Слепец оглядывал свои пожитки, сваленные в углу, пока не изъял из-под горстей грязных вещей обернутую в тоненький шелк картину. В Лучезарном Холме было принято на начало свадьбы каждому жениху и невесте рисовать портреты, чтобы запечатлеть юность, что называется «на века».
Все хранишь эту безделушку? спросил Йом.
Она для меня многое значит, Слепец осторожно протер полотно от пыли, ты когда-нибудь любил?
К чему пустые вопросы? Подлей-ка мне лучше выпивки.
В такие минуты беспечность Йома внушала Слепцу невиданное спокойствие, и даже появление просветителя, казалось, не смогло бы его нарушить. Однако, за воротами огороженной территории скрипнула запираемая снаружи калитка, и они мигом попрятали все следы отдыха, выстроившись подле глиняной постройки и ловя на грудь удары хлыста. Обычно наносили от трех до четырех, но сейчас Надзиратель был чем-то недоволен и всучил Йому целых восемь. Затем, когда тот упал, плюнул ему на окровавленную спину и сказал, чтобы не расслаблялись. «Близится великое празднество и вы презренные рабы, призваны участвовать в его свершении». Йом поднял от земли лицо и Хлыст прошелся еще раз, обжигая лоб. Он ахнул, Слепец бросился к нему, но надзиратель хлестнул по воздуху, предупреждая его о нарушении дисциплины.
Когда Йом собрался с силами, то открыв глаза заметил, что видит только левым.
Сучий выродок, кряхтя, он поднялся, но, пошатнувшись, упал.
Подоспел Скиталец
У тебя бровь рассечена, тебя нужно перевязать.
Обожди, пока он уйдет прошептал Йом, хватая его за рубаху, но тот вырвался и бросился к высокому частоколу ворот.
Лекаря! Срочно! он надрывал голос, крича в тишине, но никто не отзывался, и никак не выходило отпереть дверь или перелезть наружу. Они словно в камере без потолка! Слепец придумал, как отпереть замок. Их оградили вокруг возводимых опор для сваи Поднебесья, между забором валялись железные инструменты и кирки. Если как-то продеть их в дверной проем, то получится сделать рычаг. Он рванулся к наваленным лесам древесины, но Йом оторвал его руками.
Но тебя захлестали, едва не до смерти!
Таков тут порядок или ты или тебя, он вытер грязным рукавом лоб и повел Слепец под руку в домик, затем попросил его сдавить веко и что-то шептал. То, что Слепец увидел дальше запомнилось ему на всю жизнь. Его заросшее волосами и щетиной лицо издало шипение, а рана сплавилась, образуя на месте рассечения ожог.
Ты Ты! Кто? он отстранился, упав на зад, и попятившись, уперся в стену.
Фокусник усмехнулся Йом, то, что ты видел не должен узнать никто, понимаешь?
Слепец робко кивнул. Он считал его чуть ли не полубогом за невероятную выносливость, но увиденное поражало он умел затягивать раны. Неужели он колдун? Или приспешник князя тьмы? от сей мысли сердце Слепца обуял ужас, но Йом как ни в чем не бывало достал миску, линул туда выпивки, разбавив рисом и опустошил, задирая над лицом. Он пригляделся Йом не источал едва заметную серую ауру, как то гласили книжки.
Наутро глаз затек и опухло веко. Слепец полез было с компрессом к его лицу, но он перехватил его руку
Сам справлюсь.
«Не хватало того, чтобы он увидал клеймо» подумал Йом. Благо, стричься налысо не призывали, ходи как тебе вздумается главное исполняй работу надлежащим образом. Настроение улучшалось, вместе с самочувствием. Сегодня они возводили подпорки для сваи. Их присоединили к элитной бригаде. Заправлял уже знакомый Йому Хейм сотоварищ с корабля. Стража совершала обходы по периметру до обеда, после чего поодевала им кожаные наручники и заперев в бывший загон для скота, отправилась подыскивать себе будущее место на празднике господина Медварда.
Тут то нам самое и место, да?! вскричал один из рабов. Его только недавно перевели из разряда свободных.
Счастливчик ответил ему Хейм, обтирая кисти маслом, чтобы не так натирало кожу, могли отправить на имперские рудники по контракту с Севергардом, а ты еще жив и дышишь.
