Нам был нужен результат! парировал Майкл. Как и сейчас, к сожалению. В любом деле нужен результат, понимаете? Им мог стать прототип, ради которого все и затевалось. А теперь мне придется доложить руководству о провале операции
И что будет со мной?
Не знаю, вздохнул Майкл. Больше скажу, понятия не имею, что произойдет дальше и со мной тоже. Полковник Хабборт, скорее всего, с радостью спихнет на меня всю ответственность, обвинит в некомпетентности. Это в лучшем случае. А в худшем поставит под сомнение мою преданность, что равносильно измене. Он с некоторых пор точит на меня зуб
Да ну, ерунда! Вы-то в чем виноваты?
Он найдет, какие факты притянуть. Например, предположит, что я должен был распознать вашу бесполезность еще до того, как были выделены средства, оборудование, человеческие ресурсы. Вы хоть знаете, во что обходится бюджету ваше содержание, включая лабораторию?
Мы брели к дальнему входу, ведущему в основной корпус.
Ладно, сказал я, допустим, с «Четвертой стеной» не получилось. Но я-то здесь! Между прочим, ваше же руководство признало меня талантливым инженером, иначе зачем все это затеяли? Даже если я что-то забыл, мой мозг остался при мне. Можно начать все заново. Или привлечь меня к другим проектам.
Я тоже об этом думаю. Вербовка состоялась, вы готовы сотрудничать, это уже успех, его можно развивать. Боюсь, только старого осла-полковника это не устроит. Он всегда ждет quick win, быстрой победы, возврата инвестиций за короткий срок. К тому же он известный русофоб, дают знать «старые раны» со времен прошлой холодной войны.
Тогда прижмите его компроматом. Сыпаните вашего волшебного «Маата» в кофе и выведите на откровенный разговор. Думаю, получите богатый материал для обращения в Вашингтон.
Майкл посмотрел на меня как на сумасшедшего. Потом задумчиво произнес:
По поводу Вашингтона мысль хорошая. Есть шанс заручиться поддержкой, у меня там связи. Нужно будет только охарактеризовать вас как можно привлекательней. Сергей, вы никогда не испытывали на родине притеснений, например, из-за политических взглядов? Или религии?
Да нет, как-то не сложилось, растерялся я.
Или вот что, давайте я запишу, что вы латентный бисексуал. Это даже еще лучше для положительной характеристикичеловек свободных взглядов, сторонник демократии.
Боже, и этот туда же! Надеюсь, он понял, что в данном случае означал мой ответный фейспалм.
Когда мы уже почти дошли, Майкл остановился и сказал, посмотрев мне прямо в глаза:
Напомню, мы сейчас в одной лодке. Мне будет очень тяжело, если вас признают негодным к дальнейшему сотрудничеству.
Уверен, вы найдете способ прикрыть свою задницу. Сами упомянули связи наверху, за язык никто не тянул. Только хотя бы не прикидывайтесь, что вас волнует моя судьба, я не хотел ссоры, но и показная игра в заботу мне тоже надоела.
Вы не совсем правы, сказал Майкл уклончиво. Видите ли, Сергей, я католик и в случае неудачи не хотел бы всю жизнь раскаиваться, что не смог вас спасти.
Странный он все-таки, этот Майкл Митчелл. Работает в ЦРУ, а боится угрызений совести. Человек-оксюморон.
Так что же будет со мной в случае неудачи? Отправите по Берингову проливу домой, как собирались?
Не обольщайтесь, Серей. Этот вариант давно уже не рассматривается. Вы теперь слишком много знаете.
***
Из доклада оперативного сотрудника ЦРУ Майкла Митчелла:
«После ознакомления с отчетом психолога полковник Хабборт вызвал меня для пояснений. С момента моего обращения в Вашингтон с жалобой на радикальные методы, применяемые к русскому, отношения с руководителем проекта стали напряженными и негативными. Предполагая, что разговор может сопровождаться угрозами в мой адрес, а также принятием решений, противоречащих Уставу организации, я взял с собой диктофон. Запись разговора прилагаю.
