Фонари уже успели зажечь, и сумрак отступил, забившись по углам. Четырехугольный двор, влажный асфальт, кирпичные стены, темные окна Грузовик прямо, рядом с воротами, легковушка справа, возле неетемный силуэт.
Ворота, Белов! Ворота!..
Александр кивнул. Там караульныйего караульный. Предохранитель снят, прицел Какой прицел? Впрочем, не важно, с полсотни метров не промахнется. Хорошо, что у ворот не живой человек из плоти и крови, а тень под фонарем. Можно представить, что это ростовая мишень на стрельбище, и
Р-дах! Р-дах!
И тут же эхом:
Р-рдаудм! Рдаум!
Тении та, что у ворот, и другая, возле машины, исчезли. Фридрих опустил пистолет.
Кажется, мы их сделали. Грузовик или легковушка?
Белов пожал плечами.
Легковушка, конечно. Польский Fiat 508, скорость до 80 километров в час. Номера наверняка служебные, никто останавливать не станет.
Немец взглянул удивленно.
Соображаешь! Ты точно не Нестор?
Александр даже не услышал. Он вдруг понял, что только что произошло.
Он убил человека.
Убил человека.
Убил
6
Прощались возле подъездной двери, на пороге. Соль, сняв перчатку-гироскоп, протянула ладонь.
Дальше не стоит, вдруг у окна сидит кто-то глазастый. И вообще, считай, что мы друг другу приснились. Это был очень хороший сон. Спасибо!
Герда, крепко пожав руку, закусила губу.
Вещий. Я все думала, идти ли мне в шпионы. Наследственное ремесло, но уж больно хлопотное. Теперь решила, видать, судьба у меня такая. Загляну прямо к министру, то-то он мне обрадуется.
Улыбнулась, наморщив нос.
Ты, подруга, в каком классе скучаешь, в седьмом? А я экстерном за все классы сдала, неделю назад аттестат получила. Не разрешали, так я к министру. Не к тому, что школами ведает, к военному. Он коллеге и перезвонил.
Ого! поразилась Соль. А где шпионов готовят?
В коридоре. Дают швабру и велят полы драить. Я сейчас у себя в мансарде тренируюсь. Ну, удачи!
Ткнулась губами в щеку, махнула рукой.
Это тоже тебе приснилось. Лети!
* * *
До рассвета еще полчаса. На дворесизый туман, только и видно, что асфальт под ногами. Соль прошла вперед, к забору, за которым угадывался темный остов сгоревшего дома. Оглянулась
Здесь? Можно и здесь, даже те, что носом к стеклу оконному прилипли, заметят только смутный призрак.
Подогрев она не включала, и сырость уже принялась кусать за пальцы. Соль поправила лямки рюкзака, придвинула к губам микрофон, тот, что на шлеме, и на миг прикрыла глаза, вспоминая инструкцию. Аппарат «С» «Сфера». Совершенно секретно, высшая форма допуска. Шрифт мелкий, самое главноепрописными.
РЕГУЛЯТОР.
Он у пояса, надежно закреплен, и лучше его не снимать. Две кнопки, блокирующая и основная. Первая с секретом, нажимать следует три раза, а затем удерживать не менее двух секунд. Секундаэто «двадцать семь», если произнести без особой спешки.
Двадцать семь. Двадцать семь
КНОПКА «ВКЛЮЧЕНИЕ».
Оторвала палец, оглянулась. Вокруг никого, туман такой, что и неба не увидишь. Идеально!
Негромко прокашлялась, чтобы проверить микрофон. Наушники ожили. Работает, все в порядке! Это ее личный шлем, регулятор настроен только на ее голос и на привычный ей языкнемецкий. Плюс земная система измерений, чтобы не пересчитывать всякий раз лье в километры.
Перекрестилась. Отец Небесный, Ты все видишь!
Можно начинать. Как там в инструкции?
КОМАНДА «МОДУЛЬ».
Модуль!
Сперва ничего не изменилось, но через секунду-другую мир вокруг еле заметно потемнел. Земля ушла из-под ног, теперь они упирались в нечто упругое, но очень твердое. Протянутая рука уткнулась в такую же упругую стену. Есть!
КОМАНДА «РАЗМЕР»
Размер!
Стена еле заметно дрогнула, уходя вслед за рукой. Нет, не так. Лучше слегка присесть, ее ростметр сорок, пусть высота будет поменьше, полтора метра хватит. «Сферу» можно развернуть до трех метров, но на такое уйдет слишком много сил. Ее сил.
