Мусор, как я понимаю, довольно опасная штука, заметила Адрана.
Всякое бывает, сказал Ракамор, кивая моей сестре. Скорость наш главный союзник; если мы нацепим побольше брони, то замедлимся и утратим экономическую эффективность. Так что приходится рисковать. Но я бы не стал преувеличивать опасность: у нас гораздо больше шансов потерять парус, чем получить прямое попадание в корпус.
Капитан был хорош собой, но в его красоте ощущалось нечто нарочитое, как у принца на иллюстрации в детской книжке. Квадратная челюсть, пронзительные глаза, крупный нос. Прекрасные скулы. Изогнутые, аристократические брови. Жестокий изгиб губ. Волосы длинные, собранные в аккуратный хвост. Он выглядел высоким даже сидя по меньшей мере, таким же высоким и худым, как Видин Квиндар, но при этом в нем ощущалась утонченность, которую на Мазариле приветствовали бы где угодно. Белизна его рубашки была безупречной, а кожа жилета, отполированного до зеркального блеска, скрипнула, когда он наклонился вперед в своем кресле.
В одной руке Ракамор держал многомерный пистоль, постукивая им по столу.
Смотрите сами, сказал он, отодвигая в сторону несколько оставшихся бумаг и открывая рукописный текст. Это разбивка моих потерь за последние десять лет: члены команды, погибшие, раненые и пропавшие без вести; сопоставление с чистой прибылью. Казарей поручится за эти цифры.
Молодой человек, сидящий рядом с ним, кивком указал на гроссбух.
Я потерял двух сканеров, трех открывателей, одного оценщика, одну интеграторшу, продолжил Ракамор. Это нормальная естественная убыль для того, за чем мы охотимся. За это время мы подходили к семнадцати шарльерам и взломали тринадцать из них. Я потерял интеграторшу, когда один механизм времен Пятого Заселения напал на нее.
Я сглотнула.
Но это редкость, продолжил он. Интеграторы обычно остаются на борту, пока мои люди трудятся над шарльером, а на борту безопаснее всего. Нет никаких причин, чтобы симпатетик чтец костей покидал корабль. Ракамор провел чистым, ухоженным ногтем вдоль одной из колонок гроссбуха. Посмотрите сами. Я не потерял ни одного чтеца костей.
Тогда зачем вам понадобился новый? спросила Адрана.
Ракамор удивился:
Разве мистер Квиндар не обрисовал вам ситуацию, когда вел в доки?
Вытащить хоть что-то из этого ухмыляющегося паука затея слишком сложная, не стоящая усилий, сказала Адрана.
Мм. На лице капитана появилась озабоченная гримаса. Скажи им, Казарей.
Юноша был одет так же хорошо, как и Ракамор, и его голос, хоть и звучал выше, тоже принадлежал образованному человеку. У него было чистое, розовое лицо и элегантно растрепанные светлые волосы.
Даже лучшие из нас не могут оставаться на этом посту вечно, мисс
Адрана, спокойно ответила она, встретившись с ним взглядом.
А я Арафура, вставила я.
Казарей кивнул и посмотрел на нас по очереди, немного смущенно, прежде чем сосредоточить свое внимание на Адране.
Мы начинаем молодыми чем скорее, тем лучше, если не вдаваться в детали. По мере того как наши мозговые контуры затвердевают, становится сложнее поддерживать связь с черепом или приспосабливаться к изменениям внутри самого черепа. И практически невозможно научиться работать с совершенно новым черепом. Он откинулся на спинку кресла. В этом нет никакой трагедии. У меня была славная карьера, и, должен заметить, меня хорошо вознаградили за работу.
Что вы собираетесь делать дальше? спросила я.
Сперва подготовлю преемника это дело непростое. А потом с удовольствием уйду в отставку. Я достаточно заработал. Тут я заметила в его взгляде некую отстраненность многие говорили, что в наших глазах видят то же самое. Под началом такого человека, как капитан Ракамор, на таком хорошем корабле, как «Скорбящая Монетта», десяти лет вполне достаточно, чтобы обеспечить себе будущее. Если, конечно, у вас нет непомерных аппетитов.
Мы не собираемся подписывать контракт на десять лет, сказала Адрана.
Гордый изгиб губ Ракамора смягчила улыбка.
