«Трагедия мстителя» Тернера.
Двойка.
«Кориолан» Шекспира.
Я бы посоветовал взять всего Шекспира,сказал Эмори.
Мы составляем сейчас рейтинг отдельных вещей,холодно ответил Карг.
Тогда двойка.
«Странствующий торговец» Бюсси д'Амбуаза.
Пять.
Так продолжалось больше часа. Эмори энергично и ликующе делал поспешные суждения, высказывая их с такой же скоростью, с какой инопланетянин читал названия пьес. Так, он оценил «Доктора Фаустуса» ниже «Во имя любви», но это мало что значило для него. Невозможно сделать подряд полтысячи аттестаций, а абсолютная шкала, которой требовал Карг, просто не существовала.
Большое спасибо,сказал, наконец, Карг.Вы были чрезвычайно полезны. Теперь перейдем к музыке...
Прошел еще один утомительный час пока Эмори аттестовал композиторов, расставляя их по разрядам. Бах, Моцарт, Бетховен, Барток, Монтеверди он занес в первый разряд. Вагнера поставил слишком низко, а Корелли слишком высоко, но не потрудился исправлять свои рейтинги, когда сообразил это. Ситуация была той же самой, с какой он столкнулся, делая видеопьесы: люди, извлекающие выгоду из его таланта, просто не знали различия между хорошим и плохим, таким образом, было правильным все, чтобы он ни сказал.
Я понимаю, что будут трудности при расположении всех этих работ,сказал Карг, закончив свой список.Мы пока что собрали лишь несколько записей. Я надеюсь, вы поможете нам в этом.
Я тоже надеюсь на это,согласился Эмори, откашлялся и добавил:От разговоров у меня пересохло в горле. Может, вы сможете...
Конечно,сказал Карг, нажал кнопку сбоку стола, и почти немедленно вошел второй инопланетянин, неся поднос. К своему удивлению Эмори увидел, что вновь прибывший во всех отношениях совершенно походил на Карга.
Эмори взял напитокнемного резкий, светлый, зеленовато-желтый.
Он медленно потягивал его, понимая, что это будет единственным отдыхом, пока не закончена беседа. И только тогда, когда он допил и поставил стакан на мерцающий поднос, он вспомнил, что все его проблемы начались со стакана очень похожего на это вина.
Что это за напиток?спросил Эмори.
Карг вежливо улыбнулся.
Это немецкое вино. Его послали нам наши европейские агенты. Вам оно понравилось?
Очень.
При случае мы пошлем его вам домой. Считайте это частью оплаты от нас. А теперь вернемся к искусству...
Эмори прекратил консультацию в четыре тридцать, сказав, что должен приготовиться к вечерней репетиции. Он чувствовал усталость как физическую, так и умственную от выстраивания критических соображений и формирования скоропалительных мнений, а также глубокого напряжения по маскировке его истинных чувств от инопланетянина.
Вы так скоро должны уходить?спросил Карг.
Боюсь, что так.
Эмори выбрался из кресла, и инопланетянин провел его по извилистому коридору к лифту и проводил, пробормотав выражение благодарности. Через полминуты Эмори уже оказался на улице.
Было около пяти, людские толпы вытекали из офисных зданий, собираясь уезжать домой. Какой-то нищий пошел по широкому проспекту прямо к Эмори, хромая на ярком хромированном протезе, его левая нога заканчивалась точно выше колена.
Не дадите немного денег для нуждающегося человека, доктор?
Нищий глядел Эмори прямо в глаза. Над их головами со свистом проносились машины, развозя по домам жителей пригородов. Голос нищего был глубоким и резонирующим, Эмори понравился его тембр.
Раньше я был актером,сказал нищий.Я играл в пьесах. Я потерял ногу в тюрьме, где сидел за отклонение от правил. Мои сокамерники устроили мне розыгрыш, который удался лучше, чем они рассчитывали. Так вы можете дать мне доллар, доктор?
А вы не боитесь показывать всем, что вы девиационист!сказал Эмори.Из-за этого можете потерять и вторую ногу.
Я не говорю это всем подряд. Но вы другое дело. Я могу это определить по глазам. Так у вас найдется для меня доллар?
Эмори улыбнулся, достал бумажник и вынул из него пять свежих пластиковых банкнот.
Вот, держите,сказал он.Милость от «Трансконтинентального Телевидео».
