В подъезде своего дома Тимка снова передал сумку Асе, правой рукой стиснул в кармане рукоять ножа, левой включил фонарик и чуть не попятился, увидев перед собой мать Кравцова. В черной монашеской юбке до пят, в черной кофте и черном платке, повязанном низко на глаза, она выглядела колдуньей.
Идем! приободрил Асю Тимка, верно полагая, что Кравцов домой вернется не скоро. Если вернется.
Федора не видел? спросила старуха, когда они уже ступили на лестницу и отвели от нее луч фонарика.
Тимка остановился.
Видели! Он осветил ее. Федор там с немцами целовался, «Хайль!» кричал! Он что у васподлец?
Лицо старухи перекосилось от злости. Что она хотела сказатьосталось тайной! Старуха увидела свою авоську.
А это у вас откуда, а?!
А это нам Федор Николаевич одолжил, нахально соврал Тимка. Его там фашисты на мотоцикле раскатываютзачем она ему? И они побежали вверх, на второй этаж.
Ироды! выкрикнула Кравцова.
А ваш Федоржлоб! ответила ей сверху Ася, уже переняв у тетки Ангелины это новое выражение.
Кравцова что-то забормотала в ответ и побежала на улицу, искать сына.
Тимка заторопился. Дразнить Кравцову ему, конечно, не следовало. Но Тимка просто не удержался.
Время от времени подсвечивая себе фонариком, он вытряхнул из рюкзака рыболовные принадлежности, скомкав, сунул туда габардиновый плащ отца, вышитую подушечку с дивана. Верблюжьи одеяла украли, но два байковых сохранились. Тимка бросил их Асе, чтобы втолкала в рюкзак. Миллиметр слушалась беспрекословно.
Надо было одеть ее как-то потеплей. Но о материных платьях думать не приходилось. Даже Тимкины брюки волочились бы за ней по земле Представив себе эту картину, Тимка спохватился, что брюки можно подвернуть. Бросил ей свои лучшие, от праздничного костюма, нашел клетчатую рубаху, серую шерстяную безрукавку.
Переодевайся!
Миллиметр, сидя на корточках у рюкзака, боязливо съежилась.
Чего ты, Тим?..
Я сказал: переодевайся! прикрикнул Тимка.
Ася взяла рубаху и стала натягивать поверх грязной кофточки.
Кофту можно бы скинуть! заметил Тимка.
Я потом виновато всхлипнула Ася, запихивая брюки и шерстяную безрукавку в рюкзак.
Тимка хотел высказаться по поводу ее неуместной стыдливости, но нельзя было тратить время. Он отыскал в кухне аптечку: вату, бинты, йоди, вскинув большой отцовский рюкзак за плечи, подхватил авоську с консервами.
Идем!
Ася, нырнув за его спину, затолкала подол рубахи под юбку.
На лестнице и в подъезде никого не было.
А на улице уже темнела глухая, тревожная ночь. Ниточка догоревшей зари едва просматривалась над Семеновскими холмами, и где-то далеко-далеко мерцали над горизонтом неяркие всполохи. Слух улавливал чуть слышные отзвуки канонады с той стороны.
До самой бухты шли молча. Тимка вышагивал впереди. Ася, то чуть отставая, то бегом догоняя его, едва поспевала следом.
Около развалин рыбокомбината Тимка сбросил рюкзак на землю, немножко передохнул. Хорошо, что он отыскал это убежище
Предупредив Асю, чтобы не разгибалась и не делала лишних движений, он втолкнул ее в низенький лаз под каменной плитой, сунул к ее ногам рюкзак, авоську с консервами, влез сам и передвинул деревянную балку над головой так, что она прикрыла вход.
Дальше передвигался, переставляя сначала рюкзак, потом авоську, потом за руку уводил вперед на полторадва метра Асю.
Наконец они оказались под косо лежащей плитой, где хоть и нельзя было разогнуться, но хватало места, чтобы сесть и даже вытянуться на земле, когда придет время спать. Зажгли фонарик.
Не обвалится?..тихо спросила Ася, тронув каменную плиту над головой.
Тимка пожал плечами:
С какой стати Он вытащил из рюкзака плащ, одеяло, подушечку, велел расстелить на земле плащ и одно одеяло поверх него. Потом уселся лицом к темному проходу в развалинах. Надень брюки, подверни. И надень безрукавку. Будет холодно. Грязное свое сними.
