Мне тоже, Гильгамеш, Мануситха наконец уловил в себе признаки какого-то разумения. Ты пришел сюда незамеченным, тебя никто не увидел?
Именно так, Сулла, именно так! Хотя я перестарался. Не нужно было раздевать регента и состраивать его рожу Хотя, может быть, теперь это поможет. Ты мне тоже поможешь, Сулла, ты должен мне помочь!
Было бы странно, если бы я отказался. Однако не горячись, Гиль, расскажи все по порядку.
Какой порядок, Сулла! Меня уже ищут. Мне нужно уходить, мне нужно покинуть Двор и еще Мне нужна Лаборатория, наша Лаборатория, та самая
Для чего она тебе, Гиль?
Завершить исследования. Это же ясно. А потом я хочу произвести препарат в достаточном количестве
Достаточном для кого?
Для человечества, Сулла! Если мы сумеем распространить нейрозамедлитель и убедить людей в его действенности
Мануситха никак не мог понять, кривляется Гильгамеш или действительно верит в то, о чем говорит. Очень нелегко было забыть то обстоятельство, что перед тобой знаменитый королевский шут. И как бы то ни было, даже если забыть шута, кстати, опального, если видеть человека, ослепленного каким-то гипотетическим успехом своего сомнительного открытия Мануситха выждал паузу, насколько сумел.
Гиль, ты сейчас сказал одно важное слово. Ты сказал «действенность», так ведь?
Так.
Гиль, ты собираешься своими инъекциями остановить коллапс Нектарной звезды?
Именно так, ответил Гильгамеш без малейшей тени колебаний.
Мануситха снял с безымянного пальца левой руки свой единственный перстеньчерненую печатку с изображением звезды, протянул Гильгамешу.
Вторая Луна Пестрой Мары. Подземный город. Старый заброшенный туннель в западной части. Базальтовая скала с меткой в точности такой же, как на перстне. У тебя будут проблемы, Гильгамеш. В городке этом давно окопались пираты. Утильщики их пустили. Там у них что-то вроде вольной торговой зоны. Бестия на бестии сидит. Как ты туда попадешьне знаю Но вот что еще Расспроси тамошний народ о неком Дамиане Гомере и Дарии Скилуре. Совсем не так давно эти ребята угнали фрегат. Сдается мне, что следы их где-то там затерялись. Если будешь иметь возможностьсвяжись с ними и помоги им, так как я сейчас помогаю тебе. Вот что еще, Гиль Мой гардероб в твоем распоряжении. Сними камзол Лобсанга. Уверен, что тебя в нем и ищут. Это простой путь, Гиль. Стать на время самим собой. Поверь, в твоем положении это лучший способ маскировки. Мне кажется, что Лобсанг даже не знает твоего настоящего лица.
Ты прав, Сулла, ты как всегда божественно прав! Стать самим собой М-да! Трудная задача для того, кто привык всю жизнь играть роль Сарданапалы! Сардакурганы! Но ты-то веришь мне, Сулла, веришь в то, что Гильгамеш перевернет сознание наших миров и остановит Великий Приговор?!
Мануситха не знал, что ответить. Он думал о предстоящих переговорах с канцлером Республики Независимых Астероидов. Он также думал о Дамиане Гомере и его миссии, если она, конечно, станет таковой. Он также сочувствовал Гильгамешу. А что, если эти люди когда-нибудь объединятся? Найдут ли они общий язык, сумеют понять друг друга? Поняли бы тогда их все остальные миры Нектарной, стали бы действовать по их начертаниям?
О, безумие, ты заполняешь формы, не предназначенные тебе, ты дублируешь свои странные усилия, не думая о последствиях, ты просто живешь слепотой, самодостаточной верой в истины, которых не можешь ни измерить, ни понять, оставляя этот мученический ужас другимнебезумцам, тщетно пытающимся научиться жить как безумцы, но вместо этого банально сходящим с ума от невозможности выбора!
Где же ты, Дамиан Гомер? Вот посылаю к тебе Гильгамеша. Прими его от всего сердца! Не побрезгуйте безумием друг друга!
***
Флаер князя Дереша изрядно потряхивало. Упрямый мальчишка все-таки не послушался совета Гелеспы и, вырвавшись вперед, на скорости не менее трехсот километров в час, шел по касательной к воздушной юбке торнадо.
