Сейчас каждый жесткокрыл ощущал бронированные ячеистые тела соседей, ловил их мысли. Но его внимание было сосредоточено на этом мягком, беззащитном, нелепо скомпонованном организме, который считал себя мистером Уитлоу, удивительно мокрой форме жизни, невесть как появившейся на сухом Марсе.
Физиология жесткокрылов была типичной для истощенной планеты. Их скорлупа была двойной, пространство между стенками ночью освобождалось, чтобы сохранять тепло, а днем заполнялось, чтобы поглощать его. Легкиенастоящие аккумуляторы кислородабыли приспособлены к разреженной атмосфере. На сто вдохов приходился один выдох. Рот, этот двойной клапан, позволял создавать высокое внутреннее давление. Вдыхаемый кислород использовался стопроцентно, а выбрасывались двуокись углерода и другие респираторные выделения. Эти редкие и чрезвычайно зловонные струйки заставляли мистера Уитлоу морщить нос.
А вот что позволяло мистеру Уитлоу существовать и даже произносить речь в стуже при недостатке кислородаоставалось неясным. Это было так же любопытно, как и вопрос об источнике мягкого сияния, которое окружало землянина.
Обмен информацией между человеком и его аудиторией происходил телепатически. Но по просьбе жесткокрылов мистер Уитлоу говорил вслух, поскольку, как у большинства нетелепатов, его мысли упорядочивались и прояснялись в процессе речи. Звуки голоса быстро затухали, в разреженном воздухе они как будто вылетали из-под патефонной иглы без усилителя, что увеличивало жуткую нелепость неистовых жестов и гримас.
Итак, хрипло произнес мистер Уитлоу, отбрасывая длинные волосы со лба, я возвращаюсь к моему первоначальному предложению: не хотите ли вы напасть на Землю?
А мы, мистер Уитлоу, промыслил главный жесткокрыл, возвращаемся к нашему первоначальному вопросу, на который вы так и не ответили: зачем нам это?
Судя по очередной гримасе, мистер Уитлоу терял терпение.
Как я уже неоднократно говорил, я не могу все полностью объяснить. Но уверяю вас в моем чистосердечии. Я обещаю обеспечить транспортировку и всемерно облегчить вам выполнение задачи. Видите ли, вторжение должно быть чисто символическим. Вскоре вы вернетесь на Марс с трофеями. Уверен, вы не упустите такой шанс.
Мистер Уитлоу, «заговорил» главный жесткокрыл с юмором таким же ядовитым и сухим, как и сама его планета, я не могу прочесть ваши мысли, если вы не произносите их вслух. Они слишком запутанны, но я ощущаю предубеждение. Вы основываетесь на совершенно неверном понимании нашей психологии. Очевидно, в вашем мире принято представлять разумных инопланетян злобными чудовищами, стремящимися лишь разрушать, уничтожать, тиранить; мечтающими обрушить невообразимые жестокости на существа менее развитые, чем они сами.
Мы древняя раса. Мы переросли страсти, изжили тщеславие, забыли честолюбивые устремления нашей юности. Мы не принимаем никаких планов, если они не обусловлены здравыми и весомыми причинами.
Но если проблема только в этом, то вы, несомненно, видите выгоду моего предложения: почти никакого рискаи ценная добыча.
Главный жесткокрыл прочнее устроился на своем валуне, и его мысли упорядочились.
Мистер Уитлоу, позвольте напомнить, что нас всегда было трудно втянуть в войну. За всю историю нашими единственными врагами были моллюски из бескрайних океанов Венеры. В пору рассвета своей культуры они прибывали в заполненных водой кораблях с целью покорить нас; случилось несколько длительных ожесточенных войн. Но в конце концов и венериане обрели расовую зрелость и некоторую бесстрастную мудрость, пусть и не равную нашей. Было достигнуто вечное перемирие, с условием, что каждая сторона остается на своей планете и больше не устраивает набегов. Веками мы соблюдали этот договор, веками пребывали в добровольной изоляции. Теперь вы понимаете, мистер Уитлоу, что нам невыгодно принимать от вас столь неожиданное и странное предложение.
