И рушатся стены - Роберт Силверберг 18 стр.

И внезапно на него снова накатила волна головокружения.

Это все вино, подумал он. Не стоило мне мешать...

Перед глазами у него все плыло. Изображение на экране дрожало, плавилось и сливалось в разноцветную мозаику. Глаза заливал пот, и Эмори больше ничего не мог видеть.

Что со мной происходит?подумал он.

Он рассердился на себя, на то, что заболел посреди такого прекрасного фильма, потому что у него никогда не будет возможности снова увидеть его. Затем гнев исчез и сменился страхом. Он всегда был здоровым, сильным человеком. Никогда прежде его не поражали такие внезапные болезни.

Он неуверенно поднялся на ноги. Нужно пойти в туалет, нужно выпить воды, умыться холодной водой, чтобы лицо перестало гореть. Позади раздалось бормотание, и Эмори понял, что, вероятно, закрывает экран. Он пригнулся, надеясь, что больше не перекрывает луч проектора.

Странно, но он испытал затруднение при перемещении ног по полу. Они упрямо плыли где-то позади, по крайней мере так казалось ему. Он сделал три неверных шага, затем начал плавно падать вперед, ниц, и приземлился не так уж мягко, ударившись подбородком о холодную доску пола. Боль ударом плети пронзила его. Но тут же ушла. Еще ничего не понимая, он проскользнул в бессознательную темноту.

Очнувшись, Эмори приходил в себя медленно, практически по частям. Сначала пробудился первый слой сознания, та часть, которая была направлена на просмотр фильма, и Эмори завертел головой, но не увидел никакого экрана. После этого он понял, что больше не находится в квартире Беккета, а еще через какое-то время осознал, что он очутился где-то в другом месте, и, вполне вероятно, что его специально опоили и перевезли сюда.

Опоили? Но кто бы стал...

Эмори поморгал и осмотрелся. Было вполне ясно, что он вообще не в Ривердейле. Об этом говорила ему чистая свежесть комнаты с высоким потолком. Это была большая комната с дверью-сфинктером в дальнем конце. Он лежал, вытянувшись во весь рост, на каком-то голом поддоне, рядом на стуле кто-то аккуратно повесил его куртку и галстук. На полу возле стула стояла обувь.

Следующее, что он увидел, это стол возле окна, заваленный какими-то бумагами, возможно, документами. Стены были нежно-зеленого цвета, пол покрывала желтая пена. Эмори сел и для пробы покачал головой. Но все было в порядке, голова не кружилась, чувствовал он себя весьма сносно.

Он нашарил обувь и сунул в нее ноги. Потом встал. Покрывавшая пол пена оказалась мягкой и эластичной, когда он пошел по ней. Сначала он подошел к окну, но стекло матово светилось, и он не увидел никакого пульта управления поляризацией. Он видел лишь матовую серость. Так что он мог быть почти где угодно.

Быстро, чувствуя первую дрожь тревоги, он подбежал к двери-сфинктеру, но рядом с ней тоже не было ни кнопок, ни других средств управления. Он провел руками по прохладной металлической поверхности двери, надеясь найти какой-то способ открыть ее, но безуспешно.

Он проснулся,внезапно пробормотал чей-то голос.

И второй голос, более глубокий и резонирующий, произнес:

Пожалуйста, не расстраивайтесь, мистер Эмори. Вам не причинят никакого вреда.

Эмори резко повернулся и огляделся.

Кто здесь?

Мы контролируем вас снаружи,сказал тот же голос, и Эмори увидел динамик, установленный на потолке, из которого он и раздавался.

Что это еще за шуточки?хрипло спросил Эмори.Наказание за похищение...

Мы знаем, очень строгое. Но мне кажется, что вы будете готовы сотрудничать с нами. Пожалуйста, не делайте никаких суждений, прежде чем все узнаете, мистер Эмори.

