Я совершенно спокоен, наместник. Скажи, Омикрон, что произойдет после завершения программы?
Все посмотрели на Рика.
Мне неизвестно, признался он.
Вот! всплеснул руками Париж. Он говорит нам ждать, но чего? Своей смерти? Кто даст гарантию, что запущенная программане машина Судного дня? Ну? Видите! Вот в чем проблема: никто ничего не знает, даже он сам, мы словно скотина в загоне, не понимаем, какая участь нам уготована хозяевами. Разве можно сидеть сложа руки в подобных обстоятельствах? Я говорю вамнет. Нужно действовать. Нужно ликвидировать источник угрозы. Мало того, что он забрал у нас детей, а молодое поколение превратил в каких-то оборотней с желтыми глазами, так он сеет среди народа безумие, от которого нет спасения.
Като заерзал в кресле. Вонг продолжал стоять, с укоризной поглядывая на Парижа. Остальные члены Правительства сидели словно парализованные.
Вы хотите знать, что происходит? спросил Рик. Откройте глаза пошире.
Что? не понял Париж.
Посмотрите вокруг. На потолок, на стены. Что вы видите?
Париж непонимающе проследил за указующим жестом, но его взгляд не задержался на окружающем пространстве и секунды, снова вернувшись к Рику.
Вы не видите ничего, заключил Рик. А Пространство говорит с нами. Каждая панель имеет узоры и изгибы, которые складываются в знаки древних. И эти знаки объясняют нам все. Нужно только уметь их понимать.
Что за бред ты несешь? спросил Париж.
Рик покачал головой.
Слепцы. Вы могли бы исследовать пространство, сказал он. Вы имеете все технические возможности: компьютеры, архив, библиотеку. Но вам даже это сложно сделать. Все, что вы умеете, это разглагольствовать об опасности и врагах, посиживая на заднице и попивая коктейли!
Ты умеешь читать знаки? спросил Като, предупреждая новую вспышку со стороны Парижа. Что они говорят?
Рик взглянул на потолок и ответил:
Прямо сейчас между вершинами башен сформировано толстое кольцо, внутри которого строится нечто овальное.
Он издевается над нами, усмехнулся Париж. Неужели вы верите ему?
Дайте картинку с внешних камер наблюдения, сказал Рик, и сами все увидите.
Все переглянулись. Париж скривился, но подал знак секретарю. Повисло тяжелое молчание. Так противники выжидают в разных углах арены, прежде чем кинуться друг на друга в последней схватке и завершить начатый спор кровавой точкой. Лицо Рика на экране исчезло, несколько мгновений над залом висел черный квадрат. Вскоре стало ясно, что он не черный, а иссиня-лиловый, с россыпью блесток, и эти сверкающие точкизвезды. Из-за края экрана показалось что-то закругленное и серебристое, ослепительно яркое в свете солнца. Серебристый предмет медленно выплывал, открывая новые подробности. Вскоре стало ясно, что это часть соединительного туннелявнутреннего, самого близкого к центру. Тут же по краям экрана показались дополнительные туннели и край обшивки Термополиса. Туннели заметно уплотнилисьпохоже, их монтаж продолжался, чтобы придать гигантскому колесу стабильность. Сама башня напоминала наконечник копья, вонзенного в черноту неба. Его верхушка, соединенная внутренним туннелем, упиралась в нечто круглое и голубоев нечто, похожее на огромный клок пуха, с миллионами нитей, торчащих из центра.
За пушистым шаром угадывались две другие башни, развернутые верхушками к зрителю. Между ними тоже поблескивали нитки тоннелей, уходившие за пределы видимости. Нетрудно было догадаться, что по левую и правую стороны экрана находятся еще две башни. Кроме тоннелей, несоизмеримо тонких с этого расстояния, самые верхние части башен соединяло внутреннее кольцо. Толщиной оно могло бы достигать до сотни метров в поперечнике. Пушиситый голубой шар, словно драгоценный камень, был закован в эту мощную оправу. Шар мерцал. Медленно, меняя окраску от белоснежного до бирюзового. Казалось, по кончикам ворсинок прыгают электрические разряды или что-то похожее на них: кратковременные вспышки, словно отражения солнца.
Думаю, хватит, сказал канцлер.
Экран потух, но еще долго никто не решался произнести ни слова.
Что это? спросил Париж у Рика.