Да и я не собираюсь подписывать контракт на десять лет с парой незнакомок, которые еще ничему не научились. Квиндар, наверное, упомянул про шестимесячный срок? Если он будет короче, Казарею нет смысла вас обучать. Но за шесть месяцев у вас будет время показать, чего вы стоите, а также решить, подходит ли вам корабельная жизнь. Дело не только в том, чтобы улавливать шепоты. Хорошему чтецу костей также требуется красивый почерк, чтобы быстро и аккуратно стенографировать, и еще он должен не только получать сигналы, но и отправлять. Вопрос в том, хотите ли вы попытать счастья в космосе?
Мы не боимся, сказала Адрана.
Квиндар не привел бы вас сюда, если бы не верил в ваш потенциал. Что скажешь, Казарей? Ты сможешь с ними работать?
У нас не так много кандидатов, чтобы можно было их перебирать, сказал Казарей. И они, по крайней мере, должны быть лучше, чем Гарваль Тут он осекся и плотно сжал губы.
Я слышал, что на некоторых кораблях с костями работают братья и сестры, сказал Ракамор, задумчиво поглядывая на нас и поглаживая пистоль. Если эти две сумеют общими усилиями извлечь из черепа хоть каплю полезных сведений, это может дать нам преимущество.
Я потянула гроссбух поближе к нашей стороне стола и, постукивая пальцем по одной из колонок, спросила:
Эти цифры они обозначают жалованье членов вашей команды?
Годовое, и при условии определенного успеха с шарльерами, да.
Это большие деньги.
Адрана придвинула гроссбух к себе:
Разделите это число на два, поскольку речь о шести месяцах, а затем снова удвойте, потому что нас двое. Вы не получите скидку, потому что мы сестры. Это уже пистолей на восемьдесят мер. Я не говорю, что такая сумма покроет все наши потери, но
Потери? мягко осведомился Ракамор.
Наш отец сделал несколько неудачных инвестиций, сказала я. Вложил деньги в экспедицию Маланга Лара.
На лице Ракамора отразилось приглушенное сочувствие.
Да, весьма прискорбная вышла история. Мы осторожны я этого не отрицаю. Но Лар достиг невиданных вершин осторожности, придерживаясь мелководных процессий, Солнечных Краев, хорошо изученных шарльеров. С ними проблема такая: слишком большая вероятность, что все трофеи уже кто-то забрал. Он неопределенно пожал плечами. В случае Лара так оно и оказалось. Ваша семья сильно пострадала?
Родители прибыли на Мазариль еще до нашего рождения, сказала я. Они спасались от экономического спада и думали, что здесь улучшат свое положение.
Но вскоре спад начался и здесь, подхватила Адрана. Крах тысяча семьсот восемьдесят первого.
Они не очень удачно выбрали время, сказала я. Но сделали все, что могли. По прибытии у них были кое-какие пожитки, немного денег и старый робот. После рецессии им пришлось забрать нас из школы. Плата была слишком высока. Так что теперь мы учимся дома, под руководством робота. Отец надеялся, что экспедиция Лара позволит нам выбраться из этой дыры.
Мы не должны преуменьшать заслуги Маланга Лара, сказал Ракамор с оттенком вынужденного милосердия. Каждый осколок истории, который мы находим, позволяет немного уменьшить наше невежество. Он словно маяк в темноте.
Но осколки ничего не стоят, возразила Адрана. А когда кто-то вскрывает шарльер и возвращается с реликвиями, настоящими реликвиями, которые действительно кое-чего стоят, он обычно приносит и немного истории.
Такое случается, согласился Ракамор.
Но не с Ларом, отрезала Адрана. Именно поэтому Арафура и я должны присоединиться к вашей команде. Мы подпишем контракт, и Казарей будет нас обучать. И мы отработаем свое жалованье.
А потом, через шесть месяцев, вы нас бросите?
За шесть месяцев многое может случиться, сказала Адрана. Может, вы и сами будете рады с нами попрощаться. Или нам понравится такая жизнь
Казарей?
Светловолосый юноша доверительно наклонился к Ракамору, не переставая глядеть на нас:
Я предлагаю взять их, капитан. Стандартные шесть месяцев. Обычные условия.