Черный исполинский хобот висел прямо над кратером Панчагрима. Сам вулкан с высоты выглядел обледеневшей раковинойвековые торнадо так причесали его ледники на склонах, что подобие было почти идеальным. Панчагрим переливался всеми цветами, улавливая свет и блеск всего флуоресцентного пояса стратосферы Снежной Лады.
Когда почти сто пятьдесят лет назад планетарные климатологи проектировали атмосферу на Снежной Ладе и создавали этот пояс, в функции которого входило создание по сути «вечного дня», они еще не представляли себе всех дополнительных эффектов, которые вызовет этот чудесный «колпак сияния». Миллионы тонн молекулярного флуоресцента, рассеянного в стратосфере, создали то чудо, которое потом назовут «сарафаном Лады». Молекулы флуоресцента соберут и усилят звездный свет галактики в сотни крат, но так причудливо, что небо Снежной Лады будет выглядеть словно бы сшитым из бесконечно меняющих размеры и конфигурации кусков тончайшего атласаголубой цвет будет соседствовать с розовым, лимонный перетекать в салатный, и все это придет в движение. Сарафан Лады никогда не повторится в рисунке, и тем удивительней будет выглядеть на фоне этого безбрежного клубящегося нежного шитья черные свитки торнадо.
Гелеспа включила бортовую связь.
Каспар, вы обещали меня слушаться
Не совсем так, госпожа Гомер. Это вы обещали научить меня слушать стихию! Здесь чертовски здорово!
Пока что я вижу другое, Каспар, вас здорово трясет! Послушайте Хотите заигрывать с торнадо, тогда делайте это иначе. Дайте ему вас увлечь. Нырните под «юбку» вихря и прокатитесь один круг с выключенным двигателем. Вихрь потянет вас к центру. Дайте задний ход и выходите на сопротивлении.
Дереш рассмеялся.
Под юбку вихря Выходить на сопротивлении Звучит как консультация по сексологии торнадо. А каков пол этого вихря, госпожа Гомер?
Если быть точным, то обоих. Но для вас это «она». Я буду думать, что «он».
Это всегда бывает только так, как вы сейчас рассказываете? А что тогда такое сверхчутье, сверхвера?
Серьезные вопросы, Каспар. Назовите сверхверу и сверхчутье мыслями о мыслях. Тогда все станет на свои места. Стихия разумна, Каспар.
Что же думает эта девочка высотой два километра обо мне? Ждет, что я залезу ей под юбку?
Теперь рассмеялась Гелеспа.
Нет, Каспар, вы слишком буквальны. Но с другой стороны, ей любопытны все ваши действия. Только поступит она не в соответствии с вашими планами или ожиданиями. У нее есть свои.
Значит, наши планы и ожидания никогда не совпадут?
Совсем нет. Они совпадают постоянно, но результат у каждого свой.
О чем вы, госпожа Гомер?
Выйдите из клетки страхов. Забудьте о правилах, даже о тех, о которых я вам только что рассказала. Хотите, просто нырните в центр торнадо. Важно не то, как вы это сделаете, а с каким чувством.
Спасибо, госпожа Гомер! Вы отличный инструктор. Именно этих слов я и ожидал. Надеюсь, скоро мне поможет все, что я здесь успею
Скоро? повторила Гелеспа с подозрением. Вас что-то ждет скоро, Каспар, я правильно поняла?
Да, правильно. Скоро я полечу на Догорающую звезду. Я не мог сказать вам этого сразу. Горы Панчалиллычасть моей тренировки.
Вы же хотели остаться на Снежной Ладе
Да, был порыв Но теперь я кое-что понял. Мне нужно осуществить свой план.
Вы расскажете мне о своем плане, князь Дереш?
Да, госпожа Гомер. Если вернемся
Не если, Каспар, а когда Когда вернемся.
Дереш прервал связь. Сквозь все усиливающиеся и учащающиеся обороты вихря, Гелеспа увидела, как флаер ее «стажера» начал совершать какой-то зигзагообразный маневр, включил боковые двигатели, заставлявшие аппарат сопротивляться сносу во вращении по кругу. Выровняв таким образом движение, флаер Дереша стал уходить по вектору в центр торнадов его не менее чем километровый в радиусе жгут: «выстрел» прямой наводкойредкий случай безрассудства. Хотя нет, не редкий. Был еще один человек, который устраивал подобные фокусы не один раз. Она сама. На полном, точней, слепом доверии стихии. Только однажды ее флаер не выдержал, но об этом лучше не вспоминать. Об этом не знал даже Дамиан.