Ничего подобного я никогда раньше не видел, признался Рик. И знаю не больше вашего.
Париж поджал губы. Вонг, давно опустившийся в кресло, подал голос:
Поставим вопрос по-другому. Как ты думаешь, Рик, что это?
Рик поразмыслил и сказал:
Это напоминает кокон, в какой заворачиваются насекомые перед зимовкой или превращением в имаго. Это похоже на пух от дерева, какой разносится по полям, чтобы унести с собой семя и попасть в благодатную почву. Это слишком знакомо и универсально, чтобы можно было точно определить его природу.
Вздор, сказал Париж. Оно может быть опасно. Нам неизвестно, что там, внутри. Вдруг там враждебная форма жизни?
Вопрос влетел в зал и принялся плавать там, как клубы дыма от костра.
Возможны разные варианты, осторожно предположил Вонг. А вы как думаете, господин канцлер?
Като насупился, оглаживая подбородок.
Возможно все, выдал он. Нужно учитывать все сценарии и быть готовыми.
Париж согласно закивал.
Именно, господин канцлер. Когда мы завершим стабилизацию цитаделей, следует предпринять туда экспедицию, хорошо вооруженную, чтобы
«Мы завершим»? переспросил Като, удивленно вскинув брови. Вы действительно полагаете, что контролируете процесс трансформации?
В этом нет сомнений, засмеялся Париж. Мы же говорили с вами накануне
О чем?
Ну, протянул Париж, усиленно гримасничая. Как раз об этом. Разве вы не помните? Мы же обсуждали этот вопрос и пришли к пониманию
Я ничего такого не помню, категорично покачал головой канцлер. Вы помните что-нибудь подобное, Вонг?
Сановник тоже покачал головой:
Я бы обязательно подтвердил, но, увы, нет.
Вероятно, вы заблуждаетесь, господин Председатель.
Повисала пауза. Париж с отрытым ртом уставился на Като. Тотна Парижа. Казалось, глухой пытается говорить с немым. Като первым нарушил молчание.
Рик Омикрон заявил, что стыковка башен-кораблей в единый комплексчасть автоматической программы «Иерихон».
Но вы же не хотите сказать, что верите ему? Это глупость, неуверенно захихикал Париж.
Лицо канцлера оставалось непроницаемым. Смех Парижа быстро захлебнулся в гнетущем молчании остальных членов Правительства.
Как раз наоборот, медленно проговорил Като. Именно эта версия кажется самой разумной. Наши мастера-техники подтверждают, что не могут контролировать полет Наднебесной, а человек с генетическим ключом до сих пор не найден. Все, что происходило с Башней мира и другими башнями за последнее время, нам неподвластно.
Ну что ж, Париж закашлялся, кхм, в таком случае, полагаю
Меня беспокоит другое, сказал Като.
Маленький канцлер встал и осмотрел членов Правительства, поочередно одного за другим. Поправьте меня, если ошибаюсь, но похоже, что вы намеренно держали народ Термополиса в неведении относительно происходящего с башней.
Париж побледнел на глазах.
Более того, продолжал Като тем же ровным голосом. Вы не просто умалчивали о происходящем, а ввели граждан своей башни в заблуждение.
Като вопросительно взглянул на Парижа.
Я пробормотал тот. Вы То есть Это какая-то ошибка! Вы, вероятно, неправильно что-то поняли, и, думаю, мы исправим это недоразумение.
И что же я понял неправильно?
Ну, Париж сглотнул. Мы никогда специально не лгали нашему народу, потому что главной заботой является процветание и безопасность обычных людей. Иногда в целях безопасности мы не сообщаем гражданам всю информацию, потому что это может вызвать волнения, а значит подорвать правопорядок.
Секунду-другую канцлер критически смотрел в зал.
У меня есть информация, что вы держали сектора собственной башни в бессрочной блокаде, жестко контролируя каждый шаг и правила поведения живших там людей. Вы будете это отрицать?
Этого требовала их безопасность! возразил Париж. Все делалось ради их же блага.
Ах, конечно же, улыбнулся Като. Благо. Ради блага людей их морозили, не давали пищи, не позволяли использовать генераторы энергии, исправные и готовые к работе. Ради их блага устраивали ристалища и междоусобные войны. Ради их блага не говорили правду о ситуации в башне и внешнем мире. Все ради их блага. Потребовалось нечто экстраординарное, отчаянный поступок одного человека, кардинально изменивший жизнь сотен тысяч людей в лучшую сторону. Будь по-вашему, вы бы до сих пор царствовали в своем Эпсилоне на верху пищевой и социальной пирамиды.