Прошу слова! вмешался старый жесткокрыл, сидевший справа от главного. Его мысли молнией метнулись к Уитлоу. Земляшка, ты обладаешь силами, которые, возможно, даже превосходят наши. Твое появление на Марсе без видимого транспортного средства и способность переносить холод без серьезной термоизоляциидостаточные тому доказательства. Насколько мы поняли, другие обитатели твоей планеты не обладают такими силами. Почему бы тебе самому не напасть на соплеменников, подобно бронированному ядовитому червяку-отшельнику? Зачем тебе наша помощь?
Друг мой, веско сказал Уитлоу, наклоняясь вперед и вонзая взгляд в серебристую раковину старейшины, я считаю войну подлейшим занятием, а активное участие в нейвеличайшим злодеянием. И тем не менее я пожертвовал бы собой, если бы мог таким образом добиться цели. К сожалению, не могу. Не возникнет психологический эффект, который мне нужен. Более того Он помолчал в замешательстве. Должен признаться, я еще не вполне подчинил себе силы, о которых вы говорите. Я их не понимаю. Волею непостижимого Провидения в мои руки попало удивительное устройствовероятно, творение существ, которым нет равных по развитию в нашей Вселенной. Оно позволяет мне путешествовать в пространстве и во времени, защищает от опасностей, дает тепло и свет, сгущает марсианскую атмосферу вокруг меня так, что можно нормально дышать. Но что касается более широкого использованияочень велика вероятность, что устройство выйдет из-под контроля. Мой небольшой эксперимент имел катастрофические последствия, повторить его я не рискну.
Старый жесткокрыл частным образом обменялся мыслями с главным:
Может, я попробую загипнотизировать его помрачившийся разум и отобрать это устройство?
Давай.
Только боюсь, что оно защищает его разум так же надежно, как и тело.
Мистер Уитлоу, резко сказал главный, вернемся к доводам. С каждым произнесенным словом ваше предложение становится все более безрассудным, а мотивы все менее ясными. Если вы хотите нас заинтересовать по-настоящему, то должны честно ответить на вопрос: зачем нужно, чтобы мы напали на Землю?
Уитлоу поежился:
Именно на этот вопрос я не хотел бы отвечать.
Хорошо, сформулируем по-другому, настойчиво продолжал главный. Какую личную выгоду вы намерены извлечь из нашего нападения?
Уитлоу вытянулся как струна и поправил галстук.
Никакой! Абсолютно никакой! Для себя я ничего не добиваюсь.
Вы хотите править Землей? допытывался главный.
Нет! Нет! Я ненавижу любую тиранию.
Значит, месть? Земля обидела вас и вы пытаетесь ее наказать?
Нет! Я не опущусь до такого варварства. Я никого не обвиняю и ни к кому не питаю ненависти. Ни малейшего желания причинять вред.
Ну-ну, мистер Уитлоу! Вы только что просили нас напасть на Землю. Как же это согласуется с вашими чувствами?
Уитлоу растерянно закусил губу.
Главный быстро спросил старого:
Как успехи?
Ничего не получается. За его разум чрезвычайно трудно ухватиться. И, как я предвидел, он защищен.
Взгляд Уитлоу остановился на очерченном звездами горизонте.
Я и так сказал вам очень многое, произнес он. Исключительно по той причине, что я обожаю Землю и человечество, прошу вас напасть на нее.
Вы выбрали странный способ выражения любви, заметил главный.
Я хочу, продолжил Уитлоу чуть оживленней, но по-прежнему глядя в пустоту, чтобы ваше нападение предотвратило войну.
Все загадочней и загадочней. Развязать войну, чтобы предотвратить ее? Этот парадокс требует разъяснения. Берегитесь, мистер Уитлоу, как бы я не впал в заблуждение и не начал считать инопланетян злобными слабоумными чудовищами.
Взгляд Уитлоу переместился на главного. Затем землянин шумно вздохнул.
Пожалуй, и впрямь придется объяснить, пробормотал он. Вероятно, вы бы и сами узнали в конце концов. Хотя проще было, если б не узнали Уитлоу отбросил непослушные волосы и утомленно помассировал лоб. А когда заговорил снова, уже гораздо меньше походил на оратора. Я пацифист. Моя жизнь посвящена благородной задаче предотвращения войн. Я люблю людей. Но они погрязли в грехах и заблуждениях; они в плену у своих низменных страстей. Вместо того чтобы, взявшись за руки, шагать к возвышенным целям, земляне постоянно конфликтуют, устраивают гнусные войны.
