До конца дня удалось уничтожить одну артиллерийскую батарею, настигнутую опять же на марше, и за два налета серьезно проредить еще один пехотный батальон. По всей видимости, столь серьезные потери, понесенные всего лишь в пути, и потребность отправить в тыл сотни раненных, серьезно сбили наступательный порыв немцев, отчего к месту устроенной засады они подошли лишь на следующее утро, тем самым даровав кавалеристам время получше подготовить свои позиции.
Ух, сколько нервов пришлось потратить Егору, чтобы убедить гордых конников в необходимости рытья хотя бы небольших окопов. Как же! Они - элита! В земле им ковыряться не с руки! Впрочем, шанцевого инструмента у тех все равно не имелось, потому на первое время основная роль в сооружении укрытий была отдана роте охраны авиаторов и артиллеристам. А вопрос с инструментом решился уже через несколько часов - все же под боком находился город с многотысячным населением. Плохо было то, что на все это Егору пришлось убить несколько драгоценных часов, которые можно было провести, громя противника. Тем не менее, достигнутый к вечеру результат был признан удовлетворительным и, выпив по стакану водки, словно это была колодезная вода, пилоты разбрелись по своим землянкам, где мгновенно вырубились, стоило им принять горизонтальное положение. А вот работа механиков, можно сказать, только начиналась - немцы, как это ни странно, не желали быть безропотной жертвой и потому каждый аэроплан успел обзавестись десятками пробоин в крыльях и фюзеляже. Одну машину даже пришлось поставить на прикол уже после третьего налета из-за перебитых тяг руля направления, благо пилот смог привести ее в родное расположение.
Утро 13-го августа началось со звука работы артиллерийской батареи. Утерев кровавую юшку, немцы продолжили наступление уже в 7 часов утра и, пройдя всего пару километров, колонна головного батальона угодила под раздачу организованную общими усилиями артиллеристов и пулеметчиков. Сколь неэффективным являлся обстрел шрапнельными снарядами зарывшейся в землю пехоты, столь же действенным был он при работе по групповым целям, расположенным на открытом пространстве. Первые же шесть снарядов, разорвавшиеся над колонной, подчистую выкосили полнокровную роту, а ударившие с правого фланга четыре станковых пулемета за считанные секунды ополовинили еще одну. А ведь избиение противника на этом только началось! Столь громкая побудка продолжалась с четверть часа, после чего "будильники" замолкли, и пришла очередь авиаторам сказать свое веское слово.
Подсчитав скорость убыли авиационных боеприпасов всего за один день активной работы, Егор был вынужден отдать приказ на время перейти на менее опасные для противника средства поражения. По этой причине под самолеты начали подвешивать контейнеры начиненные флешеттами. Подобно шрапнели, эти стальные стрелки показывали околонулевую эффективность при атаке противника находящегося в укрытии, но по колоннам находящимся на марше били весьма неплохо. Впрочем, первыми, кто ощутил на собственной шкуре опасность очередной придумки русских авиаторов, оказались артиллеристы 72-го полевого артиллерийского полка.
Получившие приказ подавить русские пушки, что уже успели полностью обескровить головной пехотный батальон и остановить продвижение другого, три батареи 77-мм орудий полка расположились в четырех километрах от оборонительной линии противника и принялись методично бить по району, откуда прежде работали их русские коллеги по ремеслу. С небольшим опозданием в атаку пошли и пехотные цепи сумевшего развернуться из маршевой колонны третьего батальона 128-го пехотного полка.
Сказать, что выкатившиеся на чистое поле артиллеристы представляли собой идеальную мишень для авиации, значило не сказать ничего. Точно так же, как двумя днями ранее на вражеском аэродроме, авиационный отряд отработал по намеченной цели, не встречая какого-либо сопротивления. Было начавшуюся артиллерийскую канонаду, прервал свист многих тысяч сброшенных с высоты в полторы сотни метров дротиков, а после над полем разнесся протяжный вой и жалобное ржание тех божьих тварей, кому выпало судьбой не погибнуть под железным дождем сразу. Вот только шести аэропланов оказалось совершенно недостаточно, чтобы разом накрыть расчеты 18 орудий. Понадобилось осуществить еще три налета, чтобы полностью зачистить поле от солдат противника. И только оставшиеся на своих местах орудия с зарядными ящиками, да валявшиеся вокруг них трупы людей и лошадей, утыканные стальными стрелами, словно ежи иглами, представали немым свидетельством эффективности работы русских авиаторов.