К черту такую жизнь! Меня высекли как щенка за то, что я не уступил дорогу какому-то подхалиму. Приехал на праздник, называется!
На ухо Йому шепнули:
Вроде как, за фальшивомонетничество.
На Цветущих Розах садят за то, чем сами же промышляют? Забавные ребята, рассмеялся он громко.
За месяц Йом освоился, другие рабы изрядно потрепали страже нервы, а он всегда как огурчик готов служить и идти на всевозможные уступки без демонстрации и уничижительных мольб. Полный сил и бодрости. Ему часто грозили при переходе с одной стоянки, где вбивалась свая на другую, по большей части будущие рабы приисков: «когда сваи достроятся кончится твоя лафа, пойдешь в общую яму». Йом же подсмеивался над их угрозами. Он не находил причин для волнений покуда поблизости не обнаруживался просветитель или надзиратель, а у них, по сведениям из иных групп: «дел по горло, заняты организацией представлений и поисками музыкантов, танцовщиц и прочей бесполезности», потому то рабами и занималась исключительно дворцовая стража Фольтрона, безукоризненно исполнявшая поручения коменданта. Им не резонно было пытать рабов, ведь после завершения построек их собственники могли затребовать у города компенсацию за причиненный имуществу ущерб.
Подгонять подгоняли. Конкретно его редко. Порядки сего острова вновь казались достаточно интересными. Торговец куда-то запропастился, приставать к ним не приставали, форма элитных рабочих давала некоторые привилегии, а так как она не отличалась внешне от униформы свободных, подавшихся в строительство, то и относились соответственно. Йом часто пользовался сим моментом и проникал в лагеря ремесленников неподалеку, где выискивал мастерские и набивал карманы серебром, проводя искусную резку сувениров и полировку драгоценных камней. Вопросов ремесленники не задавали работал за треть цены свободного, приходил и уходил ночью, когда большая часть караула дремлет, ни разу его не ловили, одна прибыль, да и руки хоть себе забирай. Он даже открыл счет в банке, пусть и с сомнительной репутацией. Оказавшись раз в темнице за драку, когда Йома посадили на воду и овес, он без ущерба для здоровья отсыпался. Его желудок не испытывая трудностей, переваривал овес, и он снова набирался сил. Без метки бы он загнулся, но Йом этого не замечал, поскольку они стали с ней одним целым еще в детстве, когда экзекутор, выполняя приговор, дважды всадил в лоб клеймо, посчитав, что одного недостаточно для сына шлюхи. Ему часто снился сей кошмар, он не помнил обстановки. Помнил лишь лицо исполнителя и устрашающе шипящий стальной стержень, да мольбы матери
«Но прошлое осталось в прошлом». Йом довольный, поднялся на ноги, ощутив вязкость в коленях. «Перебрал ночью» подумал он, когда мимо прошагала шеренга стражников, любопытствующе поглядывая на него. Йом сделал вид, что передыхал, отер лоб, на котором автоматически проступил пот, и, заваливаясь на бок, уперся в бетонный блок, затем, обвязал его ремнями, упаковывая как подарок, и взвалил на рельсовую телегу.
Смотри нам, не отлынивай прозвучал строгий голос из шеренги, но удовлетворенные его усилиями, они миновали Йома, привлеченные скандалом у палаток дальше. Кто-то неаккуратно нанес золотую окантовку на колонну. Поодаль Слепец восхищенно глядел на труд друга
Ты же их обманул! прошептал он с восторгом, а как натурально сыграть! Ты в прошлом актер?
И не только. О, это целое искусство Йома забавляла реакция друга. Слепец знал некоторые его «трюки», и этот Йом проделывал уже ни раз. Прохлаждался в теньке, а затем, имитируя страдания и усталость, он мог так же создавать на лице маску страдания, метка позволяла ему отыгрывать всевозможные эмоции. «Разве что кожа морщинки набирает» отшучивался он. «Делаешь вот такую физиономию» лицо его моментально искривлялось маской отчаяния, и дрыхнешь! противоположная эмоция. Все верят, что ты с ног сбиваешься, а нет!
Вы можете меня научить?
Это не волшебство, мальчик. Это дар. Ему не учат, с ним рождаются.
