Отец далеко, на Оторио.
Но с ним происходит что-то страшное. Герцог в большой опасности!
Откуда вы знаете? Гарни положил руку на плечо мальчика.
Я просто знаю!
* * *
Я наслаждаюсь жизнью. Я наслаждаюсь смертью.
В своей спальне, занимавшей целое крыло Карфагской резиденции, барон Харконнен только что мощной рукой задушил мальчика. Несмотря на это, он был до глубины души расстроен и сильно обозлен. Стараясь не задеть труп тощего юноши сломанной рукой, он столкнул его на пол. Юный наглец посмел сопротивляться и даже прокусил барону нижнюю губу! Теперь из нее сочилась кровь. Он коснулся раны и вполголоса выругался. Очередная травма!
О нападении мятежников на корабль напоминала боль в сломанной руке, закованной в гипс. Правда, рука успешно заживала. Еще лучше обстояло дело с раной на голове: от нее над ухом остался лишь глубокий рубец, скрытый под волосами. Да, не ожидал он такого сопротивления от этого раба, этого мальчика для утех В следующий раз нужно будет воспользоваться более мощным наркотиком.
Не ожидал он подобной непокорности и от фрименской рвани! Еще одно расстройство. Сейчас он должен был присутствовать на императорском празднестве на Оторио, заниматься полезными делами, показать себя. Барон очень переживал, что Шаддам заметит его отсутствие, но еще больше он боялся, что Император этого отсутствия не заметит.
Барон медленно свесил босые ноги с кровати и взял со стола свой гравипояс. Опоясавшись, он активировал устройство, и движения его сразу стали легкими и даже в какой-то мере изящными. К тому же барону нравилось ощущение легкого покалывания, вызванного антигравитационным полем.
Два молодых человекаоба чуть старше задушенного мальчикаотодвинули портьеру и вбежали в спальню с полотенцем и халатом. Юноши обернули полотенце вокруг бедер барона, пропустили концы между ног и закрепили застежками. Черный халат они набросили барону на плечи и затянули на поясе, а затем с подобострастными поклонами попятились назад.
Барон взглянул на стройное мертвое тело и согнул в локте здоровую руку.
Подайте-ка мне этот хлам.
Юноши наклонились, подняли тело и положили его у ног барона.
Своей мощной рукой он взял труп за руки и легкос помощью гравипоясаповолок к закрытому бронированному окну. Затем распахнул одну створку, впустив в комнату удушающий поток нестерпимо знойного воздуха, и взгромоздил податливое, как воск, тело на подоконник. Пока двое онемевших слуг наблюдали за ним широко раскрытыми глазами, Харконнен проталкивал труп в оконный проем. Вытолкнув тело, он понаблюдал, как оно, пролетев вдоль стены здания, рухнуло на покрытую песком улицу.
Обычно барон поручал подобные действа слугам, но иногда ему самому хотелось ощутить свою грубую силу и власть над жизнью и смертью. Эти красивые мальчики были как свежие цветыон мог срывать их и выбрасывать, заменяя новыми.
Он прекрасно знал, что последует дальше. Эти отчаявшиеся люди были такими предсказуемыми. Появились нищие уличные оборванцы, одетые в невообразимое тряпье поверх конденскостюмов, подняли труп и торопливо понесли его прочь. По слухама барон был склонен им верить, они забирали тела, чтобы добывать из них воду. Какая же жалкая у них жизнь!
Выйдя из роскошно убранной прохладной спальни, барон вошел в лифт и проследовал в столовую, занимавшую целый этаж, где другие слуги сопроводили его к широкому креслу во главе огромного банкетного стола. Остальные стулья пустовали, но перед каждым лежали приборы.
В обеденный зал вошел Раббан в компании своего худощавого брата Фейд-Рауты, приехавшего в гости с планеты Гайеди Прим. Раббан двигался с грацией броненосца, а движения Фейда отличались плавностью и изысканностью. За братьями неслышно скользил ментат барона Питер де Врие с его вечно задумчивым видом. Губы ментата были покрыты соком сафо, словно запекшейся кровью.
Нянча травмированную руку, барон опустился в кресло, будто король, собравшийся вершить суд.
Я голоден! провозгласил он. Зовите наших особых гостей.
