Шнайдер утверждает, что этот Иномир повсеместен: он тут, там и везде. А разве это не прекрасное описание взаимно однозначного наложения двух пространств? Некое дополнительное пространство может располагаться относительно данного таким образом, что расстояние между ними представляет собой бесконечно малую величину, однако существует. Точно так же можно представить себе две плоскости, которые не пересекаются, которые разделены непредставимо малым промежутком, но тем не менее существуют по отдельности одна от другой.
Иномир не является полностью недостижимым; Шнайдер говорит о возможности проникновения в этот континуум. Звучит как фантастика, но для целей данного исследования утверждение должно быть принято. И Шнайдер подразумевалнет, прямо утверждал, что такое проникновение совершается мысленным усилием.
Уж так ли это фантастично? Если некий континуум располагается неизмеримо близко, но в то же время вне прямой физической досягаемости, так ли странно будет обнаружить, что он легче всего достижим с помощью некоего трудноуловимого и, вероятно, подсознательного усилия мозга? Когда речь о мозге, все трудноуловимо, и небеса порукой в том, что никто не знает, как именно работает мозг. Ни малейшего понятия не имеет. Смехотворна и безнадежна попытка описать, например, процесс создания симфонии в рамках коллоидной химии. А поскольку никто не знает, как работает мозг, приписать ему еще одно необъяснимое свойствов этом нет ничего неприемлемого.
Если подумать, сами понятия сознания и мышления выглядят фантастически невероятными.
Итак, значит, Маклеод сам вывел из строя свою машину неправильной мыслью, а Шнайдер отремонтировал ее правильной. И что из этого следует?
Он тут же получил предварительный вывод: в выходе из строя всех остальных декальбов, вероятно, повинны те, кто с ними работал. Операторы, очевидно, находились в состоянии упадка сил, утомления, неясной тревоги и поэтому заразилинет, поразилидекальбы, которыми управляли, собственными проблемами. Каким именно образомэто пока неясно. В первом приближении скажем так: в Иномире все эти декальбы замкнулись накоротко. Неряшливая терминология, но на данном этапе помогает прояснить картину.
Но ведь отсюда всего один шаг до гипотезы Граймса! «Упадок сил, утомление, неясная тревога» это то, о чем толкует док. Окончательных доказательств пока нет, но правота дока для Уолдо очевидна. Реально нарастающая эпидемия аварийэто просто аспект всеобщей myasthenia, вызванной коротковолновым облучением.
Но если это верно
Он включил видеофонный канал на Землю и вызвал на разговор Стивенса.
Доктор Стивенс, с ходу же приступил он к делу, имеется одна предварительная мера предосторожности, которую следовало бы принять уже сейчас.
Да?
Но прежде позвольте задать вопрос. Много ли было случаев отказа декальбов на машинах в личном пользовании? В каком соотношении?
Сию секунду не могу привести вам точные цифры, немного озадаченно ответил Стивенс, но на транспорте личного пользования аварий практически не было. Пострадали в основном коммерческие линии.
Так я и думал. Частник не полетит, когда нет настроения, а платному водителю приходится. Вне зависимости от того, как он себя чувствует. Примите меры к особому психофизическому обследованию всех коммерческих пилотов кораблей, где используются декальбы. Отстраняйте от полетов всех, кто хоть немного не в форме. Позвоните доктору Граймсу. Он скажет вам, на что обратить внимание.
Это сложная задача, мистер Джонс. И вдобавок большинство таких пилотов, практически все, это не наши служащие. Они нам неподконтрольны.
Это ваша проблема, пожал плечами Уолдо. Моя заботаподсказать вам, как временно уменьшить число отказов, пока я не представлю вам окончательное решение проблемы.
Но
Уолдо не дослушал окончания фразыон сам сказал все, что хотел, и прекратил разговор. Он уже звонил по другому, не знающему отдыха арендованному каналу, которым был связан со своей наземной конторой, со своими «гномами». И дал более чем странный приказдостать книги, очень старые, очень редкие. Книги, посвященные магии.
Прежде чем что-то предпринять для исполнения требования Уолдо, Стивенс посоветовался с Глисоном. Глисон засомневался:
Он объяснил, почему дает такой совет?
