Тебе не выбраться, даже не пытайся! Они предназначены не только для изучения, но и для транспортировки через космос.
Света стояла перед ним, сложив руки на груди. Она смотрела на него, но понять ее выражение лица через маску было невозможно: угол не тот, да и находилась она в некоторой тени, в отличие от Остина, которого подсвечивал ободок напольной лампы по всем четырем сторонам.
Отлично сработали, признаю!
То была правда, он любил подмечать такие мелочи, но куда важнее было то, что она не ушла, не попыталась убить его или усыпить, хотя Остин оглянулся и понял, в чем состоит их цель, которая на самом деле отчасти его порадовала, потому что, несмотря ни на что, остановит его от исполнения судьбы лишь смерть. В остальном же лишь вопрос времени, а ждать ему не впервой.
Знаешь, Света, ты всегда была на своей волневроде бы со всеми, но в то же время одиночка. Кто бы мог подумать, что именно ты будешь в центре судьбоносных событий!
Остин не злилсянаоборот, он понимал, насколько предсказуема сейчас ситуация. Ведь он знает Свету и знает, как она дорожит жизнью близких, оставалось лишь подгадать момент, когда следует использовать важный аргумент.
Ты пытался меня убить, Ос! То была суровая предъява с ее стороны.
Как и ты меня.
Да что ты!
Но ведь ты следила за мной, уж явно не от большого доверия, и будь я проклят, если окажусь не прав, сказав, что ты точно обдумывала то развитие событий, когда придется нажать на курок, Света. Я ведь тебя знаюесли надо будет, то ты и суицид продумаешь, пусть и не склонна к этому, но иначе ты не умеешь. Только вот делаешь ты это в крайних случаях, близких к возможному сценарию.
Раз тебя это не удивляет, то значит, ты не против этого, верно? Ты же «знаешь меня» с чего тогда претензия?
Ты права, не с чего. Остин даже усмехнулся. Так что будет дальше? Меня здесь запрут до лучших времен, а ты пока сделаешь все, чтобы Портер уничтожил Жизнь?
Что ты сделал с Питером?! практически вырвался из нее томящийся вопрос. Света подошла ближе, опустив руки, сжав кулаки, то ли желая вступить с ним в драку, предвкушая разочаровывающий ответ, то ли вот-вот и сама впадет в отчаяние, принимая с болью на сердце то, во что она не способна поверить.
Я спас его. Спас бы и Тонино на это нужно время. Хотя, кто знает, возможно, еще не поздно.
Она прекрасно поняла, что крылось за его «спасением», одно лишь представление результата, который рождал в ней боль: ведь это будет уже совсем другой человек, представить мысли и мироощущение которого ей давалось с невероятным и болезненным трудом. Хотяпоймала она себя на мысли, которая вдруг позволила отпустить боль и гнев, возможно, ничего не получится, и Питер так и не станет больше чем-то, нежели кем-то
Знаешь, у тебя ничего не получится. Да, именно так. Питер ведь умер, верно? Так вот, я думаю, эта эта Жизнь не способна к реинкарнации, максимумэто восстановить тело, и то не полностью. Питер, его характер, его память, его чувствавсе это уже мертво. И я рада этому, а знаешь почему? Потому что он наконец-то упокоился. Может, попал в лучший мирхер его знает, но это уже нам решать, для нас это важно. Все, во что ты так поверил, ложь. Ты убедил себя в этом, и я понимаю почему, отлично понимаю. Но только ты забыл, что жизнь ценна тогда, когда конечна, а воскрешение его тела не вернет тебе того человека, которого мы все так хорошо знаем и любим.
Я согласен с тобой. Свету удивили не только эти слова, но и их искренность. Такое возможно, это же не точная наука. Но если такое не произойдет, то Питер он послужит материалом для будущих успехов, нашими словамиудобрением. Что ты так смотришь на меня? Когда умирает человек, то его кремируют и хоронят на природе, поместив в капсулу для удобрения дерева или куста. То же самое делают с животными, практике этой уже сотня лет, а то и больше. Зверье умирает в природе и служит едой для другихразве это плохо? В чем разница между тем и этим? Тут хотя бы есть шанс вернуться, к тому же мы не знаем, возможно, есть шанс, промежуток времени, когда умершего человека можно спасти, вернув к жизни до точки невозврата. Небольшое окно для возрождения, в которое, если успеть, будет сохранен и мозг, и сам человек.