Запомни! Летает не аппарат, летаешь ты сама, говорил ей отец на тренировках. Аппарат лишь преобразует твою силу. Представь себе самый обычный велосипед.
Теперь упругая стена в нескольких сантиметрах от шлема. Размерполтора на полтора. Ей хватит.
КОМАНДА «ЗАКРЕПИТЬ».
Закрепить!
А сейчас можно присесть. Неудобно, шар есть шар, но тем, что внутри, можно заняться и потом, на это есть своя команда. Пока все штатно, как на тренировках. Слева и справа темнеет, незримая стена становится видимой, уже понятно, что онавнутри идеально ровной сферы. Впередисмотровое окно, там все по-прежнему
Легкий писк в наушниках. Готово! Теперь что? А теперь самое важное.
КОМАНДА «УПРАВЛЕНИЕ».
Управление!
Получилось! Соль облегченно вздохнула. Перед ней, всего в полуметре, обозначился контур экрана, а под нимчетырехугольная панель. Вспыхнули разноцветные лампочки, экран засветился, выстрелив надписью: «СФЕРА». С этим придется повозиться, управление сложное, только самые главные команды можно отдавать голосом.
Соль вновь кашлянула, услышала ответ в наушниках
Внимание! Бортовой журнал. Запись. Указать число, время и место.
Наушники пискнули. Девушка посмотрела вперед, где сквозь редеющий туман уже проступал белый призрак близкого рассвета.
Я«Сфера-1». Начало работы. Самочувствие хорошее, условия штатные. Конец записи.
Дождалась ответного писка и выдохнула:
Старт. Высотатысяча метров.
Легкий толчок. Смотровое окно подернулось серым, двор исчез, в легкие ударила холодная сырость. Соль, отключив наушники, попыталась взглянуть вниз, но ничего не увидела. Монмартр затянуло туманом.
Она сняла шлем, улыбнулась.
Лечу, подруга!
* * *
Рассвет она встретила на высоте двух километров. Острый багряный луч ударил из-за туманного горизонта, и Соль зажмурилась, поспешив отвести взгляд. Вниз можно не смотреть, там лишь серая дымка. Париж, город, который она так и не полюбила, исчез за тучами. Дышалось легко, сырость тоже осталась внизу. А вот подогрев пришлось включить сразу, март в году от Рождества Христова 1939-м, от Обретения же Клеменции627-м был холодным, как и сердца грешников на Старой Земле.
Аппарат «С» имел два режимаполной герметизации и забора воздуха. Фильтров не предусмотрено, придется дышать тем, что снаружи. Поэтому выше четырех километров подниматься нельзя. «Сфера» настроена на пилота, значит, даже мгновенная потеря сознания очень опасна. Спать же в аппарате категорически запрещено. Собьется с курсаеще полбеды, но может и просто отключиться прямо в поднебесье. Аптечка на поясе, там среди прочеготаблетки первитина, маленькие, по три миллиграмма. Для взрослогодве, ей и одной хватит. Это на самый-самый крайний случай, если сон начнет валить прямо на высоте в километр.
Наркотик, предупредил отец. Лучше без него обойдись, потрать лишний час на поиск ночлега.
Увы, ночевать придется на земле. Риск, причем немалый. Поэтому и нужен был Транспорт-3, промежуточная станция между небесами и твердью. Предатели, уничтожившие Порт Монсальват, украли его и отдали англичанам. Сейчас Транспорт-3бесполезная груда металлолома, но британцы упрямы и надеются его оживить.
В маленькой кабине кое-что изменилось. Соль смоделировала кресло, жесткое, как и поверхность аппарата, но это и лучше, не заснешь. Два вентиляционных отверстия, маленький лючок снизу. Больше ничего и не надо, теперь хоть вокруг планеты путешествуй.
Но в путь еще рано. Сначала
Она надвинула шлем с наушниками, коснулась переключателя на поясе. Радиоприемник миниатюрный, на одну волну настроен. Зато на ту, что нужно.
На циферблате наручных часов7.59. Пора!
В наушниках зашуршало, и тут же послышались знакомые позывные, очень популярная у них дома мелодия «Утро в столице». На праздники отец всегда включал записьпластинку, выпущенную уже здесь, на Старой Земле. «Aamu pääkaupungissa», финская народная песня Кто догадается?
