Мстительница - Аластер Рейнольдс 8 стр.


Я отыскала Мазариль:

Процветающий сферический мир в тридцать пятой процессии, диаметром в восемь лиг и одну треть. В центре размещен поглотитель. Семь основных поселений, из которых Хадрамо и Инсер  крупнейшие. Противостоящие друг другу космодоки подлежат улучшению. Население согласно последней переписи: два миллиона и четыре пятых

 Наше время,  повторила я с легкой дрожью.  Вы думаете, оно истечет?

 Безусловно. Ты видела Зал Истории на Мазариле: подобные места существуют в большинстве миров. Каждая из тех цветных полос символизирует империю, доминион, парламент миров, совсем как наш. Предыдущие Заселения, ранние этапы экспансии, распространение по мирам и застой. Все миновало. То же самое в конце концов случится и с нами.

 Но не сегодня.

 И надеюсь, не завтра, поскольку мне еще предстоит расплатиться с некоторыми весьма обременительными долгами.  Ракамор взял у меня книгу  я только перелистывала страницы, не в силах ничего разобрать,  и повел вдоль полок.  Пойми эту библиотеку, и ты уже на полпути к пониманию меня. Солнечные парусники не наполняют мои паруса. Шарльеры  тем более. Но наполняет то, что содержится в шарльерах, особенно если оно дает нам некоторое представление о прошлом.  Он выхватил какой-то том и открыл. Вместо страниц под обложкой обнаружился лишь молочный прямоугольник, похожий на пластину непрозрачного стекла.  Что бы это ни было, теперь оно не работает. Иногда сквозь белизну бегут какие-то помехи. Однажды мы попали в солнечный шторм, и такелаж загорелся призрачным огнем, а половина немых книг в этой комнате вспыхнула и начала показывать картинки и слова. Но все они оказались на неизвестных мне языках, и не успел я выписать больше, чем несколько фрагментов, как шторм пошел на спад.

 Неужели все старые книги такие?

Он покачал головой:

 Нет. Некоторые написаны обычным способом, и иногда у ученых случаются прорывы в изучении языков. Но только обезьяньих  с языками пришельцев ничего не выходит.

 Я видела в Хадрамо ползуна.  Мне почему-то захотелось ему об этом рассказать, и я вспомнила, как пришелец с шарканьем продвигался следом за мужчинами в скафандрах в Нейронном переулке.  Их язык нам известен, верно?

 Только потому, что они соблаговолили нас ему обучить. Но вот что я тебе скажу: мы о ползунах не знаем ничего такого, чего они бы не хотели, чтобы мы узнали.

 Но ведь они нам помогают?

 На свой лад. Они помещают зеркала на высокие орбиты, чтобы мы могли более эффективно использовать солнечное давление. Они разбираются в поглотителях лучше, чем мы, и могут остановить столкновение миров, когда их орбиты начинают искажаться. Я не говорю, что они не принесли нам пользы. Но почему из всех других мест в Вихре они выбрали именно это?

 Возможно, там нет никого, чья компания была бы им так же приятна, как наша.

 Наверное,  сказал Ракамор.

 Хорошо, что они управляют банками вместо нас, не так ли? Мой отец говорил, у нас с этим ничего не вышло. Катастрофа тысяча пятьсот шестьдесят шестого года подтверждает его слова, верно? Сотни миров обанкротились, потому что люди недостаточно честны, чтобы управлять деньгами в таких масштабах. Люди голодали, по-настоящему голодали и умирали из-за жадности и некомпетентности банкиров. Но пришельцам не нужны деньги  во всяком случае, наши деньги,  так что нет причин им не доверять в этом деле.

 В твоих словах есть доля правды,  сказал Ракамор.  Но кое-кто мог бы указать, что ползуны появились в Собрании незадолго до краха. За пятьдесят лет. Может, меньше. Они были новичками, такими же, как нынешние броненосцы или щелкуны. Наверное, это совпадение.

 Э-э, что?

Ракамор пожал плечами, как будто эта тема вообще не заслуживала того, чтобы в нее углубляться.

 Я слишком люблю предаваться размышлениям. Если искать закономерности, ты их найдешь  с той же уверенностью, с какой моряки видят силуэты былых возлюбленных в колыхании фотонных парусов. Но наверное, это дает мне повод продолжать поиски, и иной раз находка оказывается не тем, что ищешь, а чем-то гораздо лучшим. Кто знает, что мы обнаружим, если не в этом шарльере, то в следующем?

