Насчет этого инопространства я как-то не совсем четко понимаю.
Представьте себе континуум, очень похожий на наш и наложенный на наш примерно так же, как один лист бумаги накладывается на другой. Оба пространства неслитны, они отделены одно от другого самым малым интервалом, какой только можно себе вообразить. Они сосуществуют, но обычно не соприкасаются. Имеет место взаимная однозначность между точками обоих пространств, как мне представляется, хотя они необязательно имеют одни и те же размеры или форму.
Эй, подумай лучшеони должны их иметь.
Никоим образом. Представим себе отрезок прямой длиной в милю и отрезок длиной в дюйм. В котором из них больше точек?
Разумеется, в том, что длиной с милю.
Нет. Количество точек в них обоих одинаково. Хотите, докажу?
Верю тебе на слово. В жизни не занимался этими разделами математики.
На слово так на слово. Ни размеры, ни форма не являются помехой для установления полного точечного взаимосоответствия двух пространств. Да и сами эти понятия тут, по существу, неприложимы. «Размеры» это вопрос внутренней структуры пространства, его протяженности, выраженной через свойственные ему одному постоянные. А «форма» существует сама по себепо крайней мере, вне нашего пространства, это проблема кривизны пространства, его открытости или замкнутости, динамики расширения или сжатия.
Граймс пожал плечами:
На мой слух это звучит как тарабарщина.
И отвернулся, глядя, как вертятся на своем колесе часы с кукушкой.
Наверняка, радостно согласился Уолдо. Мы ограничены собственным опытом. Знаете, каким я представляю Иномир? (То был чисто риторический вопрос.) Он представляется мне размерами и формой похожим на страусиное яйцо, но тем не менее целой вселенной, существующей бок о бок с нашей и здесь, и в окрестностях самой далекой звезды. Я знаю, что это ложное представление, но так мне легче все это себе представить.
Дело твое, сказал Граймс и кувыркнулся в воздухе: от непрерывного верчения часов с кукушкой у него слегка закружилась голова. Слушай! По-моему, ведь ты выключил излучатель?
Выключил, согласился Уолдо и посмотрел туда же, куда и Граймс. И увидел шевелящиеся антенны декальбов. Или думал, что выключил, произнес он с сомнением и бросил взгляд на панель управления излучателем. И у него глаза полезли на лоб. Но я и вправду его выключил. Он вправду выключен.
Но тогда какого же дьявола
Да помолчите вы!
Он должен был подуматьи подумать хорошенько. Действительно ли излучатель не работает? Уолдо подплыл к нему, осмотрел. Да, он был мертв, так же как динозавры. Просто для того, чтобы лишний раз убедиться, он вернулся, надел свои «уолдо», залез в нужные схемы и частично рассоединил их. Но декальбы продолжали шевелить антеннами.
Не теплился один-единственный комплект декальбов, тот, над которым не была проделана обработка по Шнайдеру; от него не доносилось никакого шума. А все остальные работали, неистово добывая энергию. Но откуда?
Уолдо попытался припомнить, упоминал или нет Маклеод, разговаривая со Шнайдером, об излучателях, от которых декальбам полагается получать энергию. Он сам, Уолдо, об излучателях даже не обмолвился. Просто к слову не пришлось в разговоре. Но Шнайдер что-то сказал. «Иномир близко, и силы в нем полным-полно».
А он, Уолдо, хотя и собирался буквально толковать речи старика, на эту фразу не обратил внимания. «В Иномире силы полным-полно».
Простите, что я наорал на вас, дядя Гэс, сказал он.
Не бери в голову.
Но что вы об этом думаете?
Похоже, ты изобрел вечный двигатель, сынок.
Возможнов каком-то смысле. Или отменил закон сохранения энергии, что тоже звучит неплохо. Эти декальбы черпают энергию, которой никогда не было в нашем мире!
Н-да-а-а.
Чтобы проверить это предположение, Уолдо вернулся к кольцу управления, вставил руки в «уолдо», включил переносный сканер и обследовал пространство вокруг декальбов самыми чувствительными датчиками радиоизлучения, какими располагал. Стрелки приборов даже не дрогнули; на длинах волн, к которым чувствительны декальбы, в помещении ничего не теплилось.
Энергия поступала из инопространства. Не от его излучателя, не от излучающих станций НАПЭ, а из инопространства. Но в этом случае он, Уолдо, даже не приблизился к решению проблемы неисправных декальбов; и быть может, так никогда ее и не решит. Погодите, погодите, а что именно записано у него в контракте? Он попытался вспомнить точную формулировку.