Возможно, на то есть причины, мягко предположил главный. Какие-то общественные противоречия, нуждающиеся в смягчении? А может
Не надо, раздраженно перебил Уитлоу. Войны становятся все более жестокими, кровопролитными. И я, и другие пацифисты обращались к здравому смыслу большинства, но тщетно. Люди упорствуют в своих заблуждениях. Я ломал голову в поисках решения. Рассматривал все мыслимые средства. С тех пор как мне в руки попало это э-э устройство, я искал в космосе и даже в других временны́х потоках секрет предотвращения войн. Безуспешно. Те разумные расы, которые я обнаружил, либо сами занимались войнами, либо никогда не знали их. Это, конечно, очень любезные существа, но я не получил от них никакой полезной информации А кое-где войны были настолько опустошительны, что не оставили ничего, за что стоило бы бороться.
Как у нас, подумал главный, но ни с кем этой мыслью не поделился.
Пацифист простер ладони к звездам:
Так что я снова был вынужден обойтись собственными силами. Я всесторонне изучил человечество. Постепенно убедился, что самая худшая его чертаи одна из тех, что наиболее ответственны за войны, это чрезвычайно раздутое самомнение. На моей планете человеквенец творения. Все другие виды равны, ни один не превалирует. Хищники соперничают с хищниками из-за мяса, травоядные конкурируют из-за трав и листьев. Даже рыба в морях и мириады кишащих в крови паразитов делятся на виды и подвиды, обладающие примерно равными возможностями. И все это способствует скромности и чувству реальности. Никакие виды животных не склонны тотально уничтожать друг друга, так как это расчистило бы дорогу третьим видам. И лишь у человека нет серьезных конкурентов. В результате человек приобрел манию величия, а заодно мании преследования и ненависти. В отсутствие ограничений, которые поставила бы конкуренция, он заполнил свой домсвою планетунескончаемыми внутривидовыми войнами.
Некоторое время я обосновывал мою идею. С тоской размышлял о том, что развитие человечества могло бы пойти совершенно иным путем, если бы пришлось делить планету с другим видом, равным по разуму. Скажем, с каким-нибудь морским народом, способным создавать машины Я вспомнил, что при величайших природных катастрофах, таких как пожары, наводнения, землетрясения и моры, люди прекращают распри и работают плечом к плечубедные и богатые, враги и друзья. К сожалению, сотрудничество длится только до тех пор, пока люди не докажут в очередной раз свое превосходство над окружающей средой, и снова надо ждать отрезвляющей угрозы. И тут на меня снизошло откровение.
Взгляд мистера Уитлоу скользнул по черным раковинамбеспорядочной мозаике атласных серповидных пятен вокруг светящейся сферы. Точно так же и его разум скользнул по скрытным, будто броней защищенным мыслям.
Мне вспомнился случай из детства. Однажды радиомы используем вибрации высокой частоты, чтобы передавать звук, транслировало шуточный, но правдоподобный репортаж о вторжении на Землю жителей Марса, обладателей той злобной и разрушительной натуры, которую, как вы сказали, мы склонны приписывать всем инопланетянам. Многие поверили этому репортажу, ненадолго вспыхнула паника. И вот мне представилось, как при первых же признаках настоящего вторжения воюющие народы забудут свои разногласия и встанут бок о бок, чтобы встретить захватчиков. Люди осознают: то, из-за чего они сражались, на самом деле пустяки, фантомы, порождения дурного настроения и страха. К человечеству вернется чувство реальности. Оно поймет, что самое главноеотразить всеобщего врага, и гордо примет вызов. Ах, друзья! Когда перед моими глазами возникла картина, как враждующие народы при первом же ударе объединяются навечно, я задрожал от волнения и утратил дар речи Я
Даже сейчас, столько лет спустя, его душили эмоции.
Очень интересно, вкрадчиво промыслил старший жесткокрыл, но не противоречит ли предлагаемый вами метод той высочайшей морали, которую я ощущаю в ваших признаниях?