Ракамор постучал пистолем по столу, словно судья, выносящий приговор.
Ладно, тогда мы оформим документы. Если удастся договориться с торговцем парусами, уходим с орбиты через день. У вас обеих есть дела, которые надо уладить?
В дверь постучали, и в щель просунулось длинное бледное лицо.
Квиндар, раздраженно сказал Ракамор. Я просил вас оставаться снаружи. Мы здесь еще не закончили.
Прошу прощения, кэп, но вам, возможно, захочется немного побалакать с разумником, который только что объявился. Называет себя мистером Нессом, дескать, он отец этих милашек, и он не в восторге от развития событий. Да, и констебли тоже здеся.
Ракамор вздохнул:
Впусти его.
Отец протиснулся мимо Видина Квиндара, и за его спиной замаячили два констебля, по-прежнему сверкая эполетами. Отец ослабил воротник, и его волосы растрепались от беспокойства, как будто он слишком часто проводил по ним рукой. Лицо выглядело серым.
Вы убежали, сказал отец, качая головой, словно изумляясь словам, которые вырвались из его уст. Вы убежали от меня. Обе! Констебли нашли то, что осталось от Паладина! Этот робот стоил как половина нашего дома, а теперь он разбит вдребезги. Позор, который вы навлекли на меня, на добрую память о вашей матери
Мистер Несс, сказал Ракамор успокаивающим тоном. Уверен, что мы сможем решить эту проблему. Я восхищен вашими дочерями и хочу нанять их на свой корабль. За ними будут хорошо присматривать, и у них будет возможность вернуться домой через шесть месяцев.
Они несовершеннолетние.
Мне восемнадцать, возразила Адрана и, взглянув на меня, продолжила: Если Арафура согласится назначить меня своим опекуном, она сможет поступать как вздумается. Все законно. Тебе нас не остановить.
Отец прижал руку к груди. У него было слабое сердце, мы обе про это знали какой-то дефект, за чье исправление врачи Мазариля не брались, потому что им не хватало уверенности в своих силах, но еще он обзавелся привычкой играть на этой слабости в подобные моменты.
Ты не посмеешь, сказал он.
Капитан, сказала Адрана. Вы позволите осмотреть этот пистоль?
Ракамор протянул Адране толстый металлический диск. Она повертела его в руках, глядя на переменчивую решетку узоров, которые, казалось, играли под поверхностью, словно диск пистоля был окном в некую высшую, многомерную реальность.
Вы использовали его как пресс-папье, капитан, сказала Адрана.
Верно.
Это дорогой пистоль, не так ли?
Сто мер.
Адрана посмотрела на отца:
Ты почти столько же потерял на экспедиции Лара. Фура и я сможем заработать восемьдесят мер за полгода, а если повезет, то больше. Я права, капитан?
Ракамор отобрал пистоль у Адраны и сунул в карман жилета, отчего на нем появилась круглая выпуклость.
Я вижу, вы заботитесь о дочерях, мистер Несс, сказал он, обращаясь к нашему отцу. Я также понимаю, что вы оказались в тяжелом положении. Позвольте прояснить ситуацию. Как только ваши дочери присоединятся к моей команде, я внесу залог в двадцать мер в Банк Хадрамо, предназначенный исключительно для семьи Несс. Через шесть месяцев независимо от того, что произойдет в космосе, независимо от того, как ваши дочери справятся с работой, или от того, сколько трофеев мы найдем или не найдем, залог перейдет к вам.
И все это время мои дочери будут шляться по космосу с тобой проговорил отец, ведя пальцем по липкому краю своего воротничка.
Давайте я выражусь яснее, сказал Ракамор, слегка наклонившись вперед едва заметно, но достаточно, чтобы выразить авторитет и даже угрозу, которую я не улавливала до этого момента. Я капитан Пол Ракамор, владелец солнечного парусника «Скорбящая Монетта». У меня на борту царит строгая дисциплина, и я ожидаю от членов команды как превосходных результатов, так и непоколебимой преданности. Я не обещаю им богатства. Ни один капитан не может дать такого обещания, если правда имеет для него хоть какое-то значение. Но вот что я скажу: пока в моих жилах течет кровь, в костях остается мозг, а в сером веществе искра, вы можете доверить мне своих дочерей. Я терял членов команды, я даже потерял корабль. Но я не потерял ни единого чтеца костей и не собираюсь менять своих привычек.
