Не увидеть в нем всей откровенности было невозможно, в каком-то смысле сама Света вдохновилась его словами, больше походившими на речь. Ведь если даже он, полуживой, некогда эгоистичный человек, вдруг находит не просто силы сражаться, а именно простить, то уж для нее подобное не должно быть преградой. Она бы хотела признаться ему сейчас, что даже не рассматривала такой вариант, а уже примирялась с ролью убийцы Остина, но не стала. И дело было не в стыдливости, а в том, что такой вариант будет на повестке дня до тех пор, пока план Портера не сработает окончательно.
Это хорошая идея. Только не уверена, что у нас получится это сделать, да и, как я уже говорила, тобой я рисковать не намерена.
Все, что нам нужно, уже под рукой, прямо за дверью.
Портер не просто открыл в себе новое дыхание, даже чуть оживившись и изменившись в цвете кожи, он всерьез брал ситуацию в свои руки, чему Света совсем не мешала.
Послушай, я первый человек, который должен бы желать его смерти. Но я предлагаю избежать этого, потому что тот, кто за дверьми, это обезумевший человек, который потерял всю связь с реальностью. Я такое видел, я такое знаю, и я на моих руках есть кровь, ясно? И не было и дня, чтобы я не желал исправить то, что уже никогда не исчезнет из моих кошмаров. Уверен, последнее, что ты хочешь, это потом жалеть о том, чего не сделала, чего даже не попыталась сделать. И я уверен на все сто процентов, что ты понимаешь не хуже меня, а может быть, и лучше, каково этопостоянно сожалеть.
Света внимательно слушала Портера, практически не сводя с него глаз, ища подтверждение его намерений в нем самом. По итогу она поверила в это, чему сама была крайне рада. Но нельзя было поступать опрометчиво, и план как-то сам образовался у нее в голове. Наверное, виною служило то, что Остина она знала очень хорошо и представить себя на его месте оказалось не так трудно, как она ожидала.
Ос! крикнула Света, обойдя Портера и встав у двери.
Ты передумала?
Нет. Я хотела тебе сказать, что даю тебе шанс все урегулировать мирно, пока это не зашло слишком далеко. Ты ведь должен понимать, что мы отсюда выберемся: тут есть иной выход, пусть и рискованный, но для нас не впервой. И когда я доберусь до базы, то сразу же сообщу всем и каждому, что ты сделал и что собираешься сделать. Да ты и сам знаешь, как тщательно у нас проверят тебя, как и меня, как и любого, кто вернется, так что даже не надейся обмануть систему безопасности. Покинуть Вектор с образцами и привезти их на планету или в колонию у тебя не получится, ты это знаешь. Да и я не позволю тебе этого сделать. Так что, старый друг, это ты останешься здесь, а я вернусь и расскажу все, что тут произошло.
Зачем ты это говоришь? тихо спросил Портер, подойдя к Свете.
Ты не права, гневно начал Остин, ощутив на себе воздвигнутые ей проблемы, я смогу это сделать, потому что не будет никаких свидетелей, ведь я убью и тебя, раз уж ты выбрала не жизнь, а смерть.
Света даже улыбнулась, взглянув многозначительно на Портера, дала ему понять, чего она добивалась.
Ты забыл про Альберта, он все знает, я и ему все расскажу, подкидывая дров в костер, она ощущала разжигание пламени, которое осталось лишь направить, чтобы взять под контроль.
Нет никакого Альберта. Он погиб, Света.
Портер и Света переглянулись, но если она даже мысли этой не допустила, то Портер чуть призадумался, а следующие слова смогли зародить в нем пусть и крохотные, но все же сомнения.
Кто-нибудь, кроме тебя, Света, общался с ним? Может быть, видел его или слышал голос? в речи Остина не было гнева или смакования, наоборот, он заботливо проговаривал каждое слово, искренне надеясь достучаться до нее. Я все понимаю, ты потеряла его здесь и боишься принять факт собственной вины, ведь в этом вся тыстараешься быть идеалом всех идеалов, критикуешь себя больше всех, выкладываешься по полной. И это похвально, правда. Многие равнялись на тебя, ты была человеком слова и человеком дела. Только вот ты загнала себя в угол, ведь осознать его гибель, принять последствияэто это невероятно трудно, уж я-то знаю. Понимаю тебя лучше всех. Это основная причина для защиты Портера: тебе нужно кого-то защищать, хоть кого-то, просто замещение, которое ты используешь, чтобы придать смысл гибели напарника, хорошего человека, с этим не поспоришь. Подумай об этом, может быть, все дело в Альберте?..
