А тебе-то с чего нам помогать? Они же тебя начальником по энергии сделали.
Матросы придвинулись к Солу. Второй не спеша взял его за шею и прижал к стенке. Первый приставил к сердцу неведомо как появившийся стилет. Допрос продолжался:
А ведь и правда Чего это ты тут ошиваешься? Шпионишь на капитана? Или на моль? Вечно твоя рожа всюду, куда не пойдешь. А? Говори, блоха.
Сол чувствовал под ребрами острый конец оружия. Одно движениеи все. Жгучая, свирепая боль грызла ему голову, ввинчиваясь все глубже. Это так просто, одно движение, и его муки прекратятся. Достаточно сказать одно слово, спровоцировать их, и придет долгожданное облегчение. Ведь он сам желал этого. Сол проглотил сухой ком. В горло словно насыпали песка.
Нет. Те воспоминания. Нить следует распутать. Еще рано. Сол вкрадчиво заговорил:
Послушайте, парни. Дело ваше, можете и пришить меня, но сначала дайте кое-что сказать.
Матросы угрюмо ждали. Сол продолжал:
Меня никто не замечает, потому что я молчу и никому не мешаю. Поэтому я знаю очень многое, столько всего про экипаж и офицеров, сколько они сами про себя не знают. Этот ублюдок Китчам подстрелил меня как мишень на спор. Мне бы уже стать водой Пророка, но сложилось иначе, и я попал сюда. Зорак, тот жирдяй, измывался надо мной как хотел, пока не сам не сгинул. Потом Гримм. Этот лсан пытал меня гипнозом и грозил скинуть за борт. А уж затем капитан. Видели его сколопендру?
Матросы кивнули.
Он натравил ее на меня. Одно слово, и эта тварь прикончила бы меня. В любой момент, когда ему вздумается, он может меня убить. Каждый день я живу как последний. Вы-то хоть вольные наемники, а я нет. С чего мне поддерживать всех этих скотов?
Может, ты их и ненавидишь, но боишься, предположил первый матрос. А значит, будешь делать, все что прикажут.
Парень был близок к истине. Сол облизнул шершавые губы.
Может и так. Только я был бионом, и еще много чего во мне осталось прежнего. Я не боюсь ни капитана, ни его шестерок. Все, чего я хочу, это свобода. И я предлагаю ее вам. Будем сами себе хозяевами. Никто не посмеет нам приказывать, что делать и куда плыть. Ни одна вошь. Вы хотите всю жизнь пятки лизать таким как Керас? Значит, я в вас ошибся.
Давление стилета ослабло, а затем и вовсе исчезло. Сол решил закрепить успех:
Посмотрите на меня. Любой из вас может прикончить меня одним ударом. Я полностью в вашей власти.
Первый матрос почесал затылок. Второй задумчиво покивал.
Тут ты прав. Но одного желания мало. Капитан и его шавки не дураки! По-твоему, они сами не понимают, чем все может кончиться?
Еще как понимают, кивнул Сол. Весь корабль под контролем. Без чужой помощи мы обречены. Но среди офицеров есть люди, готовые стать на нашу сторону.
Матросы затаили дыхание.
Кто?
Тут Сол сделал свой ход.
Я сильно рискую, если назову их. Итак, я могу вам доверять?
Матросы снова переглянулись и отползли в сторону. Спустя минуту совещаний, они вернулись.
Мы в деле, сказал первый матрос. Терять уже нечего. Но если ты, червяк, сделаешь хоть что-то не так, мы тебе хребет перебьем, понял?
Конечно, заверил их Сол.
Ладно. Кто нам поможет?
Сол без спроса взял у матроса флягу с водой и осушил ее до дна.
Настало время действовать.
17
Сол стоял напротив клетки с Три-Храфном. Стойкий скелг теперь остался без своих частей, но старался не подавать виду. Зачем-то его не убивали. Наверно, Керасу нужен был ценный заложник. Три-Храфн очнулся от дремы и заметил Сола. На его лице мгновенно проступила злоба.
Ты? Чего тебе надо? сипнул он. Пришел поглумиться?
Сол покачал головой.
Тогда проваливай! Три-Храфн попробовал подняться, но не справился и повалился на пол. От него несло немытым телом. Кроме того, скелг заметно похудел из-за твари, что запустили ему в кишки. Еще пара дней
Сол знал об этом; он подал знак Орманду. Паренек подтащил к клетке большой галлон с водой, выторгованный у кого-то из акифов за выпивку. При виде воды, глаза скелга заблестели, в них появилось что-то звериное. Но совладав с собой, Три-Храфн не шевельнулся и злобно взглянул на Сола.
