Грейланд Вторая кивнула. Ей вовсе не требовался вынюхивающий секреты тысячелетний искусственный интеллект, чтобы понятьдо глав благородных семейств и Торговых гильдий, которыми они управляли, наконец дошло, что Поток на самом деле рушится, и, возможно, им хотелось сохранить хотя бы часть своего состояния, отправив их в единственное место во Взаимозависимости, которое теоретически могло пережить в лучшем случае еще несколько десятилетий. Чтобы сделать подобные выводы, ей хватало вполне законных финансовых отчетов и докладов службы безопасности. Она знала, что на их изучение уйдет часть сегодняшнего дня, и подозревала, что с каждым днем их будет становиться все больше.
«Об этом будем беспокоиться после», подумала она. Сейчас она находилась в Зале Памяти по причине смерти Дерана Ву и ее возможных последствий. Цзии, при всей его полезности, не принадлежал к числу тех, с кем следовало говорить на эту тему. Грейланд требовался тот, кто имел реальный жизненный опыт управления Взаимозависимостью и ее аристократическими домами, в частности домом Ву. Именно с просьбой вызвать такого человека она и обратилась к Цзии.
Умер от чая, проговорил имперо Аттавио Шестой, или, вернее, его симулякрточная компьютерная имитация. Аттавио Шестой был не только предыдущим имперо, но, по стечению обстоятельств, еще и отцом Грейланд.
Грейланд кивнула и тут же поморщилась:
Ну мы не знаем, что дело именно в чае. Могла быть отравлена сама чашка. Или, возможно, и в чае, и в чашке содержались некие компоненты, которые, смешавшись, превратились в яд. Этим все еще занимаются следователи.
Но это определенно был яд? спросил Аттавио Шестой.
Да.
И никто не пытался замаскировать отравление, скажем, под сердечный приступ или инсульт?
Нет.
Никаких очевидных подозреваемых?
Личную помощницу Дерана, Витку Чиньлунь, подавшую ему чай, допросили и держат сейчас под стражей, но, как я понимаю, почти никто не сомневается, что она ничего не знала про яд. Она явно в шоке и готова оказать любую помощь следствию.
Тебе ее жаль?
Она непреднамеренно отравила собственного босса, папа. Этого более чем достаточно.
Да, конечно, согласился Аттавио Шестой. Ты ведь не просто так мне все это рассказываешь, верно?
Я хотела узнать, что ты об этом думаешь.
Я ничего об этом не думаю. Собственно, я вообще не мыслю.
Грейланд с минуту пыталась удержать готовую сорваться с языка фразу, поскольку та в равной степени относилась к Аттавио Шестому, Цзии и всем остальным имперо, а потом, вспомнив, что Аттавио Шестой перед ней на самом деле только симулякр, все же сказала:
Сомневаюсь, что это правда.
Что я вообще не мыслю?
Да. Мы с тобой уже достаточно давно таким образом общаемся, и ты не раз задавал мне вопросы и давал советы. Вряд ли бы ты это мог, если бы не мыслил.
Не совсем верно, сказал Аттавио Шестой. По крайней мере, в том смысле, как ты понимаешь мышление. Данный симулякр способен на качественные эвристические аппроксимации. Я могу высказывать предположения, основываясь на собственном жизненном опыте и сохраненной модели моего образа мышления при жизни.
«Собственно, по сути, это и есть мышление», подумала Грейланд, но не стала озвучивать свою мысль, сознавая, что в очередной раз ввязывается в телеологическую дискуссию со своим покойным отцом, или его копией, и что в данной ситуации это мало чем ей поможет.
«Наша цивилизация рушится, но при этом кто-то отравил Дерана Ву», вздохнув, подумала Грейланд. Очередная подлость, с которой Грейланд могла бы почти смириться, если бы это заодно не осложняло ей жизнь.
Попробую сформулировать иначе, сказала Грейланд призраку отца. Что бы ты подумал на этот счет, если бы был способен думать?
Смерть Дерана служит неким намеком, ответил Аттавио Шестой.
В смысле?
Твой родственник убит на глазах у всех. Отравлен своим любимым чаем. Никто не пытался скрыть отравление, хотя сделать это было относительно легко. Убийца хотел, чтобы все понимали, что это именно убийство.
Террористы? предположила Грейланд.
Возможно, согласился Аттавио Шестой. А может, что-то другое. Никакая организация не взяла на себя ответственность за его смерть?
