Наверное, потому, что рассказы Лафферти и есть сказкифилософские сказки для взрослых.
«Как мы сорвали планы Карла Великого» не исключение. На мой взгляд, это один из его лучших рассказов. Это квинтэссенция Лафферти, воздействующая на читателя на всех уровнях, заставляя долго скрести затылок, пока сказкаили притча? впечатывается в твое сознание. Этот рассказот начала до конца классический вымысел: в нем говорится, что может произойти, когда ты меняешь одно историческое событие, дабы сотворить альтернативную историю; автор сам выбирает «поворотные пункты» и тем создает новую ветвь событий, разрушающую ход той истории, которую мы знаем или думаем, что знаем. Лафферти предоставляет нам возможность самостоятельно разбираться с Ронсевальской битвой и номинализмом Уильяма Оккама, и, если вы так увлечетесь, как я, вы точно дадите себе труд выяснить, что означает тот или иной термин.
Но отставим все это в сторону. Когда будете читать рассказ, задумайтесь: а вообще, научная ли это фантастика? Или, возможно, антинаучная? Автор умело жонглирует образами и метафорами НФ, равно как и альтернативной истории; но ведь наука по большому счетулишь еще одна форма магии, ее большая метафора. А исторические события, описанные в рассказе мы верим в них, потому что Лафферти приправляет их наукообразной эзотерикой настолько живо и щедро, что все кажется правильным и разумным. И не только кажется!
Короче говоря, рассказ, который вам предстоит прочитать, простой, загадочный и полный глубокого смысла. Добро пожаловать в противоречивый мир Лафферти. Добро пожаловать в его счастливую антиутопию. Как сказал однажды критик и ученый Дон Уэбб, «проза Лаффертиона создает Неведомое».
Смотрите живые картины и наслаждайтесь.
Как мы сорвали планы Карла Великого
Дело было в Институте.
Мы с вами покоряли самые разные высоты, говорил Григорий Смирнов, но никогда еще не подходили к краю такой глубокой пропасти и не смотрели в будущее с такими зыбкими надеждами. И все же, если расчеты Эпиктиста верны, у нас все получится.
Получится, люди добрые, подтвердил Эпикт.
Ктистек-машина Эпиктистздесь? Как? Ведь онто есть его основная частьнаходится пятью этажами ниже! Но для щупальцев Эпикта нет преград, так что до небольшой гостиной пентхауса он дотянулся. Все, что понадобилось, кусок кабеля толщиной фута три и приделанная к нему голова.
И какая голова! Не то дракона, не то морского змея, длиной пять футов и словно снятая с карнавальной платформы, и к тому же говорящая на причудливой смеси новоирландского и древнееврейского, приправленной интонациями голландских комиков из старых водевилей. Впрочем, это неудивительно: Эпикт и сам тот еще комик, до последнего пара-ДНК-реле. Возложив на стол огромную, украшенную гребнем голову морского чудовища, он раскурил сигарунаверное, самую большую в мире.
Однако к нынешнему проекту он относился более чем серьезно.
Условия для эксперимента идеальные, изрек Эпикт строго, словно объявляя начало собрания. Мы подготовили контрольные тексты и изучили окружающий мир. Изменится онизменятся и тексты, причем прямо у нас на глазах. Объектом наблюдения выбран наш средних размеров город, вернее, тот его район, вид на который открывается из окон этого пентхауса. Всем ясно, что связь «прошлоебудущее» неразрывна, и если в результате нашего вмешательства мир станет другим, то и лицо города изменится Здесь собрались лучшие умы современности: восемь человек и одна Ктистек-машина, то бишь я. Запомните, нас девять. Это может быть важно.
Девять лучших умов составляли: Эпиктист, трансцендентальная машина (за ее выдающиеся способности слово «Ктистек» стали писать с большой буквы); Григорий Смирнов, директор Института и широкой души человек; Валерия Мок, блистательная леди-ученый; Чарльз Когсворт, ее мозговитый муж, затмеваемый супругой; непогрешимый Глассер, лишенный чувства юмора; Алоизий Шиплеп, признанный гений; Вилли Макджилли, человек без ложной скромности, но с аномальными органамизрячесть среднего пальца левой руки он подхватил на одной из планет звезды Каптейн. И наконец, Одифакс ОХанлон и Диоген Понтифик. Двое последних не числились сотрудниками Института в соответствии с «Правилами минимальной порядочности», но, когда собирались лучшие умы человечества, эти двое не оставались в стороне.