Незачем было спрашивать, как далеко нам еще лететь. Я полагала, что рано или поздно узнаю ответ. Но не могла перестать думать о ползуне, о похожем на ус придатке, который то и дело высовывался из его хоботка, вытягивая молекулы из дыхали, улавливая химическую вонь богатства.

Казарей продолжал заниматься с нами в комнате костей. Мы проводили два сеанса в день: один  во время утренней вахты, второй  после полудня. Рутина не менялась. Мы надевали нейронные мосты, подключались, опустошали разум и пытались уловить шепот, принесенный ветром. Первый день был неудачным, два сеанса второго  не намного лучше. Даже Адрана не осмелилась утверждать, будто что-то услышала, пусть Казарей и сказал ей, что череп и впрямь получает какой-то сигнал.

Однако на второй сессии третьего дня, перепробовав пять или шесть различных точек ввода, Адрана напряглась. К тому времени я уже наблюдала за ней, уверенная, что мои собственные усилия ни к чему не приведут.

 Что-то  прошептала она.  Голос. Слово, очень четкое. Как будто кто-то только что произнес его в моей голове.

 И что за слово?  спросил Казарей.

 Даксиан.

Спустя пару секунд он спросил:

 Ты когда-нибудь слышала это название раньше?

 Нет,  ответила Адрана.

 Думаю, это мир. Один из заселенных. Колесный, достаточно глубоко относительно нас.

 Может, она читала о нем в «Книге миров», и слово застряло в памяти,  предположила я.

 А может, она ничего не читала,  огрызнулась Адрана.

Казарей заставил ее попробовать несколько других входов, но ничего принять не удалось. Нацепив нейронный мост, он сам сумел уловить единственный сигнал лишь на том входе, где Адрана услышала слово «Даксиан».

 Сегодня как-то слабовато,  сказал он, глядя на нее со смесью сомнения и благоговения.  Если ты хоть что-то из этого поняла, проведя в костяной комнате всего три дня

 Давай я еще раз попробую,  сказала она.

 Нет, мы не можем торопиться. Твой мозг привыкает к черепу, в точности как череп приспосабливается к тебе. Завтра повторим. И ты тоже, Арафура. Если твоя сестра сумела настроиться так быстро, ты наверняка недалеко от нее отстала.

Я тоже проверила, что это за мир. Поискала его в «Книге миров» того же издания, которое было у нас дома. Открыла ее на странице, где должно было быть написано про Даксиан, если он существовал.

Дастрогар

Даксперил

Дазазот

Но никакого Даксиана. Я вложила книгу на место, уверенная теперь, что моя сестра не смогла бы почерпнуть название из этого издания. Я провела пальцем по корешкам других изданий, пока не добралась до самого нового экземпляра в коллекции Ракамора, и пролистала его до записи о Даксиане. Она нашлась:

Колесный мир в третьей процессии. Заселен менее века назад авантюристами-экспансионистами из сопряженных миров Трисп и Треннигер. Диаметр: шестьдесят шесть лиг. Спин-генерируемая гравитация на внутренней поверхности: девять десятых джи. Население: один миллион триста тысяч по данным последней переписи

Позже, когда мы остались одни, я спросила ее, как это было.

 Это не было похоже на голос,  произнесла она, подумав несколько секунд.  Я знаю, что так сказала, но ничего лучше не пришло мне в голову. Это было что-то иное. Если голос сравнить с выпуклыми, выделяющимися буквами, то это было наоборот. Как будто слово затолкали в тишину  тем же способом, каким его вырезают в глине. Тишина не должна иметь таких свойств.  Она помедлила  я знала, что моя сестра изо всех сил старается облечь в слова то, что можно объяснить лишь с помощью особых, чужеродных терминов.  За этим словом скрывался разум. Обезьяний разум, вроде нас с тобой, где-то в комнате костей, подключенный к черепу пришельца. Но помнишь, что сказал Казарей о несущих сигналах: все, что мы делаем,  это запечатлеваем наши собственные сообщения на чем-то другом? Под этой передачей скрывался еще один разум. Что-то мертвое, холодное и очень-очень чужое. И все же оно мыслило или пыталось мыслить.

 В черепе нет мыслей,  возразила я.  Нет нейронного материала. Казарей так сказал!

