«Пригоните сюда несколько повозок, телепнул Арнис шерифам. Надо арестовать зачинщиков, показать этим ублюдкам, что не они хозяева положения».
Офицер занял позицию на верхней ступени каменной лестницы, спиной к прочным двойным дверям здания. Арнис держал панцирь непроницаемым, не позволяя и тени тревоги просочиться наружу. Позади него офицеры изнутри здания укрепляли текином двери, придавая прочности дереву. По бокам от двери в оконные стекла и ставни тоже вплетался текин.
«Мы запечатали здание», телепатически заверил друга Слваста.
Получив поддержку, Арнис вновь возвысил телепатический голос:
«Расходитесь по домам! Это последнее предупреждение. Сама полицейский советник разрешила мне применять силу».
Его слова были встречены воплями и грязной руганью. В воздухе засвистели камни, запущенные и разгоняемые текином. Несколько камней полетели прямо в Арниса. Он отразил их своим собственным текином. В последний момент.
«Приготовьтесь дать предупредительные выстрелы», скомандовал Арнис гвардейцам.
Он был потрясен, увидев среди обезумевшей толпы женщин и даже несколько детей. Как и все, они пылали ненавистью и распространяли в эфир гадкие карикатурные образы Капитана и первого помощника.
Кто-то, чей текин был опасно силен, выломал стеклянный резервуар с ялсовым маслом из фонарного столба и направил его по кривой в сторону здания. На пике своей траектории резервуар загорелся и, горящий, врезался в каменную стену прямо над входной дверью. Пламя хлынуло вниз. Арнис пригнулся, защищая себя текином.
Толпа одобрительно завопила. Другие тоже стали выламывать текином резервуары из фонарных столбов.
«Цельтесь поверх голов, приказал Арнис гвардейцам. Огонь!»
Ее звали Харанна. Ей было двенадцать лет, и она подпрыгивала среди толпы на улице Кантураль, с энтузиазмом подпевая новой, восхитительно непристойной песенке про богатых мальчиков, влипших в яйцо паданца причинным местом. Она пришла сюда со своим отцом и старшим братом Лонни, охваченная возбуждением и драмой необыкновенного дня. Она перестала петь, когда над головой пролетели первые пылающие сосуды с маслом.
Смотри, смотри, папа! тормошила она отца.
Выломанные из фонарей сосуды с маслом разбились о фасад большого конторского здания, и по каменной стене разлилось яркое пламя. Это согнало улыбку и радость с лица девочки. Полотнище пламени было страшным, длинные языки огня дотягивались до гвардейцев, стоявших внизу под стеной. Она перепугалась, что кто-то из них загорится.
Но вот все гвардейцы подняли ружья. Раздался чудовищно громкий грохот выстрелов. Харанна инстинктивно присела, укрепляя свой панцирь. Тотчас же отец девочки опустился на корточки и крепко обнял ее.
«Расходитесь по домам!»приказал очень громкий телепатический голос.
Она узнала голос гвардейского капитана; он с самого начала, как появился, все повторял, чтобы они уходили. Люди в толпе вокруг нее протестующе вопили и орали. Ошеломляющая волна гнева прокатилась через ее разум. Снова раздались выстрелы.
Сюда, велел ей папа.
Они бросились бежать, пригибаясь.
«А теперь все вместе», приказал чей-то хладнокровный телепатический голос.
И она почувствовала, как текины скользят по воздуху, множество нитей сплетаются в тугой пучок, подобный руке невидимого гиганта. Рука ударила по гвардейскому капитану и сбила его с ног. Кровь полилась из его сломанного носа и разорванных щек. Затем один из стеклянных сосудов с ялсовым маслом разбился рядом с ним; вспыхнуло пламя.
Харанна отвернулась от жестокости происходящего, закрыла свое экстравосприятие.
Папочка-а-а!
Раздались новые выстрелы. Они звучали как-то иначе. Ближе. Гвардейцы снова выстрелили, и они больше не целились в воздух. Отец отчаянно тянул ее за собой.
Ублюдки! крикнул он. Пропустите, у меня ребенок!
Невероятная сила врезалась в бок Харанны. Ее буквально оторвало от земли и на мгновение подняло в воздух, а потом она рухнула на гранитные булыжники мостовой.
«Папа?»
Она лежала неподвижно, глядя в теплое сапфировое небо, внезапно полностью отдалившись от безумного действа, бушующего вокруг нее. Злые голоса и телепатические выкрики становились все глуше. «Папа?»
