Ну вот мы и приехали, он кивнул кому-то за пределами видимости. Подключаемся.
Потом снова посмотрел на него. Теперь в этом взгляде читался холодный интерес. Мужчина ловко натянул перчатки, и скользнул глазами куда-то вниз. Отдернул полы халата и стал рассматривать что-то под ними.
Так-так. Прекрасно.
Сколько это займет времени? снова раздался женский голос. Его обладательница находилась за пределами белого сияния. Мужчина повернулся в ту сторону и сказал:
Часа три. Обычно три. Будете смотреть?
Женщина фыркнула:
Вот еще.
Можете посмотреть потом, сказал мужчина. Мы записываем каждую операцию. У нас большой архив.
Нет, благодарю. Когда все закончится, покажете мне результат.
Само собой, госпожа Красс.
Мне нужна абсолютная чистота. Вы слышите?
Ну конечно! Есть еще пожелания?
Впервые женщина ответила не сразу. Несколько секунд помолчав, она отрезала:
Нет.
Раздались звонкие удаляющиеся шаги. Хирург усмехнулся, что-то пробормотал под нос и вернулся к тележке. Сильные руки крепко ухватили его и переложили на что-то холодное и твердое. Тележку укатили. Хирург что-то прикручивал и подвинчивал. Ему помогали. Хлопоча над своими инструментами, он ворковал:
Сейчас, моя радость, мы с тобой потанцуем. Ты в надежных руках. Все будет хорошо
Ассистенты, безмолвные бионы, сняли с него всю одежду и подключили к рукам какие-то трубки. Над лбом нависла странноватая конструкция на кронштейне, напоминавшая сито, обращенное чашей к его голове. Вместо дырочек в сите мигали огоньки: зеленый, синий и желтый. Иногда огоньки складывались в забавные узоры или пропадали вовсе, а потом их танец возобновлялся.
Сейчас мы начнем, потрепи еще немножко, приговаривал хирург, раскладывая инструменты и бегая вокруг операционного стола взад-вперед. Эта дура слишком плохо обращалась с тобой. Ай-яй-яй! Какие шрамы! Какое невежество! Какое халатное отношение к замечательному биоматериалу. Ничего. Мы кое-что подправим. Проведите диагностику.
Ассистенты уселись за приборы и принялись клацать кнопками. Спустя минуту раздались их монотонные голоса, сыпавшие цифрами, данными и формулами. Хирург совершал последние приготовления и приговаривал: «хорошо, хорошо, очень хорошо».
Аллергия? Патологии? Свертываемость? Скорость оседания эритроцитов? сыпал он новыми вопросами, и ему отвечали.
Наконец допрос прекратился. Хирург установил последний экран и, поглядывая на него, взял в руки скальпельпредмет, похожий на перо, с проводком, тянувшимся вниз. Повертел в руках, критически осматривая, отложил. Потом сделал некий жест и сложил руки в узор, похожий на треугольник. И окаменел на несколько минут.
Мерно пикали приборы. Сознание, запертое в теле, плавно мерцало, работа органов чувств то усиливалась, то затухала.
Приступим. Для начала обновим плазму.
Заработал насос. Что-то желтоватое пробежало по прозрачной трубке к его руке. Что-то красное вырвалось от второй руки по второй трубке. Процедура длилась, ассистенты меняли трубки, что-то переключали и правили, пока хирург не скомандовал:
Достаточно. Теперь чистка органов. Выводим токсины. Пускайте амальгаму.
Они колдовали над ним. Ощущение времени вытянулось, исказилось. Все напоминало очень долгий сон, бесконечно повторяющийся и цепкий, какие бывают перед самым пробуждением.
Чудесно, сказал хирург. Ну вот теперь можно работать.
Снова в его руке блеснул скальпель.
Делаю надрез.
Хирург аккуратно рассек его плоть в нескольких местах.
Сыворотку.
Потом он склонился над его лицом и нежно прошептал:
Бедняжка, они издевались над тобой. Они делали тебе больно. Я тебе помогу. Мы превратим в твою боль в наслаждение. Сейчас ты все поймешь.
