Книга Короткого Солнца
Ночная Клушица
Шелк исчез, напомнила себе черная птица. Не было никакого смысла думать о нем.
Нет, она сама исчезла.
И это было то же самое.
Ее внимание привлек поблескивающий пруд, напомнивший ей о жажде. Птица посмотрела на воду и ее границы, не видя никакой опасности, упала с хмурого неба на нависшую ветку и осмотрела окрестности.
Каркнуть. Иногда голодные твари шевелятся, когда ты каркаешь.
Здесь ничего не двигалось.
Вода внизу. Холодная, тихая и темная. Свежая. Приглашающая.
Птица вспорхнула на самую высокую точку на полузатопленном бревне, резко вспомнив, что еще голодна. Согнулась, вытянула шею и расправила темные крылья, чтобы сохранить равновесие. Блестящий клюв был цвета застарелой крови, не совсем прямой. Этот клюв был прекрасен своей безжалостной красотой, но птица слишком привыкла к нему, чтобы им восхищатьсятак она сказала себе и повернула голову, чтобы лучше его разглядеть, зная (как не знало большинство птиц), что птица в воде была той же самой, что и на бревне, точно так же, как само бревно было частично в воде и частично над ней.
Хорош птиц!вынесла приговор птица.Красив птиц!Это были ее собственные слова, а не те слова, которые время от времени вырывались из горла, слова, которые не были ее собственными.Хорош птиц,повторила она.Птиц видеть.Говорить так, как говорят люди, было достижением, которое приносило ей пищу и восхищение в недавнем прошлом, и она гордилась своими способностями. Она сказала, еще громче:Речь хорош!И наклонилась, чтобы напиться.
В воде был еще кто-то, пустое и мертвенно-бледное лицо, смотревшее на нее незрячими голубыми глазами, которые выглядели аппетитно. Птица клюнула их, но преломление помешало ей как следует прицелиться. Вместо этого клюв вонзился в мягкую плоть, которая тут же погрузилась глубже и исчезла. Птица удивленно свистнула и выпила, как и собиралась.
Уже формировалось третье лицооскаленное лицо молодой женщины, обрамленное развевающимися завитками темных волос. У этой новой молодой женщины было множество рук, некоторые с двумя локтями, некоторыес тремя, а некоторым локти вообще не требовались, потому что это были руки без ладоней, извилистые, как змеи. Она изо всех сил пыталась говорить, беззвучно произнося гневные фразы.
Плох птиц!Птица не собиралась этого говорить и злилась за это на себя.Плох, плох! Нет есть!И этого она тоже не собиралась говорить.
Плох есть!
Она снова попыталась пить, запрокинув голову в тот момент, когда слова вырвались наружу, и чуть не задохнулась: «Плох речь!»пробормотала она.
Затем:
Плох бог! Нет речь!
Здесь кто-нибудь есть?Стройный молодой человек приближался к пруду, уныло пробираясь среди благоухающих ив.Кто-нибудь, кроме Лилии?У него был инструмент для извлечения из воды крупной рыбышест, увенчанный острым железным крюком.
Вспомнив о своем хозяине, птица спросила:
Рыб голов?
Кто это?Молодой человек огляделся.Ты что, смеешься надо мной?
Хорош птиц!Она все еще надеялась, что ее накормят.
Я тебя вижу.На мгновение молодой человек почти улыбнулся.Ты что, ворона?
Птица повторила: «Хорош птиц!»и взлетела с бревна, чтобы сесть на ветку поближе к молодому человеку.
Я никогда не видел ворону с таким пучком розовых перьев на горле,сказал молодой человек,да еще и говорящую. Я думаю, что ты, должно быть, какой-то новый вид вороны, которую они здесь держат.Он ощупал темную воду своим крюком, не обращая внимания на отдаленные раскаты грома.
Рыб голов?
Да,согласился молодой человек.Я рыбачуищу голову Лилии. Наверное, ты можешь так и сказать.Было слышно, как он сглотнул.И все остальные ее части. Вообще-то я надеюсь зацепить ее платье. Этот крючок острый, и я боюсь, что он может разорвать ей лицо, если мы его найдем.
Черная птица тихо свистнула.
Когда я услышал тебя, то понадеялся, что здесь есть кто-то еще, кто поможет мне вытащить Лилию из воды. Водяная лилия. Забавно, правда?Слезы текли по его щекам.
Нет плакать,настойчиво сказала птица, смягчив свою обычную резкость.
