Понятное дело, что этого было мало. Нужны были новые испытуемые, но формула разрабатывалась в условиях строгой секретности, и потому требовался человек со стороны. Человек должен был быть надёжным, понимать, на что идёт, включиться в процесс. Где бы взять ещё такого
Именно в этот момент случилось непоправимое. Сергею Витальевичу донесли, что одна из его сотрудниц раздаёт опытные образцы «налево», знакомым людям, записывая их как испытуемых. Конечно, он её разыскал, допросил, конечно, она называла имена. Каждый из них получил старые образцы, кроме одногопарень искал «что-то новое», потому что «старое» не помогало, и девчонка выдала ему «глушилку» с новой формулой.
У Сергея Витальевича появился подопытный, которого он искал. Причём надёжный: ни одна живая душа не узнала, что он употреблял суррогаты. И даже ответственный: сотрудница предоставила его дневники по обычным суррогатам. Но проблемным: ни по имени, ни по телефону не находилась информация о нём ни в одной базе данных. Парень мог быть сотрудником спецслужб или иметь связи с ними, тогда проекту конец. Однозначно.
Но Сергей Витальевич помнил: нужно было идти через ад, просто идтитак выход приближался с каждым шагом. И он пошёл: достал бумажку с номером, позвонил.
И ему ответили.
Павел стоял в серверной, перед банком данных и не верил своим глазам. Позади головного сервера, обеспечивающего работу остальных, на стене шла кривая надпись, выполненная флуоресцентной (как будто её и без того сложно было заметить) краской: «Коротков».
Та самая деталь, которой не хватало.
Твою мать, выдохнул Павел.
На этот раз головная боль его не беспокоила. Она вообще казалась ерундой по сравнению с теми эпизодами, что всплывали в памяти теперь, когда всё стало ясно за одно мгновение. Так, например, как состоялся их первый контакт со «Шрамом», который ещё несколько часов назад был записан как «Коротков Сергей Витальевич». Он, кстати, тогда представился иначе, но Павел выяснил его настоящее имя в считанные минуты.
«Я из лаборатории, сказал тогда он, руководитель Екатерины Сергеевны. Я слышал, вы получили экспериментальный состав, и»
«У Катерины будут проблемы?» мгновенно отреагировал Павел.
«Если вы согласитесь стать испытуемым по-настоящему, а не только на бумаге, то ничего не будет», пообещал тогда «Шрам».
Павлу оставалось только согласиться. И к и вышло, что через Катерину он вышел на Короткова.
Спроектированный им банк данных располагался на нижнем «минусовом» этаже из всех, прямо под лабораторией. За офисным зданием находился завод, производящий суррогаты. Павел убедил тогда объединить всё это в единую систему, не выводя ничего на внешние ресурсы, запугав атаками и происками конкурентов. Сам же построил такую надёжную систему, такую устойчивую, что уничтожить её можно было только физически. Подрывом одновременно нескольких серверов, среди которых должен был быть головной.
И прямо сейчас Павел смотрел на несколько уже подготовленных к взрыву машинок с удобно устроившихся на них бомбах. Они тоже были любовно соединены в одну систему, в один пазл, в котором не хватало только одной деталитой, что лежала сейчас у него в сумке.
Павел шагнул вперёд и осторожно спустил сумку с плеча. Первая встреча со «Шрамом»-Коротковымэто понятно, но ему нужно было что-то ещё. Что-то, что помогло бы понять, почему Павел-из-прошлого выбрал именно этот вариант, и никакой другой ему не подходил.
Он погрузился в очередное воспоминание, запоздало подумав о том, что он нашёл единственное место в мире, где Коротков не сможет достать его по телефону, даже если наблюдает за ним через камеры. Павел сам создал это место таким.
Помутнение началось почти сразу. Павел догадывался, что это ненормально, а потому сразу же сообщил об этом Короткову. Тот ответил безапелляционно:
Тебе нужно больше спать.
Я нормально сплю, попытался возразить Павел. Это обязательное условие моей работы, и
Ты сам сказал, что у тебя помутнение, перебил его Коротков. Ты уверен, что отдаёшь себе отчёт в том, откуда оно взялось? Ты уверен, что твой разум тебя не обманывает?
Павел растерялся. Он действительно не знал.
Выспись, сходи на МРТ, велел Коротков. Там всё станет понятно.
