В конце концов, Джоржина была всего лишь девушкой из трущоб. Ее поведение и манеры являлись только подражанием, подражанием удивительно правдоподобным, но все же не имеющим под собой основания. Ла Бушери не ожидал, что все зайдет так далеко. Он не снабдил ее ответами на стандартные вопросы, на которые любая девушка из хорошей семьи ответила бы, не задумываясь. Маскировка Джорджины предназначалась для того, чтобы обмануть Авиша, который хотел быть обманутым. Но более детальной проверки она не могла выдержать.
Я я не могу.
Удивительно, как быстро ее покинуло сходство с дебютанткой. Скромное высокомерие и изящные манеры исчезли, и Джорджина снова стала девчонкой из трущоб, одетой в чужое платье и испуганно оглядывающей комнату, не в силах выговорить ни слова.
Я так и думал,грубо засмеялся полковник.Лидер, эта женщина самозванка. Один из наших людей в штаб-квартире узнал ее по фотографии. Ее однажды допрашивали в Слэге по делу об ограблении. Я уведу ее с собой.
Полковник протянул руку и рядом с ней проревело пламя лучевого пистолета Хэверса. На пару сантиметров правее, и полковник лишился бы кисти.
Март Хэверс внезапно и беззаботно засмеялся, резко выхватывая оба пистолета.
Ладно все назад!воскликнул он, и собственный голос показался ему странным из-за радостного безрассудства, казалось, завладевшего им.
У Хэверса не было времени размышлять об этом. Прежде он толком никогда не испытывал подобные ощущения, опьяняющее счастье, вызванное тем, что с его плеч скатилась невыносимая ноша. Он чуть ли не разочаровался той легкости, с которой все произошло. Потому что все люди в комнате медленно отошли назад, подчиняясь наставленным на них пистолетам. Все знали, на что способны энергетические лучи. Короткие сплюснутые стволы, действительно, стоило уважать.
Джорджина, спрячься за мной,велел Хэверс.И иди к двери. Быстрее!
Осторожно ступая, он двигался вдоль стены, отходя к выходу, и слышал шорох юбок Джорджины и ее шаги, пока она укрывалась за его накидкой, наброшенной на широкие плечи. Когда девушка открыла дверь, Хэверс услышал скрип.
Он не посмел оглянуться, но на одну необъяснимую секунду ощутил разочарование и подумал: «Я смогу отсюда выбраться! Они даже не собираются сражаться!»
Затем что-то ударило Хэверса в затылок, словно молния, и время растянулось на последовательность бесконечных секунд, лениво сменяющих друг друга.
У него было время осознать, что происходит. Он увидел разинутые рты стражников, их удивленные взгляды и радостное выражение лица полковника. Хэверс почувствовал, как теряет контроль над мышцами, как пистолеты выпадают из рук и, спустя неизмеримый промежуток времени, падают на пол. Он ощутил, как подкашиваются ноги, а пол приближается к лицу, но медленно, очень медленно.
В отличие от замедлившегося и потускневшего окружающего мира, мысли Хэверса метались со скоростью молнии.
Джорджина убегает,подумал он, потому что слышал ее быстрые шаги.И она не закричала, что обязательно бы произошло, если бы ее поймали. Но она все равно далеко не уйдетпредположил он.Ла Бушери это, мягко говоря, не понравится.
И за мгновение перед тем, как полностью отключиться, Хэверс понял, что теперь знает о себе гораздо больше, чем в тот момент, когда его чем-то ударили по голове.
Это было все, чего он, сам того не сознавая, хотел все время. Явное желание умереть, преследовавшее его все эти годы, наконец-то, почти осуществилось.
Ла Бушери возненавидит меня!
Важнее этого не было ничего, ничего и не могло быть важнее мести человеку, сделавшего жизнь Хэверса такой, какая она есть.
Невыносимая, бесцельная жизнь, состоящая из сплошных неудач и ненависти, накапливающейся от одного бесполезного задания до другого, вызванной, скорее, Ла Бушери, чем своими неизбежными провалами, и тем, что в таком состоянии Хэверс не был способен достигнуть успеха. Желание умереть поддерживалось сразу двумя источниками: местью и стремлением убежать от такой жизни. Скрыться в забвении, если понадобится.