Сол молча открыл флягу, сунул в нее гибкую трубку для питья и бросил конец пленнику.
Пошел ты хрипнул скелг, но без прежней ненависти. Ужасная жажда уже брала вверх.
Пей, скомандовал Сол. Ты хочешь жить?
Ненавижу тебя, тварь. Ненавижу. Я уничтожу тебя, прохрипел Три-Храфн. И всю вашу кодлу. Баны моего рода найдут вас даже на краю земли. А с тобой и с Керасом сделают такое, что будете завидовать мертвым. Я лично сделаю это.
Сол кивнул.
Ты это сделаешь. В свое время. Поэтому пей.
Что? Три-Храфн недоверчиво покачал головой. Ты как будто хочешь этого. Лучше тебе прикончить меня сейчас, потому что потом пощады не жди.
Этого не будет.
Сол терпеливо ждал. Наконец Скелг подполз к трубке и надолго приник ней. Это продлит его муки на несколько дней, неделю, возможно две. Но гельминт все равно будет тянуть из него не только воду, но и все необходимые вещества. Гельминт сожрет его изнутри.
Ненависть, произнес Сол задумчиво, пока скелг утолял дикую жажду. Слово на вкус оказалось, как терпкое вино (но откуда я знаю его вкус?). Ненавистьэто сильное чувство. Оно искреннее, честное. Оно крепко связывает людей. Спасибо тебе за твою ненависть.
Скелг наконец отвалился от трубки. На его лице мгновенно проступил пот. Тощая грудь болезненно вздымалась и опадала.
Ты сошел с ума, бион прошептал он.
Нет. Я бы сказал, наоборот. Обрел разум. Никогда я так четко не осознавал и не понимал все происходящее. Сол что-то вынул из кармана. Я принес еще кое-что. Думаю, эта вещь важна для тебя.
Сол протянул скелгу амулет, сорванный в толкотне с трупа второй части, когда Китчам заставил его совершить ту казнь. Три-Храфн схватил вещицу и удивленно посмотрела на Сола.
Сол кивнул Орманду, мальчишка взял заметно опустевший галлон и направился наверх. Сол последовал за ним. Они поднялись на палубу. Ночное небо переливалось блеском мириад звезд. Две луны висели над самым горизонтом, падая одна в другую. Похоже, через час одна окончательно зайдет за вторую и на время возникнет иллюзия, что у Катума всего один спутник. Сол проследил за тем, чтобы мальчишка добрался до его каюты, а сам вернулся наверх.
Опять ты здесь шляешься? прогудел за спиной знакомый голос.
Просто вышел подышать воздухом, ответил Сол.
Лучше бы тебе забиться в свою нору, огрызок.
Сол развернулся и спокойно посмотрел снизу вверх на Китчама.
Слишком поздно для детишек вроде тебя, Китчам показал зубы в оскале. Опять шушукался со скелгом? Может, дело не только в разговорах?
Гигант показал неприличный жест.
Кто кому? Он тебе, или ты ему?
Сол зевнул; хотелось спать. Здоровяк испортил ему настроение.
Ты меня утомляешь, он направился к своей палубе, но Китчам легким движением ладони остановил его. Громадное тело офицера-акифа лоснилось от пота даже ночью. Дышал он тяжело и шумно.
Запомни, мелкое дерьмо, Китчам помахал пальцем, похожим на дубинку перед носом Сола. То, что тебя сделали офицером, ни черта не значит. Ты никто и ничто, понял? И как только тебя отработают, я с радостью перемелю твои косточки в порошок.
Договорились, Китчам, Сол впервые обратился к нему по имени. Как скажешь.
Китчам хрюкнул:
Что? На солнце перегрелся?
Вовсе нет, покачал головой Сол. Это твое право, как боевого командира. Но если ты хоть пальцем тронешь меня без приказа капитана, будешь иметь дело с ним. Ты ведь видел его сколопендру?
Громадный Китчам вздрогнул. Конечно, видел.
Жало себе вырастил? злобно усмехнулся он. Смотри, как бы сам себя не ужалил.
Ты бывал на острове Шай-Ло?
Нет, а что?
В пещерах на западном побережье острова водятся маленькие паучки. Совсем маленькие, с фалангу твоего пальца. У них белые брюшка и зеленые лапы.
Дьявол, к чему ты клонишь?
