Ничего не понимаю, сказал Фрол. Озеро всё равно вошло в стабильную фазу.
А не должно было? поинтересовался Мишка.
Фрол взглянул на него с недоумением:
Но ведь в этом суть твоего эксперимента? спросил он.
Какого эксперимента?
Проверить успокоится ли озеро, если не дать ему жертву, терпеливо объяснил Фрол. Или я чего-то не понял?
Мишка хмыкнул.
Ты совсем ничего не понял. Я просто пожалел этого бедолагу.
Фрол только глазами похлопал и снова отвернулся к мониторам.
Колясик мало что расслышал из их диалога, он, едва откашлявшись от воды, снова захлёбывался в ментальных потоках своих спасителей. Они даже и не помышляли поставить блоки! Они были совершенно открыты на всех уровнях сознания, их эмоции читались свободно, их чувства были обнажены. Они, судя по всему, вообще никогда не блочились!! И, судя по всему, им не особенно было что блочить. Ментальное поле этих существ походило на выжженную пустыню, желания их были скупы, чувства обескровлены.
Так вы и есть Последние из Модераторов! Вас двое, восхищённо произнёс Колясик.
Как ты нас назвал? удивился Мишка.
Он принимает нас за высших существ, чуть раздражённо сказал Фрол. Я же тебе объяснял: в посёлке всем заправляют медиаторы, а модераторы это из их мифологии.
Хрена там мифологии, обиделся Колясик. Мифология это разными тропами к Озеру ходить, всегда глухими окольными путями. Или там технику любую избегать. Или чтоб к девкам не чаще двух раз в неделю. Мифология, это когда никто не знает зачем, но все делают. А Модераторы не мифология, модераторы на Ободке сидят, всё видят. Самый последний из них дольше всех среди нас держался, жизни учил. Но потом и он на Ободок ушёл, оставив после себя Легенду. Элементарных вещей не знаете, которые каждый канифольщик знает. Тоже мне Модераторы
А ведь в этом что-то есть, задумчиво произнёс Фрол.
Но Мишка молча взял Колясика за шиворот и дёрнул. У Колясика лязгнули зубы. Фрол поморщился.
А не слишком ли быстро ты освоился, дружок? спросил Мишка, но Колясик чётко чуял, что не сделает ему худого этот человек, душа которого доверху была наполнена тихой печалью и лютой тоской.
Мне по-другому нельзя, по-другому я бы нюхачём не стал, я быстро должен всё прочуивать! с профессиональной гордостью ответил Колясик.
Нюхачём? переспросил Фрол.
Который нюхает, охотно пояснил Колясик.
А что ты нюхаешь? спросил Мишка, отпуская воротник Колясика.
Слухи.
А зачем?
Топить. Они же мёртвые.
Фрол и Мишка переглянулись.
А живые? осторожно спросил Фрол.
Кто живые? Слухи? Ну, Модератор, ты даешь! Кто же живые слухи топить станет?! Да и не бывает их живых, всегда дохлые.
Он говорил о чём-то настолько естественном для себя и настолько неведомом для дежурных операторов станции, что Фрол и Мишка даже почувствовали что-то похожее на угрызения совести.
Как это происходит? спросил Мишка. Ну вот унюхивание и утопление? Расскажи.
Колясик с недоверием взглянул на дежурных. Разыгрывают они его, что ли? Но их ментальные ауры ничего кроме тревожного любопытства не излучали, и Колясик попытался сформулировать понятия столь же очевидные, как запах мыслей:
Ну вот я нюхач. Я нюхаю. Чего унюхаю, разблочившись, даю слухачам учуять. Также щупачи передают им чего ущупали, слухачи уже бормачам передают, а те в Озеро бормочут. Эдак потихоньку, без суеты, глядишь за смену пару-тройку слухов и потопим.
Сбор информации с последующей её трансляцией, глубокомысленно резюмировал Фрол.
Но зачем так сложно? спросил Мишка. Понятно, что они напрямую контачат с ноосферой, но почему такой многоуровневый канал передачи информационного пакета?
Меня тоже не покидает чувство какого-то несоответствия, глубокомысленно изрёк Фрол.
Колясик взглянул на него с благоговением.
А вот ты ещё говорил канифольщики. Эти что делают? продолжил допрос Мишка.