Он заставил себя оставаться спокойным. Я здесь практически в голой комнате, меня опоили и похитили, так что не остается ничего другого, как разговаривать со своим невидимым похитителем, подумал он.

Сценарный отдел Каваны безжалостно бы вычеркнул такую ситуацию из любого сценария. Такие вещи не происходят с Настоящими людьми в Современном Мире. Исключая те случаи, когда они происходят на самом деле, подумал Эмори.

Выключите монитор,услышал он как первый голос сказал едва разборчиво, явно не ему.Пойдите и поговорите с ним.

Эмори схватил куртку со стула, надел ее и, сев, стал ждать. Через несколько секунд сфинктер двери начал открываться. Он мельком увидел за ней ярко освещенный коридор и несколько стоящих в нем фигур. Кто-то вошел, и сфинктер закрылся.

Я должен принести извинения за тот метод, каким вас доставили сюда, мистер Эмори. Вам дали очень высокие рекомендации, но человек, который рекомендовал вас, предложил, чтобы вас привезли сюда без вашего ведома, иначе вы бы могли не захотеть приехать вообще. Если очень коротко, то мы собираемся пробыть на Земле весьма недолго, и на то время, пока мы находимся здесь, мы хотели бы нанять вас.

Эмори ничего не сказал, он уставился на говорящего, думая о том, что же было подмешано в вино, которое дал ему Ноерс. Эмори прищурился и облизнул губы. Вошедший был высокий, возможно, даже немного более высокий, чем обычно бывают люди. На нем была облегающая, эластичная на вид одежда, которая обрисовала в общих чертах твердое, мускулистое тело. Там, где были обнажены участки кожи, они оказались темно-синего цвета.

У него не было волос. Голова его была усеяна короткими выступами два-три сантиметра высотой и на расстоянии в сантиметр друг от друга. Бровей у него тоже не было. А между двумя холодными, пронзительными глазами, чуть выше их, был третий глаз, немигающий, но такой же холодный и пронзительный.

Существо улыбнулось, обнажив глянцево блестевшие черные зубы.

Откуда вы?беззвучным полушепотом спросил Эмори.

Со звезд,сказал незнакомец таким спокойным тоном, который подразумевал, что в его заявлении не было ничего экстраординарного.

Эмори воспринял эти слова как шутку. Как какой-то розыгрыш.

Звезды,тихим, спокойным голосом сказал он.Знаете ли, это очень забавно?

Но уже говоря, Эмори не был уверен, что это так уж забавно. Внутри него рос холодный, ледяной страх.

Так откуда же вы?спросил он, внимательно рассматривая странного незнакомца.

Я сказал вам правду. Это так трудно понять, мистер Эмори?

Ну, это просто весьма неожиданно. Ладно, временно я признаю, что вы прилетели из Крабовидной Туманности или откуда хотите. Ну, что вам нужно от меня?

Ваша помощь. Ваше руководство.Чужак коснулся одной рукойрукой со срощенными пальцами, как только теперь заметил Эмори,своей головы.Вы ведь знаток искусств, не так ли? Любитель книг, поэзии, живописи и драмы. Особенно драмы.

И что, если так?осторожно спросил Эмори.

Это, знаете ли, делает вас весьма необычным человеком. Мы находимся на Земле уже некоторое время, поэтому немного осмотрелись. Мы выбрали вас в качестве специалиста, который, скорее всего, может помочь нам. Короче говоря, мы ищем гида по миру культуры Земли, кого-то, кто скажет нам, что считается хорошим, а что плохим, кого-то, кто отделит злаки от плевел, чистое от отбросов, искусство от китча. Это правильное слово? Мы хотели бы забрать лучшие образцы культуры Земли в наш родной мир. Дубликаты, разумеется. У нас есть оборудование для репродуцирования.

Внезапно Эмори стало интересно.

Вы хотите, чтобы я вам сказал взять Моцарта, но не музыкальный фильм, взять Шоу, но не Сардоу, взять Бертрана Рассела, но не Герберта Спенсера. Что-то вроде этого?