И ради этого шанса пусть погибнут тысячи, миллионы жертв, ни в чем не повинных людей, которые
Такова цена прогресса, да! Сколько людей погибло от болезней в разные века, пока не были изобретены лекарства, сделавшие наш организм сильнее? А сколько трупов пришлось изучить, чтобы вообще разобраться с анатомией? Миллион погибших сейчас спасет миллиард потомэто математика, с ней не поспорить. И ты знаешь это, просто боишься признаться, насколько это непосильно для тебя принять принять эту ответственность, ведь ты всегда все должна делать идеально, быть лучшей из лучших, а это немножко про другое. Ты думаешь о том, что будет завтра, а я о том, что будет через двадцать лет, тридцать, сто. Ради этого строился Вектор и другие станции, потому что и так ясно, что человечество рано или поздно само себя загубит.
Да хватит уже этого бреда! Это не наша задача, не наш приказ и не наше бремярешать за весь мир! Ос, твою мать, неужели ты не понимаешь этого?!
А кто должен принимать решения?! Люди, которые что, лучше нас с тобой? Те, кто приказы отдает, или кто считает финансы, потраченные на Вектор? А может быть, те, кто стоит у истоков того, какой тут создали цирк уродов, из-за чего мы и находимся сейчас здесь? Мы с тобой такие же люди, как и они, может, даже лучше. Хватит уже перекладывать все на других: мы здесь и сейчаси лишь нам решать, что будет дальше. Что если это все судьба, ты думала об этом? Как много произошло с нами здесь, о чем никто даже не знает, и мы втроем можем изменить весь оставшийся мир. Никаких речей, никаких дебатов или войн за мнениелишь выбор, который когда-то в будущем будут помнить с гордостью. А сделаем его мы, потому что нам чужды власть или деньги, алчность или гордость, мы тут, вдалеке от мира, лишенные всего не просто так, а чтобы быть максимально трезвыми, и все ради одногобудущего. Подумай об этом.
Света ненавидела его сейчас, ненавидела достаточно сильно для причинения физического ущерба организму. Но сдерживало ее не только его заточение, но и ожидание отмашки от Портера, который все это время сканировал содержимое камеры, а точнеекостюма, выискивая его дефект, пропустивший бактерию в дыхательную или кровеносную систему, сводивший его с ума. Но этот процесс был крайне долгим, хотя камеры эти могли настроиться на удаленное подключение к ПО костюма, если был необходимый код, который она предоставила, благо был такой сценарий, когда придется удаленно подключиться, так что на базе ее обеспечили данными для диагностики.
Мне вот чего не понять, Ос. Ты все так хорошо раскладываешь, так сильно в это веришьпочему тогда ты так спешишь?
Что ты имеешь в виду под этим?
Я думаю, ты так в это веришь, потому что на тебя слишком сильно повлияла смерть Питера и Тони. И знаешь, я не верю, что это все говоришь ты. Ос, которого я знала, был оптимистичен, всегда спасал людей, а не Но знаешь, я думаю, это все поправимо, потому что если бы ты был тем человеком, которого я помнила, знала и уважала, то тогда тогда не было бы никакой спешки, не было бы желания решить судьбу мира прямо сейчас. Да что уж тамя думаю, мы бы поворчали, но оставили это на другие плечи, потому что оба понимали бы, что не сможем жить, зная, как много людей пострадало бы от наших рук. Какая разница, внедрить эту инопланетную Жизнь сейчасили через год, когда мы сможем, к примеру, понять, как избавиться от побочного эффекта, от естественного отбора, например, а?
Ты считаешь, что я болен Заразился здесь и схожу с умаОстин был шокирован, удивляясь так, словно его предали. Да как ты можешь так думать? Считая, раз я
Остин замолчал, позволяя разочарованию и злости занять приличную площадь, но все же взглянув на все это с другой стороны.
А может быть, все иначе? Остин понял, что переубедить ее невозможно, а значит, настал момент вскрыть истину ее страхов, дабы она столкнулась с ними лицом к лицу. Может быть, ты боишься того, что я окажусь прав? Если Питер окажется жив, то значит, от смерти можно спасать. А ты ты отлично знакома со смертью, и я говорю не в профессиональном плане. Дело здесь не в приказе и уж точно не в людях, о которых ты беспокоишься настолько сильно, насколько мало их знаешь. Я думаю, истина кроется там, где ты не смогла спасти родную дочь.