Его лицо нависло над девочкой, заслоняя небо. И то, как папа смотрел на нее, ее напугало.
Потрясение и страх охватили Тасьорку, когда он увидел рану своей дочери. Кровь текла из ужасной дыры, которую пуля пробила в ее ребрах. В чудесных глазах девочки было непонимание. Она тянулась к отцу, веря, что он все исправит.
«Харанна!»
Адреналин и ужас придали невероятной силы его голосу и его телепатическому посылу. Все в радиусе двухсот метров вздрогнули, когда образ Харанны ворвался в их сознание. Симпатичная девочка с темными волосами и смуглой кожей неловко распростерлась на булыжниках, ее грязное старое зеленое платье намокло от крови. Кровь блестела на булыжной мостовой рядом с ней, растекаясь лужей. Ее глаза были полны слез. Девочка не понимала, что происходит. Дыхание ее сделалось рваным от шока.
Помогите мне! закричал Тасьорка. И телепатически тоже: «Помогите!»
Противостояние на улице Кантураль приостановилось.
«Надо остановить кровотечение».
«Наложить жгут на рану».
«Я медсестра, дайте мне пройти!»
«Помогите ей дышать».
«Остановите кровотечениевот так».
Образы-воспоминания о том, как надо применить текин к поврежденным тканям.
Слишком много людей столпилось вокруг. По всему городу прокатились сотни чудовищных изображений расстрелянной девочки, увиденных глазами разных людей, и картины передавались от одного потрясенного ума к другому.
«Девочка. Они застрелили маленькую девочку!»
Я врач, черт побери!
Тасьорка и с ним еще двое пытались остановить текином кровь, текущую из раны. Он рыдал, и состояние его разума было слишком истерическим, чтобы он мог точно применить текин.
Пропустите меня!
Проходите.
Сильные и злые мужчины сомкнулись вокруг лежащей Харанны, охраняя ее. Теперь они с недобрым ворчанием расступились, пропуская молодого офицера. У него была на боку объемистая сумка с красным крестом. Врач опустился на колени рядом с девочкой.
Все уберите текины, велел он.
Врач протянул свой текин и коснулся ее раны. Он умело прихватывал и постепенно сжимал ткани, тем временем тихо и спокойно разговаривая с Харанной телепатически. Девочка храбро улыбнулась врачу. Он открыл сумку, и из нее поднялись в воздух повязкисловно замедленный взрыв. Врач стал бинтовать рану. Сквозь толпу пробилась медсестра и помогла ему с повязками. Под носом Харанны раздавили пузырек аманарника, и она вздохнула, когда наркотик подействовал. Ее глаза закрылись.
Вместе с большинством населения города Слваста смотрел глазами других людей на страдания Харанны. Образы передавались открыто. Как толпа разделилась, пропуская врача, но объединила свои текины в щит над головами, защищающий от камней и огненных снарядов. Как Меорский полк, блокирующий бульвар Уолтона, расступился, давая дорогу медицинской бригаде, везущей девочку в бесплатную Капитанскую больницу на Уоллес-роуд. Как ее окружили врачи и санитары, как они переложили ее на железную каталку. Слваста стиснул зубы, мучаясь вместе с Тасьоркой, когда хирурги оттеснили всех от его драгоценной дочери, которая теперь была отчаянно бледна, а ее дыхание стало прерывистым. Он пережил испуг отца, когда иглы воткнулись в ее вены и в тело девочки потекли чужеродные жидкости.
Спешно прибежал главный врач больницы, раздавая команды, и все здание было задернуто пологом, предоставив Харанне положенное ей уединение.
Каждый житель Варлана, не участвовавший в уличных беспорядках, с нетерпением ждал новостей о здоровье Харанны. Люди пережили три тревожных часа, а тем временем на бульваре Уолтона продолжались жестокие столкновения. Еще десятки участников получили травмы, было даже два смертельных случая, но именно бедственное положение маленькой Харанны потрясло сердце каждого.
Наконец Тасьорка вышел из-под завесы полога вокруг бесплатной Капитанской больницы и срывающимся телепатическим голосом объявил, что Харанну вывезли из операционной и врачи уверены, она поправится. Он поблагодарил всех за помощь и поддержку.
«И прошу вас, не надо больше насилия. Никто не должен пострадать, как пострадала она».