Слушай меня сюда, чуть ли не сквозь зубы начала медленно говорить Света, приблизившись к двери вплотную, ты можешь что угодно думать, во что угодно верить. Но одно я точно знаю: хочешь совершить задуманную эволюциютогда придется убить меня и Портера лично! Давай, докажи, что мужик!
Света резко развернулась, полная злобы и решимости реализовать их план. Даже не взглянув на Портера, она пошла сразу же к компьютерам, включить которые пыталась крайне грубыми и резкими движениями, выдающими плохой контроль над ее эмоциями. Сразу же подошел Портер:
Я все сделаю, спокойно!
Света отошла и, переводя дыхание в проходе, вдруг оглянулась по сторонам, вернулась к Портеру и шепотом произнесла:
Нам нужно отключить все камеры внутри. В ответ Портер лишь вопросительно посмотрел на нее. Ты же не думаешь, что он по запаху нашел нас? Он подключился к ним, во всяком случае, в этом секторе.
В этот самый момент Остин стал выламывать дверь, причем более основательным способом, а именновываривая горелкой ручную блокировку. Портер сразу же дернулся и обернулся, услышав начатый взлом, на что Света тотчас обратилась к нему:
Не отвлекайся!
Хорошо. Я уже в системе. Он быстро стал работать одной рукой, чему она даже удивилась, поглядывая со стороны. У меня есть хорошая и плохая новость. Кислород там восстановлен, мы может идти, а плохая в том, что я не вижу здоровяка. Он должен быть у очага возгорания, но его нигде нет.
Открывай! с полной уверенностью сказала Света, чуть ли не заряжая Портера адреналином, отчего он сам стал задаваться вопросом, нормальна ли она. Ведь в словах Остина есть почва для правды, но, как ни посмотри, любому на его месте будет лучше с тем, кто защищает, а не стремится убить.
Остин выплавил блокиратор, вручную начав раздвигать створки, используя подобный Светиному нож. Только в это же мгновение Портер открыл другую дверь, через которую они некогда сбегали от смерти, а теперь возвращаютсяно уже сами будут охотиться.
ГЛАВА 44
Света и Портер снова были в том зале, снова в кромешной тьме, где их окружали не только до сих пор сохранившиеся камеры с последствиями экспериментов внутри, но и разрушенные жестоким и примитивным способом огромного монстра, тело которого исчезло по неизвестным причинам. Но все это они ожидали увидетьдаже более того, это не было целью их внимания, в отличие от тех камер, которые так и не использовали по своему назначению. Безусловно, был страх найти спящего монстра, обкушавшегося настолько, насколько достаточно для спокойного сна. Из-за этого Света шла первой, а Портер на шаг позади. И вот тут была важнейшая проблема: пока они используют фонарик, велик шанс быть увиденными Остином, а это в планы не входило.
Из проходной, куда только что ворвался Остин, бил яркий холодный свет, освещая пространство на метры вперед, куда сбежали Портер и Света. Крайне быстро Остин пошел вперед, не сбавляя шаг оглядел пропускной пункт и остановился, выйдя на метр вперед за двери под бьющими в спину лучами света, создавая его удлиняющуюся вперед тень. Он быстро огляделся и, чуть вернувшись, закрыл двери, полностью погрузив это место во тьму, прекрасно понимая правила игры. Двери громко хлопнули, послужив стартом охоты, где Остин был для них невидим, а вот они для него будут как на ладони, благодаря вполне рабочему прибору ночного видения.
Ему не хочется убивать Портера: нет никаких личных причин для этого, не говоря уже о том, что он всего лишь гражданский, застрявший тут против своей воли. Так что в каком-то смысле Остин даже испытывает уважение к тому, насколько долго тот смог выживать здесь. Подчеркивая этот момент, он даже приравнивает журналиста к вполне реализовавшейся боевой единицеа значит, воспринимать его как беспомощного человека Остин не собирается, да и попросту не может: факты противятся этому ярлыку. Но главноеэто статус Портера: как человек, нашедший способ нейтрализовать влияние инопланетной Жизни на человеческий организм, он буквально представляет угрозу той самой Жизни, а ведь она, пусть и через естественный отбор, но совершает биологическую эволюцию, доселе невидимую человеческому глазу. Так что Остин вновь подковывал уверенность в праведности своего дела, чуть ли не визуально представляя чаши весов, где на одной стоит жизнь Портера, а на другойвсего человечества. Выбор тут очевиден: ни один человек не стоит миллионов, особенно когда вопрос свершенияприродная воля, желавшая объединить наши виды. Ведь иначе ни Вектор с его зондами, ни любая другая станция так и не нашли бы следы чего-то даже близко подобного. Раз такое произошло, следствие чего даже есть доказательство положительного симбиоза, то разве Остин, как человек науки, может позволить себе помешать естественному процессу?