В столовую вошла процессия из двадцати слуг, каждый из которых нес накрытое крышкой блюдо. Все они заняли места за спинками стульев, а один встал за спиной барона.
После того как племянники и ментат расселись, барон взмахнул здоровой рукой, зная, что дальнейшее действо отрепетировано в мельчайших деталях. С точностью часовых механизмов слуги одновременно сняли крышки с блюд, на которых лежали головы мертвых мятежников, пытавшихся захватить корабль барона. Для того чтобы все места за столом были заняты, Раббану пришлось убить еще нескольких подозрительных типов, найденных на улицах Карфага, несмотря на то что они не имели ни малейшего отношения к заговору. Какая, в конце концов, разница?
Глаза мертвецов были открыты и смотрели в лицо вечности.
Барон уставился на голову единственной женщины, пилота.
Добро пожаловать на первый в вашей жизни аристократический банкет, моя дорогая!
Пока барон говорил, слуги внесли в зал другие блюдас кушаньями. Трясясь от страха, подданные накладывали еду в пустые тарелки перед мертвыми головами, выказывая издевательское гостеприимство и щедрость. Тем временем остальные слуги наполнили мясом тарелку барона, а затем и тарелки других живых гостей. Ядоискатели просканировали яства и нашли их безупречными.
Когда все было готово, слуги, пятясь, неслышно покинули зал, оставив барона наедине с его мрачным пиршеством. Раббан и де Врие явно наслаждались этим зрелищем, но на лице Фейда-Рауты отражались лишь раздражение и нетерпениеему хотелось одного: скорее вернуться в Харко-Сити.
Барон с вожделением смотрел на свою тарелку с жареным волчьим окороком и целиком запеченной куросвинкой, но не стал вгрызаться в блюда с обычным аппетитом. Он поднял сломанную руку и, нахмурившись, посмотрел на гипс. Если бы не это проклятое покушение, он бы сейчас пировал вместе с другими благородными господами в музейном комплексе Коррино на Оторио.
Раббан не стал ждать дядю и принялся, громко чавкая, пожирать мясо, пользуясь руками и ножом. Фейд и де Врие вели себя более изысканно.
Барон медленно переводил взгляд с одной отрубленной головы на другую. Мертвые глаза женщины, казалось, смотрели прямо на Харконнена с прежним вызовом. Надо позаботиться о том, чтобы весь Карфаг узнал о мстительном пиревозможно, это охладит горячие сердца фрименов. Нет, его солдаты и охрана недорабатывают.
Поправляясь от своих ран, барон не хотел, чтобы его видели слабым. Он не станет сообщать Императору Шаддаму или его верному псу Фенрингу о покушении; надо будет придумать другую причину своего отсутствия. Не вернется он и на Гайеди Прим, поскольку это могут расценить как бегство с Арракиса.
Наконец барон тоже принялся за еду, оторвав огромный шмат мяса, но успел насладиться всего одним куском. В зал вошел императорский посыльный в военной форме, не спросив разрешения и не представившись. Этот человек держал в руке украшенный орнаментом и гербом Коррино цилиндр.
Милорд барон, я привез послание из императорского дворца.
Опасаясь, что Император прислал изъявление своего неудовольствия, барон сальной рукой схватил цилиндр и сорвал с него замыкающее кольцо. Из цилиндра он извлек сверхпрочную бумагу, развернул и стал читать. Курьер неслышно исчез. Барон смертельно побледнел.
Фейд-Раута внимательно смотрел на него с нескрываемым любопытством.
Что случилось, дядя? Вы, кажется, расстроились?
Не веря своим глазам, барон перечитал короткое сообщение о катастрофе на Оториоо полном уничтожении нового императорского музейного комплекса.
Это было самое живописное покушение!
Харконнен вкратце пересказал содержание послания, чем вызвал у присутствующих страх и трепет.
Питер де Врие вскочил со стула и поспешил к барону, чтобы самому прочитать сообщение.
Шаддам уцелел?
Барон передал ментату письмо.
Кажется, его вовремя эвакуировали, но погибли многие члены Ландсраада. Число жертв до сих пор подсчитывают. Обвиняют некоторых членов Содружества благородных.
Раббан перестал жевать.
Мы же тоже должны были присутствовать там, дядя. Вас бы убили!
У барона по спине внезапно пробежал холодок.