Господин канцлер, в голосе Парижа зазвенели металлические нотки, кажется, вы забываетесь. Несмотря на наш союз, вынужден напомнить вам, что республика Термополисаэто суверенное независимое государство со своей внутренней политикой, не обязанное ни перед кем отчитываться. И мы не позволим разводить тут голословные домыслы, порочащие репутацию Правительства.
Все это время канцлер добродушно улыбался и кивал. Глаза его превратились в две щелочки, руки покойно лежали на брюшке.
Ну конечно, Председатель, конечно. В обычной ситуации я бы полностью с вами согласился. Но штука в том, что ситуациянеобычная. Мы не в игрушки играем, мы отвечаем за жизни огромного числа людей и манипулировать их мнением, их жизнями, играть ими, как камешками на доске в го, это не просто аморально, этопреступно.
Что начал было Париж, но голос подвел его.
Лично у меня нет сомнений, что ваше Правительство относится к своим гражданам, мягко говоря, халатно.
Париж обернулся, пытаясь подать кому-то знак, но Като предугадал этот порыв:
Зря, Председатель. Трансляцию вам прервать не удастся, пусть люди вашей башни и всей нашей Империи смотрят и видят происходящее. Если бы вы действовали честно, вам бы нечего было скрывать. Здесь же мы видим подтверждение догадкивы действуете преступно и пытаетесь скрыть результаты своего преступления, даже сейчас, когда вас уличили.
Это неслыханная дерзость, выдавил Париж.
Рик зачарованно наблюдал за тем, как его бледное лицо теперь пошло цветными пятнами. Канцлера же эти слова, казалось, нисколько не огорчили.
Вовсе нет, Председатель. Это вынужденная мера. Наш народ просто не может бросить братский народ Термополиса в такой ситуации. И потом, мы заключили союз, альянс, а значит, взяли на себя обязательство помогать друг другу в трудные минуты. В минуты бедствий, беспорядков, борьбы. Как с внешними, так и с внутренними врагами.
Париж наткнулся на взгляд Рика. В глазах Председателя мерцала паника.
Мне известно о вашей политике кое-что такое, заявил канцлер, что повергнет в шок каждого из сидящих здесь зрителей. Это немыслимые по своей жестокости преступления, несовместимые не то что с нормами закона, но лежащие за гранью всякой справедливости и морали.
Париж издал шипящий звук, а потом резко проговорил:
Заседание ассамблеи объявляется закрытым. Суд над Омикроном состоится позже. Все свободны!
Но не успел он договорить последние слова, как по краям балконов и партера из всех проходов выступили люди в черных мундирах со штурмовыми винтовками. Зал зароптал. Некоторые люди повскакали со своих мест.
Прошу успокоиться, сказал канцлер. Заседание продолжится. Поскольку возникла чрезвычайная ситуация, Империя берет на себя ответственность за поддержание порядка в Термополисе. Граждане! Оставайтесь на своих местах. Вам не причинят вреда. Наоборот, мы призваны защитить вас от насилия государственных преступников.
Глаза Парижа метались по рядам, выискивая путь к отступлению. К удивлению Рика, зал отреагировал сдержанно. Волна вздохов и бормотания прокатилась и затухла. Никто даже не попытался закричать или предпринять активные действия.
Благодарю за понимание, в этот момент на экране появилось увеличенное изображение Като. Граждане Термополиса, знайте: Правительством вашей башни готовилась программа по уничтожению всего молодого поколения людей, чудом переживших мозговую лихорадку. Они собирались убить ваших детей, поскольку видели в них угрозу и боялись революции.
Зал ахнул. Като озабоченно кивнул:
Я поражен не меньше вашего. Никогда не встречал такой жестокости. Империя всегда ценила человеческую жизнь и борется за нее до последнего. Именно поэтому мы бросили все силы на разработку вакцины от болезни и достигли успехов. Но пока оставим эту тему. Что же касается вас, Париж, ваши преступления очевидны и не нуждаются в доказательствах. Их так много, что ознакомление заняло бы несколько суток чтения без сна.