Пока что такие эксперименты не проводились открыто, продолжил Григорий Смирнов. Изменив мелкую деталь прошлого, мы отследим полученный эффект. Наша цельэпоха правления Карла Великого, ее еще называют «лучом света в темном царстве». Беда в том, что этот луч погас, хотя трут для нового огня уже был подготовлен. И мир потерял четыреста лет. Почему это произошло? Давайте вернемся к эпохе несостоявшегося рассвета Европы и рассмотрим, где именно случился сбой. Годсемьсот семьдесят восьмой, регионИспания. Карл Великий заключает союз с Марсилием, арабским королем Сарагосы. Их альянс направлен против калифа Абд ар-Рахмана из Кордовы. Карл Великий занимает такие города, как Памплона, Уэска и Херона, и тем самым расчищает Марсилию путь в Сарагосу. Калиф вынужден согласиться с изменившейся расстановкой сил. Сарагосе предстоит стать независимым городом, принимающим и мусульман, и христиан. Христианство откроет проходы на север к границе Франции, и наступит всеобщий мир Марсилий давно относился к христианам Сарагосы как к равным, а теперь вдобавок распахивалась дверь из исламского мира в саму Франкскую империю. Чтобы закрепить партнерство, Марсилий отправил Карлу Великому тридцать трех мусульманских, иудейских и христианских ученых и несколько испанских мулов. Все это должно было привести к взаимному оплодотворению культур Но в Ронсевальском ущелье все планы рухнули. Арьергард Карла Великого, возвращавшийся во Францию, попал в засаду и был уничтожен. Среди устроителей засады числилось больше басков, чем мусульман, но Карл Великий все равно закрыл проход через Пиренеи и поклялся, что отныне граница останется на замке. Он сдержал свое слово. Так же поступил его сын, а потом и внук. Вот только, отгородившись от мусульманского мира, Карл Великий изолировал и свою культуру На закате правления он попытался сдвинуть цивилизацию с мертвой точки и призвал на помощь ирландских ученых, греческих паломников и помнивших еще старый Рим переписчиков. Но их стараний оказалось недостаточно, хотя Карл и был близок к успеху. В общем, если б ворота в исламский мир не захлопнулись, Ренессанс наступил бы не через четыреста лет, а гораздо раньше. Наша задачане допустить засады в Ронсевальском ущелье и оставить дверь между двумя мирами открытой. Если у нас все получится, интересно будет посмотреть, что произойдет с нами.
«Грабеж со взломом, как блин комом», заметил Эпикт.
И кто грабитель? полюбопытствовал Глассер.
Я, ответил Эпикт. Все мы. Это цитата из древнего стихотворения. Автора, правда, не вспомню. Если что, стихотворение хранится в моей главной памяти внизу.
В качестве контрольного текста мы взяли отрывок из Илария, продолжил Григорий. Читаем очень внимательно: нужно запомнить его таким, какой он есть, потому что скоро, возможно, придется вспоминать, каким он был. Предполагаю, что слова изменятся прямо у нас на глазахсразу после того, как мы исполним задуманное.
Отмеченный текст гласил:
Предатель Гано вел сложную игру: взяв деньги у кордовского калифа, он подкупил группу басков-христиан, чтобы те, переодевшись сарагосскими мосарабами, устроили засаду на пути арьергарда франкских войск. Для этого Гано нужно было одновременно поддерживать связь с басками и замедлять движение арьергарда франков, притом что Гано служил у франков проводником и разведчиком. Засада сработала. Карл Великий лишился испанских мулов. И он захлопнул дверь в исламский мир.
Таков был текст Илария.
Как только мы, образно говоря, нажмем на кнопку, то есть дадим добро Эпикту, текст должен измениться, сказал Григорий. Используя сложный комплекс устройств, Эпикт отправит в прошлое аватараполуробота-полупризрака. И предателя Гано по пути в Ронсевальское ущелье настигнет беда.