Ни слова не сказал. Рекомендовал связаться с доктором Граймсом и получить у него более подробные указания.
С каким еще доктором Граймсом?
С врачом, который свел меня с Уолдо, с нашим общим знакомым.
A-а-а, припоминаю. Н-да-а-а. Трудновато будет брать за ворот людей, которые работают не у нас. Однако полагаю, некоторые из наших крупных клиентов пошли бы нам навстречу, если бы мы к ним обратились и привели некие резоны. А почему вы так странно смотрите?
Стивенс рассказал Глисону о последнем необъяснимом заявлении Уолдо.
Как думаете, это могло подействовать на него точно так же, как на доктора Рэмбо?
Мм Полагаю, могло. А в этом случае следование его советам к добру не приведет. Есть ли у вас еще какие-нибудь предложения?
Откровенно говоря, нет.
Тогда не вижу альтернативы. Придется последовать его совету. Он наша последняя надежда. Возможно, напрасная, но единственная.
Стивенс несколько приободрился:
Можно бы поговорить об этом деле с доктором Граймсом. Уж он-то знает Уолдо, как никто на свете.
Вы ведь все равно должны с ним проконсультироваться? Очень хорошосделайте это.
* * *
Рассказ Стивенса Граймс выслушал молча. Когда Стивенс закончил, врач сказал:
Скорее всего, Уолдо имеет в виду симптомы, которые я наблюдал, занимаясь коротковолновым облучением. Дело несложное. Можешь взять гранки монографии, которую я подготовил. Прочти, и все поймешь.
Эта информация Стивенса не порадовала, а только усилила подозрения насчет того, что Уолдо маленько того. Но он ничего не сказал Граймсу, и тот продолжал:
А что касаемо второго твоего вопроса, Джим, трудно мне себе представить, чтобы Уолдо свихнулся таким манером.
Мне-то он никогда не казался особо уравновешенным.
Понимаю, о чем ты говоришь. Но его параноидальные наклонности не в большей мере напоминают случай с Рэмбо, чем ветрянка свинку. На деле-то один психоз защищает от другого. Но я побываю у него, погляжу.
Правда? Вот и славно.
Но не нынче. Нынче мне надо присмотреть кое за кем. Несколько детишек простыли, перелом ноги со смещением, и, похоже, полиомиелит в округе прорезался. Так что раньше конца недели мне никак.
Док, почему вы не откажетесь от общей практики? Ведь скучное же дело.
И я так думал, когда был помоложе. Но примерно сорок лет назад перестал лечить болячки и начал лечить людей. И это доставляет мне радость.
* * *
Уолдо погрузился в оргию чтения, глотая трактаты по магии и близким темам с неимоверной быстротой. Раньше этими предметами он вообще не интересовался. Но теперь, когда велик оказался шанс, что в них можно почерпнуть что-то полезное, он, читая не просто так, а под определенным углом, нашел там очень много чего.
О некоем ином мире там упоминалось часто. Иногда его называли Иномиром, иногда малым миром. Будучи теперь убежден, что этим термином обозначается реально существующий, материальный континуум, отличный от нашего, Уолдо отчетливо видел, что многие мастера запретных искусств придерживались буквально той же точки зрения. И указывали, как можно использовать этот Иномир. Временами фантазировали, временами давали чисто практические советы.
Было совершенно очевидно, что по крайней мере девяносто процентов всей магии, а вероятно, и большеэто галиматья и чистой воды мистификация. Чувствовалось, что на мистификацию ловились даже профессионалыим недоставало научного метода; они применяли однозначную логику так же неверно, как и двузначную логику устаревшего Спенсерова детерминизма, и речи не было о современной расширенной, многозначной логике.
Тем не менее там, где дело касалось рассуждений о концепции иного, отличного, но доступного мира, в законах контактозной, симпатической и гомеопатической магии чувствовалась некая извращенная правота. Человек, имеющий доступ в иное пространство, вполне мог бы исповедовать логику, в которой объект способен «быть», «не быть» или «быть чем угодно иным» с одинаковой легкостью.