Нет, не можеткак раз наоборот, он защитник этой самой эволюции, вот-вот начавшей новую главу мироздания, где ни один человек, ни один компьютер или мнение не может идти наперекор самой силе естественной природы. Ведь в ней ничто не исчезает бесследно, ни одно существо, переставшее жить привычной нам жизнью, не умирает просто так: оно становится почвой для нового, более совершенного организма. Только глупцы не могут этого понять, настоящие глупцы, преисполненные страха и многих слабостей, которые эта Жизнь и призвана исправлять, как и многие другие недостатки, в частности, саму смерть. Остин понимал все это настолько явственно и четко, словно сам создан был именно для этого момента, когда в его руках будет защита жизни, цену которой он знает лучше остальных, отчего и решение, принимаемое им, не может быть оспорено. Понимая все это, даже самостоятельно ища доводы в противовес его убеждениям, он все не находит ни одного весомого аргумента, способного его переубедить, отчего даже всколыхнулись старые раны. Остин воспринимал смерть своей семьи как пусть и ужасную на тот момент трагедию, но необходимую, чтобы он оказался здесь, в этом месте и в это время ради судьбоносного решения, словно сама судьба и вселенная привели его сюда.
Семь летпотребовалось семь долгих лет для того, что называется доказательством судьбы, когда, охотясь на Портера и Свету, он впервые ощутил, что все было ради этого, ради победы над смертью во имя жизни. А ведь тогда, в тот ужасающий момент, когда его жену госпитализировали, он ничего не мог поделать. После случившейся операции жена обвиняла не только все возможное в этом мире, но и его самого, и врача, который, как и другие доктора, не смог спасти ее новорожденного сына. Случился выкидыш, причем самое ужасноеэто был уже второй ребенок, чья жизнь ускользнула у них из рук. И это все при том, что она была и остается единственной женщиной, которую он по-настоящему полюбил, хотя и был ранее уверен, что, возможно, они спешат: все же им было по восемнадцать лет при первой встрече, но, как и бывает, все случилось само. Не успели они оглянуться, как вдруг поняли, что впервые по-настоящему влюблены, чего было достаточно для предложения руки и сердца уже через какой-то год идеальных отношений. Первый выкидыш случился через пару лет после свадьбыно они не сдались, смогли пережить, хотя, не желая себе признаваться, Остин заметил в ней тот самый надлом, на лечение которого обычно уходят годы. Второй ребенок был незапланированным, они долго ждали и решили оставить все на решение судьбы, отчасти из-за страха, отчасти из-за ужасного чувства беспомощности при возможном повторении. Когда же она обрадовала его своей беременностью, каждый был уверен в успехе, порой даже слишком обнадеживаясь. Она словно забыла о предыдущем разе, и он, желая огородить ее от ужасных мыслей и чувств, потакал всем, чем мог, мечтая о том, как и сам забудет выкидыш, практически уничтоживший их обоих.
А когда подобное повторилось, он не только запил, а стал по настоящему злым на всю жизнь человеком, из-за чего упустил тот момент, когда его жена, одинокая и разбитая, сама потеряла волю к жизни. Когда случилась трагедия, естественным и ненавистным до боли ему образом он закрылся от всех, пытаясь не просто обуздать боль, а понять причины, понять суть того, что его ребенка забрали из его жизни, словно он не заслуживает этого, словно его наказывают Только его жена была другой: она была пусть и сильной характером, когда это было нужно, но не умела справляться с трагедиями в одиночкуи, не получив поддержки мужа, словно выпавшего из реальности, просто сдалась. Горе и одиночество подкосили ее здоровье так сильно, что уже через месяц ее сердце не выдержало.
