулся. Например, меня. А наш дорогой Альберт Павлович терпеть не может оказываться в должниках. И к слову, потрудись заранее придумать причину, которая приведёт тебя в сквер. Скорее всего, придётся давать показания в суде, если начнёшь путаться, адвокат обвиняемого тебя с потрохами сожрёт.
Уже, ответил я. В смысле причину нашёл. Не подкопаешься.
Ну и замечательно. Теперь что касается Валентины Паль С ней держи ухо востро. Именно она по просьбе Олега Друзы десантников настропалила, чтобы те кроме как о доставке объекта в Эпицентр ни о чём другом и думать не могли. Никаких противоестественных желаний в головы им не вкладывала, просто о других вариантах позабыть заставила. Мастерски туннельный синдром организовала. Да ты и сам видел, к чему это привело.
Я кивнул. Я видел. И потому спросил:
А чем она после возвращения с Кордона в Новинске занимается?
Её на медосмотры соискателей поставили, поэтому в голову не возьму, какую игру Альберт Павлович затеял. Вас он точно неспроста свёл, только не забывай: ты не абсолют, эта умничка может при необходимости и к тебе ключик подобрать. Не зевай и на спиртное не налегай. Не развлекаться за казённый счёт идёшь, там эту свою тридцатку до последней копейки отработаешь. Капитан Городец покачал головой, а потом глянул с хитрым прищуром и поинтересовался: Ну, так что со ставками?
Я выложил на стол листок и пояснил:
По курсантам полные установочные данные, по студентам только имена и суммы.
Ладно, не безнадёжен, хмыкнул капитан, дошёл до сейфа и отпер его. А я всё гадал, чего ты за гарантийным письмом не идёшь? Неужто, думаю, на ставках неплохой капиталец сколотил?
Меня аж испарина пробила, когда принял лист с подписями коменданта и начальника финчасти и сразу двумя печатями. В левом нижнем углу стояла виза комиссара Хлоба и синел штампик «согласовано». Сумма две тысячи.
Такое облегчение накатило словами не передать!
Имей ввиду это не благотворительность. После окончания курсов начнут удерживать треть оклада, предупредил капитан.
А если мне меньше нужно?
Меньше не больше, на сколько счёт выставят, столько и будешь возмещать.
Я поднялся на ноги.
И за часы тоже спасибо, Георгий Иванович!
Пользуйся! улыбнулся Городец, но его скуластая физиономия тут же приобрела жёсткое выражение. И не забывай о нашем уговоре касательно поручений Альберта Павловича.
Не забуду!
С драгоценным письмом я убежал в комнату, запрятал его и деньги под расстеленную на дне чемодана газету, после переоделся в форму, а только накинул плащ, и в комнату заглянул Василь.
Готов? уточнил мой сосед.
Ага. Секунду.
Мы отправились в оружейную комнату, и по пути я поинтересовался, где вечерами пропадает Василь, а тот лишь плечами неопределённо пожал.
Задают на курсах всякое. Надо разбираться. После глянул на меня и усмехнулся. Сам-то где позавчера ночевал?
Я беспечно пожал плечами.
В гостях задержался.
Василь хохотнул и потопал к контрольно-пропускному пункту, а я побежал в автохозяйство и прикатил на плац уже на мотоцикле. Вскоре и старшина Ревень подошёл.
Я изобразил смущение да тут и лицедействовать особо не пришлось! и обратился к инструктору с просьбой завернуть ближе к шести в сквер Стачек.
Мне там только портфель забрать, должны привезти к закрытию, чуть приукрасил я ситуацию. Просто хожу с вещмешком на занятия, как чучело.
Чучело и есть, заявил в ответ старшина и махнул рукой. Чёрт с тобой, завернём. Только время сам контролируй. Думал вам сегодня юго-запад показать, но чего уж теперь. Поехали!
Мы и поехали. Вынесли штук пять предупреждений без оформления протоколов, чем ввергли Василя в глубочайшее уныние. Ещё нагнали жути на уличных музыкантов, точнее на подвизавшегося в их ватаге йогом студента РИИФС. Под заунывные песнопения товарищей он парил со скрещенными ногами в десяти сантиметрах над землёй, чем и привлекал к представлению внимание прохожих. Этого тоже забирать не стали, просто переписали установочные данные из студенческого билета.
Время от времени я доставал часы, и от ожидания морозило как-то даже сильнее обычного. В итоге Ревень не выдержал, обложил меня матом и велел ехать уже в этот «драный сквер» и не мотать ему нервы.
«Тоже замёрз», решил я, поскольку на месте старшина сразу навострил лыжи в кофейню, ещё и Василя с собой прихватил.
А ты бегом! Одна нога здесь, другая там! рыкнул на меня инструктор.
Было только без четверти шесть, но пришлось вытаскивать ключ из замка зажигания и тащиться в магазин. Приказчик сразу выставил на прилавок портфель, я в свою очередь вернул квитанцию, а потом стянул перчатки и долго-долго отогревал дыханием пальцы. Но бесконечно тянуть время было нельзя, расплатился и подступил к витрине. Изнутри через ряды сумок ничего толком разглядеть не получилось темень изнутри показалась просто непроглядной, тогда вышел на улицу.
Там огляделся. Старшина и Василь ещё пили кофе, а под фонарями среди деревьев удалось приметить несколько групп молодых людей, на них я внимание сослуживцев и обратил, когда те соизволили вернуться к мотоциклу.