Говорит Клеменция! Доброе утро всем, кто сейчас на Старой Земле
Передача со спутника, последние неделиодна и та же запись. Связь потеряна, но может, случилось чудо?
Передаем обращение Высшего Распорядительного Совета к гражданам Клеменции, выполняющим свой нелегкий долг на Старой Земле. Братья и сестры, друзья! В этот нелегкий для всех нас час вы должны знать, что родная планета о вас не забыла. Создана специальная комиссия, куда вошли лучшие ученые Клеменции»
Соль поморщилась и выключила трансляцию. Все то же! Отец рассказал, что обращение передано не с Родины, его написали тут, на Земле, чтобы как-то подбодрить соотечественников. Обман, конечно, но вдруг хоть кому-то поможет? Очень страшно, когда твоя планета молчит!
Она упрямо мотнула головой. Пора за работу!
Экран! Географическая карта Европы!..
* * *
Между Парижем и Берлином877 километров, если по прямой. Максимальная скорость «Сферы» 80 километров в час. Делим и считаем? Нет! Летит не аппарат, летит человек. Взрослый на максимальной скорости выдержит три часа, потом следует идти на посадку и отдыхать столько же, но лучше прихватить лишний час. Она, увы, еще не взрослая, значит, делим и умножаем на дваполтора часа полета, семь часов отдыха. Не годится! Скорость рекомендованная, она же крейсерская50 километров. Медленно, но на ней можно лететь без посадки десять часов. Делим пополам и добавляем час, ей четырнадцать, не ребенок. В итоге получается не слишком быстрый автомобиль. Зато управлять не надо, достаточно настроить автопилот. А больше никаких проблем, главноене заснуть.
Прямиком в столицу Рейха ей не надо. Придется кое-куда заглянуть.
Курс! Начальная точкаПариж. Следующая
Закончив работу, Соль откинулась на жесткую, почти прозрачную спинку и вспомнила, что после новостей по радио обычно идет музыкальная программа. Сейчас новостей нет, но, может, песни остались?
Переключатель
красотки смотрят вслед,
В душе весна, солдату двадцать лет.
Позвякивает фляжка на боку,
И весело шагается полку.
Соль усмехнулась. То, что надо! Песня земная, но написана ее соотечественником. Агент из французской группы наблюдателей пошел добровольцем на Великую войну и погиб под Верденом. Там и сочинил за неделю до смерти. Здесь песню забыли, но на Клеменции она стала очень популярной.
Когда солдат идет вперед на бой,
Несет он ранец с маршальским жезлом.
Когда солдат идет с войны домой,
Несет мешок с нестиранным бельем.
Мудрое руководство запретило исполнять ее по радио, чтобы не напоминать лишний раз о войне. Но это дома, на Земле можно. И даже нужно! Отец как-то предложил вернуть песню землянамперевести на французский (а лучше сразу на несколько языков), записать на пластинках и пустить в народ. Послушают, может, и поумнеют. Так что пусть играет.
Соль, позывной «Сфера-1», улыбнулась. Пора? Пора!
Пустяк умереть разок
По приказу, по приказу.
За то крест дадут на грудь
Тем, кто шлет нас на войну.
Близка летняя пора.
Чуть займет заря,
Нам в поход пора.
Прощай, милая моя,
Мы чеканим шаг
И кричим: «Ура!»
7
Когда мост остался позади, Фридрих оглянулся.
Включай фары. И скорость сбавь, а то поцелуемся с кем-нибудь в самый неподходящий момент.
Александр Белов, облегченно вздохнув, поспешил выполнить приказ. Затылок был мокрый, струйка пота стекла по спине до самой поясницы. Машин да и людей на вечерних улицах не так много, но когда скорость за 80, а сами улицы распланированы еще в позапрошлом веке, риск «поцеловаться» весьма реален. С воротами уже пришлось, посему фара зажглась только одна, левая.
Ушли, рассудил немец. Если сразу в хвост не вцепились, не найдут
Цепляться было некому. Перед тем, как таранить ворота, грузовику прострелили два передних колеса. На одной из улиц их пытался остановить патруль, но замполитрука надавил на клаксон и промчался мимо. Одного из патрульных снесло в кювет, но на этот раз Белов ничего не почувствовал. Не в гости его сюда пригласили. Да и не приглашали вовсе.
Слеварека, справаодноэтажные дома, между которыми изредка возникали двухэтажки. Подробнее не разглядишь, солнце уже зашло, и на Ковно, бывший литовский Каунас, надвигалась ночь.