Хирург подмигнул ему, словно только что выдал страшный секрет, и вернулся к своему занятию. Вскоре его руки окрасились кровью. Он орудовал скальпелем так, словно рисовал картинутолько одним цветом и сотнями его оттенков. Он совершал сотни мелких движений, иногда резко, иногда плавно. Он вспотел, но словно торжествовал. В его глазах светилась радость. Тело, оглушенное наркотиком, доносило до сознания отзвуки какого-то ощущения, что рождалось внизу, в районе его пояса и ниже. Этому ощущению полагалось быть болью. Но оно не было болью, оно было ноющим, слабым, но медленно нарастающим жгущим чувством удовольствия. Оно было примитивным, физиологическим, но стойким. И сознание с удивлением принимало это странное ощущение, страшась того, что оно захватывает власть все больше и тело отдается ему все сильнее. В недрах сознания родилось страшное желаниечтобы операция не кончалась. Хирург это понимал; сейчас этот человек имел над ним полную власть. О, как он, лежащий, распятый на столе, хотел бы, чтобы этот щуплый головастый человечек прикончил его!
Одно движение скальпелем. Всего одно легкое движениекак штрих кистью на полотне майсо. Но хирург продолжал колдовать над ним. Вскоре он вытащил из его тела что-тоскользкое бурое переплетение органов и сосудови положил это в банку, как величайшее сокровище.
Какая прелесть! шептал он. Опечатать.
Бион закупорил банку и понес прочь.
Так, заключил хирург, вытирая перчатки, перепачканный кровью по локоть. Кровь забрызгала его халат, грудь, лицо. Что там с показателями?
Давление выше нормы, отчеканил второй бион. Пульс участился.
Вколите еще четверть куба, распорядился хирург и сказал лежащему. Все хорошо, моя радость. Все идет как положено. Жаль, что мне придется вернуть тебя ей. Но такова сделка. Зато я подправлю тебя. Сейчас мы все здесь приберем.
Он вынул прибор с ручкой и манипуляторами, похожими на лапки насекомого. Нажал на кнопку. Между лапками показалась вязкая белесая жидкость. Лапки засучили и стали выплетать нить.
Пульс усилился. Температура повышается, сказал бион-ассистент. Организм вырабатывает неизвестный защитный фермент.
Хирург застыл. Лапки выткали нить длиной уже с локоть.
Срочно произвести анализ фермента.
Секунду, бион пощелкал кнопками и выдал. Это продукт распада Т-вещества.
Хирург удивленно посмотрел на лежавшего.
Но ты же не лсан. Она мне ничего не говорила насчет этого! он отбросил сшивающий прибор и всплеснул руками. Проклятая баба! Тупые джаханы! Срочно принеси из архива штамм номер ноль-пять-семнадцать, резус положительный, от личинки златокрыла. Смотри не перепутай: резус положительный!
Бион бросился выполнять приказ. Хирург занял его место и запричитал:
Сейчас, моя прелесть, сейчас. У нас небольшая проблемка, но мы ее решим, все будет хорошо.
Тем временем сознание лежавшего охватывал жар. Удовольствие постепенно таяло в нарождающейся болии та подступала как волна прибоя. К лежавшему частично вернулись чувства: где-то в груди панически билось сердце, в висках стучала кровь. В глазах двоилось. На лбу выступили бисеринки пота. Все тело стало скользким от влаги, а воздух вдруг похолоделследствие повышавшейся температуры тела. Лежавшего мелко затрясло. Ноги свела судорога. Дыхание сделалось прерывистым. Хирург что-то вколол ему, вопя:
Где же этот болван!
Потом взгляд его скользнул к месту операции на теле лежавшего. Хирург побледнел. Судя по выражению лица, он увидел нечто невероятное. Но что именно, лежавший не узнал, потому что в этот момент подоспел бион с препаратом. Хирург молча выдернул капсулу и зарядил ее в инъектор.
Зашивай, прохрипел он. У меня руки трясутся.
Бион принялся невозмутимо штопать рану, словно перед ним был обычный кусок ткани. Хирург привалился к стойке с инструментами и отвернулся. Потом, совладав с собой, он стал контролировать показатели.
Кажется, получилось. Жар уменьшился. Пульс тоже замедляется. Продолжай.
Да, мастер Лионель.
Бион завершил работу и замер, словно выключенный автомат. Хирург пробормотал:
Что-то не так.
Лежавший мог бы сказать, что не так, если бы имел такую возможность.
Дыхание учащенное. Что происходит?
Сознание лежавшего полностью поглотила приливная волнанасыщенная, острая, ослепительная, затмевающая собой все, даже ярко-белый купол колпака.