Возможно, есть способ обойти это дело. Возможно. Да, и этот свежий нахальный трюк питомцев Грэмпса Шнайдера может иметь весьма замысловатые последствия. Он видел кое-какие возможности, но надо было подумать.
Дядя Гэс
Что, Уолдо?
Вы можете вернуться и передать Стивенсу, что у меня готов окончательный ответ. Его проблему мы решим, и вашу тоже. А тем временем мне вправду надо очень серьезно подумать, и я хочу побыть наедине с самим собой. Будьте так добры.
* * *
Приветствую вас, мистер Глисон. Бальдур! Тихо! Входите. Устраивайтесь поудобнее. Как дела, доктор Стивенс?
Как дела, мистер Джонс?
А это мистер Харкнесс, сказал Глисон, указывая на появившуюся следом фигуру. Он руководит нашим юротделом.
Ах да, действительно. Нам же предстоит обсудить вопрос о контракте. Добро пожаловать во «Фригольд», мистер Харкнесс.
Благодарю, холодно сказал Харкнесс. Ваши адвокаты будут присутствовать?
Они уже здесь, указал Уолдо на стереоэкран, где видны были две фигуры. Фигуры поклонились и пробормотали что-то вежливое.
Это все очень неправильно, заметил Харкнесс. Свидетели должны присутствовать лично. Услышанное и увиденное по телевизору в качестве свидетельских показаний к рассмотрению не принимается.
Уолдо поджал губы:
Это ваше официальное возражение?
Ни в коем случае, поспешно сказал Глисон. Чарльз, не настаивайте.
Харкнесс угомонился.
Господа, не стану отнимать у вас время, приступил к делу Уолдо. Мы собрались, чтобы я мог исполнить свое обязательство по контракту. Условия известны, не будем их повторять. Он сунул руки в свои задающие «уолдо». Вот здесь, у дальней стены, вы видите ряд приемников силового излучения, в просторечии именуемых декальбами. Доктор Стивенс может, если желает, сверить их серийные номера
Нет необходимости.
Очень хорошо. Я включу свой местный излучатель, чтобы мы имели возможность убедиться: он работает удовлетворительно. Пока Уолдо говорил, «уолдо» хлопотливо трудились. А затем я по одному приведу в действие приемники.
Его руки замелькали в воздухе; пара малых «уолдо» включила нужные переключатели на пульте управления последнего в ряду аппарата.
Это декальб обычного типа, ни разу не отказавший в работе. Его доставил мне доктор Стивенс. Доктор, если угодно, вы можете убедиться, что он работает нормальным образом.
Мне это и так видно.
Впредь мы будем называть такие приемники «декальбами», а их работу «обычной». Малые «уолдо» опять захлопотали. А вот тут у нас приемники, которые я предпочел бы называть «шнайдер-декальбами», поскольку они подверглись определенной обработке, антенны зашевелились, а их работу«работой по Шнайдеру». Доктор, вы не возражаете?
О'кей.
Вы привезли с собой пришедший в негодность приемник?
Как видите.
Вы способны привести его в действие?
Нет, не способен.
Вы уверены? Вы его тщательно изучили?
Более чем тщательно, кисло признал Стивенс, которому начала надоедать напыщенная болтовня Уолдо.
Очень хорошо. А теперь я приведу его в действие.
Отплыв со своего места в центральном кольце и добравшись до неисправного декальба, он расположился так, чтобы всем телом заслонить свои действия от глаз наблюдателей. А потом вернулся в кольцо и с помощью «уолдо» включил этот декальб.
Тот немедленно заработал «по Шнайдеру».
Господа, вот результат, объявил Уолдо. Мною разработан метод восстановления декальбов, самопроизвольно вышедших из строя. Я возьму на себя обязательство применить процедуру Шнайдера к любым приемникам, которые вы мне доставите. Платить за это вам не придется, это входит в счет моего гонорара. Я возьмусь обучать ваш персонал, как производить обработку по Шнайдеру. Тоже в счет своего гонорара. Однако не могу гарантировать, что действовать в соответствии с моими наставлениями сможет любой ваш работник. Не вдаваясь в технические подробности, могу сказать, что процедура очень сложна и требует гораздо больших усилий, чем представляется. Думаю, доктор Стивенс вам это подтвердит, улыбнулся он одними губами. Считаю, что наше соглашение с моей стороны выполнено полностью.