С этими словами он вернулся в больницу.
После этого столкновений стало меньше. Время от времени еще вспыхивали стычки, прежде чем люди наконец разошлись, когда солнце опустилось за горизонт.
В тот вечер Слваста остался в здании, помогая наводить порядок и нести охрану. Бункер развертывания теперь служил лазаретом для раненых гвардейцева таких было большинство.
Масляные лампы, свисавшие с кирпичного потолка бункера, распространяли бледно-желтый свет и наполняли воздух парами. Слваста прошел вдоль ряда коек, стараясь не обращать внимания на стоны и не хмуриться при виде окровавленных повязок солдат. В самом конце ряда на койке неподвижно лежал Арнис. Его голова была полностью забинтована, остались лишь узкие щели для глаз и рта. Белое полотно окрасилось алым в нескольких местах. Экстравзглядом Слваста прощупал, что там, под повязками, и обнаружил опасно много обгоревшей, поврежденной кожи и страшную рану в области губ. Над койкой висела капельница, а к руке Арниса спускалась резиновая трубка, заканчивающаяся иглой в его вене.
А я думал, где это ты прохлаждаешься, небрежно сказал Слваста.
В его тоне не проскользнуло ни намека на то, как на самом деле плохи дела Арниса, насколько сильно он будет обезображен, какие грубые шрамы останутся, даже если хирурги сделают свою работу наилучшим образом.
Арнис не ответил. Его панцирь был плотным, не позволяя пробиться никаким эмоциям.
С девочкой все хорошо, сказал Слваста. С Харанной. Персонал бесплатной больницы каждый час рассылает телепатические отчеты, доступные всем. Люди получают заверения, что все в порядке. Я думаю, это хорошо.
Арнис окаменел, его мышцы напряглись.
«Мы этого не делали, телепнул он. Мои гвардейцыхорошие ребята, они не стали бы стрелять в толпу. В девочку. В ребенка».
Я знаю.
«Но именно это все говорят. Я слышу их. Весь город чувствовал ее, они видели ее глазами отца. Они чувствовали боль отца. И они обвиняют нас. Меня. Они ненавидят меня за то, что я отдал приказ».
Ты не отдавал такой приказ. Мы все это знаем. Твой последний приказ былстрелять в воздух.
«И кто это помнит?»
Будет расследование. Должно быть. Текин толпы сразил тебя задолго до того, как кто-то выстрелил в Харанну. Я лично буду свидетелем и поклянусь в том. Все узнают, на тебе нет никакой вины.
«Официально. Вот что это будет: официальное подтверждение. А сегодня мы видели, что народ думает об официальных заявлениях, верно?»
Слваста схватил Арниса за руку.
Мы знаем правду. Вот что важно. Я знаю. Твои друзья знают. Ты сам знаешь.
«Слваста, ты настоящий друг. Спасибо».
Не надо благодарить друзей за то, что они друзья. Ага, вот и парни из фургона скорой помощи. Ты сможешь идти?
«Не уверен. Проклятые лекарства. Ненавижу их. Но сейчас болит не так сильно, хвала Джу».
Хочешь, чтобы я поехал с тобой? Или мне привезти Джейкс?
«Нет! Арнис приподнялся на кровати и окутал себя густым пологом, спеша защититься от любого экстравзгляда. Только не Джейкс! Я не хочу, чтобы она видела меня. Только не таким. Прошу, Слваста, обещай мне, ты не дашь ей увидеться со мной».
Да. Хорошо, я тебе обещаю. Но, думаю, ты ее недооцениваешь. Она отличная девушка и не отвернется от тебя из-за пары шрамов.
Арнис сжал руки в кулаки и стал колотить по койке.
Шрамы? Просто шрамы?!! Ты придурок, у меня больше нет лица! Я буду уродом. Я буду проклятым уродом! Я не хочу так жить. Не хочу! Его голос поднялся до ужасного крика. Что там сейчас творится? Я застрелил девочку! Я убил ее!
Слваста попытался перехватить руки Арниса, которыми тот беспорядочно бил по койке.
Нет! Ты никого не убил. Врача сюда!
Она умерла! кричал Арнис. Я умер! Я не хочу так жить. Я чудовище. Чудовище без лица!
Медсестра! взревел Слваста.
По проходу уже бежал врач.
Они ненавидят нас. Все ненавидят нас! Убейте их. Убейте их всех. Я паданец, Слваста, я паданец! Убей меня. Кто-нибудь, убейте меня!