Надеюсь, аватар не очень дорогой, заметил Вилли Макджилли. Помнится, в детстве мы обходились дротиком, выструганным из красного вяза.
Вилли, опять ты со своими шутками, приструнил его Глассер. Кого ты, будучи мальчишкой, убил во времени?
Многих. Маньчжурского короля Ву, папу Адриана Седьмого, нашего президента Харди, короля Марселя из Оверни, философа Габриеля Тёплица. И хорошо, что мы их убили. Дрянные были людишки.
Никогда о таких не слышал, фыркнул Глассер.
Разумеется. Ведь мы их убили, когда они были детьми.
Хватит дурачиться, Вилли, вмешался Григорий.
Он не дурачится, изрек Эпикт. Откуда, по-вашему, я взял эту идею?
Взгляните на мир, тихо произнес Алоизий, на наш городок с полудюжиной башен из серого кирпича. На наших глазах он разрастется или, наоборот, съежится. Изменится миризменится и городок.
А я, кстати, еще не видела двух спектаклей, которые сейчас идут в городе, заволновалась Валерия. Не дайте им исчезнуть! В конце концов, их всего три!
Наше отношение к современным изящным искусствам полностью совпадает с мнениями, изложенными в рецензиях, которые мы тоже отобрали в качестве контрольных текстов, вклинился в разговор Одифакс ОХанлон. Можете не соглашаться, но мы уже давно не видели столь катастрофического упадка искусств. Живопись представлена лишь тремя школами, и все они переживают не лучшие времена. Современная скульптураэто стиль «металлолом» и непристойные паяные безделушки. Единственный истинно массовый вид искусстваграффити на стенах туалетовтоже выродился: никакого воображения, сплошная стилизация, да и просто неприятно смотреть Немногочисленные мыслители, которых я могу вспомнить, это покойный Тейяр де Шарден и мертворожденные Сартр, Цилински, Айхингер. Ну хорошо, раз вы смеетесь, не вижу смысла продолжать.
Все мы, кто собрался здесь, эксперты в разных областях знаний, подытожил Когсворт. Большинствоэксперты по всему сразу. Мы хорошо знаем мир от и до. Так давайте сделаем то, ради чего собрались, и посмотрим, каков будет результат.
Эпикт, жми на кнопку! распорядился Григорий Смирнов.
Эпиктист выпустил из своих механических недр аватараполуробота-полупризрака. Вечером четырнадцатого дня августа месяца 778 года по дороге из Памплоны к Ронсевальскому ущелью предатель Гано был схвачен и вздернут на единственном в дубовой роще рожковом дереве.
И все изменилось.
Ну как, Эпикт, сработало? спросил, сгорая от нетерпения, Луи Лобачевский. Не вижу никаких изменений.
Аватар вернулся и доложил, что миссия выполнена, сообщил Эпикт. Но я тоже не вижу перемен.
Давайте взглянем на образцы, предложил Григорий.
Присутствующиедесять человек и три машины: Ктистек, Кресмоидек и Проаистематикразочарованно всмотрелись в контрольные образцы.
В тексте Илария никаких изменений, вздохнул Григорий.
И действительно, текст остался прежним:
Король Марсилий Сарагосский вел сложную игру. Он взял деньги у кордовского калифа, чтобы убедить Карла Великого отказаться от завоевания Испании (чего тот, кстати, не планировал, да и не смог бы). Он стребовал с Карла компенсацию за города у северной границы, поскольку те возвращались под христианское управление (хотя сам Марсилий никогда ими не владел), и начал взимать плату со всякого, кто проходил по новому торговому пути через его город. Взамен Марсилий подарил Карлу тридцать три ученых, столько же голов мулов и несколько повозок манускриптов из древних эллинистических библиотек. Но дорога через перевал, соединяющая два мира, была открыта, и вдобавок обе стороны теперь имели доступ к Средиземному морю. Миры приоткрылись друг для друга, что оказало благотворное влияние на каждую из сторон и на цивилизацию в целом.
Не изменилось ни слова, констатировал Григорий. История проследовала тем же курсом. Эксперимент не удался. Но почему? При помощи устройства, которое мне что-то уже толком не вспомнить, мы попытались сократить период беременности и ускорить рождение нового мира. Но у нас ничего не вышло.