У этих вообще мрак, каторга, охотно возобновил свою лекцию Колясик. Рельсы, по которым вагонетки из Озера поднимаются, тянуться в лес до самой Стенки. Но это далеко, мы туда не ходим, там зайцев-шатунов много. Но вагонеткам всё равно до Стенки доходить требуется, так и в Легенде сказано. А рельсы-то под уклон к Озеру проложены!
Ну и что? не понял Мишка.
А то. Колёса у них мокрые. Вот они по рельсам и скользят, норовят обратно в Озеро бултыхнуться. Вот канифольщики и канифолят рельсы, натирают вплоть до самого леса. Чтоб сцепление было.
Бред, убеждённо сказал Фрол, и Колясик обиженно замолчал.
Погоди ты, одёрнул Мишка Фрола и снова спросил: А в лесу что? Что за стенка такая?
Говорю же, мы туда не ходим, неохотно отозвался Колясик. Старшие не велят. Да и опасно там. Зайцы-шатуны ещё не самое страшное. А вот мышиная стая, если набросится, или кузнечик с дерева на спину прыгнет. Чего скалитесь? У мышей клыки во!, а кузнечик башку тебе на лету ещё отгрызает
Слушай, а ты их видел? спросил Фрол у Колясика.
Кого?
Ну вот мышей этих, кузнечиков
Чудной ты какой-то, Модератор, сказал Колясик. Зачем мне их видеть, если я их чую?
А ты их видел? спросил тогда Мишка у Фрола.
Увы, нет, дроны не могут так далеко уходить от базы, с досадой ответил Фрол. Ограниченный радиус действия.
Мишка подумал, что очень странно, что за столько лет наблюдения, Фрол, судя по всему, не имел понятия о том, как всё у эмпатов устроено, и весь рассказ Колясика является откровением для него. Ограниченный радиус действия? Ну-ну. Кажется Фрол тоже, как и Мишка, вычищал из своей памяти сведения о жизни эмпатов. Не всё, а так, кое-что, самое интересное. Чтобы потом снова радоваться счастью познания. Чтобы было чем заняться. Чтобы не сойти с ума.
Я вот что думаю, сказал Мишка. Ключ к пониманию мироустройства эмпатов лежит, скорее всего, в этих самых канифольщиках. Ведь по всему получается, что у них только канифольщики и занимаются практической деятельностью.
Девки в бараках очень даже практической деятельностью занимаются, как бы, между прочим, заметил Колясик.
Видел я, как они занимаются, сказал Фрол.
Это понятно, согласился Мишка. Ещё надо готовить пищу.
А ещё ножи из консервных банок вырезать, аспирин из сахара выпаривать, Колясик начал загибать пальцы. Из маргарина мыло варить.
Ладно-ладно, верим, сказал Фрол, чтобы только заткнуть словоохотливого нюхача. И уже, обращаясь к Мишке, добавил: Канифольщики слишком незначительные фигуры, они в самом низу социальной иерархии, вряд ли на них
Да, тогда это не то, согласился Мишка.
А зачем аспирин? заинтересовался Фрол. Болеете?
Я нюхач, у меня никаких насморков не бывает, гордо сообщил Колясик. А вот щупачи те да, ещё как.
А план? спросил Мишка. Ты говорил про план. Кто его, план этот, устанавливает?
Это старшие медиаторы спиной чуять обязаны, Колясик снова принялся объяснять очевидные вещи. Они всегда знают, сколько слухов в каждом месяце утопить требуется. Они же и щупачам задачу ставят, сколько надо ущупать, а бормачам сколько надо ушептать. Так чуварищами из «Заслона» завещано, со времён ТвЭмпаЭр так заведено. В других местах может быть всё иначе, не знаю, врать не буду. Но у нас так.
Ты хочешь сказать, что ваше поселение не единственное? быстро спросил Мишка. Что есть ещё люди?
Фрол, вроде бы потерявший интерес к беседе, навострил уши, а Колясик охотно подтвердил:
Да, приходили к нам. Я ещё мальцом был. Их сперва за посланников Последнего из Модераторов приняли, но нет, не мог Он таких олухов своими слугами сделать.
С чего же это они олухами оказались? вдруг обидевшись за неведомых пришельцев, спросил Мишка.
Ну, задумался Колясик, я ведь не помню их, говорю же, малой ещё совсем был, но все говорят, что ужас какие они несуразные были.
Нет, правильно они его утопили, устало сказал Мишка.
Слушай, вдруг задумавшись, спросил Фрол. Скажи, пожалуйста: а что мы с ним теперь делать будем?
Колясик замер.