Минутку, мистер Джонс, вмешался Глисон. А надежен ли декальб, прошедший процедуру по Шнайдеру?
Абсолютно. Я это гарантирую.
Гости сошлись в кружок и забубнили. Уолдо ждал. Наконец Глисон ответил за всех:
Мистер Джонс, это не совсем те результаты, которых мы от вас ожидали, но мы согласны: ваши обязательства по отношению к нам выполнены. Разумеется, при условии, что вы обработаете по Шнайдеру любые декальбы, которые к вам доставят, и обучите этому наш персонал, способный к такому обучению.
Не возражаю.
Ваш гонорар будет сию же минуту переведен на ваш счет.
Отлично. Все поняли, все согласны? Успешно ли и в полной ли мере я исполнил ваше поручение?
Совершенно верно.
Вот и прекрасно. Если ваше терпение не иссякло, мне хотелось бы показать вам еще одну вещь.
Секция стены сложилась в гармошку, гигантские «уолдо» устремились в открывшееся помещение и извлекли оттуда громадный прибор, своим видом несколько напоминавший обычный комплект декальбов, но значительно более усложненный. Большая часть этих усложнений была чистой воды декорацией, но даже у опытного инженера на доказательство этого ушла бы уйма времени.
У машины была одна новая особенностьвстроенный счетчик нового типа, рассчитанный на работу в течение заданного срока, а затем саморазрушающийся, и радиоустройство, позволяющее изменять этот срок. Кроме того, счетчик должен был уничтожить себя и приемник, если в конструкцию сунется кто-то, кто в ней не разбирается. Таким образом Уолдо намеревался предварительно решить вопрос о торговле свободной и неограниченной энергией.
Но об этих вещах он не сказал ни слова. Малые «уолдо» захлопотали, крепя аппарат к временным растяжкам. Когда с этим было покончено, Уолдо произнес:
Господа, перед вами прибор, который я решил назвать «джонс-шнайдер-декальб». А его существование означает, что больше вам энергией не торговать.
Вот как? сказал Глисон, Могу ли я узнать почему?
Потому, прозвучало в ответ, что я могу сделать энергию дешевле, доступнее и продавать ее на таких условиях, с которыми вы никогда не сможете конкурировать.
Сильно сказано.
И сейчас будет показано. Доктор Стивенс, вы обратили внимание, что все остальные приемники работают. Вот я их выключаю. Захлопотали «уолдо». А теперь я выключаю свой излучатель и прошу вас убедиться с помощью своей аппаратуры, что в этом помещении нет никакой лучистой энергии, кроме энергии видимого света.
Несколько помрачневший Стивенс занялся своими приборами.
Поток энергии в помещении отсутствует, объявил он несколько минут спустя.
Хорошо. Держите свою аппаратуру включенной, чтобы можно было и в дальнейшем убедиться в этом. А я приведу в действие свой приемник. Металлические ручки замкнули переключатели. Доктор, пронаблюдайте. Всесторонним образом пронаблюдайте.
Стивенс повиновался. Приборам на пульте не поверил, включил в параллель свои.
И что скажете, Джеймс? прошептал Глисон.
Стивенс неприязненно поморщился:
Эта чертова штука черпает энергию из ниоткуда.
Все посмотрели на Уолдо.
Господа, я вас не тороплю, благородно сказал Уолдо. Совещайтесь, сколько вам будет угодно.
Гости удалились, насколько позволяло помещение, и пустились в перешептывания. Было видно, что Глисон и Харкнесс вступили в спор, а Стивенс целиком ушел в себя. Это было как нельзя более кстати. Уолдо от всей души надеялся, что Стивенс не решится еще раз взглянуть на навороченную штуку, которую он назвал «джонс-шнайдер-декальбом» ДШДК. Ни к чему было, чтобы Стивенс разобрался в ней. По крайней мере, до поры до времени. Уолдо тщательно следил за тем, чтобы говорить о ДШДК только правду, однако не всю: не упомянул, что все декальбы, обработанные по Шнайдеру, являются источниками свободной энергии. Выйдет неловко, если Стивенс обнаружит это раньше времени!
Счетчику-разрушителю Уолдо нарочно придал таинственный и сложный вид, но установил его не зря. Чуть позже он объяснит ими это будет соответствовать истине, что без этого устройства НАПЭ просто не сможет сохранить свой бизнес.