Минутудругую не слышал за спиной никакого движения. Потом, что-то такое сглотнув, Ася зашуршала одеждой. Потом сказала:
Все
Когда он обернулся, она сидела в его широченных брюках, затянув кожаный ремень узлом на боку. И, обняв колени руками, глядела исподлобья, словно бы выжидая, как он воспримет ее новый наряд. Но с началом бомбежек многое переменилось, и то, отчего раньше он, может, хохотал бы до слез, теперь почти не вызывало веселья.
Давай помажу отводя глаза в сторону, чтобы она не заподозрила насмешки, предложил Тимка и вытащил из рюкзака йод, бинты, вату.
Ася отказалась от его помощи. Тихо ойкая, сама прижгла ссадины, бинтовать, чтобы скорей зажило, не стала.
Пока шли сюда, пока устраивались, пока Миллиметр занималась царапинамивсе так или иначе отвлекало обоих. Но когда Ася отдала Тимке йод и, обхватив руками колени, уставилась в каменную плиту перед собой, откуда-то навалилась гнетущая тишина.
Тимка подумал, что надо бы экономить энергию Но выключить фонарик не решился. Окликнул:
Ася
Она посмотрела на него. И глаза у нее были мокрыми.
Ты сегодня ела что-нибудь?
Она покачала головой:
Я не хочу, Тима
Да ты через не хочу! оживился Тимка. Сидеть и молчать в этом каменном мешке было тягостно. Я тоже не хочу, но давай поедим. Еще неизвестно, что завтра, а нам нужны силы Он выложил из-за пазухи сверток с колбасой, хлебом, достал нож и принялся энергично вскрывать щуку в томате.
Утерев тыльной стороной ладони глаза, Ася развернула газету, вытряхнула из нее крошки и разложила на одеяле, так что получился вполне аккуратный стол. Этого у девчонок не отнимешь: хоть в походе, хоть на каком-нибудь пикнике в лесу, хоть даже в такой вот каменной западнеони все устраивают аккуратно.
Нарезав кружочками колбасу, Тимка вспомнил, что вовремя не подумал о ложках, обстругал для Аси какую-то щепку. Сам, чтобы подать пример, зачерпнул щуку ножом. Ася неприметно вздохнула, глядя на него.
Не ешь с ножа. Подала ему щепку. Злой будешь
А ты? удивился Тимка, увидев, что она, забрав у него нож, сама не следует своему правилу.
Я не умею злиться, сказала Ася. И добавила после паузы:Даже когда меня обижают
Я тебя не обижаю зачем-то оправдался Тимка.
Ты нет согласилась Ася. Но раз ты хотел меня ударить.
Тимка заерзал на одеяле.
Это я так, нечаянно, Ася Я не хотел
А я ничего тихо сказала Ася.
Теперь в свою очередь неприметно вздохнул Тимка: оказывается, рано или поздно за все, в чем ты виноват, приходится отвечать.
Поели сколько смогли. Тимка объяснил Асе насчет фонарика. Ася уложила в головах подушку и свернутый вчетверо рюкзак, предварительно засунув его в свою вывернутую наизнанку кофточку. Когда легли и укрылись, Тимка пристроил возле себя нож и выключил фонарик.
НОЧЬ
Он здорово устал за последние двое суток, но сон к нему не приходил. Мрак над головой сначала казался непроглядным, потом замерцал какими-то желтыми вытянутыми кругами и задвигался, то как бы удаляясь от него, то снова приближаясь вплотную.
Когда грянула война, первый день ее показался Тимке радостным. Мать тогда заплакала. А Тимка завидовал отцу, что тот будет громить немецкие субмарины, добывая победу на море. И жалел, что сам будет вынужден глядеть на войну со стороны Потом ушла на фронт мать, появились в госпитале раненые, появились первые красноармейские могилы на кладбище, и война как-то сразу, в несколько дней, приблизилась,
Он думал, что Ася уже спит. А она вдруг спросила:
Кто такой крестоносец, Тимоша?..
Так отец называл немецкий эсминец, с которым ему. приходилось встречаться на заданиях. «Штормовой» не мог противостоять эсминцу и не искал боя с крестоносцем. И это про него говорил отец, что появляется он именно в тех местах, где выходит на поиск «Штормовой». Тимка объяснил в двух словах.
А где ты про него слышала?
Твой папа с моим разговаривали.
Когда?
Перед этим разом Вот сейчас, когда не вернулись
Мало ли что не вернулись! возразил Тимка. Может, ушли на другую базу. А что они еще говорили?