Но ведь это двадцать долларов, мистер! Целых двадцать долларов!
Я знаю,сказал Эмори и пошел по гудящей, оживленной улице, ища местечко, где бы поесть и провести три часа, оставшиеся до репетиции.
Оглянувшись, он увидел, что нищий улыбается ему вслед, сжимая в руке банкноты Эмори.
Вы можете купить душу человека, подумал Эмори, за пригоршню двадцатидолларовых бумажек.
Усталый и удрученный он увидел на углу терминал, снял с карточки наличные и с отвращением в ближайшем кафе поужинал блинами из морских водорослей, которые оказались несвежими и недоваренными, запивая их чуть-чуть теплым кофейным напитком из грязной чашки. Когда он сваливал грязную посуду на конвейер, то мельком увидел лицо, отражающиеся в металлическом столбе, лицо, бледное и блестящее от пота.
Следующий день был субботой. Эмори, мучаясь от своей черствости, позвонил Ноерсу после полудня. Писатель оказался дома. Он смотрел с экрана на Эмори со слабой улыбкой, кривившей его губы, как будто он был самодовольно удовлетворен чем-то, о чем Эмори понятия не имел.
Вы знаете, почему я звоню, не так ли?сказал Эмори.
Вы хотели увидеть эспера. Ок, Джон, я устрою вам встречу на завтра в три тридцать. Хэдэфилд будет вас ждать у себя дома.
Где это?
На Острове,сказал Ноерс.Лучше возьмите оружие. Я встречу вас на Острове на станции возле автострады. Ровно в два тридцать.
Ноерс, как всегда, пришел точно в срок. Эмори добрался до изогнутого гласситового пузыря, который и был станцией Острова, в два двадцать девять, если верить горящим на главной башне радиочасам, А Ноерс был уже там, его худощавое лицо нервно подергивалось, он, ссутулившись в зале ожидания, постукивал ногой по полу.
На Уровне Четыре нас ждет такси,сказал Ноерс.Оно отвезет вас до Левитиауна. Хэдэфилд живет немного дальше, но это по другую сторону путей, и машина туда не пройдет. Вы вооружены?
Эмори кивнул на выпуклость под мышкой.
У меня эта штука уже много лет, но я никогда ей не пользовался и надеюсь, сегодня ничего не изменится.
Никогда не знаешь заранее,сказал Ноерс.
На Уровне Четыре их действительно ждало такси, как и сказал Ноерс, турбоэлектрический двигатель машины нетерпеливо пульсировал. Такси, разумеется, было без водителя. Водитель сидел в удобном кресле в помещении с кондиционированием воздуха ниже по реке Гудзон, готовый вести машину при помощи дистанционного управления. Транспортные средства, управляемые человеком напрямую, были объявлены вне закона еще тридцать лет назад как потенциально небезопасные.
Первым в машину сел Ноерс, за ним Эмори, и они пристегнулись ремнями безопасности. Дверца закрылась, щелкнул замок. Теперь она не откроется, пока проезд не будет оплачен.
Ладно, водитель,сказал Ноерс в сетку приемо-передатчика над его головой.Давайте поедем.
Машина тихо покатила по дороге, ведущей от станции к главному шоссе. Двигатель гудел все громче, и когда они доехали до шоссе, то передвигались уже километров девяносто в час. Такси легко влилось в транспортный поток и понеслось по яркому шоссе, ведущему в мрачные трущобы Лонг-Айленд, на скорости сто пятьдесят километров в час.
Эмори молчал. Он смотрел как проносится мимо пейзажкучи старых гниющих зданий, среди которых то тут, то там мелькали недавно построенные яркие башни проекта восстановления. Район за районом летели мимо отделенные едва ли акром зелени еще незастроенные земли. Эмори начало казаться, что три четверти из девятнадцати миллионов жителей Нью-Йорка жили здесь, на Острове, хотя он и знал, что это не так.
Левиттаун,сказал, наконец, водитель.
На счетчике было три доллара двадцать шесть центов. Эмори достал пять долларов, сунул банкноту в приемное отверстие и стал ждать чек и сдачу. Такси остановилось, только когда уже съехало с шоссе. Из отверстия вылезла сдача. Дверцы такси открылись сами собой.
Эмори и Ноерс поехали на эскалаторе вниз, на уровень земли. Эта часть шоссе была слишком старой, не оборудованной лифтами, поэтому им и пришлось ползти на эскалаторе.