Да, я уже был готов к вылету Он посмотрел на окровавленные головы, которыми был уставлен стол, и обратился к ним: Ну что ж, получается, ваше нападение спасло мне жизнь.
Застывшее лицо ближайшей мертвой головы никак не отреагировало на эту новость.
* * *
Внезапная смерть наносит глубокие раны душам оставшихся в живых. Вред, причиняемый внезапным выживанием, не так заметен.
Каладан встретил Лето безбрежным океаном, густым, напоенным разнообразными ароматами воздухом, пустошами, плодородными полями и добросердечными людьми.
Во время спешной эвакуации с Оторио в ту страшную ночь Лето был вынужден оставить там все, кроме своей жизни. Большинство же гостей, прибывших на праздник Коррино, не смогли сохранить и этого. Теперь, после долгой задержки, он вернулся домой с попутным торговым транспортом с Кайтэйна, имея на руках имперский паспорт и все необходимые документы. Ему не терпелось снова оказаться на Каладане. Судебный канцлер, высокий и печальный Били Ридондо, предлагал Лето дождаться комфортабельного дипломатического рейса, но герцог настоял на немедленной посадке в первое же судно, следовавшее с остановкой на Каладане.
Лето до сих пор не оправился после пережитой трагедии, отзвуки которой звучали в его душе с неослабевающей силой. Он не мог забыть панической эвакуации, вида множества обреченных людей, оставшихся за его спиной, когда сардаукар тащил герцога к выходу. Перед глазами продолжало стоять жуткое зрелище падения трех раскаленных снарядов, испепеливших ярко освещенный город
Оказавшись на борту лайнера Гильдии по прибытии на орбиту Оторио, Шаддам приказал немедленно брать курс на Кайтэйн. Навигатор Гильдии задержался, лишь чтобы принять на борт немногочисленные суда, успевшие взлететь с Оторио. У Лето сжалось сердце, когда он увидел, как мало кораблей успели это сделать. Печально, что его яхта с маленьким экипажем так и не смогла эвакуироваться. Она исчезла в адском пламени, которое пожрало и многих других.
Ознакомившись с результатами подсчета жертв, Лето обрадовался, что его старому другу эрцгерцогу Арманду удалось спастись с горсткой других аристократов. Спастись смогли немногим более ста человекблагодаря предупреждению Лето, прозвучавшему по громкой связи. Он изо всех сил старался отвлечься от переживаний, дать себе хотя бы мгновение покоя. Эти души уцелели благодаря ему. И он, герцог Лето Атрейдес, тоже остался в живых.
Но все остальные
Слухи об атаке Якссона Ару распространялись по Империи как ударная волна, однако большинство подробностей были путаными и неопределенными. По приблизительным данным, погибли восемьдесят четыре важных члена Ландсраада, двести сорок один аристократ из Малых Домов и бесчисленное множество местных жителей, обслуживающего персонала, рабочихэтих людей погибло не менее десяти тысяч.
Оказавшись в имперской столице, охваченной хаосом и кризисом, Лето легко потерялся в этой суете. Императрица Ариката, правда, написала ему письмо, в котором благодарила его за бдительность, спасшую Императора. Канцлер Ридондо обеспечил Лето всем необходимымодеждой, деньгами, едой, но не спешил с выдачей паспорта, без которого Лето не мог покинуть планету.
Пока Лето ждал, к нему обратилась Преподобная Мать Мохайем, настигшая герцога в одном из коридоров императорского дворца, и еще раз предложила нескольких подходящих невест для Пола, многие из которых прошли подготовку в Ордене Бинэ Гессерит. Лето счел предложения старухи докучными и неуместными, особенно в свете последних ужасных событий. Сейчас перспективы женитьбы Пола мало занимали герцога. Он отделался от Мохайем и отправился договариваться об отлете с Кайтэйна. Ждать оставалось всего час
Когда корабль Гильдии прибыл на орбиту его чудесной океанической планеты, Лето смог наконец воспользоваться прямой связью и поговорить с Джессикой. Это стало первым событием, поднявшим ему настроение после катастрофы. На экране он видел радостную улыбку облегчения на прекрасном и милом лице. До этого момента Джессика не была уверена в том, что герцог жив; до нее доходили лишь обрывки слухов о происшедшей беде.
