Это было то же самое лицоесли могло быть такс учетом того, что из нее теперь была высосана вся жизнь. И Бойс понял, что должен был узнать это мраморное лицо в Керакеили мог его узнать в том нечеловеческом сне, в котором не было искорки, оставшейся у новой Ираты. Но память слишком несовершенна. Он не узнал ни ее лица, ни имени, и в безжизненном Оракуле не было ничего, что могло бы напомнить о прежней Ирате.
Охотник, наклонившись, все еще чесал голову одного из своих рычащих зверей.
Я любил ее до... того, как она изменилась,тихо сказал он, как будто обращаясь к зверю.Как я мог перестать любить ее после? Но в ее хорошей половине не осталось ничего, что мужчина мог бы любить, поэтому я продолжал любить новую Ирату, какой она сталазлую, опасную и ужасную для того, кто, как и я, видит не только то, что находится снаружи. Но в сердце моем она все еще та самая Ирата, которую я люблю.
Охотник внезапно ударил рычащего зверя по морде. Тот повернулся и с кошачьей быстротой полоснул по его по руке обнаженным клыками. Охотник засмеялся и оттолкнул зверя.
Они не смогли уничтожить мраморную статую, которая была единственным, что осталось, когда добрая и безгрешная половина разума Ираты отделилась от злой части, знающей о магии слишком много. Ирата хотела уничтожить ее. Казалось, даже вид статуи приводил ее в бешенство. Она перестала быть прежней Иратой, и мраморное существо напоминало ей о собственной неполноценности, чего она не могла выносить. А Им было все равно. Они получили что хотели и больше не собирались помогать. Поэтому Ирата, надеясь прогнать ее с глаз и из воспоминаний, отправила ее в туманные земли. Только боги знали, какие мысли витают в спокойном каменном разуме Оракула. Но какие-то воспоминания о своей матери привели ее в Керак, и крестоносцы впустили ее в замок. Затем Ирата послала огненную клетку, чтобы Оракула держали в заточении, надеясь, что Город уплывет и фигура, когда-то бывшая частью ее самой, навсегда останется позади. Но все оказалось не так просто. Две ее половинки разъединились не полностью. Между ними осталась связь, такая сильная, что пока она протянута между Кераком и Городом, те тоже не могут разделиться. Это означает, что Ирата должна захватить Оракула Керака. Но она не знает как. Тем не менее уже очень, очень давно пытается добиться желаемого. Сейчас она очень мудраягораздо мудрее меня. Думаю, она знает, как уничтожить свою вторую половину. Но Оракул тоже мудр. И Танкред, маг Керака, тоже в некотором смысле является врагом Ираты. Так что она не могла войти в Керакпока не нашла тебя.
Бойс внезапно перебил Охотника, медленно достающего воспоминания из своего разума и, казалось, заново переживающего прошлое.
Ты лжешь,сказал он со всей надменностью Гиллеама.Я тоже ее знал.
Он заколебался и не сказал: «Я тоже ее любил». Он любил другуюнастоящую, целую Ирату. Вряд ли они когда-нибудь встретятся снова, но однажды они встречалисьБойс был в этом уверени тогда она была настоящей.
Я знаю.Охотник взглянул на него из-под полосатого капюшона, в его глазах сверкнула ненависть и ревность, но голос оставался спокоен.Ты знал ее тогда же, когда и я, в один из тех моментов, когда она настоящая. Понимаешь, бывают времена, когда огненная клетка не сковывает Оракула Керака. Сейчас один из таких периодов, Бойс.Темные глаза помрачнели.Ты выслушал меня, Уильям Бойс, потому что нуждался в объяснениях. Но как ты думаешь, почему я решил рассказать тебе все это?
Бойс замешкался. Но еще не успев заговорить, он почувствовал перемену в лице Охотникаоно стало вдруг ярким и ликующим, как молния, разрезающая свинцовое осеннее небо.
И тут Бойс осознал свою ошибку. Его охватило острое сожаление, понимание того, что он каким-то образом слепо попал в ловушку... и затем, на невыносимое мгновение головокружения, стены перед ним наклонились, уехали вбок и растворились в ревущем хаосе.
Бойса окутал кружащийся туман. Другой разум, другая сила использовала его, как человеческая рука управляет механизмом. Тело, глаза и мысли перестали быть его собственными. Он ненадолго попал в место, где нет ни времени, ни света, в крепость, находящуюся в самой глубине разума, куда не сможет забраться ни один вор.