Как я и думал, полковник, не стесняясь в выражениях, обвинил меня в провале операции и приказал немедленно избавиться от русского, замаскировав его смерть естественными причинами, например сердечным приступом, спровоцированным чрезмерной дозой «Маата». По его мнению, только это могло спасти его карьеру и избавить от обвинений в нецелесообразном расходовании бюджетных средств. Он был уверен, что в таком случае отчет психолога останется незамеченным, а отсутствие результатов будет списано на нехватку времени для завершения разработок. Мое мнение по данному вопросу кардинально расходилось с мнением Хабборта, я по-прежнему считал совместную работу с русским полезной и потенциально результативной с учетом его достижений на родине. Я пытался возражать, но аргументы против решения по устранению инженера полковником приняты не были. В результате он недвусмысленно намекнул, что в случае неподчинения приказу всю ответственность перед высшим руководством он возложит на меня, обвинив в саботаже.
Я попросил дать мне возможность подумать над его предложением, согласившись условно. Моей целью было выиграть время, доложить в Вашингтон о противоправных действиях полковника Хабборта и предупредить русского о возможном покушении. Выйдя из кабинета, я направился в конференц-зал, откуда по зашифрованному каналу связи отправил заместителю директора ЦРУ запись разговора и свои пояснения. После этого я предложил Смелкову повторную поездку в Анкоридж, в ресторан «Орсо», чтобы в безопасном месте поставить его в известность о возникшей угрозе.
Майкл явно был чем-то взволнован. Его предложение снова съездить в ресторан показалось неожиданным, но чертовски приятным. Как бы ни старались повара на базе, разнообразия местной пище явно не доставало. А воспоминания об орсовском лососе с овощами вызывали аппетит и стойкое желание вернуться туда снова. Или мне только так казалось? Светлый момент пребывания на чужбине, особенно учитывая, что ждало меня после того обеда.
В этот раз все было немного иначе. В машине Майкл молчал, может быть, опасаясь прослушки, а можеткто его знает? Просто думал. Я ему не мешал, глазел по сторонам. Меня охватывало ощущение свободы, понятно, что ложное, сиюминутное. Казалось, выйди я сейчас из машиныи можно шагать по этой странной, такой непохожей на американскую земле, и никто не остановит. И я снова смогу принадлежать самому себе, строить планы на будущее и по возможности их воплощать без оглядки на Майкла и всю их веселую компанию. Несвоевременное расслабляющее чувство.
В ресторане нас посадили за тот же столик. Он у них в постоянном резерве, что ли? Я представил табличку «Столик забронирован ЦРУ» и чуть не засмеялся. Майкл посмотрел на меня осуждающе, мол не время для улыбок! Сам он был по-прежнему серьезен и сосредоточен.
Не обижайтесь, Сергей, сегодня мы здесь ненадолго. Поэтому предлагаю обойтись легкими закусками и пивом местной пивоварни. Очень, надо сказать, приличным.
Выбирать не приходилось, я кивнул. Если в прошлый раз нас обслуживал молодой человек, то сейчас подошла симпатичная официантка. Пока Майкл делал заказ, я огляделся. Место действительно было выбрано удачно: хороший обзор на весь зал и прекрасный вид из окна, не только в плане пейзажа, но и в том числе на вход в ресторан.
Меня хотят подставить, а вас убить, сказал наконец Майкл. Я сейчас очень рискую, рассказывая вам это.
Я чуть не поперхнулся жареным сыром.
Хабборт? Вы что-нибудь предприняли? главное было сказано, теперь надо было очень осторожно выудить из Майкла подробности.
Я последовал вашему совету, ответил он, воспользовался диктофоном и каналом связи. Будем надеяться, все сработает. Вас же я попрошу сейчас не доверять никому и стараться ничего не есть и не пить на базе хотя бы в течение ближайших суток. Укол вам делать не станут, это было бы слишком очевидно, скорее всего, что-то будет подсыпано в еду. Воздержитесь, это ненадолго.
Воду-то хоть из-под крана можно? мне, честно, было не до шуток. Чуть поголодать не страшно, а вот без воды оставаться не хотелось.
Воду можно, разрешил Майкл. Водопровод общий, рисковать не будут.
А еще какие варианты? Через вентиляцию какую-нибудь дрянь не распылят?
Думаю, нет. Это тоже риск. Относительно рабочие способыкороткое замыкание, автомобильная аварияДержитесь подальше от электроприборов, особенно в ванной. С автомобилем проще, персонального у вас нет, остается только мой служебный. Вряд ли полковник захочет избавиться сразу от обоих.
Да ладно, засомневался я, на покойника как раз все списать гораздо проще.