Гелеспа, не задумываясь, перевела флаер на ручное управление. Отключила антивибрационный усилитель корпуса, пристегнулась к креслу и, держа флаер Дереша в прицеле гироскопа, в точности повторила практический пилотский кураж своего подопечного.
Торнадо вулкана Панчагрим не шутил. Он был далек от любого юмора. Флаер дико затрясся, но важно было именно так проверить его на прочность, без прибороввсеми чувствами, клетками, всем страхом. Черный жгут торнадо напоминал пульсирующую, словно вырванную из чьего-то огромного тела вену.
Флаер Дереша, как тонкий скальпель, вонзился в нее, и в ту же секунду мощный восходящий ток крови-воздуха выбросил этот «хирургический» инструмент на непредполагаемую высоту. Но вскрыть эту вену не удалось бы никомуторнадо не шутил, и даже не забавлялсяон просто жил здесь и строил, точней, ваял свое «гнездо» многие десятилетия. Сегодня он был совершенно серьезен. На несколько минут слепящая темнота заполнила все перед глазами Гелеспы. Линия гироскопа и сам флаер завращались с вызывающей дурноту скоростью. Аэродинамическая присоска торнадо вынесла их флаеры едва ли не под самый «посевной» рубикон флюоресцентного пояса Снежной Лады. И хотя до пояса оставалось еще километров десять высоты, стратосферный котел кипел, кажется, совсем близко внизу. Воронка торнадо выглядела впечатляюще. Обшивка флаера светилась и искрилась статическими разрядами. Гелеспа включила радиопеленг. Приборы не работали
Как же теперь ей искать этого молодого безумца, гражданина Поющей Нимфы, родового князя? Доверяясь все тому же чутью, Гелеспа медленно повела флаер на снижение. Все подсказывало ей, что Дереш выбрался, не мог не выбраться Должен был вовремя включить активибрационные усилители и идти вертикально вверх на форсаже. Должен был не поддаться панике и не потерять сознание
Что он говорил о Догорающей звезде? Что он собирается в скором времени полететь к ней. Для чего и в качестве кого? Если его и впрямь разыскивает секретная полиция Поющей Нимфы, значит, он задумал что-то серьезное.
Гелеспа уходила от центра воронки. Бешеная громадина вихря, его дымно-серая спираль, продолжала кружить внизу, вращая в «лопастях» тысячи тонн снежной пыли, камней и всего, что только можно было высосать из жерла и сосрести со склонов Панчагрима.
И тогда, совершенно уверенная в своем неожиданном предположении, Гелеспа повела флаер к посадочной площадке приюта. Перелет почти на шестьдесят километров занял у нее чуть больше пятнадцати минут.
Абсолютно целехонький флаер Дереша стоял в центре одного из пяти посадочных кругов. Вспомнив о своем заблокированном обруче связи, Гелеспа назвала код разблокировки. Обруч открыл эфир.
Моисей! позвала Гелеспа.
Да, госпожа Геле, Моисей видит вас, точней, ваш флаер. С возвращением!
Спасибо, Моисей. Скажи, где сейчас господин Дереш?
У себя в номере. Заказал ужин и вино, госпожа Геле. Сказал, что вы так условились и что он хочет вам рассказать кое-что важное. Еще новость, госпожа Геле Моисей получил системное сообщение от господина Гомера для вас.
Что же ты молчишь! Немедленно транслируй его мне. Вот напасть! Когда ты научишься ставить все главное впереди?
Моисей только этим и занимается, госпожа. Вы несправедливы
Ладно, извини. Включай запись.
Обруч связи заговорил голосом Дамиана:
«Здравствуй, милая! Прости, что пришлось так долго молчать. Обо всем, что я задумал, расскажу тебе, как только увидимся. Событий множество. Все, о чем тебе говорил, о чем мечтал, возможно, попробую осуществить. У меня появились новые друзья и новые враги. Хочу, чтобы ты была со мной. Мы собираем лучшую в мирах команду. Все психи отъявленные, но люди замечательные. Оставь Панчалиллу и Снежную Ладу, ты мне нужна. Найди корабль и добирайся до Второй Луны Пестрой Мары. Я люблю тебя. Дамиан».
