Валентина переглянулась с остальными и тихо произнесла:
Пусть скажет Варя.
Да, лучше я. Варвара встала и прижала руки к груди. Идея есть. Одна на всех. Мы вместе думали несколько дней. Идея такова. Михаил Евграфович! Весь юбилейный номер будет посвящен вам.
Коллектив энергично зааплодировал, причем громче всех хлопали Пружинов и новичок. Но Пушков-Рыльцев, сначала изумленно вскинувший мохнатые брови, одним мановением ладони установил тишину.
Мне? с отвращением переспросил он. Что за бред? То есть я вас понимаю, ребятки, спасибо и так далее, но это невозможно. Варя, сядь. Следующий!
Это не я придумала, проигнорировав распоряжение, звенящим голосом произнесла Варвара. Это общее решение. Каждый из нас напишет про вас текст. Далеефоторепортаж о вашем кабинете, о вашей квартире
Общее решение? перебил старик. Вы все заодно, значит?
Коллектив расцвел улыбками. Старик выкатился из-за стола, подрулил к стене и резко развернул кресло. Сделался хмур.
В задницу общее решение. Этого не будет.
Но почему? воскликнула Варвара.
Потому что, дети мои, журналюга не может писать о самом себе. Это неэтично. Я не могу допустить, чтобы мой собственный журнал публиковал обо мне статьи.
Пружинов поправил шикарный галстук.
Мы решили, что сейчасособый случай.
В задницу такой случай.
Варвара села, шумно двинув стул.
Мы настаиваем, решительно заявила Валентина и посмотрела на Филиппка.
Тот энергично кивнул.
«Тебя пока никто не спрашивает», раздраженно подумал Савелий.
Тем временем старик грустно вздохнул и произнес:
Значит, бунт на корабле? Послушайте меня, мальчики и девочки. Для широкой публики я уже давно не существую. Каждый из вас мог заметить, что я подписываю псевдонимом даже колонку редактора. Знаете, что будет, если выйдет номер, целиком посвященный мне, грешному?
Над столом воцарилось молчание. Савелий понял, что у каждого есть свой вариант ответа и каждый решил оставить его при себе.
Будет вот что, желчно продолжил Пушков-Рыльцев. Люди удивятся и скажут: «Надо же! Оказывается, этот старый пердун еще жив!»
Юный стажер, не привыкший, разумеется, к манерам шефа, не выдержал и рассмеялся.
Правильно, Филиппок! воскликнул старик. Это смешно! Я стар, я инвалид, я пукаю мхом и никому не интересен. Мне не нужна слава и портрет на обложке. Поэтому вашу общую идею я отметаю как неконструктивную. Материал о столетнем маразматике не укрепит наши позиции на рынке качественной прессы. Давайте что-то другое.
Сотрудники безмолвствовали.
Заговор был устроен еще неделю назад. Идейными вдохновительницами выступили редакционные дамы. Уговорились твердо стоять на своем и убедить патриарха любыми путями. Но сейчас все рухнуло: патриарх, как всегда, в две минуты подавил всех силой авторитета.
Савелий подождал несколько мгновений и заявил:
У нас нет других идей. Мы хотим написать о вас, и только о вас. Потому что вы, Михаил Евграфович, и есть настоящий самый-самый. Уступите нам. Позвольте сделать то, что мы задумали.
Нет, ответил старик. Еще одно слово на эту тему, и все присутствующие, кроме юного дарования, будут немедленно уволены.
Тишина стала гулкой, почти невыносимой. Потом Варварадевушка дерзкаяшвырнула на стол карандаш, достала из сумочки зеркало и демонстративно занялась рассматриванием собственных губ.
Раз других идей нет, спокойно продолжил Пушков-Рыльцев, снова подъезжая к столу, слушайте мою идею. Мы найдем героев предыдущих юбилейных номеров, и не только юбилейныхвсех наших лучших, ударных номеров, и напишем о том, как сложилась их жизнь спустя десять или двадцать лет.
Отлично! тут же воскликнул Пружинов.
Присутствующие немедленно прожгли его взглядами.
Кто еще согласен? спросил шеф. Ну? Я жду.
Все, вздохнул Савелий. Все согласны.
Тогда приступим к распределению задач. Я просмотрел вчера весь архив. Кое-что нашел. Первое: был когда-то такой юноша, Гарри Годунов, он написал роман и прогремел. Наш журнал писал о нем подробно. Потом гений объявил о начале работы над новым опусом и исчез.