Эти паучки безвредны, их очень легко раздавить. Но раз в год, когда две луны находятся в противостоянии, вот как сейчас, у них начинается линька. Чтобы скинуть с себя старую шкуру, они выпускают особую жидкостьона служит вроде как смазкой. Если раздавить паучка во время линьки, пары жидкости быстро разлетаются вокруг. Эти пары смертельны. Достаточно одного вдоха, или контакта с кожей, и человек обречен.
Китчам задышал еще тяжелее.
Сначала человек чувствует невыразимое наслаждение. Потом удовольствие превращается в страшную боль. Человек умирает в ужасных мучениях. Такие паучки часто попадают в порт, а оттудана корабли, которые плавают по всему Катуму. Советую тебе чаще смотреть под ноги, командир. Чтобы видеть, кого ты давишь.
Сол хотел взять Китчама за руку, но тот ее отдернул.
Проваливай, процедил он.
Сол проверил свой участокчетко, быстро, внимательно, и зашел в каюту. Орманд сидел в углу. Кроме него в каюте находилось пять матросов и два акифа. Все смотрели враждебно, исподлобья. За месяцы плавания Сол хорошо изучил каждого из находившихся здесь людейни один из них никогда не выказывал недовольства властью на корабле. Здесь были те, кто обычно сидит в углу и отмалчивается. Такие люди действуют без болтовни.
Вперед выступил акиф:
Ну?
Его звали Фастатот самый удачливый пират, что ухитрился добыть много воды. Сол вынул ключ от своей каюты и протянул акифу:
Вот. Как и договорились.
Тот сжал ключ в кулаке. Условились так, что Сола и Орманда запрут на всю ночьдля предосторожности. Никто никому не верил. Сол не осуждал пиратов за это.
Что дальше? матросы нетерпеливо приплясывали.
Сол уселся в кресле перед консолью и сообщил:
Дальше ждем до двух склянок. Осталось немного, он обратился к Фасте. Ваши люди готовы?
Акиф кивнул. Сол вызвал на экран энергокарту «Пиявки». В режиме реального времени карта показывала токи энергии по контурам и палубам фрегата. По бокам колебались цифры датчиков. Сол спиной чувствовал напряжение заговорщиков. Любое неверное движение или слово могли привести сейчас к взрыву, и тогда ему несдобровать. Сол включил динамик и вызвал рубку управления энергосистемами:
Приготовиться к перезагрузке контуров. Энергию отключаем ровно на минуту. Защитные экраны и орудия работают в штатном режиме.
Принято, коротко ответил бион.
Сол передал ту же информацию Улфу в машинное отделение и на капитанский мостик, офицерам-штурманам Демискура, запустил обратный отсчет. Это была стандартная процедура, которую проводили каждые сутки, чтобы снять напряжение с цепей и провести быструю диагностику оборудования.
У вас не больше пяти минут, сказал Сол. Гримм сразу поймет, что к чему.
О Гримме мы позаботимся, заверил Фаста.
Каюта неожиданно быстро опустела. Кто-то вышел в дверь, матросы половчее выскользнули в открытое окно. Только Орманд забился в угол, прикидываясь покойником. Сол дождался, когда отсчет закончился и сказал в динамик:
Начать перезагрузку. Конец связи.
Через мгновение что-то защелкало, и гудение корабля стало стихать. Щелчки продолжалисьгромкие, равномерные. Вдруг каюта погрузилась во тьму. Сол знал: по всему фрегату сейчас одна секция за другой, одна за другой палубы темнеют. Останутся лишь аварийные огоньки и освещение в машинном отделении, в царстве Улфа. Еще есть выделенный канал для каюты капитана, но остальные секции капитанского мостика тоже обесточены.
Сол сидел в тишине, вслушиваясь в шелест зыби за окном. Луны лили бледный свет в окно, зеленоватый от сдвоенного желтого и голубого. Минута давно истекла. Как и вторая. На исходе третьей где-то наверху раздались крики и удары. Потом звуки выстрелов. Сол сидел с закрытыми глазами, вслушиваясь в голос боли, что пела в голове. Иногда короткий отрезок времени кажется целой жизнью, если пропускать сквозь себя каждую секунду, если делать эту секунду маленькой вечностью.
Сол представил себе, как акифы с матросами штурмуют капитанский мостик и расправляются с офицерами. Вот они врываются в штурманскую, и убивают первого навигатора. Оглушают второго. Одновременно другая группа захвата блокируют отдыхающую в кают-компании смену офицеров. Арсенал уже захвачен.
Матросы быстро бегут по палубам, пресекая малейшее сопротивление со стороны командиров и сочувствующих им. Демискур, наверно, успел убить кого-то из мятежников, но быстро обезоружен. Лсан захвачен в каюте собственными охранниками. А что до капитана, Керас надежно заперт в своих покоях; его стерегут самые отважные и отчаянные пираты.