Что-то вроде этого. Мы хотим сделать выборку произведений искусства и философиитщательную, профессионально отобранную выборку. Например, мы хотели бы взять Спенсера, поскольку он оказывал влияние и был важен в свое время. Вам понятно?

Вроде бы, да.

И мы решили, что нам будете нужны вы.

Но, тем не менее, зачем вам вообще нужен местный гид?спросил Эмори.Разве вы не можете сами найти все это?

Можетда, а можетнет. Но у нас мало времени. Несколько месяцев, возможно, год, затем мы должны будем улететь. Нам предстоит посетить еще столько миров. Столько чужих миров, мистер Эмори, сколько вы и представить себе не можете.

Внезапно Эмори покраснел.

Вы ведь своего рода антрополог, не так ли? Собираете экспонаты примитивных культур? Вы возьмете самые прекрасные образцы нашего искусства, поместите их в музей и прикрепите под ними табличку, например, такую: «Тотемная маска с Аляски». А рядом: «Улыбка Джоконды». Я прав?

На лице инопланетянина осталась приветливая улыбка, но три его темных глаза помрачнели еще больше.

Вы можете думать о нашей миссии, как вам будет угодно. С любой планеты мы хотим увести самые счастливые и радостные представления о ней. Землявесьма необычный мир, и мы хотим сделать щедрую подборку ее самых прекрасных творений. За работу с нами вы получите хорошее вознаграждение, как материальное, так и иное. Но я не хочу, чтобы вы немедленно принимали решение. Я оставлю вас в покое, чтобы вы какое-то время поразмышляли об этом. Когда же вы примете решение, то можете предупредить меня, нажав на эту кнопку на краю стола... О-о!..Инопланетянин быстро замигал, как будто впервые увидел на столе кучу бумаг, быстро прошел по комнате, собрал документы в пачку, взял их и пробормотал:Это не важные документы, но какая неаккуратностьоставлять их валяющимися тут.

Один желто-зеленый листок бумаги выскользнул из пачки в руках инопланетянина и, спланировав позади него, скользнул под сверкающий пластмассой стол. Эмори заметил это краешком глаза, но ничего не сказал. Инопланетянин направился к сфинктеру двери, держа остальные бумаги.

Да, мне потребуется кое-какое время на размышления,сказал Эмори и облизнул губы.Я предупрежу, когда буду готов.

Очень хорошо.

Сфинктер открылся и через долю секунды закрылся, а в этом интервале инопланетянин проворно вышел из двери, снова оставив Эмори одного. Первая сильная волна пострефлексивного шока прошла дрожью через тело Эмори, но он тут же взял себя в руки.

Некоторое время он глядел на матовое, точно восковое, светящееся окно, в котором было его собственное тусклое отражение. Теперь он был готов принять все: то, что среди нас были инопланетяне, что существо, с которым он только что разговаривал, действительно прилетело с какой-то другой звезды, что они заняты чем-то вроде культурного турне по сбору материалов на Земле. Несмотря на мелодраматические обстоятельства, при которых они вступили с ним в контакт, он готов был поверить тому, что только что увидел и услышал.

То, что Земля является просто дорожной станцией в небе, где космические коллекционеры артефактов могут останавливаться примерно на год по пути к Артуру VII или Проциону X, встряхнуло его, уничтожив внутреннее спокойствие. Но все же, в каком-то смысле, он предвидел нечто подобное, поэтому ничего не изменилось в его личной философии, которая явно не основывалась на том, что человечество является самой высокой формой разумной жизни. У него было достаточно контактов с человечеством, чтобы узнать недостатки последнего.