Когда пассажирский челнок отчалил от лайнера Гильдии и приземлился в космопорту Кала-Сити, Лето почти физически ощутил, как огромная тяжесть упала с его плеч. Открылся люк, к выходу подали трап, и все остальные пассажиры расступились, открыв дорогу герцогу. Он вышел из корабля первым, остро ощущая, что он и в самом деле жив. Он глубоко вдохнул свежий, пахнущий солью воздух. Несущиеся по небу облака предвещали вечерний шторм.
За ограждением взлетной полосы стояла огромная толпа в знакомых каладанских одеждахрыбаки, рулевые, хозяева гостиниц, ремесленники, преуспевающие купцы и немногословные слуги. Слышался радостный ропот. Эта встреча взволновала Лето; его глаза затуманились от слез, но он сумел удержать их.
Впереди стояли Джессика и Пол, по сторонам от нихментат Сафир Хават и Гарни Холлик; Дункан Айдахо держался за их спинами. Сердце Лето неистово забилось, когда они с Джессикой встретились взглядами; Пол рванулся впередчетырнадцатилетний подросток с развевающимися иссиня-черными волосами, как у отца.
Лето спустился с трапа, и Пол буквально повис у него на шее.
Я видел сон, в котором тебе грозила великая опасность!
Такая эмоциональность расстроила Лето, который не любил выказывать свои чувства на людях. Даже с леди Джессикой он всегда держался официально, допуская нежности только наедине с ней.
Он обнял мальчика за плечи, а потом отстранился на расстояние вытянутой руки, чтобы рассмотреть сына.
Я спасся, Пол, но моя рана здесь. Он прижал руку к сердцу. Память о трагедии будет долго преследовать его.
Из толпы навстречу Лето грациозной походкой величаво вышла Джессика, и Лето сразу заметил, что она изо всех сил, пользуясь ухищрениями Бинэ Гессерит, удерживается от того, чтобы броситься в объятия герцога, как это сделал Пол.
Мой герцог, произнесла она спокойно, хотя глаза ее горели, как хагальские изумруды.
Моя госпожа.
Лето не мог больше сохранять холодную невозмутимость и пылко обнял любимую, чем вызвал шумное одобрение ликующей толпы.
Сафир, Дункан и Гарни, выждав несколько секунд, тоже поприветствовали герцога. От широкой улыбки шрам на лице Гарни стал похож на свернувшуюся багровую змею.
Подобно неудержимому потоку, остальные люди рванулись к герцогу. Казалось, каждый хочет похлопать его по плечу, но Сафир, Гарни и Айдахо ненавязчиво оттесняли в сторону самых напористых.
От толпы отделился бородатый человек в тяжелой коричневой накидке. На голове его красовалась прямоугольная шляпа, на которой был вышит лист папоротника. Над глазами нависали кустистые брови, взгляд был живым и проницательным, а сквозь густую бороду проглядывала приветливая улыбка.
Я пришел, чтобы лично встретить вас, мой герцог. Не часто появляюсь я в столь многолюдных местах. Он окинул взглядом космопорт и город, стараясь скрыть неловкость. Эти огромные здания вызывают у меня смущение.
Вы оказываете мне честь, архивикарий, ответил на приветствие Лето.
Архивикарий Тороно возглавлял древнюю религиозную секту Муадх и считался глубоко уважаемым человеком в северных аграрных районах Каладана. Последователями этой созерцательной мирной религии были фермеры, выращивавшие рис-панди. Муадхи поклонялись земле, проповедовали мир и больше всего заботились о добрых урожаях, что нашло отражение в цветах их эмблемыкоричневый цвет символизировал землю, а зеленыйрисовые поля.
Тороно еще раз поклонился.
Когда мы узнали, что случилось на императорском празднике, я обратился к моим последователям. Мы молились за вас, герцог Лето, мой герцог. Я пришел, чтобы лично сообщить вам об этом. Муадх возрадовался тому, что вы вернулись домой целым и невредимым. Герцог Каладанаэто и есть Каладан, живущий среди нас. Он расставил пальцы и наклонился, чтобы коснуться ими земли, а потом выпрямился, словно вытягивая из почвы невидимые нити, связывающие людей с миром. Затем он раскинул руки, будто желая поделиться всем своим богатством. Я принес вам наше благословение.