Не впадайте в паранойю, Сергей. Вероятность ничтожна. Сюда мы с вами доехали благополучно, а на парковку я на всякий случай поглядываю.
Мне вдруг стало его жалко. Вроде бы разведка, дело благородное, а на деленатуральный гадюшник. И семьи у него наверняка нет. И друзей.
А знаете, Майкл, сказал я вдруг совершенно искренне, насколько я успел вас узнать, вы действительно необычный человек, во всяком случае непохожий на агента из комиксов. И мне жаль, что мы встретились при таких вот обстоятельствах. Может, когда-нибудь, когда вся эта история закончится, съездим на рыбалку? Костерок разведем, байки потравим, комаров покормим. Без служебных обязанностей, просто по-дружески. Мне кажется, у нас с вами общего гораздо больше, чем вы можете себе представить
Неплохая мысль, сказал он, выйдя из задумчивости, и даже посветлел лицом. Наверное, передалось мое настроение. Вы знаете, а я ведь лет десять не был на рыбалке. В моем штате есть такие места
А у нас на Волге, подхватил я, почему-то перейдя на русский, закачаешься! Во-от таких окуней запросто! Можно с берега, можно с лодки
Со стороны мы, наверное, сейчас походили на закадычных друзей, которые после трудного разговора вдруг стали строить планы побега от рутины.
Эй, осторожнее! я невольно повысил голос. Какой-то парень в красной кепке, проходя мимо нашего столика, пьяно пошатнулся и, чтобы не упасть, схватился за мое плечо. Восстановив равновесие, пробормотал: «Sorry, bro!» и быстро прошел к выходу.
Майкл проводил его настороженным взглядом. Было видно, что этот, в общем-то, незначительный эпизод показался ему тревожным знаком. Я хотел пошутить про шпионов и разведчиков, но тут почувствовал, как резко закружилась голова и вдруг стало не хватать воздуха. Я вскочил, замахал руками и рухнул на пол, понимая, что сейчас меня покинет сознание. Кажется, конец? Последнее, что я увидел перед тем, как все окончательно потемнело, искаженное гримасой ужаса лицо Майкла.
***
Из доклада оперативного сотрудника ЦРУ Майкла Митчелла:
«Смелкову стало плохо внезапно. Это произошло практически сразу после прикосновения неизвестного в красной кепке, чье дальнейшее перемещение мне отследить не удалось. Официанты вызвали скорую, среди посетителей нашелся врач, который начал проводить реанимационные действия. Скорая подъехала быстро, буквально через несколько минут. Смелкова увезли, он был без сознания. Я проследовал за ним в больницу, представился родственником, служебного удостоверения не предъявлял. Через полчаса в холл вышел врач и сообщил мне о смерти инженера в результате инфаркта. Тело отправили в морг, я поехал на базу, чтобы получить бумаги на изъятие скончавшегося. После моего возвращения в больницу для транспортировки Смелкова на вскрытие в нашу лабораторию, выяснилось, что в мое отсутствие больницу посетили неизвестные, представившиеся сотрудниками АНБ, и, предъявив патологоанатому запрос на выдачу, забрали тело. Обращение в АНБ результатов не дало, ни о какой операции их агентов в Анкоридже там никто не слышал. Поиск по системе распознавания лиц также не принес результатов, неизвестные так и остались неузнанными. У меня была единственная версия, что полковник Хабборт не стал ждать и выполнил свой план без моего участия, задействовав собственные резервы наемников»
Из протокола заседания комиссии ЦРУ о расследовании хода операции «Заслон»:
«Рассмотрев материалы дела, комиссия постановила:
Несмотря на то, что взятый под стражу полковник Хабборт продолжает отрицать вину в причастности к гибели русского инженера Смелкова, учитывая совокупность фактов и тяжесть совершенных им деяний, признать полковника Кирка Хабборта виновным в провале операции «Заслон» и превышении должностных полномочий. Учитывая прежние заслуги, не применять к нему меры по ограничению свободы, отправить в отставку с лишением всех привилегий и пенсионного обеспечения.
В отношении оперативного сотрудника Майкла Митчелла расследование прекратить, признав его невиновным. Все действия, совершенные Митчеллом за время операции считать вынужденными, совершенными под влиянием обстоятельств. Учитывая возможные последствия пережитого стресса, которые могут негативно отразиться на профессиональной деятельности, временно перевести Митчелла из оперативного отдела ЦРУ на работу в американское посольство одной из европейских стран.