Не исчез, поправил Савелий. Переехал на нижние этажи. Стал употреблять мякоть стебля и погубил себя. Он был моим товарищем. Это я писал о нем.
Старик кивнул:
Найди его и узнай, что с ним.
Я и так знаю. Он деградировал.
Пушков-Рыльцев пошевелил остатками бровей.
Это не ответ. Что значит «деградировал»? До какой степени? Может, он специально деградировал, чтобы описать свои ощущения. Может, именно сегодня он поставил точку в книге, которую писал все эти годы, и сейчас, всеми забытый, прикидывает, как ему информировать человечество о своем новом великом творении. Разыщи его.
Савелий кивнул и посмотрел на подругу. Варвара показала ему кончик языка.
Дальше, грянул Пушков-Рыльцев. Был бизнесмен, придумал продавать горячие чипсы. Мы о нем писали. Разбогател неслыханно
Это был мой герой, подал голос Гоша Деготь. Отдайте мне. Только он скучноват для юбилейного номера.
Вообще-то, сказал шеф, для тебя, Деготь, у меня особое задание. Я хотел, чтобы ты пошел к Евгению Голованову, главе корпорации «Двоюродный брат» и создателю проекта «Соседи»
Гоша Деготь побелел и задрожал. Пушков-Рыльцев улыбнулся.
Ладно-ладно. Я пошутил. В «Двоюродный брат» пойдет Варвара. Разведка донесла, господин Голованов любит сексуальных брюнеток.
Варвара покраснела.
Только тебе, маманя, невозмутимо продолжил старик, придется сделать чудо. Потому что Голованов, хоть и свинья тщеславная, меня ненавидити уговорить его будет нелегко.
Мне что же, осведомилась Варвара, заплатить за интервью натурой?
Обсуди это с женихом, хмыкнул Пушков-Рыльцев. Но Голованов в юбилейном номере мне очень нужен Следующий кандидатнекто Глыбов, по прозвищу Продавец Солнца. Создал сеть соляриев для малоимущих. Мы писали о нем десять лет назад, ему тогда было только двадцать девять.
Я возьму, вызвался Савелий. С бизнесменами у меня хорошо получается.
Старик благосклонно кивнул, поморщился от резкого приступа некой стариковской хвори, перевел дух и продолжил:
Наконец, главное. Когда все вы еще ходили в детский сад, в первом номере своего журнала я делал материал про доктора Смирнова. Это великий человек, чтоб вы знали. С ним я поработаю сам. Только мне нужны его координаты. Чтоб через час адрес и телефон лежали у меня на столе. Пока все.
А мне что? спросил Пружинов.
Пушков-Рыльцев пожевал губами.
Тебеспециальное задание редакции. Будешь готовить банкет. Найди хороший кабак, где-нибудь на девяносто пятом уровне. Договорись, заплати, согласуй меню. Скажи там, чтоб не расслаблялись. Будет гулять журнал «Самый-Самый», и мы не потерпим на нашем торжестве коньяка моложе пятидесяти лет. Шеф-редактор набрал в грудь воздуха. Чтоб завтра все были при параде! Мальчики при бабочках, девочки при декольте.
Спереди или сзади? поинтересовалась Валентина.
Глупый вопрос. И там, и там! Минимум одеждымаксимум надежды! Что, Филиппок? Я прав?
Да, отозвался новичок.
Отлично. Напоследок давайте пробежимся по новостям. Огласите сводку. Сенсации, скандалы, небо упало на землю, китайцы ушли из Сибири с извинениямиесть что-нибудь?
Сводка скучная, подала голос Валентина. Я кое-что нашла, но
Говори.
Валентина раскрыла папку из настоящей бумаги (в шикарных редакцияха редакция журнала «Самый-Самый» считалась в Москве самой шикарнойне было принято использовать пластик), тоненько прокашлялась и начала:
Регулярный авиарейс «ЧикагоМосква» отменен по требованию американской стороны. По новым, только что вступившим в силу стандартам каждый аэропорт, где принимаются самолеты из США, должен быть оборудован специальными дверями и проходами шириной не менее семи футов, чтобы граждане США не застревали при движении. В очередной раз подчеркивается, что в случае застревания Соединенные Штаты готовы послать для спасения своего гражданина авианосец. У американской стороны есть претензии и по туалетным помещениям: прочность и пропускная способность сантехники должна быть увеличена.