Обычные группировки, которые берут на себя ответственность за все подряд, ответила Грейланд. Моя служба безопасности утверждает, что никто из них не имеет к этому никакого отношения.
То есть никаких серьезных заявлений не последовало?
Нет.
В таком случае, возможно, это не террористы, сказал Аттавио Шестой. А если даже и так, то у них некие долгосрочные цели и они не преследуют немедленную выгоду.
Например?
У меня пока недостаточно информации. Кто мог хотеть смерти Дерана Ву?
Примерно половина аристократических домов, усмехнулась Грейланд, немалое количество военных и депутатов парламента и, вероятно, все члены бывшего совета директоров дома Ву.
И ты, добавил Аттавио Шестой.
Прошу прощения? удивленно моргнула Грейланд.
Если мне не изменяет память, Деран Ву участвовал в заговоре против твоего правления.
Грейланд улыбнулась в ответ на его реплику, из которой неявно следовало, что симулякр покойника обладает знаниями о событии, произошедшем долгое время спустя после его смерти.
Он выступил против заговора и выдал всех его участников, сказала она.
Возможно. Ты не первая имперо, которая воспользовалась информацией от перебежчика лишь затем, чтобы расправиться с ним после.
А ты? Грейланд, прищурившись, взглянула на отца. Убивал кого-нибудь таким образом?
Нет.
Приказывал кого-нибудь убить?
Не напрямую, сказал Аттавио Шестой.
Не напрямую?!
Убийство не входило в число тех средств, которыми я предпочитал пользоваться. Но даже при этом мне не раз хотелось, чтобы кто-нибудь избавил меня от какого-нибудь священника с чересчур турбулентным характером.
Ты приказывал убивать священников?
Грейланд понятия не имела, что у ее отца имелись какие-то проблемы с церковью Взаимозависимости, номинальным главой которой он являлся, как и она сейчас.
Я в иносказательном смысле, сказал Аттавио Шестой. Можешь сама проверить. Суть в том, что я решил не делать убийства частью моего правления. Можешь, однако, поинтересоваться мыслями на этот счет у своей бабушки. Скорее всего, ее ответ будет совершенно другим.
Грейланд подумала о Зетиан Третьей, ее бабке со стороны отца, и слегка вздрогнула. Вряд ли Зетиан Третья запомнилась бы с лучшей стороны в историиили в том ее обрывке, что еще оставался.
Аттавио Шестой заметил, как вздрогнула его дочь.
Как я понимаю, ты тоже предпочитаешь не потакать убийствам.
Да, предпочитаю.
Возможно, это разумно.
Возможно?
Убийство никогда не бывает чистым и всегда имеет последствия. Но тебе довелось править в турбулентные времена, сказал Аттавио Шестой. Грейланд отметила про себя повторное упоминание слова «турбулентный». Ты пережила два почти удавшихся покушения и одну почти удавшуюся попытку переворота. Вряд ли бы тебя слишком сурово осудили, если бы ты как имперо решила ускорить справедливый приговор тем, кто строил заговоры против тебя.
Грейланд представила себе перечень имен, которые могли бы оказаться в ее списке, если бы таковой у нее имелся. Ее службе безопасности хватило бы работы до окончательного коллапса Взаимозависимости.
У нас хватает других, более настоятельных забот, ответила она.
Возможно, это разумно, повторил Аттавио Шестой. Если покончить со своим родственником решила не ты, лучше всего начать составлять список тех, кто мог бы это сделать, и посмотреть, куда это приведет. Грейланд кивнула. Предполагается, что ты вообще как-то заинтересована в том, кто его убил, добавил Аттавио Шестой. Помимо формального расследования.
Естественно, заинтересована.
Повторяю: он участвовал в заговоре против тебя.
Да, но, помимо всего прочего, от его смерти мне нет никакой пользы, сказала Грейланд. Его задача состояла в том, чтобы управлять домом Ву и держать его в узде. Теперь он мертв, и члены совета директоров уже дерутся за власть. Если Деран окажется единственным из семейства Ву, убитым в ближайшие несколько месяцев, можно считать, что нам повезло.
Формально глава дома Вуты, заметил Аттавио Шестой.