Кажется, понял, улыбнулся хирург. Это от наслаждения. Я немного перестарался со стимуляторами. Ну ничего, хирург подошел к лежащему и погладил его по голове. Иногда очень трудно понять, где граница между болью и удовольствием. Иногда боль приносит наслаждение, а удовольствие причиняет боль. Я сделаю тебе несколько прививок, укрепляющих и одну особую. Она придаст тебе сил. Это специальный состав, я получил его в результате долгих лет опытов. Это вещество вырабатывают инсекты. Оно изменит функцию твоей щитовидной железы, и та станет вырабатывать нужный гормон. Надеюсь, он компенсирует тебе небольшие потери организма. Потом мы проведем блокаду, это нужно после стерилизации. Что? Ты не понимаешь, о чем речь?
Хирург снисходительно улыбнулся, глядя в его зрачки, широко распахнутые от невыносимой боли. Болине наслаждения.
Госпожа Красс попросила меня сделать эту операцию потому, что никто в Катуме больше не делает такие вещи. Только мы, сеятели. Это высшее искусство биомедицины. По-прежнему, не понимаешь?
Хирург показал лежавшему колбу с прозрачной жидкостью.
Здесь тестостерон, пояснил он, мужской гормон. Я введу его тебе и уровняю с эстрогеном, женским гормоном. Но это лишь на время. Держать тело в тонусе тебе поможет мой состав, потому что оба человеческих гормона причинят тебе вред, а этот позволит соблюдать необходимый баланс. Я вижу, твои зрачки расширились. Похоже, ты начинаешь понимать. Да, все верно, моя прелесть. Я удалил тебе яичники. Но мужчиной тебе не быть. Таково желание заказчика, госпожи Красс. Она не хочет, чтобы у тебя было потомство.
Теперь ты андрогин.
18
Сол очнулся на полу. Рядом в панике метался и скулил Орманд. Сол задыхался от спазма в горле. Он из последних сил показал мальчишке на дежурный стакан с обезболивающим, стоявший у изголовья его койки. К счастью, Орманд сообразил и дал ему выпить.
Минут через десять дыхание восстановилось. Сол лежал на полу, бессмысленно пялясь в потолок, совсем как в первый день своего нахождения на «Пиявке». Боль заглохла, свернулась и уползла куда-то под череп.
Лязгнула дверь. Кто-то замер посреди каюты:
Что с ним?
Орманд что-то невнятно забормотал. Сол напряг силы и приподнялся на локте. В каюте стоял Китчам. Вот кто оказался истинным вожаком бунта. Ни один акиф не посмел бы стать выше командира, и Сол знал об этом. Великан наклонился над ним:
Ты что, подыхаешь?
Нет, хрипнул Сол.
Правильно, кивнул Китчам. Приказа не было. Чтобы через полчаса был в кают-компании.
Китчам ушел, вместо него зашел Фаста и вместе с Ормандом помог Солу встать на ноги. Сол замер, привыкая к ощущению вертикального положения тела. Его ощутимо качало. Фаста вопросительно смотрел на него.
Сол присел в кресло. Попытался собрать разбегающиеся мысли во что-то связное. Его трясло.
Порядок, сказал Сол.
Пошли, Фаста взял его за локоть, а пареньку бросил:Сиди здесь.
Но
Звонкая оплеуха. Орманд с визгом полетел на пол. Фаста быстро вывел Сола в коридор, запер каюту и повел наверх. Там, в кают-компании, уже сидел в компании своих акифов Китчам.
Пираты праздновали. Сола усадили у края стола, и тут же забыли про него. Только Китчам время от времени бросал на него хищные взгляды. Над столом прогремел очередной тост, и пираты шумно сдвинули кубки. Не успели они допить, как в каюту ввели нового человека. Им оказался Демискур.
Сол глянул на гранда. Лицо Демискура покрывали ссадины и синяки. Левый глаз сильно заплыл, правая рука висела плетью. Но офицер держался прямо, глаз не отводил. Все умолкли. Китчам, сидевший во главе стола, медленно встал, и оперся на него мощными кулаками. С минуту оба офицера сверлили друг друга лютыми взглядами.
Ну, пророкотал Китчам, что решил?
Демискур презрительно обвел целым глазом стол, на секунду задержался на Соле и снова уставился на гиганта.
Ничего.
Дурак! рявкнул Китчам. Думаешь, твой Керас озолотит тебя?
Демискур не ответил. Китчам налил себе еще вина и осушил кубок одним глотком.
Ты обречен, Китчам, негромко сказал Демискур.
Китчам расхохотался, брызжа слюной.