Какими бы бессмысленными или путаными ни представлялись магические обряды, восходящие к поре, когда это искусство находилось в общем пользовании, перечень его достижений выглядел впечатляюще. Это маги обнаружили кураре, дигиталис, хинин, гипноз и телепатию. Это маги Древнего Египта разработали гидравлические машины. Собственно, химия развилась из алхимии. Если уж на то пошло, многие современные науки своим происхождением обязаны колдунам. Наука отбросила все лишнее, пропустила сырой материал сквозь пресс двузначной логики и привела знание к формам, в которых оно стало доступно любому желающему.
К несчастью, та часть магии, которая оказалась несовместима с категориями, введенными методологией девятнадцатого века, была отброшена и отлучена от науки. Она приобрела дурную славу, была забыта и сохранилась лишь в виде басен и суеверий.
Поневоле закрадывалась мысль, что колдовство есть недоразвитое научное знание, отброшенное до того, как с ним удалось разобраться.
И все же проявления неопределенности, которыми характеризуются некоторые аспекты магии, те самые проявления, которые Уолдо начал теперь связывать с представлениями о гипотетическом дополнительном континууме, наблюдались достаточно часто и даже в наши времена. Свидетельства на эту тему оказывались поразительны для любого, кто подходил к ним без предубеждения: полтергейсты, камни, падающие с неба, явление материальных предметов из ничего во время спиритических сеансов, люди с дурным глазом, то есть, как теперь делается понятно, люди, по некоторым неясным причинам оказавшиеся средоточием неопределенности, дома с привидениями, странные возгорания, из тех, что когда-то связывали с саламандрами. Имелись сотни подобных случаев, записи о них были составлены тщательно и заверены, однако отвергнуты ортодоксальной наукой, объявлены «невозможными». С точки зрения известных закономерностей они и впрямь были невозможны; однако, если расценивать их с позиции наличия внешнего дополнительного континуума, они делались чем-то само собой разумеющимся, естественным.
Уолдо остерегался рассматривать свою предварительную гипотезу Иномира как доказанную; тем не менее это была приемлемая гипотеза даже в том случае, если некоторые непонятные случаи не удастся объяснить и с ее помощью.
В Иномире могли действовать иные физические законыа почему бы и нет? И все-таки он решил исходить из того, что это место во многом похоже на известный мир.
Иномир мог оказаться обитаем. Интереснейшая мысль! В этом случае через «магию» оказывалось осуществимо что угодно. Что угодно!
Пора было кончать с отвлеченными рассуждениями и заняться небольшим, но глубоким исследованием. Прежде всего с сожалением пришлось отказаться от попытки применить формулы средневековых магов. Оказалось, что они никогда не описывали свои процедуры полностью; нечто существенноеи об этом упоминалось в записях, об этом свидетельствовал его собственный опытпередавалось ученику непосредственно словом учителя. Подтверждалось это и опытом его общения со Шнайдером: были некоторые вещи, отношение к предмету изучения, которые обязательно требовали прямого обучения.
К сожалению, ему предстоит учиться всему, что необходимо, без посторонней помощи.
* * *
Господи! Дядя Гэс, как я рад вас видеть!
Да вот решил глянуть на тебя. Ты же мне несколько недель не звонил.
Это правда, но, дядя Гэс, я был жутко занят работой.
И поди, чересчур. Перебирать-то не след. Дай-ка глянуть на твой язык.
Да все со мной в порядке.
Но язык все равно пришлось высунуть; Граймс осмотрел его и пощупал пульс.
Похоже, с тобой все в порядке. До чего-нибудь докапываешься?
Еще как! Почти довел до конца дело с декальбами.
Отлично. Из твоего разговора со Стивенсом, похоже, следует, что ты нашел какую-то зацепку, которая заодно сгодится и для моей любимой задачки.
Да. Некоторым образом. Но я сказал бы наоборот. Смахивает на то, что заботы Стивенсаэто следствие проблемы, которую углядели вы.
То есть?
Вот именно. Симптомы, вызванные ультракоротковолновым облучением, очень сильно влияют на надежность декальбов.
Каким образом?
Точно еще не знаю. Но рабочую гипотезу я разработал и как раз сейчас ее проверяю.