Это немыслимо! закричал Париж. Вы должны покинуть Термополис со всеми вашими солдатами! Сейчас, немедленно!
Боюсь, это невозможно, улыбнулся Като. Мы должны призвать вас к ответу за все ваши злодеяния. Это тирания, узурпация власти, геноцид, развязывание войны, массовые убийства. Список можно продолжать. В большинстве случаев организатором преступлений выступали вы, Председатель, канцлер снова посмотрел на членов Правительства. Мы понимаем, что при той атмосфере террора и страха, какая царила в Правительстве, трудно было противостоять этому человеку. Но, может быть, кто-то хочет возразить на обвинение господина Председателя?
Вопрос упал на широкий стол, как ядовитое насекомое. Ошеломленные, напуганные, главы секторов не издавали ни звука.
Да что же это творится! закричал Париж. Что за безумная вакханалия! Как вы можете позволить этим подонкам командовать в нашей башне? Сделайте же что-нибудь!
Несколько штурмовиков не спеша поднялись на сцену и взяли ее в кольцо. Никто из членов Правительства так и не подал голоса в защиту Парижа.
Вот видите, господин Председатель, заключил канцлер. Мне очень жаль, но даже ваши подчиненные не горят желанием защищать вас. Что еще раз подтверждает нашу правоту.
Тут Париж истерически расхохотался. Приступ веселья оборвался так же внезапно, как и начался. Париж повернулся к залу и выпалил:
Граждане, слушайте, пока я еще могу говорить! Я призываю вас оказать сопротивление захватчикам! Боритесь, не позволяйте этим людям захватить власть, иначе вы по-настоящему узнаете, что такое рабство! Вы слышите меня?
Молчание. Гулкая, звенящая тишина.
Люди больше не верят вам, Париж, сказал канцлер. Этот мост обрушился.
Председатель пошарил по залу глазами в поисках чего-то. Затем повернулся к канцлеру.
И что вы теперь сделаете? с вызовом бросил он. Будете судить меня?
Не вижу повода для веселья, парировал канцлер. Для начала нам придется отстранить вас от власти и упразднить Правительство. С этого момента официально объявляем этот орган распущенным, а всех его членов помещаем под домашний арест. Вы фиксируете, Вонг?
Слово в слово, господин канцлер, отозвался Вонг, помечая что-то в блокноте.
Чудесно. Далее. Арестуйте господина Председателя.
Парижа мягко подхватили под локти и приподняли на дюйм от земли. Паника в глазах бывшего Председателя распустилась цветком животного ужаса. Он дико, неистово заорал и с поразительной прытью вырвался из объятий штурмовиков. Прыжоки он оказался на краю сцены. Но Рика не подвела врожденная реакция. Одним точным апперкотом он опрокинул Председателя на лопатки. Штурмовики быстро схватили вопящую груду плоти и, уже не церемонясь, за руки и за ноги поволокли его к кулисам за сценой. Все это время члены Правительства нелепо пялились на Парижа округленными глазами.
Третье, между тем диктовал Като. Ввести в Термополисе режим чрезвычайного положения. Установить комендантский час до особого поручения.
Будет сделано, господин канцлер, с готовностью отозвался Вонг.
Взгляд Като задержался на Рике.
А что касается вас, молодой человек, нам еще следует все хорошенько обсудить. Хоть Париж и был последним подонком, кое в чем он прав. Насчет молодого поколения.
Мой ответ не изменится, сказал Рик.
Мы ожидали подобную реакцию, кивнул Като. Давайте поступим следующим образом. Сейчас возникло несколько неотложных вопросов, требующих немедленного решения. Поэтому вы покинете зал ассамблеи, и мы поговорим позже. Проводите Рика Омикрона.
Штурмовики надвинулись на него, но Рик не заставил себя упрашивать и поднялся сам. Майя быстро взглянула на него и потупилась. Рик спустился в партер. В сопровождении четверых штурмовиков, не глядя по сторонам, он прошел к центральному выходу. За спиной звучали слова канцлера:
Граждане Термополиса! Пока идут приготовления к исполнению приговора, я как уполномоченный представитель императора предлагаю вам присягнуть на верность великой Империи
24. «»
Пространство дрогнуло, и тишину разорвал оглушительный сигнал тревоги. Лампы дневного света моргнули, на секунду погасли и тускло загорелись вновь. Включилось аварийное освещение, придавая белому свету оранжевые тона.