И Павел его послушался
Он направился к головному серверу, по пути распаковывая взрывное устройство. Оно оказалось небольшим, легко помещалось в руках, а пульт будто был создан для нагрудного кармана, к которому был прицеплен бейдж. Павел ещё не до конца вспомнил, как он сделал этоприготовил всё так идеально, вплоть до нагрудного кармана и старого пропускано уже понимал, что вспомнить не составит труда. Потом. Как всё закончит.
Он прошёл МРТ, и там обнаружилась какая-то «странная аномалия». Несколько специалистов не смогли дать ответ, что это за чертовщина такая, а Павлу в то время с каждым днём становилось всё хуже. Он переходил от врача к врачу до тех пор, пока не оказался в руках видного нейробиолога с мировым именем. А тому хватило всего одного взгляда, чтобы понять, что происходит.
Вы принимаете препараты на базе проекта «Дизайн эмоций», но это не те же самые, а некий экспериментальный состав, сказал он. Откуда это у вас?
А вы откуда знаете? мгновенно вскинулся Павел.
Возможно, эти два часа стали самым светлым периодом за всё то время, пока он принимал экспериментальный состав. Павел спокойно рассказал обо всём, что чувствовал, получил подтверждение тому, что он не чокнутый. И получил взамен простое и понятное объяснение тому, что происходит.
Я объяснял Сергею, что его проект мертворожденный, говорил нейробиолог. И дело не в том, что невозможно заставить человека контролировать эмоции, вовсе нет. Дело в том, что он пытается вытравить чувства вообще, разорвать связь человека с его природой, его естеством. Это невозможно.
Но разве не лучше быть чисто рациональным? спрашивал Павел. Многие об этом мечтают, я в том числе.
И куда вас привели эти мечты, молодой человек? прищурившись, отвечал нейробиолог.
Павлу оставалось только развести руками.
В том-то и дело. Человек не станет разумнее, если оборвать его связь с природойнаоборот, он превратится в самого страшного зверя. Человека делает человеком то, как он реагирует на свои природные позывы. Наделённый свободой воли, безграничным могуществом, ресурсами, правом вершить свою судьбу что он выберет?..
Бомба была установлена в предназначенное для неё место. Павел отошёл на безопасное расстояние, какое позволял ему пульт, и в последний раз взглянул на своё творение. То, что должно было стать его magnum opus, становилось его лебединой песней но что поделать. Он уже выбрал вариант с остановкой одного сумасшедшего учёного.
Я сделал этот выбор дважды, еле слышно сказал Павел и нажал на красную кнопку на пульте.
Павел находился в вестибюле офиса компании «Дизайн эмоций» и держал в руках баночку с коктейлем «Кураж». Его план уже был готов, всё уже происходило прямо сейчас, но он всё ещё сомневался. Он всё ещё был в плену собственного разума, пусть теперь, после того, как он перестал принимать суррогаты, разум и был ясным, это всё ещё был плен. Павел не знал, поступал ли он правильно, принимая решение не просто за себяза всё человечество сразу. Потому что если всё сработает как надоа оно сработаетсама идея суррогатов будет уничтожена, и никто и никогда не сможет восстановить её. Хотя, конечно, люди ещё оставались: они помнили формулу, знали, как производить по ней таблетки; но Павел был уверен, что таких же сумасшедших фанатиков, как Коротков, среди них не будет. По крайней мере, таких же слепых к реальности фанатиков, как Коротков.
За то время, пока он принимал суррогаты, Павел понял одно: есть что-то большее, чем чувства и разум. Что-то глубже, взрослее, серьёзнее, умнеето, что знает ответы на все вопросы, но никогда не говорит напрямую. Это что-то подсказывало ему, что он поступает правильно, оно же завладело его рукой во время того помутнения, когда перед ним на столе появилась майнд-карта. Нужно было убедиться, что это что-то существует ну или убедиться в том, что он действительно поступает правильно.
И его помрачённый разум видел только один выход.
Прости, что довёл тебя до такого, сказал Павел в камеру себе из будущего. Я понял, что не смогу справиться, и принял коктейль. Надеюсь, ты доведёшь дело до конца.
Выключив запись, он прикрепил скотчем пластинку к бумажке, быстро нацарапал записку. Затем, поколебавшись, положил бумажку от Катерины в банку со старым «Куражом», достал оттуда одну таблетку, а следом«глушилку» из блистера с новыми. И, выдохнув, как будто собирался опрокинуть стопку водки, проглотил обе таблетки вместе.