А ранняя мечта Эмори была все еще не исполнена. Он мечтал увидеть, как человек доберется до Луны, планет и звезд. Сейчас они сказали, что это теоретически возможно, но из этого не было никаких последствий. Может, если бы восемьдесят лет назад произошла война, вместо того чтобы отдельные частицы человечества заперлись в своей крепости, космические полеты уже вовсю развивались бы. Но война не произошла, а холодная война превратилась в вечно застывший мир, где каждая властная сфера заперлась в своих границах, обрезав все коммуникации с внешним миром.

Таким образом, они прилетели к нам первыми, подумал он.

Он тяжело вздохнул и прошел к яркому столу с пластиковой крышкой. Им нужна моя помощь, подумал он. Это было, конечно, лестно. Естественно, они потребуют, чтобы он молчал об их присутствии на Земле, пока они не улетят, а, возможно, даже и после этого. Это легко было понять. Эмори не стал возражать против таких ограничений. Он никогда не был преисполнен любви к человечеству, по крайней мере, не к тому шумному, грязному человечеству, которое затопило города Америки так, что они трещали по швам, к этой расе врожденных идиотов, которая плодилась и размножалась и которая ненавидела подобных Эмори так же, как он ненавидел их. Он не чувствовал в себе обязательств рассказать миру о присутствии на земле инопланетян. Он мог бы даже наслаждаться своими тайными знаниями.

Его рука поползла к эмалированной кнопке сбоку стола. Одно быстрое движение, и он вызвал бы инопланетянина.

Но Эмори сделал паузу, и во время этой паузы его глаз поймал край желто-зеленого листка, который упустил инопланетянин и который теперь высовывался сантиметров на пять из-под стола, куда спланировал, поэтому он решил отложить вызов инопланетянина на пару минут. Он уже хотел было поднять бумагу, но тут сообразил, что, скорее всего, за ним следят, поэтому выбрал другой путь. Он застонал, словно раздираемый глубоким внутренним конфликтом, закрыл лицо руками, и резко упав на стул, скорчился в тягостных размышлениях.

Крышка стола была прозрачной. С большой осторожностью он дотянулся носком штиблета до листка бумаги и подтащил его по полу прямо напротив своего лица. Потом посмотрел на него сквозь крышку стола.

И его лицо медленно побледнело. Документ был на английском, хотя напечатан странным шрифтом, какой Эмори никогда еще не видел. Но слова были легко различимы.

На листке было написано:

Сообщение явно было оборвано, словно продолжалось на втором листе, который инопланетянин унес с собой. Но Эмори уже увидел достаточно.

Он дважды внимательно прочитал этот текст, пока знакомые слова не врезались в его память так же глубоко, как монологи Шекспира, при этом он по-прежнему не поднимал лежащую на руках голову. На лбу у него выступил пот, в животе началась тупая боль и поползла вверх через сердце и легкие к горлу. Он чувствовал, как его тошнит.

Холодные фразы прыгали у него перед глазами. Так значит, они первыми добрались до нас, подумал он. И еще как добрались!

Через какое-то время он все же успокоилсяскорее, оцепенел. Паническая реакция прекрасна в определенных случаях, но только не сейчас. Он единственный имеет сведения о гигантском заговоре и все же может найти выход, если будет действовать достаточно проницательно.

Он подтолкнул ногой листок подальше под стол.

Это авангард вторжения, тупо проносилось в голове. Мусорщики, появившиеся, чтобы заграбастать все, до чего дотянутся, прежде чем уничтожать Землю.

Так или иначе, но я хорошо во все это влип.

Эмори медленно поднял голову. Он повернулся, словно был режиссером на подиуме и одновременно актером под беспощадными огнями софитов, который должен просто сидеть, надев на лицо маску внешнего спокойствия, и постарался вернуть щекам первоначальный цвет. Он всегда чувствовал, что только великие актеры могли по-настоящему, физически контролировать свое тело во время игры, но только великий режиссер мог выявить скрытое величие почти в любом из них.

И теперь он должен пройти настоящую проверку. Эмори глубоко вздохнул, на время выкинул из головы свои новые знания и отчаянно нажал на кнопку сигнала.