Нам ещё трижды приходилось притормаживать, чтобы пропустить эти «газовые» экипажи, как я их про себя назвал. И каждый раз я ощущал некую напряжённость у моих сопровождающих, будто им было неприятно присутствие тех людей, что находились внутри проезжающих машин. Может это был некий аналог «тайной полиции», подумалось мне, и сразу же за этим возник вопрос, откуда я вообще знаю, что такое «тайная полиция»?
Да уж, похоже, всплески моей памяти стали проявлять себя ещё более активно. Вот только разбираться с этим мне предстояло самому. Хотя особого вреда я не ощущал, но возникающее чувство «открытой двери в неизведанное» всё-таки слегка напрягало меня. Поэтому мне очень хотелось понять истинную причину столь резких изменений в моём разуме.
Остановившаяся повозка прервала мои раздумья и я, наконец, увидел, что мы стоим у своеобразного пропускного пункта, за которым буквально в паре сотен шагов возвышались какие-то непонятные сооружения с протянутыми между ними канатами.
Проверив документы и коротко взглянув на меня, бойцы на заставе, перекинувшись несколькими фразами с моими сопровождающими, пропустили нас дальше. И, подъезжая всё ближе, я понял, что это целый комплекс, который можно было бы именовать городом, если бы не эти непонятные верёвки, сплетённые в причудливые узоры. Поначалу я подумал, что это некие элементы декора и украшения, но проезжая под этими рукотворными лианами по моей коже пробежали, будто мелкие разряды-уколы. И тогда я понял, что это, скорее всего, защитная сеть, по которой пущено довольно высокое напряжение.
Когда-то отец рассказывал мне об электричестве и даже показывал пару довольно интересных эффектов его работы. Но такое массивное и активное использование этого физического феномена я видел впервые. Наверное, на это были свои причины. В любом случае, все эти меры безопасности были созданы не просто так. И мне очень не хотелось бы проверять, насколько они надёжны.
Добравшись до центра этого необычного поселения, мы остановились и меня, вытащив из повозки, переместили в ничем не выделяющееся здание, что на проверку оказалось своего рода тюрьмой, причём уходящее под землю на довольно большую глубину. Я понял это, когда преодолев вниз несколько лестничных пролётов никто и не думал останавливаться.
Наконец, мы предстали перед массивной дверью, которая чудовищно скрепя открылась, показав дальше нелицеприятное нутро. Голая, будто гранитная поверхность была посыпана жухлой соломой, и в самом дальнем краю находилось нечто напоминающее отхожий угол. Да уж, более гиблой темницы я не видел.
Например, у нас преступивших закон или просто пьяниц держали в общем доме. У каждого было место в специальной горнице, где на окнах ставни крепкие были. А так там всё, что нужно человеку для жизни присутствовало. Здесь же меня будто душегубца какого бросили в каменный мешок и делай что хочешь. Было от чего потерять силу духа.
Правда, внешне я постарался никак этого не показывать. Тем более, судя по словам отправившего меня сюда старика, суд всё равно будет и значит, есть шанс, хоть и крохотный, что я не останусь здесь на веки вечные. Ну а пока мне предстоит ночь в очень неуютном месте.
Глава 7
Утро встретило меня всё тем же противным дверным скрипом и бесцеремонным подъёмом наверх. Хотя о том, что уже наступил следующий день, я узнал, только оказавшись снаружи.
Ломившее тело и тяжелая от бессонницы голова не добавляли положительного настроя. Тем не менее, я, как мог, привёл себя в порядок, пока меня вели на судилище.
Это оказалось довольно обширное помещение с высоким потолком и несколькими узкими окнами по всему внешнему периметру стен. Украшено оно было различными видами оружия и парочкой картин с изображенными на них военными баталиями. Разглядеть против кого именно бились люди на полотнах мне, правда, не удалось, но похоже это были не их собратья по крови, а скорее какие-то фантастические монстры.
Сняв с меня кожаные ремни, что служили своего рода «сдерживающим фактором», хотя никаких действий, направленных на своё освобождение я не проявлял, двое бойцов застыли по обе стороны с бесстрастным выражением лица.