Интересно, хмыкнул старик. Я это обдумаю. Дальше.
Валентина опять прокашлялась.
В топ-сто проекта «Соседи» взлет недели
В задницу «Соседей», перебил Пушков-Рыльцев и повернулся к Гоше Дегтю: Правда, Гоша?
Деготь кивнул.
«Зря он так», подумал Савелий о шеф-редакторе.
Дальше, потребовал босс.
В клубе «Сома» представлен новый проект: журнал «Форбс» для младшего школьного возраста.
Интересно. Пусть туда сходит Филиппок. Материал сделать в критическом ключе. Максимум сто строк. Дальше.
В третий раз за год осквернена могила Иосифа Сталина, органы следствия подозревают изъятие тканей с целью клонирования. Как известно, на сегодняшний день на учет поставлено семьдесят два кустарных клона Сталинавсе они могут произносить только три слова: «Братья и сестры»
Старый анекдот, с отвращением поморщился шеф-редактор. Вдобавоквранье. Я беседовал с одним из клонов Сталина три часа. Умнейшее существо. Только курит много. Дальше.
Неделя до премьеры нового фильма «Страсть и гнев», в главной роли Анжелина Лоллобриджида, беспрецедентный актерский состав, задействованы модели седьмого поколения. Обещаны боевые сцены с участием моделей Керка Дугласа, Джеки Чана и Михаила Пореченкова, в эпизодах модели Митхуна Чакроборти, Марлен Дитрих, Энтони Хопкинса и Георгия Вицина.
В задницу такие фильмы. Что есть из сибирского корпункта?
От китайцевтолько официальные сводки. Рекордный урожай зерновых, введен в действие новый завод по производству
В задницу. Дальше.
Все знали, что Пушков-Рыльцев не любит китайцев. И даже ходили слухи, что владелец журнала «Самый-Самый» воевал в Сибири. Поговаривали, будто именно китайская пуля, попав в позвоночник, лишила подвижности нижнюю часть тела шеф-редактора.
Валентина закрыла папку.
Это все.
Негусто, проскрипел старик. Ладно. Теперь, он сипло вздохнул, все встают, выходят отсюда и начинают действовать. Герц!
Савелий вздрогнул.
Останься.
Пушков-Рыльцев терпеливо подождал, пока последний выходящийновичок Филиппокзакроет двустворчатую тяжелую дверь. Со спины у стажера оказалась немного бабская фигуравялые плечи против тяжелой задницы.
Что у тебя за дела с Дегтем?
Савелий выпрямил спину.
Он мой товарищ. Вот и все дела.
Держись от него подальше. Он пьет.
Это его дело, спокойно отозвался Савелий.
И мое тоже. И твое. Старик подождал возражений, не получил их и объявил: Кое-что меняется. Я передумал. Тебе придется сходить к доктору Смирнову. Это мой старинный приятель, я позвоню ему и договорюсь.
Герц кивнул:
Сходитьэто легко. Но тогда получится, весь юбилейный номер будет написан одним только мною.
Старик удивился:
А что тут такого? Я начинал журнал в одиночку. Тебе будет полезно. Покрутись, побегай. Пожертвуй этим, как его персональным психологическим комфортом.
С какой стати чем-то жертвовать, подумал Савелий.
Это будет, продолжал старик, твой, хе-хе, дембельский аккорд. Знаешь, что такое «дембельский аккорд»?
Нет.
Ну и ладно. А вечером, ровно в девятнадцать тридцать, будь здесь. В редакции. Надо поговорить. Отмени все дела. Не опаздывай. Пушков-Рыльцев игриво подмигнул (эта игривость была ужасна, так мог бы ухмыляться тираннозавр) и добавил: А то испортишь себе жизнь на много лет вперед.
Покинув конференц-зал, озадаченный Савелий нашел коллег в дальнем помещении редакции, приспособленном для перекуров, чаепитий и уединенных посиделок. Как обычно, по окончании оперативного совещания сотрудникам требовалось время, чтобы прийти в себя. Столетний шеф-редактор распространял вокруг себя слишком мощные энергетические волны.
Впрочем, к моменту прихода Герца монстры журналистики, вполне расслабленные, развлекались тем, что допрашивали новичка.