То есть мне никогда не светит
Йом улыбнулся
Все зависит от твоей усердности, перенеси-ка те блоки проговорил он, а сам развалился на досках, попивая из припрятанного меха брагу.
Сердце напряжено жаждало свободы, но пока не подвернется момент он будет паинькой, а там Смысл сбегать обратно в империю? Осядет где-нибудь в горах, заведет себе слуг. Отловит их у местных, отобьет имущество и жизнь удалась. Уж он не пропадет. «Там моя земля мои порядки».
Внезапно в лагерь строителей заявился торговец. Даже в полдневный зной он носился в накидке, скрывающей голову. Его сопровождала группа наемников, тут же подоспел архитектор в просторной фиолетовой мантии с сосудом, полным вина
Возьмите чарку, лучшее, какое найти на Утренних Островах!
А, извольте! торговец отмахнулся, как продвигается постройка?
Опорные конструкции завершены наполовину, рабочие я хотел сказать эти наемники весьма грубо обходятся с моим персоналом. Мы доканчиваем возведение арок, и установили первый вращательный механизм, на котором будет основана ось Поднебесья
Избавь меня от ненужных деталей! Главное завершите в установленный срок.
Но не успел он возразить, как перед носом был заточенный нож с инициалами СХ.
Или им я отрежу вам уши и выколю глаза. Выстроите товар. Хочу осмотреть его на пригодность.
Раздался горн, звук его разнесся по всем лагерям, проникая в уши сквозь тысячи скрипов и вздохов трудяг. Подоспели отряды городского гарнизона, на рабочих одели массивные кандалы и завели в отдельно выстроенный для публичных смотров просторный холм, окруженный частоколом и башнями по углам. Йом следовал за товарищами, перекидываясь взглядами с Слепцом и Хеймом. Те, что помоложе ликовали их могут выкупить и они покинут остров зверя, прежде чем Медвард запустит праздничное представление. А постарше угрюмо волочились, зная, как иноземцы относятся к обладателям рабских клейм. Где-то застопорились. Сразу объявились надзиратели, загуляли хлысты, тропа обагрилась кровью, надзиратели лупили без надзора и для острастки, потому доставалось и невинным. Хейм, споткнувшись, упал. Йом заметил, как другой раб сделал ему подножку. Йом поспешил помочь товарищу, но вокруг кисти обвился кнут, задирающий руку и опрокинувший его на пыльную дорогу. По животу прошлась чья-то нога, подошел стражник, пнул его, помог встать. А Хейм Его запинывали и запинывали за то, что он «вынуждает ожидать господина и всевластителя ваших судеб своей несносной выходкой».
Йом хотел нанести ответный удар, но оглядевшись на десятки вооруженных бердышами и копьями гарнизонных, едва сдержал гнев, и упершись глазами в землю, следовал за остальными. Рабов поодиночке заводили в «загон» (так его именовали господа), где им пришивался к коже номерной знак. Йом терпеливо переносил процедуру, сжимая зубы. За пропускным пунктом следовали шеренги бойцов эти то уже звери, они постоянно имели стычки с взбунтовавшимися рабами, потому и меры были суровы за ослушание отсечение пальцев, ушей, за вторичное конечностей, за третью провинность смерть, причем выбиралась она путем жребия и скорость на усмотрение «судьи». Но Йом не знал об этом, его маршрут «лагерь строителей лагерь ремесленников» тем и ограничивался.
Внутренняя структура загона представляла собой поделенные на прямоугольники поля, разделенные друг от друга и от стен вкопанными в землю металлическими стволами, в которые вбивались направленные в разные стороны колья мера против взбунтовавшихся рабов. Общий поток делили на части и распределяли по прямоугольным, из которых был только один выход, но он охранялся копейщиками. При попытках восстания людей просто оттесняли, рубя сопротивляющихся, а последние выжившие сами «наползали» на колья, стремясь избежать ударов копий. После чего их оставляли умирать в запертом загоне.
Подгоняемые наконечниками, рабы распределились по площадкам.
Я все же, сполосну горло проговорил торговец, сбрасывая капюшон.