Раздался низкий тягучий звук, похожий на зов охотничьего рога, и в залу стали входить сурового вида мужчины, облачённые в тёмно-бордовые мантии. Видимо, это и были те, кто сегодня решит мою судьбу.
Разойдясь полукругом, они застыли, мрачно глядя перед собой. Только сейчас я понял, что здесь не было ни одного стула или другой мебели. Наверное, это какая-то традиция, олицетворяющая равное отношение ко всем. Неважно кто ты и из какого сословия, справедливость восторжествует. Что ж, я очень на это надеялся, ведь, судя по здешней морали, наказания должны быть строгими, если не сказать смертельными.
Бесправный, именующий себя Марк, ты обвиняешься в обладании запрещёнными предметами. В их перечень входит оружие Высших и другие инструменты, применимые для разрушения. Что можешь сказать в свою защиту? произнёс один из стоящих людей передо мной.
Поначалу я хотел произнести подготовленную тираду о своей невиновности, воле случая и тому подобном, но перед такими грозными мужами эти мысли быстро выветрились из моей головы. Всё что я смог пролепетать, это жалкие оправдания.
Неважно каким путём эти вещи попали к тебе, и являешься ли ты их законным обладателем. Незнание наших правил не освобождает тебя от их исполнения. Проникая на другой слой, стоило ознакомиться с его порядком. Единственное, что спасает сейчас тебя от «быстрого» вердикта, это внушительная сумма, предложенная за твою голову местной артелью торговцев.
Что-то внутри меня оборвалось и сразу же подпрыгнуло вверх, вцепившись в сердце, заставив его биться в тысячу раз быстрее. Похоже, это был тот шанс, который я ждал. Навряд ли торговцы хотят заполучить меня, чтобы банально убить. По крайне мере, они должны сначала узнать, что произошло, а потом что-то решать. И мне почему-то казалось, что они будут более миролюбиво настроены, чем эти хладнокровные вояки. Поэтому, я со всей поспешностью согласился, что моё наказание никому пользы не принесёт, а так хоть что-нибудь да окупится.
Взглянув на меня пренебрежительно, судья, ведущий разговор, промолчал, слово же взял, стоящий от него справа.
Деньги не имеют значения. Важна лишь честь и справедливость. И, несмотря на то, что мы отдадим тебя Негоцианту, своё ты получишь сполна. Никаких прецедентов быть не должно.
От его речи у меня чуть закружилась голова. Похоже, эти «маньяки» так просто не отстанут. Что же они уготовили мне в качестве наказания?
Мы заберём ту часть тела, что касалась запрещённых предметов. На следующий вопрос нужно ответить правдиво. Ты левша или правша?
С ужасом осознав, что они хотят сделать, я промямлил какую-то несуразицу и, неожиданно ставшее ватным, тело отказалось меня слушаться. Уже падая на пол, я понял, что никто меня ловить не собирается. Так что, перед тем, как окончательно вырубиться я основательно приложился черепом о каменные плиты.
Хотелось перевернуться и принять более удобную позу, но что-то мешало мне. Наверное, опять одеяло завернулось. Находясь ещё в полусне, я вновь попытался изменить своё положение, но что-то уж больно крепко держало мои руки.
Наконец, открыв глаза, я огляделся, и сразу же нахлынуло понимание происходящего. К этому меня подстегнули не только кандалы, что крепко зафиксировали верхние и нижние конечности, но и вспыхнувшие в мозгу моменты перед тем, как я потерял сознание.
Итак, меня хотели лишить одной из частей тела. Наверное, я должен был метаться в ужасе и панически кричать, но странная безмятежность обволокла меня своим невидимым саваном. Где-то внутри меня ещё горел огонёк ясного сознания, твердящий о том, что нужно попытаться выбраться, сбежать. Я слушал его и продолжал спокойно созерцать происходящее.
Тем временем, стоящий рядом человек, совершенно естественным движением достал из располагавшегося перед ним футляра, величаво сверкнувший на луче света, топор. Это было поистине могучие орудие, созданное чтобы отделять зёрна от плевел и овец от козлищ. В данном же случае вершить правосудие. И это было правильно. Так говорило то, что сейчас было мной.
Сделав несколько пробных взмахов, мужчина, чьего лица я не разглядел, вопросил, будто в пустоту.
