Вскоре я уже был на пороге этой почтыдверь, на удивление, оказалась открытой. Внутри на полу лежали угли.
Кое-как я смог пододвинуть шкаф, чтобы закрыть вход. Затем медленно обследовал каждую комнатувсё было чисто.
Сняв мокрые вещи, разложил их на деревянных стойках, а затем достал из рюкзака толстовку и надел, чтобы не замёрзнуть.
Походив снова по помещениям, нашёл два толстых почтовых каталога. Я порвал их на несколько частей и положил на угли.
Теперь осталось поджечь. Сразу с досадой вспомнил о том, что вся одежда теперь висела мокрая, а там, в куртке, лежали спички.
Я посидел немного, смотря на свой несостоявшийся костёр и вдруг вспомнил, что в рюкзаке держал запасной коробок. Быстро подбежал к рюкзаку, открыл сначала основной отдел, а затем скрытый карманкоробочка была сухая.
Через несколько минут я нашёл и принёс деревянный стул, разложил вокруг вещи, и теперь грел руки у костра.
Прошёл час, второй, третийСвета не появлялась. За окном начинало темнеть.
«Она не придёт», сказал Голос.
Она придёт, сдерживая злость, ответил я.
«Ты знал, что так будетэто твоё проклятье. Теперь ты один».
Она придёт! твёрдо сказал я. Голос отступил, а я сидел и ждал.
* * *
Послышался детский смех. Совсем рядом. Я резко открыл глаза. В окно уже пробивалось утро. Света так и не пришла.
«Пришла она? с усмешкой спросил Голос. Я говорил тебе. Предупреждал тебя, а ты, как идиот, меня никогда не слушаешьвот и снова умер человек. Ты виноват в этом.»
Нет! Ты врёшь! Она придёт! закричал я.
«Подумай сам: если бы она была жива, то почему не пришла? где она пропадает? Или ты наивно веришь, что в такой толпе она могла выжить?»
Мне нечего было возразить.
«Тем более, что она сама была готова. Вспомни её слова: если я не приду в течение сутокуходи».
Но но я не могу уйти. Может может надо сходить туда? Посмотреть? Убедиться?
«Не трать время попусту. Не строй из себя ребёнкаты знаешь, что с ней произошло. И не играй в герояуже никто не оценит. Меня ты не обманешь», заключил Голос.
Его аргументы были железными, а слова подавляли. Мне вдруг стало очень горько, я чуть не заплакал от бессилия, подошёл к стойке и больно ударился головой, упал на пол и скрутился.
«Он прав, нужно уходить».
«Молодец».
Я снял толстовку, одел высохшую одежду, затем сложил спальник, накинул рюкзак и пошёл к выходу. Отодвинув шкаф, вышел на улицу. Теперь я был один.
«Ты никогда не будешь одинпомни это», поправил меня Голос. Но всё равно, я мог рассчитывать теперь только на себя.
День встречал меня весенней прохладой. Казалось, будто весь мир теперь стал холодным.
День 165
Снег неприятно проскальзывал внутрь сапог, к уже мокрым ногам. Ступни коченели. Идти становилось всё тяжелее. Ветер так и норовил сбить меня с небольшого каменного уступа. В лицо бил мокрый снег.
Оступился, нога соскользнула вниз, но я успел схватиться рукой за небольшой выступ в скале.
«Нужно быть осторожнее».
Я не знал зачем, но знал, что нужно идти вперёд. Нужно пройти эту треклятую гору и спустится вниз.
Возможно, там меня ждут. Возможно, и нет. Хотя, кто ещё меня может ждать? Кто ещё помнит обо мне?
Как же я устал.
Позади послышался крикнужно было ускоряться. Оно приближалось.
Уступ становился всё меньше и меньше, и вскоре мне пришлось вовсе жаться к стене.
Позади, сквозь белую толщу снега, просачивался тёмный силуэт. Его красные глаза прожигали душу прямо до основания.
Что тебе от меня надо? не выдержал я.
Оно не ответило, лишь отступило, скрываясь в пурге. Что этоя тоже не знал, но преследовало оно меня уже давно.
Через несколько часов выступ сменился дорогой, каменные стены тоже исчезли.
«Теперь точно не сбежишь», послышался где-то рядом зловещий хохот.
Я рванул со всех ног, но снег под ногами превращался в топь, захватывая и не выпуская ноги. С каждой секундой стальная хватка становилась всё сильнее.
Чем больше ты сопротивляешьсятем больнее будет, прошептал кто-то совсем рядом, но никого не оказалось.