Такова была причина восторга Хэверса в этой драке, и то же самое стало причиной разочарования, когда он подумал, что у него все получится. Именно поэтому, внезапно понял он, ему захотелось спасти Джорджину, даже хотя чувств к ней у него не осталось. До этого последнего исчезающего момента он даже не подумал, что раз раскрыли ее, то его, как ее брата, тоже раскроют. Хэверс выхватил пистолеты только из-за ненависти к Ла Бушери.
Он не мог знать, что двадцать пять лет назад его отец повел себя точно также, выхватив лучевые пистолеты из-под экранированной накидки и пал, не успев выстрелить в лидеров и их подчиненных.
ПОСЛЕ ТОЙ давней стычки, Март Хэверс оказался в изгнании, а заодно и в умелых, но грубых руках Ла Бушери. А после второго, следуя схеме до самого конца, Март Хэверс вышел из изгнания и снова вступил в наследство, хотя даже не подумал об этом, прежде чем двадцатипятилетний круг замкнулся, наступила темнота, и пол встретил его падающее тело
Это было забвение. Вот, чего он жаждал все эти годы,эту бескрайнюю, успокаивающую темноту. Приятного, бесконечного, пустого сна.
Но затем огни начали нет, звуки, слова, вопросы начали многократно повторяться, пока отдыхающий разум Хэверса с неохотой не выдавил из себя ответ. Но только его часть. Надзиратель в его сознании все еще спал, и двери, ведущие к тайникам, где в его мозгу была впечатана информация, открывались перед умелыми вопросами, задаваемыми из темноты.
Кто такая Джорджина Кертис?
Хэверс все рассказал. А почему бы и нет? Больше ничего не имело значения. Он даже не подумал, прежде чем ответить.
Когда ты впервые ее встретил?
Это он тоже рассказал. Вопросы и ответы сменяли друг друга, пока облака сна Марта медленно бурлили и кипели, окутывая его смятением.
Кто? Ла Бушери? Кеннард Ла Бушери?
Да. Да.
Когда ты с ним познакомился.
А тем временем, в нескольких километрах отсюда, на другом конце города, Ла Бушери бешено собирал вещи, забрасывая вопросами перепуганную Джорджину. Эта катастрофа была его виной. Он ясно понимал это. Но все равно позволил гневу подавить здравый смысл и отправить Хэверса на задание, опасное как для Ла Бушери и фрименов, так и для самого Хэверса, потому что тот, волей-неволей, хранил в своей голове жизни их всех.
Двадцать пять лет назад, когда Джон Хэвершем умер на ступеньках больницы, выстрелом лучевого пистолета он завел часовую бомбу, сработавшую четверть века спустя. Ла Бушери понял это. Слишком поздно он осознал медленный рост ненависти, закончившийся тем, что он послал Хэверса навстречу как своей судьбе, так и судьбе всех фрименов.
Он сделал это ради меня!всхлипнула Джорджина.Я не понимала Я не знала, что он так за меня переживает. Это все моя вина. Я знаю, что это так!
Помолчи,буркнул Ла Бушери.Дай мне вон ту коробку. Быстрее, девочка!
Как вы думаете, что они с ним сделают?
Джорджина слепо передала ему не тот предмет, и Ла Бушери с проклятием выбил его у нее из рук. Его нервы были прикрыты защитным слоем жира, но чрезвычайная ситуация пробила броню и заставила их задрожать от раздражения.
Во время Чистки он выдаст все, что знает,свирепо сказал Ла Бушери.Имена, даты и адреса. Твои, мои. Всех. Возможно, стражники уже едут сюда. Если не хочешь помогать, хотя бы не путайся под ногами.
Он с шумом прошел в другой конец комнаты, чтобы вызвать портье.
Думаю, у нас не больше получаса,предположил Ла Бушери.Прекрати плакать и соберись. Даже портье может что-нибудь заподозрить, если увидит тебя в таком виде. Надо торопиться. Нам надо убираться отсюда, как можно быстрее.
Через пятнадцать минут они уже были совершенно в другом месте.
Глава 8. Чистка
ЧИСТКА ВСЕГДА была эффективной, но психологи, работавшие с Мартом Хэверсом, неоднократно поражались сверхрезультатам в данном конкретном случае. Под наркотиками преступники рассказывали невероятные вещи, но обычно все шло по одной схеме. С Мартом Хэверсом психологов ждало много пугающих открытий.