И город ничуть не изменился, сообщил Алоизий Шиплеп. Все такой же большой и красивый, с двумя десятками внушительных башен из разноцветного известняка и мидлендского мрамора. Крупнейший культурный и деловой центр. Мы обожаем его, но он такой же, как прежде.
Все спектакли на месте, радостно сообщила Валерия, изучив театральную программу. Включая те, которых я еще не видела. Их больше двадцати. Как я боялась, что они исчезнут!
В изящных искусствах тоже никаких перемен, если судить по рецензиям-эталонам, известил Одифакс ОХанлон. Можете не соглашаться, но искусство никогда еще не переживало такого подъема и не пользовалось такой популярностью!
Прямо как копченая кровяная колбаса, заметила машина Кресмоиди.
«Дорогу знает в полноте лишь тот, кто бегал по ней трижды», продекламировала машина Проаист. Это из одного древнего стишка. Автора, правда, не вспомню. Если что, стишок хранится в моей главной памяти в Англии.
О да, история-треуголка, которая заканчивается там же, где началась, изрек Эпиктист. Но колбаса недурна, и мы должны ею наслаждаться; ведь большинство эпох было лишено даже этого.
О чем вы болтаете, ребята? спросил Одифакс и, не дожидаясь ответа, продолжил: Живопись по-прежнему переживает эпоху расцвета. Школыкак гроздья галактик. Большинство людей творят только ради удовольствия. Скандинавам и маорийцам все труднее сохранять лидерство в области скульптуры, ведь почти все новые произведенияэкстраординарные. Страстность и чувство юмора освободили музыку от излишних догм. А с тех пор как теоретическую математику и психологию отнесли к исполнительским видам искусства, жить стало значительно веселее Пита Тейяра тут называют талантливым писателем-фантастом, виртуозом эксцентричной пародии. Конечно, тема мыслящей планеты была изрядно заезжена, когда он за нее взялся, но до чего же захватывающая комическая феерия у него вышла! А другие! Мульдум, Цилински, Поппер, Гандер, Айхингер, Вайткроу, Хорнвангервсе мы в неоплатном долгу перед этими сектантами! Да и в мейнстриме наблюдаем нескончаемую череду великих романов и романистов!.. Извечно популярный вид искусстваграффити на стенах туалетовудерживает свои позиции. Компания «Путешествия без границ» предлагает девяностодевятидневный кругосветный арт-тур, посвященный веселым, но изысканным миниатюрам на стенах туалетных комнат филиалов компании. Ах, как же щедр наш мир!
Да, наш миррог изобилия, подхватил Вилли Макджилли. Достижения просто ошеломляют! Но хотелось бы знать: не продиктованы ли мои слова тайным злорадством? Ведь понятно, что эксперимент провалился. А я этому рад. Люблю мир таким, какой он есть.
Мы пока провели треть эксперимента, и не стоит утверждать, что он провалился, возразил Григорий. Завтра снова попытаемся изменить прошлое. А если настоящее останется прежним, попробуем еще раз.
Хватит уже о работе, люди добрые, прогудел Эпиктист. Встретимся завтра здесь же. А теперь вы к своим развлечениям, мык своим.
Вечером люди продолжили разговор: машин поблизости не было, так что над людьми никто не насмехался.
Давайте вытянем из колоды случайную карту. Как она ляжет, так и поступим, предложил Луи Лобачевский. Выберем чисто интеллектуальный переломный момент чуть более поздней истории, внесем изменения и посмотрим, что произойдет.
Я предлагаю Оккама, сказал Джонни Кондьюли.
Но почему? спросила Валерия. Ведь он последний и самый малоизвестный из средневековых схоластов. Может ли то, что он сделал или не сделал, как-то повлиять на ход истории?
Еще как может, сказал Григорий. Оккам приставил бритву к сонной артерии и вскрыл бы ее, если б ему не помешали. Хотя здесь что-то не так. В воспоминании чего-то не хватает, как будто у истории с бритвой есть другой смысл и терминализм Оккама имеет более глубокое значение, чем нам кажется.