Н-да-а-а. Есть желание побеседовать на эту тему?
Очень большое. Причем именно с вами.
Уолдо пустился в рассказ о подробностях своего свидания со Шнайдером, насчет которых прежде Граймсу ни словом не обмолвился, хотя Граймс сопровождал его туда и обратно. Граймс знал, Уолдо ничего не обсуждает, пока не будет к этому готов.
Услышав о третьем комплекте декальбов, зараженных невероятными подергиваниями, Граймс недоверчиво поднял бровь:
Ты хочешь сказать, что понял, как это сделать?
Вот именно. Точнее сказать, не «как». Я просто могу это делать. И делал уже не раз. Я вам покажу.
Уолдо отплыл в ту сторону помещения, где на временных растяжках были пристегнуты несколько комплектов декальбов, больших и малых, каждый со своей панелью управления.
Гляньте на этот крайний. Его доставили нынче. Вышел из строя. Сейчас я применю к нему фокус-покус Шнайдера, и он заработает. Одну минуточку. Я забыл включить питание.
Он вернулся к центральному кольцу, занял свое обычное место и включил излучатель энергии. Поскольку «Фригольд» отлично экранировал все находящееся внутри от внешних излучений, пришлось установить в космическом доме небольшую энергоцентраль и малый излучатель примерно того же типа, что и гигантская аппаратура НАПЭ; без них не было бы возможности испытывать декальбы в рабочем состоянии.
Снова присоединившись к Граймсу, Уолдо прошелся вдоль линии декальбов, включая активирующие цепи. Все, кроме двух, начали выказывать странную подвижность антенн, которую он про себя начал называть «подвижностью Шнайдера».
Вон тот на дальнем конце работает, но не дергается, предупредил Уолдо. Он никогда не выходил из строя и, стало быть, не нуждался в обработке. Это мой контрольный прибор. А вот этот, он указал на аппарат прямо перед собой, нуждается в ремонте. Следите за мной.
Что ты собираешься делать?
Правду сказать, и сам не знаю. Но сделаю.
Уолдо не знал. Знал только одно: необходимо, не сводя глаз с антенн, представлять себе, как они проникают в Иномир, как тянутся за силой, тянутся, тянутся
Антенны начали извиваться.
Вот и все, что надо. Но это строго между нами. Я научился этому у Шнайдера.
Они возвратились к центру сферы. Предложил это Граймс под предлогом желания взять сигарету. А на деле при виде извивающихся антенн ему стало не по себе, но не хотелось говорить об этом.
Как ты это объясняешь?
Как не совсем понятное проявление инопространства. Мне о нем известно меньше, чем Франклину о природе молнии. Но я дознаюсь. Обязательно! И мог бы, не сходя с места, разрешить затруднения Стивенса, если бы знал, как справиться и с вашей проблемой.
Не вижу связи.
Должен быть какой-то способ добиться общего результата через инопространство. Научиться излучать энергию в инопространство, а потом черпать ее оттуда. Тогда излучение не оказывало бы вредного воздействия на человеческий организм. Оно никогда бы не соприкоснулось с ним; оно распространялось бы в обход. Я вожусь над этим со своим излучателем, но пока что безуспешно. Однако своего добьюсь.
Надеюсь. Кстати, а разве излучение от твоей станции гуляет по этому помещению?
Да.
Тогда напялю-ка я свое защитное пальтецо. И тебе тоже это не на пользу.
Без разницы. Сейчас выключу.
Едва Уолдо обернулся к выключателю, раздалось приятное чириканье. Бальдур гавкнул. Граймс огляделся по сторонам, высматривая, откуда звук.
Ты что тут себе завел? спросил он.
Вы о чем? Ах это. Это мои часы с кукушкой. Забавно, верно?
Граймс согласился, что забавно, хотя особой пользы в этом приобретении не видел. Уолдо пристроил часы на ободе легкого металлического колеса, вращавшегося с такой скоростью, чтобы часы находились под действием центробежной силы в одно g.
Смастерил эту игрушку, пока раздумывал над проблемой инопространства, продолжал Уолдо. Надо было чем-то руки занять.