Чудовищная клаустрофобия ослабла и вскоре исчезла совсем.
Бойс снова стоял перед смеющимся Охотником.
Когда он попытался говорить, с его губ слетели лишь хриплые бессмысленные звуки. Глаза Охотника победно засверкали.
Сложно говорить, да, Бойс?усмехнулся он.Это продлится недолго. Через пару секунд это ощущение пройдет. Когда человек покидает свое тело, вернуться не всегда просто.
Бойс сгорбил плечи, ощутив такой гнев, какой ему прежде не доводилось испытывать, гнев на этого колдуна, использующего его просто так, как человек натягивает перчатку, а затем снимает ее.
Бойс почувствовал, как тепло возвращается к его конечностям, хотя он только сейчас понял, что они онемели.
Ты...
Говори! Ты оказал мне огромную услугу, Бойс. Я по крайней мере обязан дать тебе честный ответ.
Что ты заставил меня сделать?
Лицо охотника стало серьезным. И теперь в его глазах заблестело нечто, очень похожее на безумие.
Ты выполнил для меня одно поручение. Не твое телодругая часть тебя, твой разум, возможно, твоя душа. Секунду назад я послал ее в Керак. Ты забыл мои слова? Сейчас один из тех коротких периодов, когда Оракул не скована огненной клеткой.
Что ты сделал?
Я использовал тебя, чтобы позвать Оракула сюда. Будучи свободной, она может ходить где ей вздумается, но заклятие пустоты держит ее даже сейчас. Она идет в Город, потому что ты позвал ее, Бойс.
С чего бы ей отвечать на мой зов?хрипло спросил Бойс.
А разве женщина не должна идти на зов своего любовника?
Охотник отчеканил эти слова так резко и точно, будто во рту у него было острое лезвие ножа. А на лице была написана чистая ревность.
Любовник? Муж? Но это Ирата приходила на Землю...
Если хочешь, я лишу тебя жизни,тихо сказал Охотник.Это самый лучший вариант. Лучше, чем жизнь. Возможно, в смерти ты воссоединишься с Оракулом Керака.
Ложное спокойствие Охотника, вызванное страстью, разозлило Бойса больше, чем насмешки. Этот колдун может управлять мной также легко, как ветер поднимает с земли листья, подумал он. Но...
К черту твою магию!проревел Бойс.
Холод покинул его конечности. Огонь ярости расплавил парализующий лед.
Охотник так долго сражался при помощи магических рапир, что, видимо, забыл более примитивные методы борьбы. Кулак Бойса попал ему в челюсть, и от этого мощного, свирепого удара руку Бойса встряхнуло до самого плеча.
Он сделал это просто так, движимый внезапным, инстинктивным отвращением к липкой паутине колдовства, в которой запутался, как только попал в этот чужой мири даже еще раньше.
То, что Охотник использовал Бойса, его разум и тело, с презрительным безразличием к его собственным требованиям, вдруг стало невыносимым. И эта кипящая, ищущая выхода ненависть вылилась в удар, заставший Охотника врасплох и отбросивший его к стене.
Магия!воскликнул Бойс с ненавистью в голове.Вот как ее нужно лечить!
Но Охотник не мог ответить. Он был смятой безмолвной фигурой, а по щеке у него стекала струйка крови.
Жуткий пронзительный крик заставил Бойса повернуться. Он забыл про свору. Огромные пятнистые кошки встревоженно и беззвучно ходили взад-вперед по замысловатой траектории. Красивые, но безумные морды неотрывно смотрели на Бойса.
Он быстро оглядел комнату. Золотисто-черные портьеры расходились волнами от дыхания ветра. Бойс осторожно сделал шаг в этом направлении.
Затем другой. Свора все еще колебалась. Бойс дотянулся до портьер и скользнул под них. Как он и догадывался, там был проход. Металлическая дверь была нараспашку, а ему в лицо, покрытое потом, подул приятный ветерок.
Из комнаты позади раздался печальный вопль зверей, в котором было нечто нечеловеческое. Вопль повторялся снова и снова.
Бойс плечом захлопнул дверь. Засова на ней не было, только защелка, но ее можно было открыть с обеих сторон. Если Охотник придет в себя...
Бойс неприятно ухмыльнулся и расправил широкие плечи.