Тогда собрать его по частям получилось лишь его отцу вместе с сослуживцами и друзьями, среди которых были Тони и Питер. Последний вытянул его из запоя и сам наконец-то увидел со стороны, как выпивка влияет на его жизнь и почти могла стоить ему карьеры, если бы не помощь близких, в частности Остина. Тогда Питер даже обмолвился, что, помогая ему пережить смерть семьи, он сам смог обуздать свою зависимость, смог стать лучше, а значит, даже худшие события не должны быть напрасными. Остин никому не говорил, но единственным спасавшим его от полного саморазрушения было убеждение в том, что все не может быть просто так, не может. В каком-то смысле это стало его верой, его компасом в жизни. Он делал все, дабы смерть его любимой и гибель его двух сыновей еще до своего рождения не были напрасными, ведь не может быть, чтобы лучшие из лучших просто исчезали из мира, в то время пока бесчисленное количество отбросов общества продолжают жить, творить зло и оставаться безнаказанными. Так длилось долго, благодаря поддержке друзей, благодаря чувству юмора, которым он понижал в себе градус сжигающего чувства несправедливости мира. Но дальше это длиться не могло, и, что забавно, думает он сейчас, как раз перед прибытием сюда у него закралось чувство, такое непривычное и яркое, что он достиг потолка. Что задание на Вектореэто апогей, после которого все изменится, ведь, вопреки традиции длиною в годы, на этот раз он впервые взял с собой на задание фотографию его любимой. Ранее он всегда оставлял ее на базе, как при жизни, так и после ее смерти, чтобы точно знать, куда возвращаться и ради чего. Сейчас же впервые небольшое фото улыбающейся беременной жены на шестом месяце, где она держит вязаный комбинезончик, лежало в боковом кармане его скафандра.
Вспоминая и прокручивая в голове всю долгую цепь событий, Остин наконец-то понял, для чего ему было суждено пережить страшнейший ужас всей его жизни, лишивший мир прекрасных людей: не будь этогои его не было бы здесь, спасающего жизнь от смерти, тем самым находясь у создания нового мира, где никому не будет суждено пережить то же, что и ему. Раз не в его силах было создать жизнь с единственной любимой женщиной, значит, его задачазащищать жизнь, сделать все, лишь бы рождение состоялось. Все представляя перед собой жену, он неосознанно улыбается, и ему так хочется сказать: «Я люблю тебя», после чего добавить жене, сокрушающейся от смерти детей: «Все это не зря, любимая, все это не зря!», чтобы избавить ее от мучащей боли несправедливости Но они мертвы, и в их память, чувствуя тепло любви и счастья, ему придется убить хороших людей.
Остин плавно добрался до центра зала, огибая камеры, все время проверяя каждую из сторон, но так и не заметив ни одного сегмента, отчего успел даже решить, что они уже убежали дальше. Поэтому он совершил фатальную ошибкурасслабился. Чуть опустив оружие, он решил ускорить шаг, видя в нескольких метрах от себя последствия ярости и голода монстра, разломавшего камеры ради трапезы. И в тот момент, как он остановился перед изуродованным телом, валяющимся на полу и отдающим кратким, скорее даже импульсивным движением конечностей, везде включился свет. Дальше все прошло так быстро, как это вообще возможно в их условиях: не успел Остин отключить прибор ночного видения, желая скорее восстановить зрение, как сразу же получил прикладом по маске, потом из его рук выбили оружие, но самое главное произошло в ту же секунду, как первые два действия закончились, а именноСвета схватила его за руку, накинула на свои плечи и с трудом, но все же забросила в камеру, чей пол был на высоте ее коленей. Не успел Ос сориентироваться, как дверь закрылась, лишив его свободы.
ГЛАВА 45
Зрение потихоньку возвращается, но и без него Остин испробовал уже все свои силы и смекалку, чтобы выбраться из криокамеры, больше напоминающей ему гроб, в последнюю очередь из-за своей квадратной формы. Вся доступная сила кулаков и ног была направлена на нанесение недостаточного ущерба препятствию, лишающему его свободы. Камеры и так были не самые просторные, где-то метр на метр, так еще и костюм съел пространство, отчего Остину казалось, будто бы он в тесном гробу. Как только зрение восстановилось, открыв ему весь обзор этого обширного, крайне потрепанного места, так он сразу же принимался проверять пол и потолок, выискивая щели или проводахоть что-то в этом механизме, способное дать ему свободу. Однако подобные камеры были специально созданы для тех даже не людей, а существ, чья тяга к жизни настолько изобретательна, насколько это вообще возможно, из-за чего даже система подачи кислорода была чуть ли не того же уровня, что и у самого Вектора. Все это решила ему напомнить Света, чуть ли не повторив его собственные мысли: