Женщины! Дорогие наши! Раз уж вы всё равно припёрлись, вон в том тамбуре мы поставили водогрей электрический. Грейте воду, поите носильщиков чаем, наливайте водки от радиации ничего лучше нету. Но по пятьдесят грамм за раз, не больше, а то попадают. Всё сказал? Ах, да, ещё кто таскать закончил, одежду всю долой, водой теплой облить тщательно, чтобы радиоактивную пыль в убежище не натащили. Новую одежду выдать, там есть запас тряпья, эту одежду закинуть на бочки, пусть с ними вывозят, раз уж закопать некуда. Вот теперь точно всё, поехали!
Гермодверь лязгнула, распахиваясь. Оттуда замерцали сполохи электросварки, донёсся шум резки металла. Четыре энергетика в некогда белых, а теперь неразличимого цвета халатах поверх тёплой одежды, с трудом выкатили первую тележку конструкцию из стального уголка на небольших колёсах. На ней лежала длинная, сваренная встык из двух двухсотлитровых бочек, ёмкость. Иван с натугой потянул на себя стальную воротину коридора. Она примёрзла и не шла. Сразу подскочили ещё люди, попинали, отбивая лед, налегли и открылся чёрный квадратный зев коридора, откуда потянуло космическим холодом.
Шибче! Шибче! командовал Николай. Не студи хату!
Первая четвёрка натужилась, хекнув, стронула тележку и быстрым шагом покатила её в темноту, светя себе фонарём. Иван прикрыл дверь, а из реакторной уже подавали следующую бочку процесс пошёл.
Пойдем, Оль, воды нагреем сразу, к ней подошла Анна Абрамовна, пастырь осиротевшей детской экскурсии. Чем дальше ты будешь от этих бочек, тем лучше. Мужчины там справятся, а мы уж за ними присмотрим.
В небольшом помещении технического тамбура было заметно теплее, стояли лавки, титан с горячей водой, импровизированная душевая кабинка из клеёнчатых занавесок и стол с большим электрическим самоваром. Под столом скромно притаился ящик с водкой.
Прямо баня с буфетом! восхитилась Анна Абрамовна.
Вскоре все, кто не тащил в данный момент телегу, набились к ним, рассевшись по лавкам. К удивлению Ольги, пришел и Андрей она почему-то не ожидала от него участия в погрузочных работах. Загадочный протеже Куратора не расставался с карабином и отказался оставить его, даже когда пришла его очередь впрягаться в бочку. Закинул за спину и пошёл.
Процесс вошёл в ритм грохотали бочки, скрипели колёса тележек, гулко брякала стальная дверь тоннеля, которую старались как можно меньше держать открытой, потому что зал быстро выстуживался. Стены покрылись блестящим налётом инея, изо рта вырывались клубы пара, и Ольга, периодически выглядывающая, чтобы посмотреть, как там Иван, быстро возвращалась обратно в тёплый тамбур.
Громов открывал и закрывал двери, организовывал рабочие группы и вообще следил за тем, чтобы погрузка не превращалась в хаос. На холоде он быстро сорвал голос и теперь только хрипел, помогая себе выразительными жестами.
Иван, зайди, чаю горячего попей! крикнула ему Ольга в одну из пауз, но тут из тоннеля, наконец, пошёл встречный поток на тележках везли длинные контейнеры с новыми топливными сборками, и он только отмахнулся.
В помещении транспортные контейнеры ТВЭЛов моментально обрастали белой шубой инея, превращаясь в симпатичные пушистые торпеды. Их принимали в гермодверь вымотанные до прозрачности энергетики, выгружали вместо них очередную бочку и процесс продолжался. Тех, кто сделал положенное число ходок, Иван принудительно заворачивал греться, мыться и отдыхать. За занавеской плескались водой голые мужики, смущаясь от весёлой бесцеремонности командующей ими Анны.
Одежду сюда! распоряжалась она решительно. Да всю, всю, что ты за подштанники свои держишься! Чего у тебя там такого, что я не видела? Ой, я вас умоляю, и было что прятать! Ну конечно, от мороза скукожился, все вы так говорите Нет, сначала мыться, а потом водки, а не наоборот! Как «кто сказал»? Тебя в детстве не учили руки перед едой мыть? Ах, «радиацию выводить» Да из тебя её выведи, и что останется?
В тамбуре стало окончательно тепло и влажно, и, когда Ольга, так и не дождавшись Ивана на перерыв, сама вынесла ему кружку с горячим сладким чаем, натянув на неё, чтобы не остыла сразу, шерстяную варежку то мороз на контрасте показался невыносимым.
На, вот, выпей, сказала она. А то совсем простыл.
Ничего, Рыжик, прохрипел он в ответ. Уже почти закончили. Последние сборки везут. Скоро будет тепло.
Ольга забрала пустую кружку и направилась обратно, но ту из тоннеля раздался громкий хлопок, потом ещё один. Она не сразу поняла, что это выстрелы, но Иван среагировал моментально.
Беги, Рыжик! он начал рвать пуговицы тулупа, пытаясь добраться до пистолета. Беги!
Но она не успела. В приоткрывшуюся дверь влетел замотанный в тёплые тряпки человек, она опознала Андрея только по карабину. Он вскинул оружие, ещё раз выпалил в темноту тоннеля и отпрыгнул назад. Вовремя стальная воротина распахнулась так, как будто в неё паровозом ударило. Пролетев доступный сектор и чудом не прибив Ивана, дверь с грохотом врезалась в стену и повисла, перекошенная, на одной петле. В тусклом свете потолочных ламп из тоннеля явилось чудовище.
Узкое насекомое рыло, складные руки-лезвия, ломаная пластика сегментного туловища Ольга не успела толком разглядеть это существо, покрытое чёрным глянцевым панцирем и алой человеческой кровью. Андрей, отступая задом, дважды выстрелил на третий раз раздался только щелчок. Он остановился, вытащил из кармана обойму и, оттянув затвор, стал засовывать её в карабин, но никак не мог справиться в толстых перчатках. Чудовище, с виду никак не пострадавшее от пуль, двинулось к Ольге. Выскочив из тёмного, промороженного до минус восьмидесяти тоннеля в светлое и относительно тёплое помещение, существо было дезориентировано. Влага из воздуха моментально кристаллизовалась на холодном туловище, и оно несколько раз терануло верхней конечностью по большим фасетчатым глазам, счищая иней. Этой пары секунд хватило Громову, чтобы вытащить пистолет и выскочить между Ольгой и чудовищем, моментально открывая огонь.
Он успел выстрелить трижды, когда это огромное, выше человека, подобие насекомого рвануло вперёд. В фонтане красных брызг оно снесло Ивана и, зацепив в развороте Ольгу, метнулось к Андрею, но, заскользив на обледеневшем бетоне пола, не сумело справиться с инерцией и пролетело мимо. Кажется, существо даже не заметило девушку, ударив её случайно, но она отлетела к стенке и грянулась об неё с такой силой, что в глазах потемнело и дыхание пресеклось. Сквозь наползающую пелену она успела увидеть, как Анна Абрамовна в один шаг оказывается возле Андрея, выдёргивает у него из рук карабин, ловко защёлкивает обойму, и, вскинув оружие к плечу, с ледяным спокойствием на лице, начинает сажать пулю за пулей прямо в глаза инсектоида. Последнее, что Ольга увидела прежде, чем сознание кануло в подкатившую тьму, брызги чёрной насекомьей крови, летящие из дырок в голове, только что бывших глазницами.
Ольга пришла в себя в лазарете. Болело всё, но особенно живот. Внизу как будто ворочался клубок колючей проволоки. Она попыталась сесть, но боль в ответ резанула раскалённым ножом, и девушка, застонав, опустилась обратно на подушку.
Лежи, лежи, Оленька! над ней, в ореоле потолочного светильника, возникло лицо Лизаветы Львовны. Тебе нельзя Кровотечение
Что с Иваном? собравшись с силами, выдавила из себя еле слышно Ольга. Что что с ребенком?
Прости Лизавета, кажется, плакала. Не смогла я их спасти. Обоих
На Ольгу как будто внезапно опустилось ледяное мокрое одеяло. Она с невообразимой чёткостью поняла, что недолгая жизнь её закончилась. Вот сейчас, здесь. В этот момент всё, чем она была, что определяло самую её суть, ту Ольгу Громову, которую она видела каждый день в зеркале, всё это исчезло в чёрной воронке невозможной потери. Будет ли что-то дальше, или её завёрнутый в простыню труп вынесут вечером на мороз, это уже случится не с ней, потому что её больше нет. Её как будто перезагрузили вместе с реактором.