Совершенно одинаковые здания ряд за рядом уходили на километры вниз от шоссе. Точнее, одинаковыми они были первоначально, но за много лет с ними произошла странная метаморфоза: каждый домовладелец или съемщик квартиры стремился сделать свое жилье непохожим на другие. Так что здания представляли собой пестрое зрелище, они были окрашены во все цвета радуги без всякого плана и гармонии. Правда, краска на большинстве из них уже облупилась, что лишь увеличило количество пегих пятен. К домам, в дальнейших попытках отличаться от соседей, были приделаны странные декоративные балкончики, дымоходы и другие подобные наросты.
А еще грязь. Эмори по лодыжку утопал в глубоких кучах мусора, лежащих прямо на пешеходных дорожках. Ни у одного из зданий не было тепловых аннигиляторов мусора, а сборка его здесь была сомнительна и явно нерегулярна. По дороге Эмори подумал, что Ривердейл, конечно, грязен, но квартира Беккета выглядела практически антисептичной по сравнению с тем, что он видел здесь.
Сейчас на этот холм, потом на Улицу Красных Кленов, а затем направо. И держите ушки на макушке,посоветовал Ноерс.
Эмори с улыбкой кивнул. Они пошли по указанному маршруту.
Тело они нашли на углу улицы Красных Кленов возле нужного поворота. Точнее, его нашел Эмори, практически споткнувшись о труп (он смотрел во все стороны, только не вниз), и издал приглушенный вздох, когда увидел его.
Это был труп человека, умершего дня три назад, Возможно, даже больше. Его горло пересекал аккуратный разрез, начинающийся под левым ухом и ведущий к кончику правой челюстной кости, карманы его брюк были вывернуты наизнанку и лишены своего содержимого. Грязное лицо трупа выглядело странно спокойным.
Идемте, идемте,проворчал Ноерс.Вам что, нужны проблемы? Не хватало еще связаться с полицией.
Мы просто уйдем и оставим этого человека валяться здесь?
Ноерс пожал плечами.
Он ведь уже мертв, не так ли? Теперь вы ему не можете помочь. А вдруг тот, кто его убил, прячется вон за той горой мусора? Если вы будете продолжать пялиться на этот труп, местные подумают, что вы родственник, пришедший сюда, чтобы начать вендетту. Лучше пойдемте отсюда, Джон.
Но...
Эмори замолчал, поняв, что сказать было нечего. Он постарался сдержать дрожь отвращения, когда они свернули за угол. Маленький, очень грязный мальчик лет трех, практически голый, уставился на них, когда они проходили мимо. Женщина лет двадцати,вероятно, его мать,быстро схватила его когтистой рукой и ута щила обратно в дом.
Они держатся здесь подальше от улиц, не так ли?
Как правило, да. Так вы проживете немного дольше.Ноерс криво усмехнулся и добавил:Если бы кто-то его купил, я написал бы роман об этом месте. Этот район похож на ад, а рядом солнечное шоссе точно символ замечательных успехов Человечества. И всего лишь в сорока минутах езды от Манхэттена. А вот мы и пришли,спокойно добавил он, когда они свернули на дорожку, ведущую к небольшому, обшарпанному дому, некрашеные стены которого делали его очень заметным на фоне бунта всех цветов радуги вокруг.
На почтовом ящике было написано имя Крисли. Ниже, более мелкими буквами, стояли имена: Брайан, Воррджек, Левин, Хэдэфилд.
Эсперы склонны держаться вместе,объяснил Ноерс, нажимая кнопку звонка.
Дверь открылась почти немедленно, без обычного интервала для того, чтобы хозяин дома успел посмотреть в глазок, кто пришел. Конечно, подумал Эмори, зачем эсперам вообще смотреть в какие-то там глазки?
Эмори увидел практически нежное внимание, написанное на округлом лице с тонкими чертами.
Привет, мистер Эмори,сказал Джилл Хэдэфилд.
Псионический контакт был совершенно новым опытом для Эмори. Он спокойно лежал на рваном диване в голой комнате Хэдэфилда, глядя на неподвижную фигуру эспера на полу, а иногда переводя взгляд на Ноерса, который с напряженным лицом расположился в самом темном углу комнаты. Хэдэфилд корчился так, словно испытывал муки. Странно спокойная улыбка пробегала по его лицу, чередуясь с гримасами настоящей боли. Эмори ждал.