У Гелеспы потемнело в глазах. Что-то было не так. Не так, как всегда. Нет, слова мужа здесь ни при чем. Она была счастлива услышать его голос, так много всегда значивший для нее. Что-то было не так с ней самой
Она растопырила пальцы рукпальцы мелко дрожали. Она потрогала себя за грудь. Грудь показалась ей слегка напряженной. Смутное, неприятное что-то притаилось под ложечкой, какое-то маленькое веретенце медленно натягивало в ней все привычно собранные нити
Уже в отеле Моисей стал наблюдать за своей хозяйкой с отнюдь не киберским интересом и сочувствием.
Госпожа Геле беременна, сказал он, наконец. Моисей знает. Моисей изучал всю человеческую медицину. А чем Моисей может заниматься долгими бессонными ночами!
Гелеспа чувствовала явную тошноту. Отвратительную, чуждую ее тренированному, привыкшему к головокружительному риску телу.
***
За свою достаточно бурную беспокойную жизнь Рыжий Гаргантюа привык ко многому. Вообще говоря, содержать подземный притон размером с маленький город было делом выдающимся, особливо по меркам тех, кто его обживал. А если учесть то обстоятельство, что в большинстве своем весь гостевой народ притона состоял из отщепенцев со всей системы и всех государств-планет, то станет ясным, какую роль при этом мог выполнять тот, кого здесь почтительно величали бургомистром.
Бургомистр города-притона Второй Луны Пестрой Мары Рыжий Гаргантюа сдавал жилье и, что называется, все услуги без малого полсотне тысяч «кротов»бывшим и настоящим пиратам, аккредитованным и не аккредитованным утильщикам-ростовщикам, космическим проституткам, беглым рабам-киберам, разным персонам «нон-грата», революционерам-подпольщикам, бывшим и рассекреченным резидентам всех разведок системы, королевским и республиканским «политическим крысам», полит- и эконом-эмигрантам, отвязным сынкам и дочкам туземных царьков Гнилого Яблока, удачливым и неудачливым преступникам, разорившимся в прах латифундистам Поющей Нимфы, запрещенным сексуальным меншинствам, если таковые еще где-нибудь находились в поле видения, просто всякой пьяни и рвани, которой разонравилось подбирать поверхностные отбросы, а стало предпочтительнейподземные
Разумеется, такой контингент «граждан» притона ставил господина Гаргантюа в совершенно особое положение, наделял его особыми полномочиями, придавал особый статус его неординарной личности.
Право «отключать кислород» неплательщикам налогов принадлежало только Гаргантюа и его свите. Право это, прежде завоеванное кровью и местным судебным террором, с объявлением Великого Приговора, естественно, потеряло насущный смысл, но все же продолжало оставаться привилегией бургомистрарычагом, регулирующим народонаселение и поддержания мало-мальского порядка в притоне.
Последней политической новинкой притона Рыжего Гаргантюа, хотя в весьма своеобразной форме, стала организованная им консульская служба, которую он также возглавил. Теперь в притон попадали люди, прошедшие курс собеседования, и никак иначе.
Гаргантюа, надо отдать ему должное, чтил не только привилегии, но и многих своих граждан-постояльцев, а также тех, кто по какой-либо причине испрашивал вид на жительство. Последняя категория особенно интересовала бургомистра по вполне понятной причинеесли люди бегут под землю в то время, когда надо бы бежать из-под нее и от нее, значит, у этих господ есть какие-то неординарные планы
Гаргантюа давно знал, что в его подземном притоне есть некая спецзона, в которую не пробился еще ни один из его «псов», и даже клятые и тертые разведчики, которых он пытался нанять на службу, с этой миссией не справились.
Такое соседство всегда вызывало у Гаргантюа некоторое чувство назойливого дискомфорта. Выходило, что он здесь хозяин, но как бы и не хозяин То есть хозяин до поры до времени, а есть еще кто-то, для которого он, Гаргантюа, сущая сявка. Чувство это обострилось на фоне Великого Приговора во много крат, и все последние восемь лет стремление разгадать проклятую тайну спецзоны стало для «начальника крыс» навязчивой идеей.
Действовать каким-то другим способом, например подорвать закрытые туннели, Гаргантюа боялся. Но страх этот постепенно улетучивался, и где-то в тайной канцелярии своей души рыжий бургомистр уже подумывал о такой возможности, даже запланировал время закладки зарядовза несколько часов до начала Великого Приговора.