Внизу живота снова вспыхнула жгучая боль, и она потеряла сознание.
* * *
Да, я использовала его без клинических испытаний! зло и резко, упрямо наклонив голову, говорила Лизавета Львовна. У меня не было выбора!
А если бы начал было Воронцов, но резко заткнулся под её испепеляющим взглядом.
Если бы что? нависла она над ним, встав. У меня было три пациента с резаными-колотыми, один с травматической ампутацией, семеро облучённых в последней стадии лучевой, двое с ураганной пневмонией и одна с маточным кровотечением после выкидыша.
Она показала рукой на безучастно сидящую в углу Ольгу.
И на всё это двенадцать доз пенициллина, шесть доз промедола и ноль медицинского опыта! Я могла оставить их умирать или попробовать. Времени на полный цикл испытаний у меня не было, на мышах препарат показал себя фантастически, я проверила на собаке надеюсь, её хозяйка меня когда-нибудь простит, разрез зажил буквально на глазах. Обезьян мы тут не запасли, извините.
И каков результат? спросил Палыч.
Все живы, все вне опасности. Все, насколько я могу судить, здоровы, за исключением случая травматической ампутации руки рука назад не отросла, хотя я уже была готова поверить и в это. Препарат воистину волшебный.
А на себе-то проверили? раздался неприятный голос сзади.
Ольга вздрогнула с тех пор как она вышла из лазарета, Куратор её не преследовал, но всё время как-то оказывался рядом. Ничего не говорил, но смотрел так, как будто чего-то ждёт. Это было неприятно. Ольга не боялась его она теперь, кажется, вообще ничего не боялась, но чувствовала исходящее от него напряжение.
Лизавета встала, повернулась к нему и жёстко сказала:
А как, вы думаете, я узнала о его свойствах?
А действительно, как? примиряюще сказал Палыч.
Случайно, призналась биохимик. У меня люди в лазарете умирают, а я сделать ничего не могу, и смотреть на них не могу
Она заметно побледнела, вспомнив, и глаза её заблестели.
Я, чтобы отвлечься, пошла в лабораторию, занялась препарированием мантиса
Кого? удивился директор.
Такое название я дала существу, которое напало на наших людей на складе. За внешнее сходство с членистоногим насекомым отряда богомоловых Mantis religiosa.
Да, действительно, признал Палыч, есть в нём что-то от богомола
Очень немногое, как оказалось, покачала головой Лизавета. Просто передние конечности складываются похожим образом и визуально схожа голова. Но это не насекомое, разумеется, насекомые такого размера невозможны. Система дыхания насекомых
Давайте ближе к делу, оборвал её Куратор.
Я была расстроена. Я была рассеяна. У мантиса очень плотные кожные покровы, рука дрогнула, хирургический нож, которым я делала латеральный разрез, соскочил и рассёк мне левую руку в районе запястья до кости. На разрез попала не знаю, чем является эта жидкость в организме мантиса, потому что кровеносной системы, как таковой, у них нет. Пока я искала, чем промыть и перевязать руку, разрез полностью затянулся, и через несколько минут не было даже шрама.
Лизавета вытянула руку вперед запястьем и поддёрнула рукав халата. Все уставились на неё.
«Рука как рука, равнодушно подумала Ольга, что они пялятся?»
Я провела несколько экспериментов и обнаружила, что телесные жидкости мантиса являются невероятными по силе метаболическими агентами и обладают моментальным регенеративным действием, продолжила биохимик сухо. Разумеется, я не исключаю существования каких-то негативных побочных эффектов, которые проявятся позже. Но вряд ли они будут хуже, чем смерть от кровопотери или лучевой болезни.
Лизавета замолчала и села на место. Воцарилось молчание все обдумывали сказанное.
Интересные перспективы, сказал, наконец, Куратор. Когда мы восстановим сообщение с Родиной, это нам зачтётся. Кстати, когда?
Реактор запущен, доложил главный энергетик. Энергию мы дадим.