Он мне говорит: закончи университет! рассказывал румяный Филиппок. Я говорю: зачем? Я и так все знаю. И уже приглашен работать в солидное место. Мне, говорю, надоело учиться. Потом доучусь. Года через три или четыре. А он: нет, ты должен получить диплом. Я ему: папа, я никому ничего не должен. А он обижается
Но ты действительно никому ничего не должен. Варвара блеснула глазами.
Естественно! Но папа Ему восемьдесят лет, он человек из прошлого. Я всю жизнь от него слышу: ты должен это, ты должен то Я тебя растил, я тебя кормил Я ему говорю: папа, ты не обязан был меня кормить, меня бы в любом случае прокормило государство
«Приятный парень», подумал Савелий, а вслух произнес:
Тяжело тебе с папой.
Не то слово! воскликнул мальчишка. Однажды он посмотрел один из моих учебников. «Основы теории абсолютного процветания». Заплакал, представляете?! Пытался порвать книгу. Думал, онабумажная.
А на каком этаже ты живешь? спросил кто-то с дальнего конца стола.
Ну, я родился на шестьдесят первом. Сейчас снимаю на пятьдесят седьмом, на двоих с подругой.
Савелий и Варвара переглянулись. Вокруг раздались вежливые вздохи.
Хороший этаж, похвалила Варвара. Скромно и со вкусом. А чем занимается твоя э-э девушка?
Пока ничем. Дома сидит. У нее родители«соседи», она выросла под объективами. А квартира, где мы сейчас живем, не подключена. И теперь у нее депрессия. Все время на меня рычит, ругается Жалуется, что я ей солнце загораживаю Говорит, без «соседей» невыносимо. Ей кажется, что она никому не нужна, всеми брошена и так далее. Я объясняю, что «соседи» игрушка для бледных, а она обижается.
Сходи к участковому психотерапевту.
Ходил. Врач сказал, что это зависимость. Отвыкание займет несколько месяцев, потом станет легче. В крайнем случае посоветовал подключиться Сказал, что сам«сосед» с большим стажем.
Все психотерапевты«соседи» с большим стажем, тихо заметил Гоша Деготь.
Отвези свою девушку отдохнуть, посоветовал кто-то. В Европу.
Филиппок покачал головой:
Там еще хуже. Я два раза ездил. Больше ни ногой. Скучно, грязно, все голодные, все бледные. Или работают с утра до ночи, или попрошайничают. По пять раз в день умоляют продать немного мякоти стебля. У них это называется «русская трава». Или «кремлевская». Дурацкие вопросы задают. Думают, мы тут, в Москве, сами растим эту траву для собственного удовольствия. Завидуют страшно Нет, я больше не поеду. И подруга не поедет.
Над столом опять пронесся вздох.
Извини, Филипп, мягко прервала его Варвара. Ты хороший мальчик, но тебе не следует употреблять слово «подруга». А тем более«друг» или «дружба» На верхних этажах так не принято.
Студент покраснел, улыбнулся и тряхнул головой.
Понял. Прошу прощения. Нельзя ли мне еще воды? Обожаю «экстра-премиум».
Ее нам поставляет рекламодатель, со значением произнес Пружинов. Теперь, юноша, вы будете пить ее каждый день.
Филиппок восторженно рассмеялся.
Мысленно планируя день, Герц вышел в общий залк этому времени уже заполненный чернорабочими журнального дела: секретаршами, верстальщиками, координаторами фотосъемок и самими фотографами, главным образом переутомленными, но разбитными юношами в богемных свитерах, и прошелся из угла в угол. Его аккуратно обходили, боясь задеть и потревожить. Молодежь давно считала его мэтром и обращалась по имени-отчеству, с легким поклоном, что, кстати, немало помогло Савелию в период покорения сердца своенравной и насмешливой девушки Варвары.
«Неплохо было бы, подумал он, отловить сейчас своенравную и прижать где-нибудь в углу, для забавы и вящей эмоционально-гормональной подпитки». Но Варвара, окруженная помощниками, уже была сама не своянастоящая деловая женщина. Герц только махнул ей рукой на прощание, а сбоку референтка с личиком старательной дуры (впрочем, вполне приятная) уже протягивала ему листок с адресом места первой встречиинтервью подготовлено, с клиентом созвонились и договорились, очертили круг вопросов, которые желательно затронуть, а также вопросов, которые затрагивать нежелательно. Осталось поехать и сделать дело.