На все материалы по операции «Заслон» наложить гриф «Совершенно секретно, особой важности» и отправить на вечное хранение в спецархив ЦРУ.
Эпилог
Первое, что я заметил, войдя в спальню Майкла в его коттедже на окраине Анкориджа, была наполовину опустошенная бутылка виски, стоявшая на прикроватной тумбочке. Стакана рядом не было, похоже, пил из горлышка. Переживает мужик, понятно.
Сам хозяин дома лежал на кровати, прямо поверх покрывала, в одежде и пьяно всхрапывал. Не на такую встречу я рассчитывал, но что поделать. У меня было мало времени, пришлось будить. Хотелось надеяться, что мое внезапное появление если не приведет его полностью в трезвое состояние, то хотя бы взбодрит. Я включил ночник.
МайклЭй, проснитесь, потряс я его за плечо.
Эффект превзошел все ожидания. Сначала он открыл глаза, посмотрел на меня мутным непонимающим взглядом, потом резко сел на кровати, молниеносно достав из-под подушки пистолет. Серьезно?!
Пули-то хоть серебряные? шутить было опасно, а ну как пальнет сдуру? Но очень хотелось разрядить обстановку.
Тыты мертв, Смелков! И я не виноват в твоей смертиОтстань от меня, исчезни!
Ну да, чего-то подобного я и ожидал.
Майкл, вы же разумный человек, сказал я как можно спокойнее. К чему эти суеверия? Я жив, как ни странно, и с удовольствием исчезну, но только после разговора. Кстати, меня зовут Сергей Александрович Захаров, вам давно пора знать мое настоящее имя. Не Смелков, Захаров, так нелюбимая с некоторых пор на западе буква Z.
В глазах Майкла появилось удивление. Уже не панические рефлексы, и то хлеб.
А Смелков? Его не существует? Все это был блеф? страх и растерянность не ушли, но пистолет он хотя бы опустил.
Я присел в кресло.
Ну почему же? Инженер Сергей Николаевич Смелков существует и по-прежнему работает на АО «Заслон». Мы, кстати, с ним большие друзья.
Но как?.. Как?!
Уберите пистолет, Майкл, вы же все равно не собираетесь стрелять. И успокойтесь, пожалуйста, я не причиню вам вреда. Вот и хорошоИтак, давайте открутим всю нашу с вами ситуацию на полтора года назад. Компания «Заслон» получила серьезный правительственный заказ. Для его реализации понадобились свежие кадры. Так был найден нижегородский инженер Сергей Смелков. Надо сказать, его новаторские идеи давно привлекли внимание, вызвали нешуточные споры в научных кругах, а тут возник железный повод привлечь его к интересному, можно сказать, революционному проекту. По всем параметрам лучший кандидат.
Да, параллельно с этим наша сеть доложила о выявлении иностранного агента, ваш «засланный казачок» в «Заслоне» засветился и подставился. Разоблачать его мы не стали, решили использовать как канал для передачи дезинформации. Провели беседу со Смелковым и его женой Мариной, объяснили ситуацию. Дальше все было просто: в Нижнем Новгороде в «Сапсан» сел настоящий Смелков, а вышел в Санкт-Петербурге уже Смелков-Захаров, ваш покорный слуга. Нам с Мариной выделили дом в научном поселке, Сергей также поселился неподалеку. Месяц мы изображали семейную пару, а потом благополучно развелись.
Я наблюдал за реакцией Майкла. Несмотря на обстоятельства, он выглядел почти заинтересованным. Ну, во всяком случае, ему стало любопытно. И еще он заментно успокоился, вероятно, убедившись в моей материальности. Или потому что у меня внезапно не выросли клыки.
Но зачем все это? Смысл?
Обязательно расскажу, но позже. Лучше все по порядку, так вам будет проще. Внешне мы с Сергеем похожи. Не близнецы, конечно, но сходство есть. И в биографиях есть пересечения, оба из небольших городов на Волге, школа, армия. Только у него потом был Нижегородский институт, а у меня академия ФСБ. Главное отличие знаете в чем? Смелковнастоящий гений науки, а у меня всего лишь фотографическая память. Но эта особенность меня всегда выручала, и в школе, и потом. Если что-то увижу, уже никогда не забуду, врезается намертво. Для разведчика неплохой козырь. Плюс развитое воображение, могу сам поверить в то, что говорю.