Пацифист склонил голову:
Друг мой, вы совершенно правыпо самому большому счету. Однако позвольте заверить, живость вернулась к нему, что в тот день, когда возникнет вопрос о межпланетных отношениях, вы увидите меня в авангарде борцов за интернационализм. Я буду добиваться полного равенства для жесткокрылов и людей. Но это дело будущего. Его глаза, лихорадочно блестевшие, снова смотрели из-под волос, упавших на лоб. Сначала необходимо прекратить войны на Земле. Повторяю, ваше вторжение должно быть чисто символическим: чем меньше крови, тем лучше. Видимость внешней угрозы станет достаточно убедительным доказательством того, что у человека есть равные или даже превосходящие его соседи по Вселенной, и этот факт вернет людям естественную точку зрения, спаяет их единым устремлением на общее благо и установит вечный мир!
Он вскинул руки и мотнул головой назад. Челка легла на свое место, но галстук опять выскочил наружу.
Мистер Уитлоу, промыслил главный с холодным сарказмом, если вы возомнили, что мы согласимся вторгнуться на чужую планету ради корректировки психологии ее обитателей, то вам лучше расстаться с этой идеей раз и навсегда. Земляшки нам совершенно неинтересны. Их цивилизация столь молода, что мы бы ее и не заметили, если бы вы не привлекли к ней нашего внимания. Пусть воюют, сколько им вздумается. Пусть перебьют друг друга. Нам до них дела нет.
Уитлоу оторопело моргнул и возмущенно начал:
Почему но сразу опомнился и сменил тон: Речь вовсе не о том, чтобы напасть с гуманитарными целями. Я уже упоминал о возможной добыче
Вряд ли у земляшек найдется что-нибудь ценное для нас.
Пацифист чуть не свалился со своего пьедестала. Он что-то забормотал, но снова прервался на полуслове. В глазах зажглась искра понимания.
Вероятно, вас сдерживает угроза возмездия венерианских моллюсков за нарушение древнего договора?
Дело вовсе не в этом, промыслил главный, впервые выказывая некоторое высокомерие, порожденное жизнью в вековечной сухости. Как я уже сказал, моллюски, безусловно, низшая раса. С чего бы нам бояться этих жалких обитателей вод? Мы их не видели уже много веков. Да они, наверное, давно вымерли. И уж конечно, нас бы не остановил ни на минуту этот замшелый договор, если бы возникла перспектива получить хотя бы малейшую выгоду от его нарушения.
Мысли Уитлоу пришли в смятение, его руки с червеобразными пальцами бессмысленно зажестикулировали. Вынужденный вернуться к своему первоначальному аргументу, он неуверенно заговорил:
Но должна же быть какая-то добыча, которая оправдает ваше вторжение. Земля богата кислородом, водой, минералами и жизненными формамивсем тем, в чем Марс испытывает дефицит.
Насчет дефицита вы совершенно правы, ответил главный. Однако наш быт, сложившийся за тысячелетия, вполне сообразуется с этими условиями. Собирая межзвездную пыль по соседству с Марсом, разумно применяя трансмутацию элементов и другие технологии, мы обеспечиваем себя необходимым сырьем. Земное изобилие поставит нас в затруднительное положение, нарушит систему. Избыток кислорода вынудит нас осваивать новый темп дыхания, чтобы избежать кислородного опьянения, и уже одно это делает вторжение на Землю рискованным. Подобные опасности таит в себе перенасыщение другими элементами и соединениями. Что же до отвратительно кишащих жизненных форм, то ни одна из них не сможет стать полезной вам на Марсе. Разве что какая-то из них найдет пристанище в наших телах и вызовет эпидемию.
Уитлоу вздрогнул. Сознавал он это или нет, но его патриотические чувства были оскорблены.
Все же вы упускаете из виду нечто важное, убеждал он. А именно плоды земной цивилизации. Люди изменили лик своей планеты гораздо существенней, чем высвоей. Расчертили ее удобными дорогами. Они не прозябают под открытым небом, как вы, а построили обширные города. Они создали всевозможные транспортные средства. Конечно же, многое из этих ценных вещей вам придется по нраву.
Маловероятно, возразил главный. Я не вижу в ваших доводах ничего такого, что могло бы вызвать у нас даже малейший интерес. Мы адаптировались к окружающей среде. Мы не нуждаемся в одежде, домах и прочих артефактах, которые требуются вам, плохо приспособленным к жизни земляшкам. Наше господство над собственной планетой превосходит ваше, но мы не рекламируем его столь назойливо. Из картины, нарисованной вами, я понял, что вы, земляшки, страдаете гигантоманией и грубым, ничем не прикрытым эксгибиционизмом.