Ему тут же наполнили серебряную чарку с бриллиантовой каймой. Он, проглотив несколько глотков, вылил остатки на землю, наблюдая за мучимыми жаждой рабами, и, поправив воротник, обратился к ним, воздымая руки в сторону проекта Поднебесья:
Добро пожаловать на Гору Вершения! Здесь определится ваше временное пристанище пред великолепным будущим! торговец снова отпил вина, причмокивая тоненькими губами, подведите ко мне самых сильных и красивых на индивидуальный смотр.
Долго длилась процедура. Пара стражников подходила к выстроенным в ряды рабам, указывала пальцем на человека или проговаривала номер, и затем его под руки вели к торговцу, который осматривал, ощупывал и оценивал раба, вынося вердикт об его дальнейшем месте пребывания.
Было тихо и скучно, ужасно хотелось пить, но котел располагался в противоположной части загона, откуда и доносился приятный запах варившегося риса. Йом насчитал не менее сорока бойцов и десяток копейщиков у входа. Конечно, рабы были в численном преимуществе, но не в текущем их состоянии. Клонило в сон, душный аромат роз обволакивал, будоража ноздри. Казалось, боль в спине утихала под этим невероятно приятным запахом. Кое где клубились взметенные ветром лепестки, оседавшие на скошенную траву. Вдруг из-за спины вышел Слепец, провожаемый стражниками до торговца. Йом весь напрягся, чувствуя, как натянулись мышцы, готовые к скачку.
Какой красавец! проговорил восхищенно торговец, он даже отдал держать надзирателю чарку с недопитым вином, поглядите на эти идеальные пропорции лица он провел ладонью по щеке, а рост и силища. Вот это мышцы! Впрочем, туда, куда я полагаю тебя направить, они не пригодятся. Говорят, ты владеешь письменностью и у тебя прекрасный голос. Спой нам!
Скиталец собирался открыть рот, но торговец положил пальцы на его губы
Лучше очаруешь нас на аукционе. Могу предположить, что грубоват и басист, как и положено мужчине, но это поправимо
В загон прошла орда цирюльников с приспособлениями для оттирания грязи и ножницами.
Привести в презентабельный вид! Вы, отбросы общества и недоноски получите право, видите! Я говорю о праве! О том, чего рабы господовы не имеют права заявлять, вы! Обладаете правом быть проданными!
Йом побледнел, но торговец, мимолетом увидев его в первом ряду, произнес: «Карликов оставить! Так они хоть выглядят устрашающе. Может, цену назначат поприличнее». Торговец был выше Йома всего на треть головы, но не преминул высказать беспечное оскорбление.
Группы бледнолицых рабов, едва сошедших с кораблей, затащили в загон ведра с пенящейся водой, Йому же мыться не полагалось, хотя кожа его адски чесалась после многочасового стояния на жаре. Подошел худосочный надзиратель и хлестнул его по спине, указывая на первый установленный стержень:
Следуй туда, бугай.
Йом бы врезал ему как следует, но бойцы словно почувствовали нарастающую агрессию и уложили его на лопатки, напяливая кандалы. Его выволокли за предел загона и втолкнули в клетку, установленную на повозку. Он огляделся через плечо запряжена пара лошадей, но каких-то странных Ощущение, словно от их ноздрей разносился теплый пар.
Подкатили остальные повозки с клетками, коней распрягли и больше он их не видал. Развалившись на набросанных мешках с зерном, он поглядывал на цепь бродяг за пологими холмами, взбиравшихся по отвесным ступенькам, выбитым в горах. Послышались окрики, зазвенели хлысты. Из загона потекли рабы, распределяемые по повозкам. Йом внимательно следил за выходившими, надеясь увидать своих друзей. И ему повезло, Хейма и Слепца направили к его клетке.
Стража в стальных шлемах и плотно сшитых кожаных дублетах протолкнула их и еще троих внутрь.
Почуешь на перинах? усмехнулся Хейм. Он так называл всякие мягкие подстилки, так как после дерева и сухой затвердевшей земли всякое покажется периной.
Йом пододвинулся, пуская друзей на мешки.
И как их мозги еще не сплавились в этих канистрах на голове? поглядел Слепец на удаляющиеся фигуры.
Ничего, скоро ваша лафа кончится проговорил усевшийся рядом полноватый мужичок, опоясанный презрительным флагом так называли порванные портянки, которыми вначале хлестали по голове упавших во время перевозки телег рабов, а затем обвязывали живот, дабы все видели по избитой физиономии чего ждет ленивцев.