 Он солгал.  Она зевнула и одновременно пожала плечами.  Может, на самом деле он сам ничего не понимает  или думает, что мы не понимаем. Но там что-то есть, и я это заметила, мельком, на один яростный миг. Я тоже солгала.

 Насчет слова?

 Нет. Насчет желания вернуться и послушать опять. Я не хочу этого, Фура. Как будто кто-то открыл холодное окно в основании моего черепа, в комнате, о которой я не знала, и впустил нечто  и что бы это ни было, оно все еще со свистом носится туда-сюда в подвале моего мозга.

 Но ты вернешься.

 Да,  сказала она через мгновение.  Конечно.

Я помедлила у открытой двери на мостик. Вечерняя вахта подходила к концу, и Ракамор был там  сидел спиной к входу, закинув на консоль ноги в ботинках. Казалось, всю параферналию просто закинули внутрь, и в совокупности с запутанными узлами кабелей и проводов помещение напоминало гнездо какого-то животного, собранное из блестящих кусочков мусора обезьян и чужаков. Там были мерцательники, показывающие виды корабля и передачи системы дальнего действия, как будто состоящие из царапин. Зеленый круг подметалы находился перед Ракамором, и желтая полоса вращалась внутри как обезумевшая стрелка часов. В глубине дисплея виднелось желтое пятно  оно едва успевало потускнеть между оборотами.

 Вы хотели меня видеть, сэр?

 Входи.  Его голос звучал тихо и устало.  Прозор показывала вам эту комнату, когда вы поднялись на борт, не так ли?

 Не совсем так, сэр. Честно говоря, Прозор очень спешила от нас избавиться.

Капитан держал в руке небольшой металлический прибор. Он двигал пальцами взад и вперед по пружинам, нарабатывая силу. Эту привычку я заметила  у других членов экипажа.

 Тебе не следует придавать этому слишком большое значение. В глубине души Прозор  хороший человек. После того, что случилось в Клыке  Тут он осекся.  Не важно. Некоторое время назад через трещальник мы получили сообщение от Видина Квиндара.  Он скорчил такую гримасу, какую обычно делают, когда вгрызаются во что-то кислое.  Квиндар  человек, которого легко купить, Фура. Я имею дело с такими, как он, только потому, что альтернативы, как правило, хуже.

 Так что же с мистером Квиндаром, сэр?

 Он просил меня передать тебе и твоей сестре что теперь действует в интересах вашего отца.

Я моргнула. Я поняла слова, но не смысл.

 Не понимаю, сэр.

 Твой отец нанял Квиндара, чтобы ускорить ваше с сестрой возвращение на Мазариль.  Ракамор ткнул пальцем себе в лоб, словно проверяя, сильно ли болит синяк.  Похоже, мы слишком поспешно признали законность опекунства Адраны. На бумаге все выглядело герметично, как надежный резервуар для дыхали, но Квиндар отыскал множество нюансов, которые Казарей либо пропустил, либо посчитал не имеющими отношения к вашему делу. Теперь оказалось, что все наоборот.

 Подождите, сэр. У отца и так денег не осталось. Он не может позволить себе нанять кого-либо, не говоря уже о Квиндаре.

 Там, где есть пути, Фура, обычно есть и средства. К сожалению, я преступил закон  по крайней мере, в том, что касается опекунства.

 Это не ваша вина, сэр.

 Текущая проблема не в вине. Я не желаю зла твоему отцу и уж точно не собираюсь связываться с семейным правом Мазариля. Вы обе подаете надежды  огромные надежды. Но теперь я думаю, не лучше ли мне избавиться от новой проблемы, прежде чем усугубились старые.

Я сглотнула:

 От меня, сэр или от нас обеих?

 Я бы не стал разлучать вас. Будь все как обычно  учитывая, что мы идем под всеми парусами по намеченному маршруту,  я не смог бы вернуть вас домой.  Он кивнул на подметалу.  Ты видишь это эхо?

 Это большое пятно, сэр?

 Нет, это наша собственная тень. Подметала прикреплен к корпусу снаружи и не видит того, что скрыто за нашими собственными парусами. Четверть неба для нас потеряна, однако это на самом деле не важно: бо́льшая часть того, о чем стоит беспокоиться, может подобраться сзади, а не спереди.

Пружины скрипели под его пальцами, заставляя мышцы вдоль всей руки напрягаться.

 О чем вы, сэр?

Он коснулся пальцем края экрана:

 Вот это далекое размытое пятно  дальнее эхо от «Железной куртизанки».