Арнис начал биться. Слвасте пришлось использовать свой текин, чтобы прижать его к кровати, пока врач возился с капельницей. Прошло несколько минут, затем Арнис обмяк. Слваста с болью смотрел, как его друг принялся всхлипывать.
Слваста Не оставляй меня! Не
Арнис потерял сознание.
Врач похлопал Слвасту по плечу.
Не переживай. Это говорит не он, а лекарства в его крови. Я видел подобное сотню раз. Утром он свои слова даже не вспомнит.
Конечно. Спасибо, доктор.
Его сейчас отвезут в госпиталь Хьюлитта. Я знаю там несколько хирурговхорошие парни. Они сделают все, что вообще можно сделать с его лицом. Проклятые дикари, кто это с ним сотворил!
Да, верно.
Слваста наблюдал за тем, как бессознательное тело Арниса погрузили в крытый парусиной фургон скорой помощи. Возчикобычный возница, не медикпомогал переносить раненых.
Не переживай, капитан, доставим нормально твоего друга, заверил он Слвасту. У меня сегодня еще никто не помер.
Спасибо.
Слваста не отдавал себе отчета в том, как слаб его панцирь, так что всем было видно беспокойство.
Через задний двор к нему поспешно направлялась Кетура.
Капитан?
Почему вы еще здесь? удивился он.
Потому что вы здесь, сказала она.
Благая Джу! Кетура, вам следовало уйти домой несколько часов назад. Я найду гвардейца, который вас проводит.
Благодарю за любезность. К вам тут пришли. Девушка говорит, вы ее знаете. Она очень настойчива. Охрана задержала ее у главного входа.
Слваста направил экстравзгляд в вестибюль главного входа в здание. На скамье между двумя подозрительными и уставшими охранниками сидела Бетаньева.
Все в порядке, сказал Слваста охране, пересекая вестибюль по мраморному полу. Я ее знаю. Благодарю вас за бдительность. Свободны.
Когда охранники вернулись на свой пост перед входной дверью, Бетаньева обняла его.
Прости, сказала она, крепко вцепившись в него и шмыгая носом, я не знала, куда еще идти.
Ты цела?
Со мной все хорошо. Удалось увернуться от меорских гвардейцев, когда они колошматили толпу.
Слваста бросил неловкий взгляд на Кетуру. Та удивленно смотрела то на него, то на Бетаньеву.
Ну да, промямлил он и тут же проклял собственную трусость. Пойдем ко мне в кабинет.
Нет времени. Слваста! Арестовали Хавьера. Шерифы жестоко избили его и бросили в одну из тюремных повозок.
Дерьмо Уракуса! Когда это было?
Около пяти часов. Его отвезли в участок на улице Ганузи. Там уже побывал судья. Говорят, судья сразу выносит приговоры, потому что действует приказ о приостановлении законов.
Что еще за приостановление законов? не понял он.
В чрезвычайной ситуации Капитан может приказать приостановить действие гражданских законов, сказала Кетура. Приказ поступил из Капитанского дворца сегодня утром. Это позволяет меорским гвардейцам применять вооруженную силу против тех, кто угрожает государству. Решения принимают командиры на местах.
Вот как?
На вашем столе лежит экземпляр приказа. Я его туда положила.
Слваста просто стоял на месте. Слишком много всего происходило. Он не знал, что ему сделать или сказать.
Они приговорят его к рудникам Падруи, произнесла Бетаньева. И нельзя будет подать апелляцию, поскольку приговор вынесли, когда было приостановлено действие законов. Слваста, он никогда не выйдет оттуда. Они даже не признают, что упекли его туда. Уракус, они вообще не признают, что арестовали его.
Слваста хотел спросить о рудниках Падруи. Ему не понравилось внезапное открытие: вдруг обнаружилось так много вещей, о которых он ничего не знает.
Ладно, а мы можем обратиться к адвокату? Для защиты гражданских прав?
Гражданские права не действуют, сказала Кетура. В этом весь смысл приостановления законов.
Слваста отчаянно глянул на Бетаньеву:
Тогда что мы можем сделать?
Я не знаю. Я думала, ты Она пыталась побороть слезы. Ты же офицер.
Слваста попытался сосредоточиться. Он понял одно: Хавьера невозможно освободить никакими законными методами. Он повернулся к Кетуре.