Все еще плача, молодой человек погрузил свой шест в темную воду, прощупывая чернильные углубления крюком, которым он время от времени вытаскивал грязь и спутанные, гниющие палки.
Она здесь, в этом пруду,объяснил он птице.Так сказал Сервал.
Птица вспомнила свое видение:
Дев здесь. В пруд.
Она шла в город,пробормотал молодой человек наполовину про себя.На ярмарку. Они остановили ее. Сервал, Бульдог и Куница. Они заставили ее пойти с ними и привели сюда.
Он замолчал, и в его глазах было что-то такое, что заставило птицу нервно забить крыльями. Наконец он сказал:
Они заставили ее делать все, что они хотели. Вот что он сказал, этот Сервал, когда пил вчера вечером у Козла. Он хвалился этим. Хвастался. Я узнал от Гимнуры и Каракала, независимо.
Внезапно он рассмеялся, и его веселье было страшнее гнева:
Послушай меня! Ты только послушай! «Независимо». Видишь ли, дорогая птичка, я готовлюсь в юристы. Собираюсь стать адвокатом и купить меха Лилии. И жемчуг. И большой собственный дом. Все-все
Он снова начал плакать.
Все для того, чтобы она меня любила. Но она уже любила.Его голос перешел в бешеный крик.Она мне так и сказала!Он бросил шест, сел, не обращая внимания на грязную землю, и закрыл лицо руками; птица, имевшая немалый опыт эмоциональных вспышек, осторожно подобралась поближе.
Наконец плач прекратился. Молодой человек вытащил из бокового кармана куртки что-то завернутое в чистую тряпку. Развернув тряпку, он обнаружил толстый сандвич, который открыл, чтобы осмотреть мясо внутри.
Мама заставила меня это взять,сказал он птице.На самом деле я его не хочу. Не желаешь ли кусочек?
Птиц хотеть!
Молодой человек вытащил кусок мяса и повесил его на сучок, затем сел, снова закрыл сандвич и завернул его в тряпку.
Найти дев?Эти слова не принадлежали птице, и она сердито тряхнула головой.
Пока нет.Молодой человек пожал плечами.Конечно, пруд большой. Я продолжу поиски.
Он положил сандвич обратно в карман.
Возможно, это не то место. Возможно, Гимнура ошибся.
Мясо, по мнению птицы, находилось в опасной близости от него, и птице пришло в голову, что положение значительно улучшится, если он снова начнет ворошить пруд крюком и шестом.
Дев здесь!заявила она.Найти дев.Она снова вспомнила свое видение.Больш мокр. Есть рук.
Молодой человек встал.
Руж? У меня их нет,совершенно спокойно сказал он птице.Если бы у меня было оружие, карабин или даже меч, я бы убил их за то, что они убили ее, всех троих.
Есть рук!раздраженно повторила птица.Дев был.
У меня нет,запротестовал молодой человек,и я не забыл Лили. Я никогда ее не забуду.
Есть рук!Потом что-то такое, что она не собиралась говорить:Твой крюк.
Ты имеешь в виду это?Удивленный, молодой человек осмотрел жестокий стальной крюк на конце шеста; осмелев от голода, птица взлетела и схватила красный кусок говядины, который он повесил на сук.
Хотел бы я знать, где он сейчас,прошептал себе молодой человек.Несколько. Бульдог. Куница. Хотел бы я знать, где они все сейчас?
Он отвернулся от пруда, и птица (помня о сандвиче, все еще лежавшем у него в кармане) последовала за ним, неся в клюве кусок полусырой говядины и время от времени останавливаясь, чтобы клюнуть его.
Начался дождь. В дотоле безмолвном пруду, где Лилия ждала под водой с образцовым терпением мертвеца, первые крупные капли разорвали воду, как дробь. Вдалеке прогремел гром. К тому времени, когда молодой человек и птица добрались до сырых новых улиц и наспех возведенных домов, дождь стал проливным. Сплошные струи серебряного ливня превратили улицы в сочащуюся грязь, ветер уносил эти струи в то же самое мгновение, когда они появлялись, и через секунду или около того заменял их новыми, из других мест, более красивыми и более жестокими, чем их предшественники.
Они переходили от дома к дому, птица искала укрытия под каждой низкой, нависающей крышей, но только для того, чтобы отчаянно перелететь под следующую, когда молодой человек двигался дальше. Когда сам молодой человек стоял под карнизом у двери или окна, птица садилась ему на плечо, грязная и мокрая, лелея смутные надежды на еду и огонь, и изо всех сил старалась объяснить:
Плох муж. Куда идти? Плох муж!