Прежде, чем потерять сознание, он успел убрать блистер и баночку в боковой карман сумки.
Сергей Витальевич понял, что опоздал, когда увидел, что первый этаж офиса «Дизайна эмоций» охвачен огнём. Где-то в вышине за городом разгорался восход. Вокруг здания уже суетились пожарные, приехала скорая помощьтолпившиеся рядом зеваки говорили что-то о том, что внутри оставались охранники и один сотрудник, но всех уже эвакуировали. Но как же это всё было неважно, чёрт побери! Важным было то, что горело не здание, где он работалгорела вся его жизнь, на этот раз окончательно и бесповоротно.
А раз это происходило, то и цена такой жизни быланоль.
Стоявший справа человек, закутанный в плед, равнодушно наблюдал за тем, как Сергей Витальевич не торопясь доставал из кармана блистер с «глушилками» с новой формулой, затем таблетку какого-то коктейля, он даже не помнил, какого именно, как принял их одновременно. Действие было практически моментальным, но не совсем таким, каким ожидал Сергей Витальевич. Как подсказывали камеры видеонаблюдения, тот парень, что разрушил его жизнь, принял тот же набор и почти сразу рухнул на пол, но с ним такого не было.
Первым, что ощутил Сергей Витальевич, было спокойствие. Всё наконец-то закончилось. Тревоги, волнения, переживаниявсё отступало куда-то вглубь, вымывалось ласковым, тёплым морским приливом, обещавшим сладкое забвение. А оно, к слову, подкралось незаметно на мягких лапах и понемногу утаскивало воспоминаниясначала о том, что произошло сегодня, потом исследования, разработки, споры с Кононовым
Работали здесь? вдруг подал голос незнакомец.
Его голос звучал сочувствующе, как будто он многое знал и понимал. Сергей Витальевич обернулся к нему, и ему вдруг показалось, что он уже видел где-то этого мужчину. Хоть он и кутался в плед, всё равно можно было рассмотреть синюю спецовку, тоже показавшуюся смутно знакомой.
Я нет наверное, отозвался Сергей Витальевич. А вы?
Вроде того. Незнакомец криво усмехнулся. Вот, зашёл сказать, что увольняюсь, а тут
Он махнул рукой и перестал ухмыляться.
Если я здесь, наверное, это место тоже что-то для меня значит, задумчиво протянул Сергей Витальевич. Устало потёр глаза. Ничерта не помню. Такое ощущение, что всю ночь гулял, как в юности, а алкоголем не пахнет.
Незнакомец понимающе кивнул.
Мягкие волны забвения накатили, отступили на мгновение, и Сергей Витальевич вдруг ощутил незнакомую тревогу. Невольный собеседник казался таким понимающим, что он вдруг взял и сразу всё ему выложил.
Такое чувство, что я что-то потерял, пробормотал Сергей Витальевич. Как будто ну смысл какой-то.
Незнакомец кивнул.
Даже не представляете, насколько мне это знакомо.
Они одновременно обернулись к горящему зданию. По первому этажу ударила мощная струя волы, повалил густой белый пар. Предрассветная прохлада забралась под куртку, и Сергей Витальевич вздрогнул.
Знаете, мне ваше лицо кажется знакомым, сказал незнакомец. Кажется, будто вы учёный какой-то, что ли?
Учёный? эхом повторил Сергей Витальевич.
Незнакомец кивнул.
Ну да. Изучали феномен интуиции. Вроде бы даже проводили эксперимент, на чём он построен, на разуме или эмоциях.
И что получилось?
Незнакомец округлил глаза.
Неужели не помните? И на том, и на другом одновременно! Бывает же такое, да?
Бывает? полуспросил-полуподтвердил Сергей Витальевич.
Мягкий прилив отступил, оставляя после себя горячую решимость. Потерялся ли сегодня смысл или ещё что, Сергей Витальевич не знал, но вдруг понял: это неважно. Важно то, что он сам только что смысл нашёл.
И ни за что не собирался его упускать.
А его собеседник, снова усмехнувшись, зашагал куда-то в сторону центра города. Он, может быть, сегодня не нашёл для себя новый смысл, но где-то там его ждала та, что могла помочь этот смысл обрести.