Филимон Григореску, думал он. Просто имя на меморандуме, адресованном Каргу, на котором еще было написано относительно предстоящей зачистки жизни на планете Земля в системе Соль. И какую странную роль я играю вместе с этим Филимоном Григореску из Румынии?подумал Эмори, наблюдая, как Хэдэфилд весь трясется в усилиях установить контакт.
Любопытно, подумал Эмори, что полный разрыв межконтинентальных коммуникаций совпал с внезапным и резким подъемом пси-способностей людей, словно блокада Европы и конфискация любительского радиооборудования заставили природу найти новые средства для связи. Эмори допускал, что многие называющие себя эсперами были либо мошенниками, либо несчастными, имевшими очень слабенькие силы, проявляющиеся внезапно и бесконтрольно. Но Хэдэфилд был иным. Он, казалось, испытывал мучение, корчась на полу, но это было восторженное мучение подлинного мистика, странная боль связи на каком-то глубоком уровне.
Внезапно он сел. Лицо его было белым, от него отлила вся кровь, но в глазах не было ни малейшего признака напряжения.
Контакт достигнут,прошептал он.Будет задержка на минуту-другую. Дайте мне руку, Эмори.
Вы уверены, что это будет абсолютно конфиденциально?с тревогой спросил Эмори.
Хэдэфилд пожал плечами.
Я уже говорил вам, что работаю, как коротковолновое радио. Ни одно ваше сообщение не останется у меня в памяти, все это пройдет через меня в Румынию к вашему Григореску. И даже если бы я и мог настроить себя так, чтобы запомнить ваше сообщение,чего я, уверяю вас, не могу,то все равно хранил бы его в строгой тайне.Внезапно он застонал.Григореску найден. Теперь держите меня крепко. Когда вы отпустите мою руку, я вынужден буду прервать контакт.
Рука Хэдэфилда была холодной и мягкой. Эмори крепко стиснул ее и закрыл глаза. Филимон Григореску, я хочу поговорить с вами. Филимон Григореску... Внезапно в его голове возникло странное изображение: темно-фиолетовый коридор, затем целая сеть пересекающихся коридоров, сложных, запутанных, сходящихся и снова расходящихся, протянувшаяся чуть ли не на полмира...
И в темноте появился свет. Яркое, твердое желтое пятно света, которое устремилось вперед, точно пылающая звезда, судорожно сверкающая...
ЯФилимон Григореску,раздался тихий голос.
И тут же Григореску возник перед его мысленным взором целиком: низенький, коренастый человек, очевидно, большой физической силы, с глубоко посаженными глазами и тяжелым, мясистым носом, конец которого почти касался верхней губы. Эмори видел его так же ясно, словно стоял перед ним в затемненной комнате. А Григореску терпеливо глядел на Эмори, удивляясь, очевидно, зачем его вызвали. Внезапно Эмори понял, что это человек верующий и цельный.
Кто вы?
Меня зовут Джон Эмори. Я американец. Вы знаете, что такое Америка и где она находится?
Разумеется. Что вы хотите от меня?
Вместо ответа Эмори передал четкий мысленный образ Карга. Это подействовало. Григореску, казалось, отпрянул.
Вы знаете кто это такой?
Это Карг. А откуда вы знаете его?
Значит, инопланетянин назвался Григореску тем же самым именем, который знал Эмори. От румына поступило такое же яркое изображение чужака.
Я... Ну, помогаю Каргу здесь, в Америке,сказал Эмори.Подбираю для него произведения искусства, которые он хочет забрать в свой мир.
И я тоже. Сначала я был изумлен, когда они появились у меня, но я преодолел свое изумление и страх и теперь помогаю им.
Эмори вздохнул, чувствуя как металлические пружины дивана впиваются ему в спину.
А вы знаете зачем Карг и его друзья находятся на Земле?
Учатся. Собирают знания. Хотят узнать нас.
Нет,резко сказал Эмори.
Нет?
Послушайте меня,сказал Эмори и передал визуальный образ листка, который видел четыре дня назад во время первой встречи с Каргом. Образ был отчетлив и ясен, поскольку Эмори хорошо сосредоточился.
Долгий момент на другой стороне стояла абсолютная тишина, и Эмори уже было подумал, что контакт прерван. Но когда он так решил, Григореску внезапно заговорил с гневом и негодованием, сила которых буквально ударила по Эмори.