Примерно так это должно происходить.
Раздался звуковой сигнал. Сол открыл глаза. Автоматика перезапускала систему энергоснабжения. Значит, пять минут истекло. Освещение возвращалось на корабль, но крики и звуки борьбы продолжались еще минут двадцать. Потом все стихло и долго не раздавалось ни единого звука. Только тихонько всхлипывал Орманд. Потом к каюте приблизились шаги, дверь отперли, и вошел Фаста. На его щеке красовался свежий шрам. Лицо светилось от триумфа.
Он стоял на пороге и внимательно оглядывал интерьер. Убедившись, что Сол и мальчишка по-прежнему здесь, он провозгласил:
Вот и все.
Сол молча ждал продолжения.
Фаста хохотнул:
Теперь мы здесь хозяева. Увидимся завтра.
Он захлопнул дверь. Прозвучал звук запираемого замка. Орманд подал голос:
Он же обещал вернуть ключ. Он обещал.
Сол вернулся взглядом к консоли. Он ничего не чувствовал.
Но ведь он обещал! Это нечестно, так нель.
Заткнись, сказал Сол, так громко, как мог.
Голова пульсировала от волн накатывающей боли. Мальчишка, слава Пророку, послушался. Сол плавно откинулся в кресле, подкрутив спинку так, чтобы оказаться в полулежащем положении. Он замер. Вскоре, когда его сознание затуманилось дремой, тело ощутило плавный толчок и крен.
Корабль менял курс.
Мастер Сол? спросил откуда-то Орманд. Мастер Сол?
Сол не мог пошевелиться. Тело онемело, конечности отказывались слушаться. Консоль мягко светилась зеленоватым, подмигивая цифрами с датчиков. Зеленоватый свет сделался ярче, состояние неподвижности сменилось чувством медленного, плавного движения.
Движение было равномерным, линейным. Консоль почему-то исчезла, вместо нее перед глазами сверху вниз тянулось что-то ровное и бесконечное, как водопад.
Что это?
Разум какое-то время не мог подобрать нужное определение. Наконец, оно найдено.
Перед ним тянулась лента потолка. Потолок уходил вниз, и разматывался широкой прямой лентой, перемежаемой пучками кабелей, светильниками, решетками вентиляции. Иногда лента изгибалась вправо или влево. Иногда движение останавливалось на несколько мгновений, чтобы открылась дверь в новую секцию.
Он не чувствовал тела. Он не ощущал себя как личность. Он не понимал, кто он. Онемение, появившееся сначала в груди от введенного транквилизатора, постепенно распространилось на все части тела. Хотя он и не мог пошевелить пальцем, и даже моргнуть, он пребывал в сознании. Правда ощущения несколько притупились, а органы чувств доносили информацию с задержкой и немного искаженно, словно голова находилась в прозрачном сосуде с водой.
Осторожнее! шипел чей-то голос рядом.
Потом:
Почти приехали.
Глаза открыты, второй голос. Очень знакомый. Это нормально?
Да, вполне. Вы же не хотите, чтобы сбились настройки?
Нет! как звон разбитого стекла.
Ну вот поэтому доза послабее. Иначе вещество сломает блок и процедуру придется повторять заново. А это может окончательно разрушить клетки головного мозга. Хотя какой смысл проводить форматирование, если потом.
Я плачу вам не за пустую болтовню! голос усилился. Он принадлежал женщине. А второй, тот, что пояснял, был мужским.
Как скажете. Все будет сделано в точности по вашим пожеланиям.
Вот и отлично, голос стал жестче, в нем сквозило упрямство.
Тележка, на которой его везли, выехала в большой зал с высоким сводчатым потолком бледно-зеленого цвета. Потолок слабо мерцал, словно был покрыт фосфоресцирующей краской. Из центра купола, в котором находилось большое отверстие, свисал толстый пучок кабелей. Кабели подобно паутине тянулись ко всем концам зала и питали различные приборы. Тележку вкатили на небольшое возвышение под ярко-белый колпак. Свет был настолько ярким, что затмил собой все. Постепенно из белого сияния проступила щуплая фигура с громадной шишковатой головой. Лицо человека было затянуто дыхательной маской. Глаза прятались за защитными очками с внушительным увеличением, делавшим глаза двумя громадными водянистыми сферами с серыми радужками. Внушительный горбатый нос выпирал из-под очков и доминировал над всем узким лицом как жало. Мужчина улыбнулся.