Кто ты?! крикнул я, озираясь. Что тебе нужно?
Я достал небольшой нож, выставил перед собой. Пытаться выбраться в этом болоте было бесполезно. Единственное, что оставалосьэто перейти в оборону.
Где ты? я безуспешно озирался, но никого не было. Погода наладилась, снег на земле исчез, уступая место коричневой грязи. Стало жарко в зимней куртке.
Я всегда рядом, странная его тень склонилась надо мной. Там я отчётливо увидел красные огненные глаза и ужаснулся. Нравится?
Я вскинул руки, надеясь попасть ножом в своего врага, но тот лишь рассмеялся. Я поднял голову и увидел, как нож медленно пропадает, растворяясь, в чёрном силуэте.
Топь превратилась в песок, и я смог выбраться. Оставалось только бежать. Бежать, куда угодно. Позади прозвучал припадочный смехон громом раскатился в моей голове, сваливая на землю.
Глупый! Глупый! кричал он, становясь ближе с каждой секундой. Тебе не сбежать! Я всегда, тут этот силуэт возник прямо под моими ногами, рядом.
«Это невозможно», я отказывался верить, закрыв уши ладонями, сомкнул глаза и побежал прочь. Наугад, на удачулишь бы спастись.
Вдруг, я врезался во что-то и отлетел назад. Передо мной стоял человек в сияющих доспехах. Он склонился надо мной.
Парень, ты чего? Замученный какой-то. Может, тебе отдохнуть надо? Так ты пройди внутрь, выпей, посиди, стражник открыл дверь, приглашая. Я, быстро обернувшись, нырнул внутрь.
Здесь царила странная атмосфера: люди пили, ели, смеялись и играли. Выглядело так гармонично, только вот я, весь в грязи и безумным взглядом, не вписывался.
Официантка подошла ко мне:
Вечер добрый, мил человек. Смотрю, вы совсем заплутали, она указала на мою грязную одежду и достала откуда-то из кармана совсем новую рубашку и джинсы. Ничего, исправим. Всё исправим.
Я прямо перед ней сменил одёжку. Сразу стало легче.
Так-то лучше, улыбнулась она. Пройдите теперь внутрь, веселитесь!
Можно мне покушать? улыбаясь, тихо спросил я.
Конечно. Здесь можно всё, официантка скрылась в большой людской массе.
Она появилась через несколько минут и поставила на мой стол большое блюдо с куском свинины.
Прошу, откланялась официантка и снова скрылась.
Я принялся за еду, осматривая людей. Всё здесь было хорошо, но что-то настораживало.
Да, люди здесь выглядели весёлыми, но то и дело я ловил на себе чужой хищный взгляд из этой толпы. И тут я понял: у всех были шапки. Абсолютно у всех. Я подскочил и сорвал шляпу у одного, по виду, богатого купца. Два чёрных рога вырвались наружу.
Зачем ты так? спросил он, раскрывая острозубую пасть. Так ведь неинтересно. А как же поиграть?
Все окружающие начали срывать с себя одежду, оголяя волосатое демоническое тело и выпуская острые хвосты. Свет в здании начал гаснуть. Я рванул к двери, но лишь дьявольская насмешливая улыбка показалась в проёме, удерживая дверь.
«Я предупреждал тебя. Столько раз уже Ты так глуп», пронёсся чей-то голос в голове.
* * *
Я в ужасе открыл глаза. Сел, осматриваясь. В окно в соседней комнате умеренно тарабанил дождь. Я кое-как перевёл дыхание, посмотрел на светящиеся стрелки часов: было около шести часов. Лёг обратно, уставившись в потолок.
«Почему мне это снится? Это ведь не первый раз уже».
Ответа не было, Голос молчал. В последние дни он вообще не даёт о себе знатьменя это даже начало волновать.
Я лежал и думал о всяком. Целые сотни мыслей пролетали в голове длинным составом. Сотни образов сменяли друг друга. Вспоминал прошлое, мигом переключался на то, что могло бы быть или чего не будет никогда. Обычное состояние, когда не можешь уснуть.
Таким образом, прошло несколько часов, стало светлее. Сквозь дверные щели проникал утренний свет.
Вставать не хотелось.
Я мог пролежать весь день, никуда не выходя. Мог вообще больше никуда не выходить, но будет ли тогда смысл в том, что я прошёл? Будет ли смысл в тех жертвах, что отдали люди за меня? Будет ли тогда хоть в чём-нибудь смысл? Я должен был идти.