Так левую или правую? Я ведь могу и обе.
Тут я понял, что не могу толком и пошевелиться. Ощущение тела будто отошло на второй план и каждая клеточка, словно налилась свинцом. С трудом ворочая языком, я попытался воспротивиться, всё-таки инстинкт самосохранения у меня ещё работал.
Ты резину-то не тяни, скоро действие мекстромова сока закончится и тогда больнее будет, произнёс, уже обращаясь ко мне, «вершитель справедливости».
Я кое-как смог двинуть правой рукой, чтобы попытаться схватить его, так как стоял он довольно близко. Но, конечно, мои пальцы лишь бессильно скользнули по шероховатой штанине.
Ну, значит эту, услышал я.
Взмах, короткий свист воздуха и вот я вижу, как моя кисть, кувыркаясь, падает в заранее подставленную корзину. Боли и вправду почти нет, только лёгкое жжение. Кажется, я могу сжать пальцы в кулак, но почему-то вместо этого из новоявленной культи брызгает фонтан крови. Он забрызгивает многострадальные штаны палача. Это забавно. Я хихикаю, мне почему-то это кажется дико смешным. И когда мой смех переходит в истерику, милосердно подступившая уютная тьма забирает меня к себе. Тишина. Тепло. Всё это сон.
.
Поначалу я даже не понял, что со мной не так. Только когда нестерпимо зачесалось плечо и, потянувшись к нему рукой, мне стало понятно, что всё это не было кошмаром. С удивлением я разглядывал свою культю, которая была довольно сноровисто перевязана сероватой тканью с отчётливым резким запахом спирта. Да уж, дезинфекция была здесь на высоте. И, если быть откровенным, дурман, которым меня продолжали пичкать, только в более умеренных дозах, держал сознание постоянно в некоем тумане.
Я не задумывался о боли, которая лишь изредка давала о себе знать. К тому же вскоре её заменило лёгкое жжение и постоянное желание чесаться. Похоже, в еду вместе с кучей других веществ добавляли и нечто способствующие скорейшему заживлению раны. Но задумываться и понимать, что вообще происходит, я стал только спустя почти неделю. Всё остальное время в голове была спокойная тягучая трясина.
Окружающее меня пространство ограничивалось каменными стенами Дома Снисхождения, где держали всех преступивших закон и отдавших свой «долг» справедливости. Здесь находились не только такие «случайные» захожие, как я, но и настоящие воры, насильники и другое отребье. Убийц, правда, не было, ведь за это положено одно наказаниесмерть. Тем не менее, чувствовал я себя не вполне в своей тарелке.
Сегодня ко мне должен был прийти один из посланников торговцев, чтобы забрать к ним в артель. Так, по крайне мере, сказал один из болтливых охранников, что часто ошивались в общем коридоре. Они не были профессиональными воинами, а отбывали гражданскую повинность, в простой жизни являясь обычными людьми.
Как я узнал из всё тех же разговоров этот слой не ограничивался лишь воинским мастерством, хотя это и было превалирующие занятие большинства населения. Но всё же нужно как-то кормить, одевать, обувать и строить дома для всех этих бойцов. Да и не все готовы проливать кровь ради абстрактной чести. Таких, правда, было меньшинство. Всё-таки пропаганда и общая направленность социума даёт о себе знать.
Тем не менее, обращаться с оружием здесь умел каждый, причём с младых лет. Другой вопрос, насколько хорошо он или она это умели делать. Кстати, различие между мужским и женским полом здесь было чисто номинальным и то лишь в плане модификаций бойцовских приёмов. Проще говоря, женщину нет смысла бить между ног, чтобы вывести из строя. В этом и была единственная гендерная разница.
В остальном, одинаковые права, единые обязанности и вся прелесть равного общества. Для меня это, конечно, было дико, но здесь считалось устоявшейся десятками периодов отличной системой взаимоотношений.
С другой стороны, я пока не видел здесь кого-либо открыто возмущавшегося существующим положением вещей. Похоже, каждого и каждую устраивал сложившийся порядок. К тому же голода или откровенной нищеты я также не заметил. Впрочем, некая роскошь или откровенные преимущества у власть держащих тоже отсутствовали. Казалось, любой из правящих кругов, может так же обходиться простой солдатской пищей и спать на жестком соломенном тюфяке, имея над головой лишь кожаный полог шатра. Так сказать, честь и воля превыше всего.