В это было трудно поверить. Кеннарда Ла Бушери никогда не подозревали в создании революционного движения, а фримены считались исчезнувшими много лет назад. Но след вел прямо от относительного невинного проступка Джорджины, побывавшей на допросе в качестве свидетельницы ограбления в Слэге, к Ла Бушери, фрименам и огромной подпольной организации, очень медленно набирающей силу после резни двадцатипятилетней давности.
Стражникам пришлось поверить Хэверсу. Никто не лжет под наркотиками. Разумеется, за этим последовали проверки и расследования. Тем временем, умелые вопросы психологов продолжали проливать свет на подробности устройства тайной организации. Теперь стали известны долговременные планы Ла Бушери, а также предполагаемый путь к победе над кромвеллианами, такой извилистый, что прежде чем фримены могли бы ударить так, чтобы надеяться на успех, должны были пройти еще многие годы. Стражники узнали, как об алеутском убежище, так и о многих других.
Но узнали только то, что было известно Марту Хэверсу. А Ла Бушери рассказывал ему далеко не все.
Когда вопросы, наконец, вытянули всю возможную информацию, настало время изучить ее источниксамого Марта Хэверса, а точнееего личность. И то, что психологи обнаружили, удивило их почти так же сильно, как и то, что они узнали о фрименах.
Стало очевидно, что он является потенциальным Лидером. Март Хэверс лишь смутно знал историю своего похищения и тех, кто были его биологическими родителями. Но психологи не нуждались в напоминаниях и прекрасно понимали, какую важность представляет собой этот уникальный мозг. Людей со способностями Лидеров было не так уж много, чтобы просто избавиться от одного из них.
Работа над Мартом Хэверсом продолжалась с интересом и энтузиазмом
Следующие четыре месяца не сохранились в его памяти.
Кромвеллианские техники отлично разбирались в своем деле. Хотя определенные направления исследований и были запрещены, остальные области были доступны, и парапсихология имела огромную ценность для этой цивилизации. Лидеры правили, только пока могли править. И психология превосходила по важности даже атомную бомбу, потому что была способна предотвратить взрыв и даже само создание бомбы.
Имя Марту Хэверсу решили не менять. Оказалось не обязательным даже полностью стирать ему память и заменять ее новыми воспоминаниями. Но избирательность была необходима. Психологи с помощью наркотиков и гипноза вскрыли разум Марта Хэверса и составили своеобразную карту всего, что было у него в голове.
Он не осознавал этого. Он не мог сопротивляться нео-пентоталу, приемам гештальт-психологии и остальному арсеналу средств в распоряжении ученых. Март стал морской свинкой, они оставили в его сознании только то, что было им нужно, и выбросили все остальное.
Выбросили и закопали. Эти знания перешли из сознания в подсознание, оказавшись в глубоком колодце, имеющемся в разуме каждого человека. Полное уничтожение памяти было невозможно, если не трогать электрические схемы самого мозга, но этого ученые делать не умелипока не умели. Можно было сказать, что они замазали некоторые участки мозга Хэверса так, что те перестали быть видны даже самому Марту Хэверсу. Многие его воспоминания стали невидимыми.
Затем ученые добавили в его разум несколько новых строчек.
С точки зрения электрика, они заменили проводку в голове Хэверса так, что теперь его мозг работал на переменном токе вместо постоянного. Психические шаблоны стали иными. Основные побуждения изменились. Он остался тем же человеком, но стал по-другому думать.
Потребовалось время. Организм Хэверса должен был привыкнуть к обновленному сознанию. Несколько лет назад, когда процесс только начали внедрять, слишком быстрое «лечение» часто заканчивалось смертью или безумием. Когда человек сталкивается с неразрешимой проблемой, он может сойти с ума, и два набора воспоминанийрадикально противоположныхв одном мозгу, это словно психические анод и катод. Поэтому сейчас Чистка проходила максимально осторожно. Пока один резервуар постепенно опустошался, другой постепенно наполнялся.
И, в конце концов, Март Хэверс стал кромвеллианином
У НЕГО НЕ БЫЛО амнезии. Да, он кое-что забыл, кое-какие ключевые события, сформировавшие его характер. И, чтобы все сходилось, их заменили другими, несуществующими событиями. Но он остался Мартом Хэверсом.
Хоть уже и был кромвеллианином.