Они спорили, рассказывала Ася. Твой папа говорит: «Крестоносец появляется и уходит, как будто ему надо только увидеть нас» Говорит: «Может, он этого рейса ждет?»
А дальше? Тимка насторожился.
Папа говорит: «Не пойму». А твой папа: «Но ведь груз мы доставили раньше!» А мой папа тогда подумал и сказал: «Но ведь после этого мы сменили половину экипажа» Так я говорю? спросила Ася.
Так, так! поспешил заверить ее Тимка.
А твой папа тогда, продолжала Ася, прямо вспылил, говорит: «Фантазия, бред! Чтобы из нашего экипажа?! Не может быть, не укладывается в голове, даже подумать стыдно!»
Так рассеянно повторил Тимка.
А мой папа отвечает: «У меня тоже не укладывается» Они помолчали, и все.
Тимке показалось, что в темноте слышно, как он думает. Чего боялся отец?.. Груз, который они доставили раньше, об этом Тимка слышал впервые. Но тогда люди, которых они должны были, по словам отца, доставить на место в этом последнем рейсе, и тот груз имели какую-то связь между собой. А при чем тут был крестоносец и экипаж «охотника»?..
Тимоша позвала Ася.
Тимка шевельнул рукой, давая знать, что слушает.
Ты не зови меня Немкой жалобно попросила Ася. Мне стыдно, что я учила немецкий.
Вот еще! возразил Тимка. Нам уже раз помогло, что ты учила!
Все равно, сказала Ася. И никак не зови, ладно? Зови Асей.
Ну вот Тимка заворочался. Я тебя и не звал почти Несколько раз, может. Но тогда и ты меня не зови Тимошей.
Почему? удивилась Ася.
Ну, Тимка, да и все. Что ямаленький?
Ася долго молчала, раздумывая над этим. И вдруг стала вздрагивать, потому что заплакала.
Чего ты, Ася?
У меня, Тима, теперь никого нет сказала Ася.
Ну вот! Тимка рассердился. Отцы у нас вместе!
А мама? Ася плакала горестно, как плачут маленькие дети.
Ничего ты еще не знаешь про маму! грубо сказал Тимка. Она теперь где-нибудь в тылу! У нее же еще Оля. А моя мама на фронте и не написала ни разу Тимка не выдержал тона и закончил уже сорвавшимся голосом, чуть слышно.
Ася уловила это и мало-помалу успокоилась. Потом сказала:
Мы теперь только вдвоем, Тима Я тебя буду звать Тимой, ладно? Ты не бросай меня, хорошо?
Ладно, сказал Тимка, хорошо Ты спи, Ася.
И она вскоре уснула, время от времени вздрагивая спросонок. А Тимка долго еще думал, глядя в мерцающий, подвижный мрак над головой.
Ася обхватила во сне его руку, и он старался не шевелиться, чтобы не разбудить ее.
Планы, что складывались в его голове днем, рухнули.
Он думал: где-нибудь раздобудет винтовку или автомат, патроныстрелять отец его научил, полоснет очередью по какому-нибудь главному их штабу в городе, потом отступит сюда, в развалины, и будет биться до последнего патрона чтобы отец или мать, если они живы, услышали когда-нибудь, что Тимка их погиб с достоинством
Теперь на его ответственности была Ася, девчонка Вдобавок, Миллиметр, хотя прозвище это, оказывается, обижало ее
ПЕРЕМЕНА СОБЫТИЙ
Он не заметил, когда уснул. А проснулся перед рассветом. Возможно, что его напряженные чувства уловили нечаянный всплеск весла или сказанное вслух слово Но проснулся он от какого-то смутного беспокойства. Осторожно высвободил у Аси руку, вылез, чтобы не потревожить ее, из-под одеяла и, прихватив с собой нож, на ощупь пробрался к выходу.
Неслышно передвинул деревянную балку над входом, выбрался наружу и сел, вглядываясь в темноту.
Городок будто вымердо того тихо было кругом. Легкий туман над бухтой он видеть не мог, но чувствовал его характерную влажную прохладу.
Узенький лунный серп в небе трудно было отыскать, но вода близ правого берега бухты фосфорилась. И в этом едва уловимом свечении было что-то непонятное, что заставило Тимку до предела напрячь зрение. Минуту или чуть больше он не дышал, вглядываясь в прибрежную полосу бухты, и вздрогнул, различив на воде овальную, правильной формы тень. Сомнений быть не моглоэто она привлекла его внимание. Тень медленно двигалась вдоль берега!