Да, задумчиво сказал Мишка. Штатным расписанием он не предусмотрен. Пускай хотя бы тазик выносит!
8.
И потянулись для Колясика дни благостные, упоительные в своей сытости и блаженном ничегонеделании. Всех забот было тазик вовремя выносить, зато кормили его без нормы, харчевался он теперь от пуза. Правда, вот сливочного масла у Модераторов не оказалось совсем, так и сказали: «Чего нет, того нет». Но всего прочего, хоть и в консервах, потреблял Колясик без меры. Сами Модераторы, кстати сказать, насчёт пожрать оказались не очень. Так, вилкой в банке поковыряют
Одни только озёрные миноги уважали, каждый день за ними по очереди выходили, натянув гидрокомбовые комбезы. А Колясику эти миноги не пошли, у него от них в животе бурчало. Но вот истекающая жиром копчёная рыба или ветчина консервированная, или там брынза в собственном соку это всё приводило Колясика в восторг, будоражило в нём чувство злорадства.
Поглядели бы на него теперь старшие медиаторы! Эх. Это единственное, что отравляло уютный быт нюхача-утопленника. Не с кем было радостью поделиться. Вот бы удивился Стасик. Вот бы изумилась Манюня. Вот бы заявиться в посёлок и, разблочившись совершенно, обдать всех волной восторженного счастья.
Пусти позырить, каждый раз умолял Колясик дежурившего за мониторами Фрола, когда тот запускал своих дронов-амфибий над посёлком. Но Фрол почему-то не любил, чтобы Колясик наблюдал за земляками.
Уйди от меня со своей ностальгией, говорил Модератор, и печальный Колясик отваливал.
Ещё Колясик пристрастился к чтению. Это оказалось совсем не страшно, а, напротив, увлекательно. Правда, книжек на базе было немного, но и того, что оказалось в наличии, с лихвой оказалось достаточно, чтобы и урыдаться, и обхохотаться. Все истории были, конечно, из жизни Модераторов, и многое слухачу там было непонятно. Но вот книга про чуварищей, которые не стали терпеть, что им пайку зажимают и восстали, потрясла Колясика. А ещё они там по своему озеру на здоровенной лодке плавали, на броненосце. Почему в посёлке так не принято? Ведь можно лодок наделать и слухи топить, выплымши на самую серёдку Озера. Эдак план можно за полсмены делать
Ещё ему очень понравилась старинная книжка «Акванавты», она объясняла, как Модераторы под водой не тонут. Но вот обложка у книжки была оторвана, и Колясик так никогда и не узнал, как звали автора этой занимательной истории.
Так они и жили. Фрол сидел за мониторами, Колясик сидел за книгами, одному только Мишке всё не сиделось. Каждый раз, когда Колясик выливал воду из тазика, Мишка стоял рядом с секундомером, засекал время. Что-то записывал, сверял с внешними параметрами. Наблюдал, изучал, сопоставлял. Чертил графики, вычисляя на калькуляторе. Тазик взвешивал, объём воды измерял, заставлял Колясика выливать то медленно, то выплёскивая за раз. Стало Колясику это надоедать, начал он с книжкой по углам прятаться. Или ещё себе забаву нашёл: плазменный степлер! Классная штука, на кнопку жиманёшь ка-а-ак жахнет!! А Мишка так был увлечён своими исследованиями, что иной раз и не замечал отсутствия подопечного.
Но один раз Мишка засёк всё же Колясика, когда тот подглядывал в монитор. Фрола не было, и Мишка решил напугать незадачливого нюхача, подкравшись бесшумно. Но когда он гаркнул у Колясика над ухом, тот лишь спокойно и задумчиво перевёл взгляд на Мишку.
Чего это ты тут рассматриваешь? грозно спросил Мишка, уверенный, что Колясик подглядывает за поселковой поварихой Манюней, но к его удивлению на экране застыло изображение той самой женщины с короткой стрижкой, от воспоминаний о которой Мишку остерегал Мишка из прошлого.
Кто это? робко спросил Колясик.
Никто, ответил Мишка. Какая-то Изольда.
Красивая, вздохнул Колясик.
Ты воду из тазика выносил? спросил Мишка.
Да выносил, выносил
Я же говорил, без меня не выносить! Ну, иди ещё раз проверь, вдруг набежало, сказал Мишка и убрал с экрана изображение неведомой Изольды.