Фридрих, сидевший справа, на переднем сиденье, уверенно кивнул:
Правильно едем. Пока прямо, вдоль Немана, до Шакяя.
Усмехнулся во весь оскал:
Не удивляйся, я тут уже год работаю. Только не спрашивай на кого, камрад Белов, не то отвечу, что на Красный крест.
Александр пожал плечами. Спрашивать он и не собирался ввиду полной ясности. Считай, повезло. Не посадили бы к нему в подвал этого шпиона, перспектива превратиться в бифштекс стала бы вполне реальной. «А теперь подключите воображение, господин красный комиссар». Спасибо, обойдется.
Но куда они едут? Шакяй, судя по названию, это еще Литва, точнее, бывшая Литва, ныне Речь Посполитая. А дальше? Может, там у немцатайный бункер, где можно пересидеть, или конспиративная квартира? Едва ли, Шакяй наверняка город невеликий, на десять домов, а искать их станут плотно. Тогда куда? На севереостаток Литвы, но там у границыпольские войска, об этом в Заявлении ТАСС было. Что остается?
Мы что, в Германию?
Справа послышался тяжелый вздох.
Не спрашивал бы, студент. Приметы, что ли, не знаешь? Нам и так везет, словно утопленникам. А если бы бензина было на днеили ты не смог бы машину завести? И вообще, чем тебя Рейх не устраивает?
Но там же фашисты!
* * *
Александр рано понял, что в СССР, отечестве мирового пролетариата, любят и ненавидят только по команде. Он помнил, как отец вырывал из книжек портреты бывшего Льва Революции Троцкого, как по приказу учительницы зачеркивали в учебниках цитаты из Николая Бухарина. А вот товарища Сталина положено любить, причем с каждым годом все истовей. И быть тому до следующей команды с заоблачных кремлевских высот.
Год назад в ИФЛИ ему дали прочесть стихотворение Осипа Мандельштама. Так себе поэзия, не Пушкин и не Блок, однако начало запомнилось.
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны.
Мандельштам исчез тогда же, в 1938-м. Как шептали знающие люди статья 5810 УК РСФСР. Поэт плохо разбирался в вопросах любви.
Фашистов же, что германских, что иных, полагалась ненавидеть. Они были очень, очень плохие и даже ужасные. Правда, если выжать из всех обвинений воду и оставить эмоции в стороне, в сухом остатке будет то, что Гитлер занял место, предназначенное товарищу Тельману. Потому и негодяй, и все фашисты негодяи. Страшные рассказы про тюрьмы и концлагеря Белова ничуть не убеждали. Наверняка при Гитлере и сажают, и за решеткой голодом морят, и на допросах бьют смертным боем. Но разве только при Гитлере? Спросите Мандельштама, если он еще жив. Запрещают «неправильное» искусство? Фашисты всего лишь эпигоны. Достаточно открыть подшивку газеты «Правда», чтобы узнать и о художниках-пачкунах, и о сумбуре вместо музыки. Рабочие и крестьяне бедствуют? А вот тут не поспоришь, это в СССР, стране победившего социализма, с каждым днем живется лучше и веселее. И не дай бог кому-нибудь усомниться!
Однако было еще одно. В Германии сжигали книги. Сжигали! В стране, где работал Иоганн Гуттенберг, в отечестве Гёте и Шиллера! Такое казалось просто невозможным. Александр понимал, что книги запрещают везде, по приказу ли, по суду. Но сжигать да еще под песни и барабаны? На такое была способна разве что испанская инквизиция, устраивавшая праздники на Кемадеро. Для студента отделения романо-германского языкознания ИФЛИ Белова фашисты стали врагами.
К Гитлеру он относился с легкой брезгливостью. Тот же Сталин, даже усы похожи, только слишком суетливый и какой-то мелкий. Если уж ты вождь, то будь горой. А, как верно сказано в одной японской книжке, гора не двигается.
* * *
Запущенный случай, молвил Фридрих, внимательно поглядев на соседа. Однако не безнадежный
Разговаривать можно без помех. Ковно остался позади, как и асфальт, ехали по грунтовке, не слишком широкой, но вполне приличной. Свет единственной фары указывал путь, ночная дорога пуста, лишь изредка справа и слева (Неман уже проехали) мелькали темные силуэты невысоких зданий с острыми крышами. Сзади же пусто, никто не нагонял, не дышал в затылок.