Не смей, сука, даже упоминать ее!
Ты виновата в ее гибели, и никто другой!
Пошел ты на
Из-за этого ты так строга к себе! Не даешь ни одного дня отдыха, не позволяешь расслабиться или даже попытаться, просто попытаться стать счастливой. Ведь ты не считаешь, что заслужила это, ты считаешь себя виноватойи так оно есть. А время-то все идети ничего не меняется! Ты умерла там, вместе с ней! И вот сейчас ты так боишься, что я окажусь прав, не из-за беспокойства о человечестве, тебе плевать на людей. А потому, что это покажет, насколько ты не справилась, насколько подвела и дочь, и Питера, и всех!
Заткнись! Тыбольной ублюдок, который сошел тут с ума и даже не понимаешь того, как обрек своего друга на мучения. Еще и смеешь меня, мать твою, винить в чем-то?! Ты все это делаешь, просто чтобы оправдать свою сраную жизнь, кусок дерьма!
Считаешь, это я сошел с ума? А где Альберт?! Где он? Ты видела его с того момента, как он погиб? Портер! Они впервые пересеклись взглядами. Ты видел его, может, слышал? Нет?! Тогда почему я считаюсь психом, а? Ты готов следовать за ней, зная, что у нее галлюцинации? Не боишься, что, пытаясь доказать свою безошибочность, боясь даже намека не неудачу, наша дорогая Света погубит тебя?
Портер не успел ответить, хотя и думал дольше желаемого, явно провалив задачу скрыть сомнения. Но все это отпало, и даже тема перестала быть на повестке: ведь эхом до них донесся уже знакомый рев. Откуда-то издалека, как раз по тому пути, который привел сюда изначально Свету и Портера. Они переглянулись, чего было достаточно для понимания накала ситуации, вызванной ими же, все-таки высокие тона были взяты со всей силой.
Долго еще?! рявкнула Света, крепко вцепившись в оружие, поглядывая в сторону источника рева. Остин хотел сказать, что если они хотят его заморозить, то пусть делают это либо сейчас, либо им троим придется отбиваться от монстра, и тут самое очевидное доказательство ошибочности его предположения оказалось буквально перед носом: его костюм не позволит сделать это безопасно, а значит, либо они ожидают, что он снимет его, либо цель не в этом.
Что вы сделаете со мной? по-настоящему обеспокоенно выдавил он из себя, поглядывая то на Свету, то на Портера.
Мы хотим вылечить тебя, идиот. Света уже была занята новой проблемой, отвечая Остину на автомате.
Вы издеваетесь!
Света, позвал ее Портер крайне взволнованным тоном, на что она сразу же подошла.
Это тебя надо лечить, ты заразилась, у тебя галлюцинации, и ты готова угробить всех ради доказательства того, что заслужила все худшее из-за смерти дочери. А раз ты не можешь это отпустить, значит, сделаешь так, чтобы и все страдали, больная ты сука!
Света посмотрела на Остина крайне неоднозначным взглядом, почти разочарованным, и даже не замечала приближающийся топот с учащенными возгласами «медведя».
Ты не заражен
Она не верила в это, как и Портер, который уже поднялся со стула и хотел подойти к Остину, но она грубо его остановила, схватив за предплечье. Портер взглянул в ее глаза, и все сразу стало ясно. Монстр вновь дал знать о своем приближении, на этот раз он уже был в том самом коридоре, где некогда прятались Света и Портер.
Света, выпусти меня, я здоров, я не заражен! Портер сам это сказал, а значит, вы не имеете никакого права держать меня здесь! К тому же я тебя знаю, ты не убьешь меня, потому что ты хороший человек. Просто тебе сложно принять новые реалии этого мира, этого места. Я возьму всю ответственность на себя, я могу, тебе не придется ничего делатьпросто не мешай!
Они смотрели друг другу в глаза, впервые за разговор он увидел их, и если в нем было так много всего, то она же была холодна и расчетлива, даже слишком.
Ты прав, я тебя не убью. Но и не буду мешатьделай что хочешь.