Тимка нырнул в убежище. Ударяясь то плечом, то коленкой, прошмыгнул по лабиринту завала к Асе. Потряс ее за плечи.
Ася! Проснись, Ася! И удержал ее, когда она, ойкнув, хотела вскочить на ноги. Осторожно! Не шуми! предупредил Тимка. Там кто-то идет с моря! Вдоль берега! Ты поняла?..
Поняла Ася или нет, но уже торопливо, на ощупь сматывала одеяла, подушку, плащ.
Зачем?! попытался удержать ее Тимка. Я пойду посмотрю кто, и вернусь!
Я с тобой! дрожа спросонок, пробормотала Ася, и Тимка подумал, что, в общем-то, ей будет страшно здесь одной Подхватив одежду, постель, консервы, не зажигая фонаря, выбрались наружу.
Тень приблизилась к самому берегу и стала едва различимой. Тимка усадил Асю на камень рядом с убежищем, откуда сам вглядывался в светящуюся полосу воды, шепнул, чтоб укуталась одеялом, и скользнул между развалин по направлению к бухте.
Кто мог так осторожно красться в оставленный город? Немцы ворвались накануне, оглушая треском мотоциклетных моторов, криками. А если свои? Кто? Откуда? Зачем?
Тимка оказался рядом с водой в ту минуту, когда нос шлюпки ткнулся в прибрежную гальку и кто-то неслышно спрыгнул на берег.
Тимка замер. И те, что остались в шлюпке, и тот, что с концом фалиня выскочил на прибрежную гальку, затаились на минуту, вглядываясь в темноту, словно чувствуя присутствие Тимки. Это были наши. Во всяком случае, если судить по форме Тимка шагнул вперед.
Стой! приглушенно окликнули его из шлюпки, и сразу щелкнул курок нагана. Кто идет?!
Это я! Тимка остановился. Свой!
Один? А кто рядом?!
Тимка невольно оглянулся по сторонам.
Я один, рядом никого нет!
Пацан! удивленно проговорил кто-то на шлюпке.
А ну подойди ближе! строго скомандовал первый голос.
Тимка ступил на гальку,
Кто такой? Откуда? Почему здесь?
Тимка я! Нефедов!
Ба! Да это пацан командира! опять удивленно вмешался второй голос.
И только теперь Тимка спохватился, что голос первого принадлежал боцману со «Штормового», дядьке Василю. И в человеке, стоящем на берегу, он узнал краснофлотца, которого два или три раза видел на «охотнике».
Почему ты здесь? не дал ему опомниться боцман.
Мне больше негде. Я прячусь сказал Тимка.
В городе гитлеровцы?
Кажется, нет. Залетали вечером на мотоциклахразведка, ушли. Наверно, войдут утром
А где наши?
Были на холмах. К вечеру там все стихло
Так
В шлюпке тревожно замолчали. Кто-то выругался сквозь зубы.
Катера ушли?
Да, после обеда ответил Тимка.
Город окружен?
Наверно Тимка помедлил. Берегом никто не эвакуировался.
В шлюпке опять воцарилось короткое молчание.
Краснофлотец на берегу переступил с ноги на ногу.
Что собираешься делать? спросил боцман.
Не знаю Возьмите меня с собой, негромко попросил Тимка.
Краснофлотец, что стоял, держа в руках фалинь, показал головой в сторону шлюпки: мол, забирайся
Давай! сказал боцман.
А я не один Тимка запнулся.
Как это?! Только что говорил
Ася со мной! Она там, в развалинах! Он показал в темноту за спиной. Ася Вагина. Штурмана дочка!
А почему ее не увезли? Мать где?
Мама ее Побежала с младшей за молоком А дом разбомбили Не вернулась
Ясно угрюмо проговорил боцман. Кто-то опять выругался сквозь зубы.
Давай тащи свою Асю проворчал боцман. И, не сдержав раздражения, приказал:Быстро!
Тимка метнулся вверх по берегу. Ася, держа в руках пожитки, сразу пошла навстречу. Краснофлотец помог им забраться в шлюпку и, оттолкнув ее, впрыгнул сам.
Вещи запихали под носовое сиденье. Боцман велел ребятам пройти на корму. На сиденьях, между краснофлотцами, лежал расчехленный рангоут: мачта и парус.
Весла! негромко скомандовал боцман. Обе табань!
Кормой вперед отошли на глубину.
Обена воду! скомандовал боцман.