 У нас неприятности?

 Вряд ли. Я достаточно хорошо знаю Джастрабарска, кража чужого трофея  не то, чем он занимается. Тем не менее он человек вежливый и ближе не подойдет. Но эта встреча дает нам шанс. «Куртизанка» только что завершила обследовать шарльеры и вернется к Тревенца-Рич гораздо быстрее, чем мы. Нам обоим это будет стоить времени, и все-таки  если я сочту, что так правильно,  можно организовать рандеву, чтобы перевезти вас на другой корабль. В Тревенца-Рич вам не придется долго ждать попутного корабля обратно к Мазарилю, и я позабочусь, чтобы у вас были средства на оплату проезда.

 Но мы только что присоединились к команде. Мы только начали осваиваться

Он посмотрел на меня с оттенком скептицизма:

 Неужели?

 В достаточной степени, сэр. Я знаю, не надо торопить события.

 Так и есть. Как правило, к новичкам начинают относиться теплей, когда те берут на себя готовку. Даже Прозор в конце концов добреет, как только набьет желудок. Надеюсь, вы уже поняли, что мы не чудовища.

 Я никогда не считала вас чудовищами, сэр.

 Слышу в твоей фразе «но».

 Это ведь правда, что время от времени вам приходится принимать трудные решения, верно? Как с Гарваль и тем, что ее не отвезли домой, хотя она так плохо себя чувствует?

 Видимо, ты думаешь, что ее судьба мне безразлична.

Я прикусила язык, решив, что уже сказала больше, чем следовало.

 Это не мое дело, сэр.

 Но у тебя все написано на лице. Все в порядке, Фура,  говори, что думаешь. Послушай, я тебе обещаю: в конце концов мы вернем Гарваль домой.

 Но она уже не будет прежней, верно?

 Нет, но никто из нас не будет таким же, как в тот день, когда ступил на борт этого корабля. Череп свел ее с ума, но нет никого, на ком бы он не оставил какой-то след. Однако вот что тебе надо понять: покажи, на что ты способна,  покажи всей «Монетте» и мне лично  и у тебя никогда не будет более преданной команды.  Он вздохнул, как будто ему нужно было что-то сказать и он уже достаточно долго сдерживался.  Могу я говорить откровенно?

 Разве мы не этим сейчас занимаемся?

Он улыбнулся, но это была грустная улыбка.

 Когда-то у меня была дочь, и я ею очень дорожил. Она ходила со мной в рейсы куда угодно, знала корабль от парусов до трещальника. Она была примерно твоего возраста, когда я потерял ее,  и, боюсь, ты весьма мне о ней напоминаешь.

Я осторожно попыталась подобрать слова, не причиняющие боли, но это оказалось невозможно.

 Что случилось, капитан?

Ракамор снова посмотрел на подметалу:

 Погоня в кильватер. Единственная, в которой я в итоге проиграл.

 Она умерла?

 Да. Да, умерла. В тебе я вижу что-то от Иллирии, и это заставляет меня тревожиться о твоем благополучии больше обычного.

 Я не хочу возвращаться на Мазариль, капитан. Еще нет. И я знаю, что Адрана думает то же самое. Вы не должны беспокоиться о Видине Квиндаре, что бы он ни говорил. Я точно знала, что делаю, когда согласилась присоединиться к вашей команде, и, когда пройдут шесть месяцев, смогу сама распоряжаться своей судьбой.

 Твой отец может с этим не согласиться.

 Он хороший человек, сэр. Но после того, как умерла мама, он принимает одно плохое решение за другим. Это просто последнее из них, и моя решимость остаться и заработать наши призовые деньги лишь выросла. Вы же не дадите сигнал другому кораблю, верно?

Металлическая штуковина в его руке поскрипывала, пока он сжимал ее и разжимал.

 Полагаю, мы могли бы проверить, как обстоят дела, после первого же шарльера. Зная Джастрабарска, можно предположить, что он пойдет следом и будет подбирать крошки, оставшиеся после нас.  Когда Ракамор принял решение, его лицо застыло.  Мы больше не будем обсуждать этот вопрос. Я передам Квиндару через трещальник, что вы остаетесь под моей опекой. Впрочем хочешь, чтобы я переслал пару слов вашему отцу?

 Кажется, вы говорили, что никаких сообщений не будет, сэр.

 Я сделаю исключение, Фура.

Назад Дальше