Всего лишь шесть месяцев, прибавила Адрана.
Теперь капитан смотрел на меня:
Если предположить, что закон закон Мазариля допускает такое оформление опекунства, о чем мы узнаем еще до того, как покинем док, ты все еще согласна пойти на этот шаг?
Я взглянула на Адрану, на отца, на выпуклость пистоля в кармане Ракамора, потом снова на отца. Он выглядел так, будто вот-вот упадет в обморок или того хуже. Теперь он не просто посерел, но казался выцветшим, как рисунок на бумаге, забытый под дождем. Думаю, отец все еще надеялся проснуться и обнаружить, что все это было результатом слишком большого количества крепких напитков и еды.
Да, ответила я.
Похоже, она настроена решительно, сказал Ракамор моему отцу.
Тот сделал шаг назад, как будто собирался рухнуть на пол. Один из констеблей взял его под руку, и отец посмотрел на него с чем-то средним между благодарностью и негодованием.
Куда ваш корабль направляется, капитан? спросил он напряженным голосом.
Ракамор скорчил гримасу сожаления:
Боюсь, я не могу вам этого сказать, мистер Несс. Конечно, у нас есть представление о маршруте. Но шарльеры, которые мы собираемся посетить, коммерческая тайна. Есть другие корабли, другие команды, и некоторые из них не остановятся ни перед чем, чтобы нас обскакать. Я также опасаюсь, что ваши дочери не смогут слать вам письма с подробными новостями, пока мы не закончим рейс.
Как долго? спросил отец, на чьем лице от отчаяния проступили морщины, словно следы когтей.
Несколько месяцев. Не могу ничего сказать конкретнее. Ракамор выглядел огорченным. Я не даю никаких гарантий. Но если все будет хорошо, мы наверняка остановимся на Тревенца-Рич, прежде чем вернуться на Мазариль. Если все так и получится, у ваших дочерей будет возможность отправить сообщение домой.
Арафура, сказал отец. Умоляю тебя. Я не могу заставить твою сестру передумать. Но ты не делай этого. Вернись домой.
Впереди простиралось будущее, безопасное и предсказуемое, знакомое и удобное, как старое кресло, и в тот момент я почти сдалась и подчинилась. Но потом подумала о доме, о куполе на крыше, о ночах, которые провела там, всматриваясь в пространство, о мелькающих во тьме мирах, о фантазиях и желаниях, которые пробуждало во мне это зрелище. Я подумала о магии и тайне их имен, от Висперо до Даргонта и Тревенца-Рич. И о бесчисленном множестве миров, что располагались дальше, о десятках тысяч мест, где жили люди, о солнечных парусниках, что ловили фотонные ветра между их орбитами, об удаче и славе, которые суждено было обрести членам их команд.
Прости, отец. Я тебя люблю. И ты это знаешь. Но я должна пойти с Адраной.
Я этого так не оставлю, проговорил мистер Несс, и было непонятно, кому предназначались слова нам или Ракамору. Я не богач, и влияния у меня нет. Но я передвину целые миры, чтобы вернуть дочерей домой. Можете на это рассчитывать. И отец вскинул палец, но рука дрожала сильней, чем ему хотелось бы.
Жди вестей с Тревенца-Рич, сказала я. А если их не будет, значит ты услышишь о нас, когда мы вернемся на Мазариль.
Потом я взяла Адрану за руку и отвернулась от него, потому что не могла больше смотреть.
Ракетные двигатели набрали мощность с грохотом, фиксаторы причала отпустили корпус, который вздрогнул, и мы, освободившись, полетели прочь от Мазариля.
Кресла в катере были расположены четырьмя рядами, по одному на каждой стороне, с проходом между ними. Все сиденья соседствовали с иллюминаторами. Ближе к носу, где корпус смыкался, по форме делаясь похожим на пулю, перед дугой закругленных окон располагалось кресло управления, предназначенное для капитана Ракамора. Он двигал рычаги и переключал тумблеры, а на изогнутой консоли дергались стрелки на циферблатах и мелькали показания.
Если мы и почувствовали потерю веса в доке Хадрамо, он быстро начал прирастать снова.