Как страшно! Я прямо трясусь от ужаса! И как интересно, вы с вашим замечательным капитаном планируете наказать меня? Устроите трибунал? Будете меня судить?
Таковы требования кодекса и устава, кивнул Демискур. Освободи нас, пока не поздно. Это смягчит твою вину.
Новый взрыв хохота. Китчам захлопал в ладоши.
Браво! Тебе бы в театре выступать, Дем! Сцена по тебе плачет.
Акифы тоже засмеялись, поддерживая командира в его веселье. Когда все снова стихло, Китчам сказал:
Ты упустил свой шанс. Уведите его.
Пираты дернули Демискура за локти, но он на секунду задержался и прошипел:
Вы все заплатите за это! Все! И ты! он с ненавистью плюнул в Сола.
Влага потекла по щеке, но Сол не в силах был стереть плевок. Демискура утащили. Он долго кричал что-то, пока его голос не затих в районе трюма.
Сол глянул на Китчама. Тот уже разливал по кубкам новую порцию вина и говорил:
Теперь Раббал. Тащите сюда этот кусок дерьма.
Так к Китчаму приволокли всех офицеров, и у каждого он спрашивал лишь одно: согласен ли он примкнуть к новому капитану «Пиявки», то бишьк нему. Все до единого ответили отказом. Только Элиас заколебался и потерял от страха сознание. С лсаном Китчам говорить не пожелал. С Керасом тоже. После допроса офицеров, новое командование принялось обсуждать их судьбу и планы на будущее. Абсолютное большинство высказалось за казнь без суда. Китчам внимательно выслушал всех акифов, а потом глянул на Сола:
Эй, огрызок, ты там живой?
Сол немного пришел в себя и смог хотя бы сидеть ровно. Он кивнул.
Раз ты нам помог, так и быть, оставим тебе жизнь. Ты рад?
Еще как
Отлично. Мы взяли курс на север, и скоро уберемся с этого проклятого экватора. Парни предлагают порешить всех выродков. Хочешь перерезать кому-нибудь горло? Демискуру? Или этой мрази Гримму? Я разрешаю.
Я Сол кашлянул. Я неважно себя чувствую боюсь, мне не хватит сил.
Акифы засмеялись. Их глаза маслянисто поблескивали от выпитого. Сол знал эту породу людей: еще немного, и им захочется крови.
Ладно, отмахнулся Китчам. Сам прикончу их. Ты у нас вроде как башковитый? Мне нужны не только смелые ребята, но и умники вроде тебя. Что скажешь насчет курса?
Какого курса? не понял Сол. Обезболивающее притупляло разум.
Курса корабля!
Решение принимает капитан Сол осекся.
Мне интересно, куда бы поплыл ты, настаивал Китчам. Его выкаченные глаза порозовели от выпитого.
Не знаю, пробормотал Сол. Честно. Ведь не я прокладывал курс. Куда двигалась «Пиявка», мне неизвестно.
Думаешь, мы знаем? Знает только эта мразь Керас! Китчам грохнул кулаком по столу так, что подпрыгнула посуда.
Так почему бы начал Сол.
Повисло молчание.
Почему бы что? Продолжай, приказал Китчам.
Почему бы не спросить Кераса, зачем он плыл на юг, выдохнул Сол.
Его игра становилась все опаснее, но Солу стало как-то безразлично происходящее сейчас. Мыслями он был еще в том жутком видении; вот что прочно овладело его разумом. Акифы как по команде уставились на Китчама. Гигант хрустнул суставами. Все ждали его решения; от того каким оно будет, зависит не только судьба корабля и экипажа, но статус Китчама как лидера.
Мы это выясним, пообещал Китчам. Вырвем из Кераса всю правду. Но сейчас меня волнует, куда плыть. Нам срочно нужен порт для отдыха и пополнения сил. Бионов надо заменить на свежих, а награбленное сбыть, причем быстро.
Командир, подал голос Фаста. Разрешите вставить словцо?
Валяй.
Не знаю как вы, ребята, а я бывал в этих широтах недавно. К северо-западу, недалеко от Пенных скал простираются владения сеятелей. Фаста достал проектор и раскрыл на стене карту Западного полушария Катума. Точно посередине карты у экватора мерцала красная точка. Он указал на нее. Мы здесь. Возвращаться назад, на север к Тысяче островов долго и опасно, потому что снова придется продираться сквозь песчаные бури. Зато у Сеятелей вполне можно передохнуть.