ГЛАВА 46
Доносившиеся до Светы и Портера крики со спины были настолько неоднородные, насколько вообще возможно было бесшовно сменять гнев на жалостливую мольбу, не сбавляя тона ниже всех пределов голоса. Света шла первой, не позволяя себе оборачиваться, словно позади ничего не существует. По ней было видно, насколько сложные процессы принятия ее выбора сейчас происходят внутри ее головы, сдерживать которые приходится всеми силами. Портер же шел позади, мало связанный эмоционально с Остином и еще меньшес принятым решением. Все же то был не его выбор, да и, честно признавался он себе, теперь ему стало прилично спокойнее: ведь угрозы от него более не последует. Но, поглядывая на Свету со спины, он четко видел, с какой стальной уверенностью она идет вперед, игнорируя любые внешние факторы, как твердо и уверенно Света придерживалась принятого решения, неся груз ответственности последствий. Оба они оказались за проходной, практически в том же месте, где Портер был ранен, когда крики Остина с непрекращающимися попытками выбраться из камеры грубой физической силой дополнились ревом монстра. Существо с топотом приблизилось к источнику самого громкого шума и, недолго думая, бросив клич в мир, без промедления под стоны Остина принялось делать то, ради чего и прибыло. Грохот, с которым была разломана очередная камера, и начавшаяся трапеза под ужасные звуки не только самого процесса, но и того, что когда-то было речью, вынудили Портера чуть остановиться, в какой-то мере даже испугаться. А Света продолжила идти вперед, только происходило это через силу, словно к ней прицепили резинку, которая мешает ей идти в полную силу.
Света ни о чем не думала, полностью блокируя какую-либо эмпатию. Она лишь ощущала весь вес события на своих плечах и старалась относиться к этому так, как будто это всего лишь работа, а погибшийэто естественный отбор, влиять на который она никак не могла.
Они шагали по прямой, так и не проронив ни слова, хотя напряжение чувствовалось как никогда ясно, чего, разумеется, никто из них не признал. Чем дальше они шли, тем слабее до них доходили признаки трагического события, причиной которого были они оба. И если Портер все же чувствовал вину, то Света, на удивление для нее самой, не была в этом с ним едина. Как раз наоборот, в случае разбора полетов она четко и ясно даст понять безвыходность той ситуации. Пожалуй, впервые ей это даже нравитсято, как извечно ненавистная ей безвыходность наконец-то стала чем-то положительным, снявшим с нее бремя ответственности. Пусть это еще предстоит усвоить на эмоциональной стороне, но ее решение было неоспоримо. Это и двигало ееполная уверенность в том, что иного выбора не было и теперь можно следовать изначальному плану, выполняя приказ, который уже давным-давно был бы выполнен, не случись человеческий фактор.
Наступила тишина, последний рев монстра добирался до них с трудом, а значит, он ушел, возможно, даже вновь лег на боковую, насладившись приличным куском мяса. То случилось минуты назад, а заметила она это лишь сейчас, даже пожалев об этом: ведь теперь все это у нее в голове, ждет своего эмоционального усвоения.
Света остановилась в центре перекрестка и, бегло обернувшись, подметила Портера, медленно подходившего к ней. Путь направо привел бы их обратно к медицинскому центру, некогда служившему убежищем для Остина, когда тот еще пытался спасти Питера. И, вспоминая те события, кажущиеся теперь такими далекими, Света даже сделала пару шагов, решив убедиться в том, что Питер все-таки умер, но остановилась, глядя в длинный коридор с попеременным освещением. Ее туда тянет, все ради ради чего-то, сформулировать которое становится все труднее с каждой секундой. Возможно, убедиться в том, что Питера не настигнет участь тысяч сотрудников Вектора, и его желание умереть человеком все же было исполнено, а заодно и будет возможность проститься, а главное, извиниться перед ним. Возможно, все дело было в страхе и нежелании победы Остина, нарушившего естественный путь жизни человека ради своих безумных целей, понять которые ей, к счастью, не дано. Ни один из вариантов не позволил ей сделать третий шаглишь мысленно проститься с Питером и поверить, что наконец-то всему пришел конец, оставив ей лишь воспоминания и прямой путь к серверной, который откроется уже минут через десять ходьбы, оставляя за спиной тот притягательный коридор в недалекое прошлое, ныне ставшее очередной историей Вектора, которых тут уже в явном излишке.