Вот один,прошептал молодой человек, указывая пальцем. В двадцать втором окне (а может быть, и в сорок третьем) виднелись трое мужчин и женщина, сидевшие за грубым столом, на котором среди разбросанных игральных карт стояли три темные бутылки и пять дешевых стаканов с вином.
Это Куница. С ним Саранча и Златоглазка. Они братья. Я думаю, что женщинаЛевкой.
Птица только встряхнулась, расправила черные крылья и распушила перья в попытке стать если не сухой, то хотя бы чуточку менее мокрой.
У Златоглазки есть карабин. Видишь вон там, в углу? У всех них есть ножи, даже у Левкой. Если бы я сейчас ударил багром Куницу, они бы вышли и убили меня, и...За вспышкой, которая могла бы показать его напряженные черты тем, кто сидел внутри,если бы кто-нибудь из них смотрел в окно,последовал раскат грома, который смел его последние слова.
Я собирался покончить с собой,голос молодого человека был неестественно ровным,как только найду тело Лилии и присмотрю, чтобы его достойно похоронили.
Плох, плох.
Да, такбыло.Улыбка тронула его губы, превратившись в широкую ухмылку.Я бы убил не того человека, не так ли? Но сегодня ночью я убью и Куницу, и себя. Птичка, тебе лучше убраться с дороги, пока Златоглазка не начал стрелять.
Стальной крюк врезался в окно. Куница успел только резко дернуть головой, наполовину повернувшись на стуле, как острие вонзилось ему в загривок.
Оно не перерезало ему позвоночник или яремную вену; не было страшного потока крови, как бывает, когда перерезают эти вены (на самом деле это артерии); но оно пронзило толстые мышцы, глотку и трахею, и вышло из передней части его горла после того, как разрушило его гортань.
Куница рывком был поднят с места, и его неудержимо потащило к окну. Казалось, прошла целая вечность, а на самом деле, возможно, целые полсекунды, прежде чем он уперся обеими руками в стену.
Хорош крюк!воскликнула черная птица, качая головой.
Показались голова и шея Куницы, теперь уже сильно кровоточащие. За ними последовали его плечи, более мягкие и податливые, чем представлялось возможным до крюка. Нож он держал в правой руке и, казалось, надеялсяможет быть, даже намеревалсяударить им молодого человека, когда тот появится.
Но сил ни на что подобное у него не осталось. Молодой человек уперся ногами, насколько это было возможно на затопленной улице, напряг все тело, ожидая свинцовую пулю из окна или входной двери, и изо всех сил рванул, увлекая умирающего Куницу за нависшую солому под проливной дождь; наконец тело вывалилось в окно под оглушительный раскат грома и растянулось на земле, корчась в грязи. Алые струйки крови текли из его открытого рта, но их тут же смывал серебряный поток.
А теперь,сказал молодой человек черной птице под карнизом,они выйдут и убьют меня, и я буду с ней.
Никто не вышел из парадной двери, и молодой человек не смог собраться с духом, чтобы заглянуть внутрь через разбитое окно.
В конце концов он опустился на колени в грязь и взял нож из безвольной руки Куницы.
Этот нож убил ее,сказал он птице.Я собираюсь бросить его в этот пруд.Он помолчал, покусывая нижнюю губу, пока воображение рисовало ему нож, погружающийся в воду и, случайно, вонзающий свое длинное острое лезвие в горло Лилии.
Но не раньше, чем я вытащу ее оттуда.
Нож хорош,объявила птица, которая вовсе не собиралась этого делать. Сама по себе она призывала к ненасилию:Не резать!
Молодой человек не обратил ни малейшего внимания ни на одно из этих замечаний, а может быть, и не расслышал их. Маленьким перочинным ножичком он разрезал ремень мертвого Куницы. У него самого ремня не было, но он сунул нож в ножны, которые взял у Куницы, и засунул ножны за пояс своих промокших брюк, за правое бедро.
Высвободив крюк, он выпрямился. Секунду или две он стоял и ждал, глядя на разбитое окно, которое потемнело.
Они не выйдут,сказал он птице и тихо засмеялся.Они боятся меня больше, чем я их, по крайней мере сейчас.
Медленными большими шагами он пошел по залитой дождем улице, каждый шаг заканчивался по щиколотку в грязи и воде.
Теперь мы охотимся на Сервала,пробормотал он, отходя от дома с разбитым окном и думая, что птица последовала за ним.На самом деле мы всегда охотились на Сервала.
Птица уже проглотила правый глаз Куницы и как раз извлекала левый, так что почти не обратила на него внимания.
Она настигла молодого человека у входа в таверну, нырнув с высоты дымохода и мокро шлепнувшись ему на плечо. Трое пьяных мужчин, чье присутствие в дверях мешало ему войти, окружили его, чтобы посмотреть на птицу, и он смог пройти сквозь них, войдя в атмосферу тепла и дыма, сильно пахнущую пивом.
Птица, увидев пламя в дальнем конце комнаты и обнаружив с неподдельным восторгом, что дождь больше не льет, воскликнула: «Хорош мест»и полетела прямо к камину, приземлившись там в маленьком облаке пепла и расправив крылья, чтобы высохнуть с большим удовлетворением.
Мужчина за стойкой громко рассмеялся (как и половина его клиентов) и налил молодому человеку немного пива.
Просто для начала.
Молодой человек не обратил на это внимания. Его взгляд был прикован к крепкому мужчине, даже моложе его, сидевшему за столом в центре комнаты.
Плохого вечера, Бульдог,тихо сказал он.
Как ни шумно было в комнате, Бульдог, казалось, услышал его слова; секунду или две он свирепо смотрел на него, а молодой человек смотрел на него, как кошка на мышиную нору.
От каминной полки донесся голос черной птицы: «Плох муж! Резать дев!»и Бульдог крикнул: «Уберите это отсюда!»и швырнул стакан в птицу.
Стакан ударился о камни каминной трубы, осыпав птицу осколками стекла. На один удар сердца в комнате перестало быть шумно. Затем молодой человек взял маленькую кружку пива, которую ему дали минуту назад, и швырнул ее в Бульдога.
Убирайся отсюда!Это был Козел, и, говоря это, он подал знак двум здоровякам, потягивающим пиво за столиком в глубине зала. Они поднялись как один.
Положив крючковатый багор на плечи, молодой человек поднял обе руки.
Ты не обязан меня выгонять. Я полностью согласен. Я ухожу.Когда он выходил за дверь, птица подлетела к его плечу.
Они вместе ждали под дождем, он стоял, опершись на шест, а черная птица мрачно сидела на крюке, который убил Куницу.
Нет честн,что-то в птице, что было не птицей, настойчиво бормотало молодому человеку, и птица повторяла это снова и снова:Нет честн! Нет честн!
Из таверны донеслось рычание сердитых голосов, сопровождаемое двойным ударом двух ударов, нанесенных так быстро, что их можно было принять за один.
Вот. Возьми его. Он тебе понадобится.Предмет оказался карабином, сунутым молодому человеку кем-то, вышедшим из тени, таким же мокрым, как и он сам.
Гимнура? Это ты?
Свет, льющийся из дверей таверны, был заблокирован громоздкими телами Бульдога и еще одного человека, который вытолкнул Бульдога и захлопнул дверь. Гимнура, прижав палец к губам, исчез в тенях улицы.
Молодой человек воткнул свой шест в грязь и прицелился из ружья, которое ему дали, а птица полетела под прикрытие карниза, уселась на подоконник и повторила:
Атас! Нет честн!
Указательный палец молодого человека нащупал спусковой крючок. Он никогда не стрелял из карабина и не особенно горел желанием начинать.
Бульдог медленно поднял руки:
Ты собираешься всадить в меня пулю, Жаворонок?
Молодой человек покачал головой:
Вчера ты убил Лилию, а я...
Я этого не делал! Это был Сервал, Пас свидетель.
Сегодня ночью я тебя убью.Где-то должен был быть предохранитель, который нужно было снять большим пальцем; он вспомнил, что кто-то сказал ему об этом много лет назад, и его большой палец искал кнопку, рычаг, или какую-то другую задвижку.
Возможно, это был Сервал. Я не знаю, и мне все равно. Даже если это так, ты помог ему, и для меня этого достаточно.Он попытался сжать палец на спусковом крючке и обнаружил, что не может этого сделать.
Они тебя достанут.Голос Бульдога был хриплым от бренди.Они схватят тебя, и ты получишь пулю в живот, как и я.
Молодой человек заколебался. Есть ли в стволе готовый к стрельбе патрон? Он знал, что карабины часто носят без них, только с полным магазином. Надо переместить рукоять затвора вперед, чтобы карабин был готов. Он попытался потянуть ее левой рукой, но она не поддавалась.