Пока психологи работали над его сознанием, они заодно проверили и его возможности. При рождении у него были возможности Лидера, хотя никто не мог сказать, кем станет младенец: экспертом в электронике или гениальным политиком. Это формировала среда. Среда, в которой находился Хэверс, тоже оставила на нем свой отпечаток, тесты показали, какая работа подходит ему лучше всего. Поэтому психологи вложили в его разум воспоминания и техническую подготовку, и после Чистки он стал квалифицированным Погодным Патрульнымквалифицированным, не считая полного отсутствия практики.
После этого Хэверса перевели в службу Погодного Патруля, и это ему понравилось.
У разума, как и у природы, была система проверки и поддержания баланса. Психологи забрали у Хэверса воспоминания о Джорджине и Ла Бушери, но ничем не заменили чувства, которые он испытывал по отношению к ним. Эти чувства не являлись просто любовью и ненавистью, эмоции всегда смешаны. Но в душе Марта Хэверса осталась пустота, и его супер-эго решило эту проблему.
Пустое место неизбежно должно было чем-то заполниться. Он познакомился с Даниэллой Вон и Андре Кельвином.
Вначале он встретился с Даниэллой. Другой человек бы, вероятно, просмотрел бы потенциал ее красоты, поскольку она являлась одной из немногих женщин-Лидеров, и была связана традиционным правилом «сильные женщины не могут быть красивы». Кромвеллиане держались у власти, давая своим рабам еще более слабую расу, чтобы им в свою очередь было кем правитьженским полом, угнетенным до бесполезной, беспомощной, но приятной на вид части населения, не имеющей никакого предназначения, кроме того, чтобы прихорашиваться ради мужчин. Поэтому Лидерами, в основном, были мужчины.
Однако иногда младенцы-девочки все же показывали качества Лидера. Было небезопасно позволять им расти, как обычным женщинам. Будучи не в состоянии найти естественный выход своим возможностям, они начали бы бунтовать. Поэтому их тренировали, как Лидеров, но с одним отличием. Нельзя быть Лидером и одновременно женщиной!
Даниэлла носила серый, искусно сшитый костюм, в котором выглядела неуклюже и по-мужски. Ее волосы были собраны в непривлекательную массу, а губы и щеки не знали прикосновения помады и румян. Даниэлла Вон работала техником в лаборатории Погодного Контроля, и ее задачей стало научить Хэверса практическому применению определенных знаний, уже имплантированных в его мозг.
Даниэлла умело учила его, но не как женщина.
Гипноз дал Хэверсу огромный запас сведений. Он знал, что такое градиентвертикальный температурный градиенти разницу между сухим адиабатическим процессом и насыщенным адиабатическим процессов. Знал, как пользоваться чашечным анемометром и шарами, оборудованными теодолитом. Знал, что «5» по шкале Бофортаэто умеренный ветер, а десятканастоящая опасность! Он понимал, что такое изобары и антициклоны и, в теории, был Погодным Патрульным.
Но Хэверсу не хватало опыта, и часть его он получил в лаборатории, работая с Даниэллой Вон.
Впервые в жизни он радовался работе. Сильное, безжалостное давление и наблюдательность Ла Бушери исчезли, и на их месте появилось настоящее желание, не оставляющее места для бунта.
Да и зачем было новому Марту Хэверсу бунтовать? У него появилась возможность продвижения, он проходил период обучения, который должны были пройти все неоперившиеся Лидеры, чтобы стать полноправным Лидероми этого было достаточно. Верно, прежде чем Хэверсу было позволено войти в хорошо охраняемые ряды Лидеров, состоялось крупное совещание, но в результатах психологических тестов никто не сомневался. Лидеров отличали выдающиеся умственные способности, и Март Хэверс ничуть не уступал остальным.
Ему были имплантированы ложные воспоминания. Хэверс не знал, что прошел Чистку. Он редко задумывался о прошлой жизни. На то была причинапсихологи установили в его мозгу блокировку, чтобы он не думал о том, о чем не надо. Это служило страховкой на случай конфликтов между его новым сознанием и секретами, забытыми, похороненными в подсознании.
Он работал с Даниэллой, но не относился к ней, как к женщине. Однако она смотрела на него, как на мужчину, потому что прежде не знала таких, как он. Тяжелое детство Хэверса оставило нестираемый след.