Николай был ещё бледноват, но никакого сравнения с тем живым трупом, который Ольга видела перед перезагрузкой. Просто устал человек. Сейчас в Убежище горел свет, и было относительно тепло в жилых помещениях держали плюс восемнадцать, грея воздух электрическими калориферами.
Так в чём дело? раздражённо спросил Куратор. Чего мы ждём?
Я делаю расчёты, сказал ему Матвеев.
И как долго вы собираетесь их делать?
Пока не сочту, что повторный пуск установки достаточно безопасен.
Безопасен по сравнению с чем? ехидно осведомился Куратор. Мы здесь то ли вымерзнем, то ли от голода загнёмся.
Реактор не даст нам замёрзнуть, даже когда на поверхности установится абсолютный ноль, спокойно ответил Матвеев. Продуктов нам хватит на пару месяцев. У нас есть время. Вы уже один раз настояли на пуске, когда я был против и что вышло? Структура Мультиверсума не то, с чем стоит шутить. Надо понимать, что мы внутри локального пузыря реальности, собственной микровселенной. Ситуация абсолютно уникальна, мы как бы перпендикулярны всем прочим срезам, надо полностью пересчитывать всю физику. И да, мне приходится всё считать вручную, потому что наша БЭСМ осталась, естественно, наверху.
Товарищи! веско завершил дискуссию директор. Предлагаю дать товарищу Матвееву время, он наиболее компетентен в обсуждаемом вопросе. Кто за? Кто против? Кто воздержался?
Воздержался один Куратор, остальные без энтузиазма проголосовали «за».
На этом собрание партактива предлагаю считать закрытым. Хозяйственную повестку обсудим в рабочем порядке, подытожил Палыч.
Хозяйственная повестка Ольге была неинтересна, и она просто ушла. На собрания её звали по инерции, а она на них ходила по привычке. После смерти мужа её принадлежность к руководству Института стала очень условна. Девушка по собственной инициативе взяла на себя организацию сектора гидропоники, но только потому, что не привыкла сидеть без дела. В душе у неё было пусто, а работа хотя бы как-то заполняла этот мёрзлый вакуум.
Небольшая гидропоническая установка для запуска требовала только воду, свет и удобрения, но производительность её была очевидно недостаточна. Поэтому Ольга потребовала устроить экспедицию в институтскую оранжерею за грунтом. Не выкапывать же землю из-под снега на улице? Сначала с ней просто никто не хотел идти боялись нападения чудовищ. Столкновение с мантисом на складе стоило их небольшому коллективу десятка жизней, и, если бы не Анна, жертв могло быть больше. Она же первой согласилась составить Ольге компанию наверх.
Я же всю войну снайпером весело сказала учительница. Весь приклад был в зарубках, немцы за меня награду объявили. Но я выжила, и сейчас, поди, не пропаду. Мне так жаль, что ты потеряла мужа и ребенка добавила она смущённо.
Ольга только отмахнулась, как отмахивалась от любого сочувствия слова соболезнований казались ей пустыми и неуместными. Не соответствующими исчезнувшей в одночасье жизни.
Куда вы лезете, бабы! разорялся Палыч. Не женское это дело!
Мужики ваши что-то на мороз не спешат, ехидно отвечала Анна. Видать, отморозить чего-нибудь боятся. А нам, бабам, терять нечего!
С ними вызвался идти Андрей, как показалось Ольге просто назло Куратору. На людях тот сдерживался, но, сидя в своей каморке при лазарете, она как-то услышала сквозь неплотно закрытую дверь интересный разговор.
Ты что, не понимаешь? На тебе такая ответственность, а ты полярные экспедиции устраиваешь. Кренкель Шмидтович Папанин нашелся! А если с тобой что-то случится, кто меня свистящим злым шёпотом выговаривал в коридоре столичный порученец.
Да что ж вы так за себя боитесь-то? ответил Андрей тихо, и Ольга отчётливо представила себе, как издевательски он улыбается, кривя тонкие губы. Женщины готовы жизнью рисковать, а вы только при начальстве отираетесь
Ах вот ты как заговорил, неожиданно тихо и спокойно ответил Куратор. Трусом меня считаешь?
Андрей промолчал, но это молчание стоило тысячи слов.