Гермез не просто так отдал тебе наш знак. Скорее всего, он знал какие-то детали, о которых нам неизвестно. В любом случае, с тобой хочет поговорить глава артели этого слоя, а для этого необходимо личное присутствие. К тому же, свой «гражданский долг» ты выполнил и теперь можешь быть свободным. Я не могу тебя ни к чему принуждать, да ты и сам понимаешь, что здесь без определённой протекции жить достойно будет сложно. Так что, делай выбор самостоятельно, спокойным рассудительным голосом толковал торговец по имени Максимус.
Мы общались в комнате встреч уже почти целый час. Разумеется, под неусыпным взором охранников. Хотя, излишнего рвения они не проявляли, как-никак я действительно был уже почти свободным человеком. И, конечно, мой собеседник говорил правильные слова. Они были убедительны и, наверное, в какой-то степени даже искренни. Разумеется, по версии торговца. Для меня же это был единственный выход выбраться отсюда и узнать хоть что-нибудь о своём отце. Поэтому я, не слишком долго размышляя, принял предложение Максимуса.
И вот, спустя почти сутки, мы в гораздо более удобной повозке двигались по направлению к центральной части этого уровня. Там, в соответствии с канонами, принятыми и у нас, располагался самый большой город. Его можно было бы назвать столицей, но система децентрализация местного государственного устоя не давала ему такого права. Он просто был максимально обширным по количеству жителей и занимаемого пространства населённым пунктом.
Тем не менее, здесь были сосредоточены довольно внушительные денежные и административные ресурсы, да и жизнь была гораздо безопасней, чем на окраинах. Об этом можно было судить уже по отсутствию защитного периметра. Конечно, и здесь присутствовали определённые силы правопорядка, но дух той жесткой воинской дисциплины ощущался гораздо слабее.
Въехав на городскую территорию, я поразился гораздо более вычурной архитектуре, чем виденною мной ранее. Если до этого главенствовала простота линий, сугубая практичность и даже некая холодность, то здесь ощущалось некое веяние изящности и определённого стиля. Словно строили здесь другие люди, не те, кто привык ложиться спать с мечом в обнимку, а более тонко чувствующие натуры. Как я узнал позднее, это было действительно так.
Мы остановились у внушительного четырехэтажного особняка, стены которого были украшены довольно прозаичными рисунками цветов и других, уже незнакомых мне, растений. Странный выбор для одного из самых богатых людей этого слоя. Возможно, за столь легкомысленным фасадом скрывалось нечто другое.
Пройдя внутрь, мы миновали охрану, которая лишь удостоила нас взглядами и, не сказав ни слова, пропустила дальше. Похоже, здесь не очень беспокоились о безопасности. Или я что-то упустил. Тем не менее, пока мы шествовали по коридорам этого огромного здания, все встретившиеся нам люди, только молча кивали, видимо приветствуя Максимуса. На меня же никто не обращал внимания. Поначалу это раздражало, но вскоре я смирился со своей ролью, будто невидимого спутника торговца и просто ждал, что же будет дальше.
Наконец, мы оказались в богато обставленной комнате, где за массивным столом восседал грузный мужчина с выразительной внешностью. Отражалось это, прежде всего, в его лице, что было средоточием удивительно правильных черт, но в тоже время назвать этого человека красивым было бы сложно. Нечто неуловимо болезненное и холодное сквозило в его облике. Словно, находясь рядом с ним, вы ощущали, как температура вашего тела падала, как минимум на пару градусов. Ну и не последнюю роль играла одежда. Выполненная в строгом стиле, она, тем не менее, отдавала «запахом» сдерживаемого насилия и готовности пролить кровь в любую минуту.
Смутившее меня такое сочетание неподходящих к друг другу особенностей в некой степени отразилось и на моём поведении. Застывший, как истукан, я молча наблюдал, как переговариваются Максимус и глава торговой артели. А то, что это был именно он не вызывало у меня никаких сомнений.