Удивлению поручика Воеводского, чьему взгляду открылось разыгравшееся внизу сражение, не было предела. Выполняя приказ генерала Артамонова, получившего сообщение от командиров прибывших в Новогеоргиевск полков 15-й и 6-й кавалерийских дивизий, что противник, сбив их заслоны, занял Цеханов и вел наступление на Млаву, где встала в оборону 2-я бригада шестой дивизии, командир 1-го корпусного авиационного отряда выслал на разведку приграничной полосы четыре аэроплана. Воеводского направили к Млаве и Сольдау, но добрался он только до первого города, где стал свидетелем разгорающегося боя. Не менее двух пехотных батальонов атаковали оборонительные позиции русских войск примерно в паре верст от местечка. Немцы двигались весьма плотными цепями, но тут и там в них виднелись изрядные прорехи, по всей видимости, выбитые бойцами засевшей в обороне части. И, судя по тому, как на его глазах попадали на землю сразу с десяток немецких солдат из первой цепи, сражались соотечественники более чем умело, а уж подавшие откуда-то с правого фланга голос артиллерийские орудия, осыпавшие немцев градом шрапнели, еще больше склонили чашу весов в пользу обороняющейся стороны. Но куда больший эффект произвели появившиеся в небе шесть аэропланов. Четыре машины он опознал сразу - это были точно такие же У-2, на котором летел он сам. А вот две оставшиеся поручик видел впервые. Пытаясь рассмотреть получше заинтересовавшие его аэропланы, он снизился до одного километра и потому сумел разглядеть, как с появившихся над полем боя самолетов отделились небольшие черные точки, и вскоре по рядам немецкой пехоты прошлась волна взрывов. И этих взрывов было много. Складывалось такое впечатление, что тут поработал полнокровный артиллерийский дивизион. Последовавший же за бомбежкой обстрел из пулеметов, которыми оказались вооружены обе неизвестные машины, стал той соломинкой, что сломала хребет храбрости немецкого солдата - они побежали назад, полностью ломая строй, а над их головами продолжали кружить оба аэроплана, совершая один заход за другим.
Примерно через пять минут, они прекратили свои нападки на немецкую пехоту и потянулись в его сторону, показывая заметное превосходство, как в скорости полета, так и в скороподъемности. Сразу стало понятно, что от общения с неизвестными, но, несомненно, русскими летчиками, не отвертеться. Да и, положа руку на сердце, отказываться он и не собирался - уж больно сильно хотелось посмотреть на новые аэропланы вблизи. Он даже сам пошел вниз на сближение, дабы не заставлять коллег тратить свое время. Поравнявшись примерно на шестистах метрах, поручик смог полностью осмотреть подошедший едва ли не вплотную аэроплан и понял, что влюбился. Эта машина буквально всем своим видом кричала о том, что она была создана для одной единственной цели - уничтожать врагов.
Попросив жестами следовать за ним, пилот ведущего аэроплана отвернул в сторону, а ведомый занял место за хвостом его У-2, как бы ненавязчиво предлагая, не игнорировать предложение своего командира. Вскоре они уже заходили на посадку на ничем не примечательное поле и, лишь приземлившись, поручик смог разглядеть в близлежащих зарослях замаскированные брезентовые ангары для аэропланов, а также несколько землянок. Тут же подскочившие к остановившимся машинам бойцы аэродромной обслуги, растащили те по укрытиям, а его У-2, для которого просто-напросто не имелось места, очень быстро накрыли маскировочной сетью и забросали сверху нарубленными ветками. Все это он наблюдал, стоя напротив пилота одного из тех двухмоторных аэропланов, который сам подошел к нему после посадки.
- Добрый день! - поздоровался мгновенно узнанный Воеводским один из лучших пилотов не только России, но и всего мира. - Пилот-охотник и по совместительству командир Первого добровольческого корпусного авиационного отряда, Озеров, Егор Владимирович.
- Здравствуйте, Егор Владимирович! - тут же затряс протянутую руку пилот. - Поручик Воеводский. Военный летчик 1-го корпусного авиационного отряда. Для вас, Егор Владимирович, просто Николай.
- Что же, Николай, рад знакомству. Какими судьбами в наших краях?