Я закрыл лицо руками, вдохнул полной грудью, выдохнул, снова вдохнул, снова выдохнул, и встал. Здесь главное было не начинать считать. Просто резко встаёшь, и всёвот и весь секрет волевых людей.
Было немного неприятно надевать остывшую за ночь одежду. Я быстро протиснул ноги в тёмные джинсы, просунул голову в водолазку, натянул её на тело.
«Чем быстрее оденешься, тем быстрее согреешься».
Вышел в небольшой светлый зал, подошёл к барной стойке, за которой лежали мои вещи.
После этого достал из рюкзака литровую бутылку воды, пачку сухариков. Съел, запивая, а затем взял ножницы и достал небольшое зеркальце.
Волосы уже лезли на лицо, нужно было их состричь. Иногда грязные волосы плохо поддавались, да и ножницы были туповаты. Пару раз волосы больно затянуло.
После этой процедуры было тяжело признать своё отражение: грязное, с сильно натянутой кожей, более грубое. Будто какой-то другой человек смотрел на меня с зеркала. Не помню, когда уже и видел себя. Тёмные волосы кривыми клочками торчали из головы.
Нужно было отсюда уходить: за последние дни восставших становилось всё большеони будто чувствуют меня. Да и приходится заходить всё дальше, ресурсы кончаются. Необходимо было менять место, где мог бы паразитировать.
Я достал из рюкзака потрёпанный атлас, раскрыл его прямо на стойке. До Остании оставалось ещё километров пятьдесят. Совсем рядом находилась небольшая деревенькаможно было бы остаться там на ночь, а утром двинуться дальше.
Я закрыл свой путеводитель, кинул его обратно, встал, накидывая рюкзак на плечи.
Брать с собой какие-либо вещи было бессмысленно: если мне нужно что-то, я просто это нахожу. Сотни магазинов одежды остались без посетителей. Только нормальную еду найти всё сложнее: с каждым днём всё больше продуктов портятся.
День сегодня был не очень: холодный влажный ветер обдувал лицо, немного волновалась вода в пруду, солнце было высоко в чистом небе и не светило сильно, скрывшись за тучами, а деревья тихо шумели листвой. Но всё это лишь внешнее спокойствие. Расслабишьсяи ты труп. Я присмотрелся: чуть дальше, за деревом, пошатываясь, стоял восставший. Он молча смотрел в сторону пруда, немного задрав голову.
Я тяжело выдохнул, мне было до сих пор противно, но ничего не поделаешь: им необходимо дать упокоение. Тем более, одной угрозой меньше. Без него будет только лучше.
Я достал нож, тихо подкрадываясь сзади. Почти подобрался, но ветка под ногой предательски хрустнула, и восставший резко обернулся ко мне, показывая всё своё гнилое естество. Он бросился на меняя замешкался и упал. В нос ударил затхлый запах, от которого могло бы раньше стошнить, а зубы потянулись ко мне. Несколько тёмных капель упали мне на щёки. Но всего секунда и из его головы потекла тёмная жидкость, которая раньше была кровьютело, обмякшее, навалилось на меня.
Я быстро отбросил труп в сторону и тут же огорчился: водолазка была наполовину заляпана большими кровавыми пятнами. Ещё больше удручало то, что переодеться сейчас не было возможности.
Я вытер нож и спрятал в чехол. Нужно было идти дальше.
Временами мне приходили мысли о прошлом. Особенно они были активны во время таких вот прогулок. Глазу всё равно не за что было зацепиться. Хотя граффити на стенах и потрескавшиеся записи на асфальте вроде «Зая, я люблю тебя» радовали. Хоть это и были частицы мёртвого прошлого, но оно ещё не ушло. Как будто человек физически оставил о себе память во времени. Конечно, вряд ли, и «зая», и тот, кто это написал, были живы, но всё равно Память о них останется ещё надолго.
Солнце уже перевалило за линию полудня и теперь медленно ползло вниз. Я подходил к границе этого небольшого города. По пути, внутри одного ларька, нашёл две пачки чипсов, и теперь поглощал их. Я поднялся на холм и увидел впереди две тени: два восставших стояли, запрокинув головыкрикуны. Их нельзя тревожитьлучше обойти.
Я пригнулся и небольшими перебежками пробрался мимо, прямо в густой зелёный лес. Здесь тоже нужно быть бдительным: охотники могут ждать тебя в любой куче, в любой яме, в любой луже. Я не знаю «как» они это делаю, но получается что на каждом шагу опасность. Такое ощущение, будто они эволюционируют, становятся лучше. И это пугает. Невозможно ориентироваться только по ушам и глазамтеперь нужно иметь какое-то шестое чувство, невероятную внимательность. Шевельнулись листья в куче? Лучше всего стрелять, а вот бежать нельзяможно попасть на другого охотника. Я видел такую картину: восставшие дерзали мёртвого бедолагу, а рядом были три развороченных кучи листьев. Поэтому лучше обходить стороной все подобные места.