Уолдо был очень напряжен. Игра была рискованная; он предпочел бы знать гораздо больше о явлении, следствиями которого пытался торговать вразнос, однакои тут он мысленно пожал плечами, храня самоуверенную усмешку, дело тянется уже несколько месяцев, а ситуация с энергией критическая. Это решение должно сработать, если он сможет заполучить их подписи под договором достаточно быстро.
Потому что на самом деле он вовсе не собирался конкурировать с НАПЭ.
Глисон отделился от общества Стивенса с Харкнессом и подплыл к Уолдо:
Мистер Джонс, а не могли бы мы уладить это дело полюбовно?
Что вы намерены мне предложить?
* * *
Примерно час спустя Уолдо со вздохом облегчения наблюдал, как судно гостей отваливает от причала. «По высшему классу розыгрыш, думал он. И ведь сработал, мне все сошло с рук». Он великодушно позволил, чтобы его уговорили объединиться, и добилсяи тут позволил себе проявить нешуточную горячностьнемедленного заключения контракта, без проволочек и адвокатских дуэлей. Теперь или никогда, либо делаем дело, либо кончаем разговоры. И он с благородным видом подчеркнул, что в предлагаемом контракте есть пункт, в котором говорится, что он не получит ровным счетом ничего, если его заявления насчет ДШДК в дальнейшем не подтвердятся.
Глисон обдумал этот пункт, решил подписать контракт и сделал, как решил.
Даже после этого Харкнесс попытался выдвинуть претензию, мол, Уолдослужащий НАПЭ. Мол, ранее сам подписал контракт на исполнение особого поручения за обусловленный гонорар. Претензия была явно высосана из пальца, даже Глисон согласился с этим.
В обмен на все права на ДШДК, на который Уолдо согласился представить чертежиждите, пока Стивенс увидит эти эскизы и разберется в них! ему был обещана мажоритарная доля акций НАПЭ без права голоса, но полностью оплаченная и не подлежащая налогообложению. Неучастие в делах компанииэто была его собственная идея. В торговле энергией предстояли головоломные трудности, причем в изобилии. Можно было предвидеть, что начнется: браконьерские приспособления, хитрости для обхода счетчиков, да мало ли что еще. Близилась эра свободного энергопотребления, и усилия остановить ее в перспективе бесплодны, Уолдо был в этом убежден.
Он так хохотал, что перепугал Бальдурапес забеспокоился и громко залаял.
Теперь можно позволить себе забыть про патенты Хатауэя.
Однако в его торжестве над НАПЭ оставалась одна закавыка, чреватая последствиями: он заверил Глисона, что декальбы, «обработанные по Шнайдеру», впредь будут работать безотказно. Он верил, что так и будет, просто потому, что полагался на Грэмпса Шнайдера. Однако доказать не смог бы. И сам понимал, что слишком мало знает о явлениях, связанных с Иномиром, чтобы ясно различать, что может, а чего не может случиться. Это все еще требовало обширного и тщательного исследования.
Но Иномирэто дьявольски непростое место для исследований!
Предположим, рассуждал он, что человеческая порода слепа, что зрение у нее так и не развилось. Оставим в стороне вопрос, насколько слепые могли бы цивилизоваться, просветиться и усвоить научные представления, но трудно себе представить, чтобы они хоть когда-нибудь сумели в принципе развить у себя астрономию. Они могли бы знать о Солнце как о циклическом источнике энергии, который периодически меняет интенсивность и направление излучения, поскольку Солнце так могуче, что его можно «видеть» кожей. Обнаружив это, они могли бы изобрести приборы, которые улавливают солнечный свет, могли бы изучать Солнце.
Но разве они в силах были бы заметить бледные звезды? Маловероятно. Само существование небесной вселенной, ее безмолвные бездны и осиянное величие были бы для них непредставимы. И даже если бы кто-то из их ученых каким-то образом оказался вынужден принять наличие вселенной, причем не как фантастическое, невероятное допущение, а как факт, как бы он мог исследовать этот факт в подробностях?
Уолдо попытался вообразить себе фототелескоп, изобретенный и сконструированный слепцом, задуманный так, чтобы слепец мог им управлять и мог бы накапливать сведения, в которых могли бы разобраться другие слепцы. Он отказался от этой затеи: слишком много ловушек оказывалось на пути. Потребовалась бы гениальная изощренность ума, намного превосходящая его собственную, чтобы провести мысль по извилистым путям логических умозаключений для решения этой проблемы. Даже ему, зрячему, было весьма непросто изобрести телескоп для слепого, и он не понимал, как слепой без посторонней помощи может преодолеть возникающие трудности.