- Выполнял задание по разведке мест сосредоточения немецких войск.
- О! Этого добра тут хоть отбавляй! - усмехнулся Егор и потянул молодого офицера за собой. - Идемте, Николай, посидим за кружечкой чая, заодно и поговорим. У нас с утра уже пятый вылет, так что очень хочется чего-нибудь забросить в организм, а до обеда еще несколько часов. - Усадив гостя за стол в штабной землянке, он распорядился насчет небольшого перекуса и вновь вернулся к прерванному разговору - Чтобы не терять время, можете сообщить своему командованию, что на подступах к Млаве находится не менее полка немецкой пехоты, до полка кавалерии и четыре батареи полевой артиллерии. Хотя, последние можете уже не упоминать, мы их уничтожили первым делом. Да и пехоту с кавалерией успели немало покусать.
- Да, вашу атаку я видел собственными глазами! Это было что-то невероятное! Раз! И враг побежал! - не удержавшись от выплескивающихся эмоций, поручик даже хлопнул рукой по столу и тут же смутился от своей несдержанности. - А ваши двухмоторные аэропланы - это нечто невероятное! Мы совсем недавно получили новенькие У-2 вместо старых Фарманов, и я искренне полагал, что в мире еще ничего не придумано лучше этого аэроплана. Но как я смог убедиться, это совсем не так.
- Вы правы, Николай, - едва заметно усмехнувшись, Егор кивнул, подтверждая слова пилота, - пусть У-2 и великолепная машина, но мы проектировали его больше, как учебный, нежели боевой. А вот то, что вы видели, как раз было первой исключительно боевой машиной. Вы могли не заметить, но на ней даже полностью бронированная кабина, которую ни одной винтовочной пулей не возьмешь.
- Невероятно! А посмотреть на нее можно?
- И даже в кабине посидеть! - вновь усмехнулся Егор, но теперь уже открыто, не скрываясь. - Только в воздух на ней я вас не пущу. Уж не обессудьте.
К тому моменту как налазившийся по штурмовику поручик и Егор вернулись обратно в землянку, на столе уже остывал разлитый по стаканам душистый чай, вприкуску к которому на небольшом блюде покоились бутерброды из белого хлеба с сыром. Ненадолго прервав не прекращавшуюся все это время беседу, пилоты отдали должное еде и, подчистив блюдо, а также опустошив стоявший тут же чайничек, перешли на тему начавшейся войны.
- Егор Владимирович, а что за пехотная часть стоит у вас под боком?
- Какая пехотная часть? - откровенно не понял Егор.
- Ну та, бойцов которой вы поддерживали с воздуха.
- А! Это. Никакой пехоты там нет, Николай. Там держат оборону спешенные казаки 6-го Донского Казачьего полка. Мы им на усиление выделили всех хвостовых стрелков с пулеметами и один взвод нашей охранной роты, вот немцы и решили, что тут чуть ли не пехотная бригада со средствами усиления стоит. А 6-й гусарский полк обеспечивает их фланги, гоняя немецких гусар.
- А как же орудия? - выдавил из себя пришибленный неожиданной новостью поручик. - Я же видел как по немцам артиллерия била.
- Так это орудия конноартиллерийской батареи.
- Вот как? А я полагал, что они все у нас, в Новогеоргиевске, - на сей раз уже поручик немало удивил собеседника.
- В Новогеоргиевске? - тут же переспросил Егор, свято уверенный в том, что вторая батарея 6-го Гвардейского конноартиллерийского дивизиона должна была в числе прочих войск обеспечивать их левый фланг. - Что же им делать столь далеко от места дислокации?
- Не имею возможности знать, но они прибыли еще вчера затемно вместе с несколькими эскадронами улан. Я потому сегодня и был выслан в разведку, что было получено сообщение о прорыве германцами нашей обороны.
- Ох, нехорошие вести вы принесли, - покачал головой пилот, мгновенно осознав, что они уже оказались отрезаны от всех основных путей снабжения. Повезло еще, что трудившиеся весь день грузовики успели перевезти из Цеханова в Млаву все запасы снарядов, нынче расходуемые артиллеристами с ужасающей скоростью. Об окружении речь, конечно, не шла, если только противник не организовал точно такое же наступление на их правом фланге, но ситуацию все равно никак нельзя было назвать приятной. Хотя, столь смелые действия немцев могли сыграть весьма злую шутку с ними самими. Ведь в игру - "Окружи своего врага", можно было играть вдвоем.