Затем повернулся и принялся вглядываться в тусклые голубые сумерки туннеля.
ГЛАВА XIIIКороль мертв
Бойс какое-то время думал, что стены завешаны занавесками с фантастическими рисунками. Но затем увидел более четко. Чья-то искусная рука вырезала на этих стенах барельефы. Там были джунгли: корни, ветвиили, возможно, змеи,за переплетениями которых не мог уследить глаз. Камень стен был разноцветным, изрезанным яркими бороздками и поблескивающим слюдой и драгоценными камнями. Стены и крыша туннеля, казалось, являлись переплетающимися ограждениями из корней.
Через крошечные щели в резном камне пробивался голубоватый свет, словно весь барельеф крепился на светящейся поверхности.
Какой-то инстинкт заставил Бойса опустить руку к бедру, но меча там не оказалосьего, без сомнения, забрали, пока он находился в заключении у Ираты. Он не хотел думать о ней.
Бойс не мог вернуться. И Охотник должен был скоро очнуться, если запах крови не разбудил у своры голод.
Бойс тихо шел по коридору. Переплетающиеся кольца на стенах и потолке были неподвижными. Тем не менее его ни на секунду не покидало покалывающее чувство тревоги, будто тут таилась какая-то чудовищная опасность. Словно он шел рядом с пеленой, способной в любой момент разорваться, которая уже разорвалась, и из неизвестного, ужасного места пахнуло чуждым ветерком.
Нервы... ну, у Бойса были причины нервничать! На его суровом лице расплылась широкая улыбка. Резко попасть из нормальной жизни в лабиринт древнего и чуждого колдовства и интриг было делом вполне обычным для эпохи Гиллеама из Нормандии, общавшегося с ведьмами, колдунами и сарацинскими магами и свято в них верящего. Но Бойс-то не верил. То, с чем суеверный крестоносец слепо соглашается, современному человеку кажется вздором.
Возможно, подумал Бойс, он слишком много принимает на веру. Он должен был во всем сомневаться с самого начала. Хотя его разум не совсем принадлежал ему. Большей частью он являлся инструментом в умелых руках других.
Справа, посреди резных корней, показалась вырезанная из камня голова какого-то животного. Каменные глаза смотрели, но ничего не видели. В нихза ними,казалось, росли поблескивающие угли.
Тишина сгущалась.
Бойс продолжал идти. Барельефы слева и справа не заканчивались. На некоторых были животные, на других люди.
В самом конце он на секунду остановился перед одной из каменных масок и посмотрел на нее. Из челюсти рос корень, странно деформирующий морду, но вырезанный из другого материала нежели иные серые гранитные маски, которые попадались Бойсу на глаза. И под кольцами усиков он разглядел темные контуры тела.
Скульптор в подробностях вырезал даже радужные оболочки и зрачки открытых глаз морды. Она походила на... Она выглядела, как...
Каменные губы шевельнулись.
С трудом двигаясь с сухим, каменным скрежетом, который был бесконечно ужасным, голова заговорила.
Бойс,простонала каменная морда, а каменный язык прощелкал по каменным зубам, выговаривая имя.Бойс!
Тут Бойс узнал лицо и понял, какой конец ждал Годфри Мореля. Хотя этот конец еще не пришел.
Он протянул руку к отвратительным резным корням, но нечеловеческий голос остановил его.
Стой! Не прикасайся к стенам! Не трогай их!
Бойс понял, что дрожит. Он облизнул пересохшие губы.
Годфри,сказал он.Что... разве тут нет...
Послушай,сказал Годфри Морель каменным языком.Очень скоро я... замолчу. Но до этого...Щелчки прекратились.
Что я могу сделать?хрипло спросил Бойс.Эти существа...
Я уже стал их частью,ответил Годфри.Частью. Это адское растение. Дьявольское. Здесь находятся его корни, но по всему городувнутри стен, под поломв тайне растут усики. Это растение Джамаяего шпион.
Джамая?
Дьявольское существо,усилившимся голосом сказал Годфри.С его помощью он узнает все секреты Города. Внутри стен растут усики, они слушают... видят... и когда Джамай приходит сюда, отвечают на всего его вопросы. Я видел, как это происходит! Растение нужно иногда кормить мозгами живых существ, иначе оно станет обычным растением. Он создал его давным-давнос помощью колдовства.