Формально имперо не пытались управлять домом Ву много столетий, возразила Грейланд. Меня уже невзлюбили родственники за то, что я урезала состав совета и поставила Дерана во главе его, и мне сошло это с рук только потому, что против меня выступила Джейсин Ву, так что у меня имелся повод для подозрений. Если только не обнаружатся очевидные доказательства, что его убил кто-то из совета, у меня нет никаких политических причин для вмешательства. А если я все же попытаюсь, то столкнусь с впечатляющим сопротивлением. Так что я не могу себе этого позволить. По крайней мере, пока.
Аттавио Шестой наклонил голову.
Недавно ты подавила мятеж. Наверняка у тебя есть политический капитал, который можно тратить.
Грейланд снова улыбнулась, на этот раз печально:
Можно считать и так, отец. Но, как ты сам сказал, времена теперь турбулентные.
О чем ты заранее знала. Я предупреждал тебя, когда ты приняла корону.
Да, предупреждал, кивнула Грейланд. Ты тогда еще говорил, что, по твоему мнению, я ко всему этому не готова. Помнишь?
Помню, ответил Аттавио Шестой.
И что ты теперь об этом думаешь? Грейланд подняла руку. В смысле, что бы ты подумал, если бы был способен думать?
Аттавио Шестой помедлил. Грейланд понимала, что в этой паузе нет необходимости и она вставлена в симулякр Аттавио лишь потому, что Зал Памяти осознавалв подобный момент, когда двое людей ведут подобного рода беседу, требуется пауза, пока отвечающий человек приведет в порядок свои мысли. Целью паузы было изобразить для Грейланд более аутентичную психологическую человеческую реакцию. Не более того.
Но это никак не помешало тому, чтобы за время этой короткой паузы на Грейланд нахлынул целый поток чувствчто ее оценивают и делают вывод о ее несостоятельности и что ее отец, или его копия, пытается сообразить, как помягче сообщить дочери, что ей, к сожалению, не по плечу та задача, за которую она взялась.
Тебе это не по плечу, прямо сказал Аттавио Шестой. Но с другой стороны, кто еще, если не ты?
Грейланд шумно выдохнула, только теперь поняв, что затаила дыхание.
Спасибо, что добавил последнюю часть, ответила она.
Я сделал это вовсе не из сочувствия к тебе.
Знаю. Ты для этого не запрограммирован. Но все равно спасибо.
Не за что, ответил Аттавио Шестой. Насчет убийства твоего родственникачто ты намерена предпринять дальше?
Напрямуюничего, сказала Грейланд. Этим уже занимаются моя служба безопасности и другие следователи. Как я уже сказала, у меня хватает и более настоятельных забот.
И все-таки ты пришла ко мне об этом поговорить.
Я решила, что другой имперо, возможно, что-то знает об убийстве.
Вряд ли я сообщил тебе нечто такое, чего ты уже не знала.
Да, согласилась Грейланд. Но тебя не существует, так что ты можешь относиться к этому бесстрастно. И думаю, ты прав. Убийство послужило неким намеком. Нужно лишь расшифровать, кому именно.
Это зависит от того, кто стоял за убийством, сказал Аттавио Шестой. И, как ты уже говорила, очевидных подозреваемых нет.
Нет, кивнула Грейланд. Но у меня есть предположение.
Глава 4
Когда Надаше Нохамапитан проснулась, ее переполняла ненавистьв чем в последнее время не было ничего необычного.
Кого же и что она ненавидела сегодня? Что ж, посчитаем.
Для начала она ненавидела собственную каюту. Впрочем, для коробки размером три метра в длину, два метра в ширину и два метра в высоту, в которой ей теперь приходилось существовать, название «каюта» выглядело чрезмерно громким. Тюремная камера, в которой она провела несколько месяцев, была и то больше, да и пахло тут хуже. В каюте имелась складная койка с ремнями, удерживавшими ее обитателя, когда отключались пресс-поля, что случалось нечасто. Матрас на койке, толщиной в два сантиметра, похоже, был сделан из древесно-стружечной плиты и отчаяния, а от спального мешка, которым ее снабдили, несмотря на все заверения, что он почищен и дезинфицирован, воняло так, будто в нем занимались самоудовлетворением десятки одиноких звездолетчиков, оставив разлагаться следы своей бурной деятельности.