- Командир! - в землянку влетел Тимофей и, дождавшись кивка от Егора, продолжил, - Машины к вылету готовы.
- Отлично. Гони всех по коням. Я сейчас тоже подтянусь. Вот так, Николай, - тяжело вздохнул Егор, повернувшись к гостю. - Ни минуты покоя.
- Вы опять отправитесь бомбить немцев?
- Именно.
- А можно мне с вами?
- Почему нет? - пожал плечами Егор. - Только заберитесь повыше. Километра на полтора, чтобы с земли не подстрелили. На наших-то У-2Б бронеплиты установлены, а вот вашу разведывательную фанерку продырявят в миг. Глазом моргнуть не успеете.
Вообще, разработка секторального бронирования для У-2Б вылилась в свое время в настоящую эпопею, но в конечном итоге идея оказалась претворена в жизнь, но при подвеске полного боезапаса приходилось отказываться от хвостового стрелка, да и бак заливать далеко не под горлышко. Но для проведения атак на небольших дистанциях это решение оказалось вполне приемлемым, чем сейчас отряд активно и пользовался.
Очередной жертвой русской авиации стал бивак изрядно потрепанного к этому времени 128-го полка. Шел всего второй день боев, а он уже лишился почти половины личного состава, не добившись ровным счетом ничего. Вот и недавняя попытка произвести атаку с марша провалилась с треском. Сперва засада, а после грамотно устроенная оборонительная позиция заставили полковника фон Трескова, оставив немногочисленных наблюдателей, увести большую часть уцелевших солдат к месту ночевки, дабы позаботиться о новых сотнях раненых и перегруппировать изрядно потрепанные роты. Об одном он не додумался, все еще мысля реалиями прошедших войн, - современная техника давала их обладателям невероятные возможности для нанесения все новых болезненных ударов.
Засыпав палаточный городок очередными тысячами флешетт, У-2 отвернули к своему аэродрому, для пополнения боезапаса, а поручик Воеводский, помахав на прощание крыльями, пошел дальше по намеченному маршруту. Его задание никто не отменял, и потому требовалось выяснить, какие силы немцы разместили в Сольдау. Штурмовики же наведались к облюбованной еще в прошлый день дороге, где расстреляли очередной обоз в два десятка телег. Заодно удалось проведать выведенные ранее из игры орудия. Все восемнадцать так и продолжали оставаться на своих местах к вящей радости Егора, уже видевшего их в своих загребущих лапках. Кто бы что ни говорил, а даже их добровольческие отряды остро нуждались в куче дополнительных сил и средств, включая собственные силы противовоздушной обороны. Прекрасно понимая, что с началом войны ждать подачек от армии не стоит, было принято решение приложить все усилия для получения трофейных пушек, найдись таковые, с целью их дальнейшей установки на шасси грузовиков. Все же стрелять зенитной артиллерии предполагалось куда реже, нежели полевой, потому и трофейных снарядов вполне могло хватить хотя бы на первое время. В любом случае, это было лучше, чем вообще ничего, потому и приглядывал он за вполне возможными скорыми трофеями. Но, с учетом активной бомбардировочной работы, отряд был вынужден вовсе прекратить разведывательные вылеты, что едва не стоило им всего.
Втык, полученный зенитчиками в первый же день войны с Германией и впоследствии распространенный на всех невиновных и непричастных, привел к тому, что командовавший приписанным к авиаторам бронеотрядом отставной унтер-офицер Мохов, числившийся также начальником отдела испытателей завода "Мотор", настолько простимулировал своих непосредственных подчиненных, что нежданно-негаданно появившиеся со стороны Млавы кавалеристы в непривычной форме, подъехавшие к организованному наспех КПП и попытавшиеся проткнуть своими пиками вышедшего к шлагбауму солдата из состава роты охраны, оказались буквально сметены с седел пулеметным огнем из замаскированного неподалеку БРДМ-2. В силу полной негодности для применения в прямом столкновении хотя бы с пехотой противника и отсутствию потребности в охране транспортных колонн, за неимением последних, вооруженный одним станковым пулеметом броневик оказался выделен для усиления пикета, расположившегося на единственной ведущей к летному полю дороге.