Недовольный Колясик повернулся уходить, и столкнулся в дверях с Фролом, который только что вернулся со сбора озёрных миног. Мишка сразу взял его в оборот.
Я нашёл, сказал Мишка. Они работали с резонансами, вернее, с их затуханием. Тогда только-только начали постигать волновую структуру пространства, и пошли чуток не в том направлении. Был сделан поверхностный вывод о причинах Большой Лажи. Думаю из-за того, что тогда все они были повёрнуты на сохранении окружающей среды в её первозданном виде.
Зачем? удивился Фрол.
Что?
Зачем сохранять окружающую среду в первозданном виде?
Сам не понимаю. Но у них возникла целая философия невмешательства в природу природы на базисе: «Все перемены ведут к худшему». Они создали мир абсолютно статичный, непоколебимый. Даже проект у них назывался: «Immobilis in immobilis».
То есть: неподвижное в неподвижном? Я где-то читал про такое. Или наоборот
Не важно, нетерпеливо отмахнулся Мишка. Главное, что малейшее нарушение статичности в мире после Большой Лажи, как обычно называют это эмпаты, или после Творческо-Эмпатической Революции, как обычно называем это мы, ведёт к лавинообразным последствиям. То есть мы ничего не можем изменить.
Фрол некоторое время сидел, бездумно щёлкая тумблером экстренной связи.
И что же теперь? наконец растерянно спросил он.
А теперь только озеро у нас над головой и ошмётки памяти внутри нас, весело ответил Мишка.
Фрол посмотрел на него, как показалось Мишке, со злостью и сказал:
Твоя теория никак не объясняет периоды нестабильности озера.
Ещё как объясняет! закричал Мишка. Вот скажи: озеро периоды нестабильности сразу выдавало? С самого начала? Как мы на дежурство засели?
Нет, поначалу всё шло гладко, но вот примерно полтораста лет назад это всё и началось.
Именно тогда у нас стала протекать крыша, радостно сообщил Мишка.
Ну и что?
Тазик, заявил Мишка страшным голосом.
Что?
Ты его куда выливаешь?
В унитаз! воскликнул Фрол и поглядел на Мишку с некоторой тревогой.
Я так и знал, я так и знал!! заорал Мишка и даже подпрыгнул.
Ты успокойся, пожалуйста, сказал Фрол. Я заметил, ты мало спишь в последнее время. Ты случайно, бензол кофедрина не принимал?
Я не свихнулся, Фрол, заявил Мишка. Хоть и был на грани. Просто многое вспомнил, и это мне нелегко далось. Но я всё проверил. Это всё из-за того, что я всегда выливал тазик в слив душевой кабины, а ты в унитаз. Ты провоцировал гидроудар, понимаешь? Микроскопический, но его было достаточно, чтобы взволновать озеро. В статичном мире, оказывается, очень легко вызвать волнение.
Как ты до этого додумался? подозрительно спросил Фрол.
Просто сопоставил графики, сказал Мишка. Озеро всегда начинало штормить в твой тазиковый период.
И что нам это даёт?
Понимание. Наконец-то у нас есть понимание движущих сил внешнего мира.
Так. Я понял, демонстративно спокойно сказал Фрол. Движущие силы в унитазе.
Да нет же!! снова заорал Мишка. Это всего лишь доказывает, что мы в силах всё изменить, свернуть с этой бесконечной колеи. Которая завела нас в тупик. Который не имеет выхода. Но так не может больше продолжаться, не должно! Мы можем снова пойти по пути прогресса, понимаешь ты, дубина?
Фрол снова пощёлкал тумблером и спросил:
Я так полагаю, что ты уже придумал, как нам пойти, э-э-э, по этому самому пути?
Освободить у эмпатов производственные силы, чтобы образовалась дополнительная социальная прослойка, стал перечислять Мишка, лихорадочно загибая пальцы. Выйти из-под экономической зависимости орбитальной станции. Расширить ареал обитания. Организовать исследовательские экспедиции. Самим вылезти, наконец-то, на поверхность!
У Мишки кончились пальцы, и Фрол, чтобы помочь ему, сказал:
Хорошо, я вижу, ты всё продумал. Но вот, например, эти самые производственные силы. Откуда они возьмутся?
Так канифольщики же. Просто перекрыть эти дурацкие рельсы, которые ведут к какой-то дурацкой стенке. Чтобы парни не занимались бессмысленным трудом. Чтобы вагонетки не укатывались в лес, а сразу возвращались в озеро. Чтобы не надо было канифолить.