Пару дней назад я попробовал охотиться сам. Пробовал подстрелить зайца, но промазал. Даже не знаю: намеренно или случайно это случилось. Теперь осталось девять патронов. Больше не буду пробовать.
Примерно через час лес оборвался, уступая место огромному полю. Прямо за полем виднелись тёмные деревянные домики, заходящие уже в другой лес.
Пусть трава ещё не успела вырасти, всё равно нужно было идти аккуратно.
«Странно, что они построили деревню, не вырубая лес подчистую», подумал я.
На то, чтобы перейти поле, у меня ушло добрых полчаса. Стало жарко, но снимать водолазку нельзяэто обманчивое тепло. Да и так хоть какая-никакая защита есть.
Оказалось, что подходы к деревне огорожены разным мусором. Возможно, внутри тоже кто-то есть.
Сначала лучше понять есть ли кто, чтобы уйти по-тихому, если что.
Я тихо перемахнул через забор и подобрался к одному из домов вплотную. Никаких разговоров, шуманичего. Заглянул в окночисто. Подошёл к двериона оказалась открытой. Было здесь какое-то странное спокойствие, тишиная насторожился, и медленно вошёл в дом, прошёл немного. Казалось, люди здесь жили ещё совсем недавно: пыли было мало, и вообще было как-то убрано.
В углу висела деревянная иконаона молча смотрела на меня, и вообще следила за всем домом. Я прошёл вдоль шкафовничего толком там не было: заплесневелый хлеб и пачка макарон. Особо этим не наешься.
Вошёл в небольшую комнату, откуда шёл тошнотворный запах: на кровати, навсегда упокоившись, лежали два разлагающихся трупа: парень и девушкавроде как молодые, но уже особо не разберёшь. В руке парня покоился пистолет. Я осторожно подошёл к ним для проверкив голове каждого была дыра. Я ужаснулся и припал к стене.
«Как так?» я съехал по стене вниз, прикрыв рукой глаза.
Меня не испугали сами трупыв этом мире смерть уже стала делом привычки. Меня напугал вопрос «зачем?»: зачем молодым людям убивать себя? Людей и так осталось совсем мало Да и, видно, умерли они не так уж и давно, так как они только начинали гнить.
«Я уже видел много смертей. Надо вставать и идти дальше. Нельзя останавливаться. Надо проверить дом и идти дальше. Надо идти. Надо», сказал я себе. Медленно встал и, тяжело вздохнув, решил проверить комнату.
Извините, попросил прощения у давно мёртвых людей. Выхватил пистолет из мёртвых крепких рук, случайно оторвав часть пальца мертвецая испугался и отбросил в сторону ствол вместе с иссохшим суставом. А затем присмотрелся: на тумбочке, рядом с кроватью, лежал небольшой белый листок. Я развернул его и начал читать, пытаясь разобрать кривой почерк:
«Интересно: будет ли кто-то это читать вообще? Ай, ну и ладно!
Ира мне говорит, чтобы я ничего не писал, но хочу и буду! Тем более, это наши с ней последние часы. Хочется, чтобы меня кто-то вспоминал. Вот ты же читаешь, а? Мы как будто говоримприкольно, да? Меня зовут Сергей. Ох, не знаю, как же описать всю ту суматоху, что в голове засела. Столько мыслей! Блин, а писать предсмертные запискиэто не так и просто, как я думал. В фильмах же каквзял, да за пару секунд написал. А вот когда собираешься уйти из жизни, реально уйти, то в голове полнейший хаос: попадёшь ли куда-то, переродишься или это всё, конец? Ладно, читатель, не буду тебя мучить.
Мы убили себя не просто так. Это наше добровольное решение. Винить никого не надо. Мы решили, что лучше умереть сейчас и, возможно, кого-то спасти, чем медленно умирать от голода всем вместе. Леонидыч сказал, что, если оставить человек семь, может и выживут они до конца зимы, а там уж как-нибудь проживутможно же и в город пойти. Вот мы и решились.
Надеюсь, это реально всех спасло, и вы сейчас читаете, думаете Спасибо Лёше и Ире за то, что они сделали!. А иначе, зачем это всё?
Хорошо, конечно, что эти твари до нас не добралисьи то спасибо Богу за это. Но, вот, уйдём по-другому.