Колдовства? В этих пугающих голубых сумерках было легко поверить в такое объяснение, но поскольку Бойс недавно узнал, что Охотник тоже уязвим, он не мог принять это на слово. Растения могли реагировать на внешние раздражителиэто называлось гиперчувствительностьюрастения фактически могли видеть, слышать и ощущать вибрации. Даже в Бербанке знали о мутации растений.
Под воздействием определенных аномальных раздражителей, существование такого чудовищного растения было теоретически возможногиперчувствительное растение, поддающееся прямому контролю, впитывающее мозговую ткань и, возможно, саму энергию разума. Специальное растение, которым можно управлять, как машиной!
Теоретически это было возможно. Но это не уменьшало ужас, вызываемый чудовищем. Бойс почувствовал слабую тошноту, уставившись на бледное застывшее лицо на стене над ним.
Я уже почти часть... этого существа,сказал Годфри Морель.Я узнал кое-что... из того, что известно ему. В нескольких местах Города есть контрмагические башни, отгоняющие адское создание. Например, оно не может проникнуть во дворец Короля. Оракул идет сюда. Джамай попытается убить ее. Ирата... ненавидит Оракула. В Городе есть только одна сила, способная...Голос стих, но через секунду заговорил снова, менее четко.Тяжело... говорить. Иди к Королю. Думаю... он сможет помочь... ненавидит Ирату также, как она... ненавидит его. Скажи ему... Джамай позвал Оракула сюда...
Подожди,сказал Бойс.Это же Охотник...
Ты только что ушел от... Джамая.
Нет. Годфри, ты ошибаешься. Я сбежал от Охотника.
Охотник... и есть Джамай. Тот же...Из разинутого рта каменного лица вырвался хриплый стон.Под драконьей мордой... потайной ход! К Королюбыстро! Быстро!
И лицо окаменело!
Годфри,сказал Бойс и затем прокричал.Годфри!
На него смотрели каменные глаза.
Голубой туннель наполнила тишина.
Бойс продолжил свой путь. Тошнота все еще не отпускала его, но то, что у него теперь появилась какая-то задача, придало ему сил. Годфри Морель рассказал ему совсем немного, но Бойс догадался, что Король этого заколдованного Города мог оказаться союзником. Или, по крайней мере, врагом его врагов.
Ирата и Оракул были одним и тем же... когда-то давно. Король Колдунов мог ненавидеть Ирату, но почему бы он ненавидел Оракула?
И то, что Охотник... это Джамай? Бойс попытался понять, в чем тут смысл. Зачем Охотнику прикидываться Джамаем или наоборот? Зачем...
Охотникили Джамай, или они оба,если пришел в себя после ошеломляющего удара Бойса, то наверняка бросился в погоню. Вместе со своей сворой. Бойс быстрее пошел по голубому проходу.
В конце его он нашел морду дракона. Каменную морду. Такое существо никогда не существовало на Земле. Бойс увидел предтечу древних деревянных гравюр, хотя где резчики видели источник, он не мог понять. Чудовищная оскалившаяся морда нависла над ним, вдаваясь в коридор так, что Бойсу пришлось осторожно протискиваться боком, чтобы не задеть поблескивающие стены с гирляндами цветов.
Зная, что теперь делать, Бойс стал больше, чем прежде, бояться коснуться ярких неподвижных усиков, являвшихся голодными корнями мутировавшего растения, которое создал Джамай.
Драконья морда была огромнойее нижняя челюсть покоилась на каменном полу, а чешуйчатое рыло повисло в метре над головой Бойса. Он мог войти в этот невероятный разинутый рот. Все вокруг морды заросло корнями. Если тут и был потайной ход, Бойс не сумел понять, как его открыть, не коснувшись стен. Возможно, переплетенные завитки были не опасны... но ему так не казалось. Когда он задел плечом барельеф, его кожа сморщилась.
Драконью морду со всех сторон окружали отростки. Но внутри этой разинутой пасти...
Бойс заглянул в нее. Голубоватое свечение проникало совсем неглубоко. Разумеется, если это был проход в другой туннель, ОхотникДжамайзнал об этом.
Слегка пригнувшись, Бойс вошел в драконью пасть. Перед собой он увидел занавес из каменных корнейстену. Его окатило волной разочарования.
Когда он повернулся, чтобы выйти обратно, неровная поверхность под ногами подвела его. Бойс споткнулся и случайно ухватился за ближайший предмет.