В каюте не было ни окон, ни украшений, она, казалось, лишь урывками подключалась к вентиляционной системе, а каждые несколько минут раздавался сводящий с ума звук, напоминавший Надаше хрип подавившегося металлическим леденцом младенца. В первую свою ночь в каюте Надаше тщетно пыталась найти источник этого звука, постепенно доводившего ее до бешенства, пока наконец не застегнулась наглухо в спальном мешке, закрыв уши руками и вдыхая вонь остатков космической спермы, и впала в тревожное забытье.
Капитан заверял ее, что это лучшая каюта на корабле.
Помимо каюты, она ненавидела сам корабль под названием «Наша любовь не может больше длиться» грузовик, совершавший рейсы между планетой Ядро и Орлеаном, средних размеров космическим поселением на орбите звезды Ядра, чуть ближе к ней, чем само Ядро. «Нашей любви» на вид было лет сто, и, похоже, ее приводили в порядок в лучшем случае раз в десятилетие. Когда Надаше оказалась на ее борту и взглянула на стены и переборки, первой ее мыслью было не столько опасение заразиться от них какой-нибудь дрянью, сколько попытка понять, какой именно. Учитывая, что через неделю после прибытия на корабль она подхватила острый бронхит, она не сильно ошибалась.
«Наша любовь» являлась независимым грузовым кораблем, хотя данное наименование было всего лишь изящной метафорой для понятия «контрабандистское судно». Корабль перевозил небольшое количество легального товара, что давало ему доступ к причалам Ядра и Орлеана, а под покровом законного груза таился бескрайний океан нелегального, как банального, так и весьма хитроумного, дешевые подделки, товары, произведенные вне легальных монополий или с нарушением авторского права, все, что угодно, от оружия до рома. Все знали, что такое корабль «Наша любовь» и чем он занимается, но никого это не волновало, поскольку контрабанда приносила хорошие деньги, и капитан Робинетт щедро их раздавалестественно, не команде, но портовым чиновникам, стивидорам, барменам и имперским советникам по налогам. Капитан Робинетт пользовался немалой популярностью.
Для капитана Робинетта Надаше была лишь еще одним предметом контрабанды на «Нашей любви», не считая того, что с нее, в отличие от груза, взяли заоблачную цену за путешествие с Ядра до Орлеана и обратно. Единственное, что ей предоставил Робинетт, была каюта, которую до этого использовали двое не имевших лицензии корабельных секс-работников, Джини и Рольф, для свиданий с клиентами, возможно, как теперь сообразила Надаше, именно этим и объяснялось состояние спального мешка. Джини и Рольфа переместили в каюту доктора Брэдшоу, которой теперь приходилось спать после них на той же койке, и она каждый раз яростно ворчала на Надаше, когда та приходила за лекарством от своего бронхита.
Впрочем, Надаше не особо беспокоилась, что доктор Брэдшоу сдаст ее властям на Ядре или Орлеане. Как и почти каждый второй член команды «Нашей любви», доктор Брэдшоу сама скрывалась от закона. По ходившим на корабле слухам, она заколола своего бывшего любовника, воткнув ему нож прямо в почки. Фамилия доктора Брэдшоу была вовсе не Брэдшоуее она получила вместе с местом на «Нашей любви», из списка, который вел на борту корабля капитан Робинетт. Брэдшоу звали вовсе не Брэдшоу, Джини и Рольф тоже на самом деле не были Джини и Рольфом, а Робинетт не был Робинеттом, когда совершал первый рейс на «Нашей любви» тридцать лет назад.
Даже у Надаше имелось корабельное имя, хотя вряд ли оно имело смысл для бывшей невесты кронпринца Взаимозависимости, заодно оказавшейся также нынешним Врагом Империи Номер Один. «Порядок есть порядок», сказал Робинетт и нарек ее именем Карен.
Надаше терпеть не могла это имя, и еще больше она ненавидела дурацкий порядок, по которому все получали новые имена. Еще она ненавидела «Нашу любовь» за то, что заработала на ней бронхит. Ненавидела она и то, что, хотя пребывание на «Нашей любви» избавляло ее от тюрьмы, оно само по себе означало тюремный срок, поскольку покинуть корабль она не могла. В отличие от доктора Брэдшоу, Джини, Рольфа или любого другого члена этой команды с чужими именами, стоило ей хоть на секунду высунуть голову с корабля, как ее тут же заметили бы и схватили. На команду «Нашей любви» можно было положиться в том, что они не выдадут Надаше. Никто другой во всей системе подобных гарантий не давал.