Сверху все еще несся писк ритмизатора и слабый топот.
Что ж, подумал я, если надо уезжать, то я уеду. Порадую Шефа жетоном. Но еще не утро! А поэтому не будем беспокоить директора Юрайду и предпримем легкий маршбросок на второй этаж. Чуть позже, когда они угомонятся
Глава вторая
Наверху стихло. Минут двадцать я выжидал, прислушиваясь, а затем вышел в коридор. Никого не было, но там, на этажах, у лифта вполне мог сидеть охранник. На всякий случай.
Лифтом пользоваться рискованно, а где у них лестница, я так и не понял. Зато днем, обходя здание, обратил внимание на водосточные трубы, гладкие, блестящие, словно отполированные. Несолидно ползать по ночам, но на что только не пойдешь, лишь бы не тревожить занятых людей.
Я был уверен, что на первом этаже нет ни души, но эта уверенность быстро исчезала, я чувствовал затылком, как сзади неслышно и быстро подкрадывается с кастетом сейчас врежет! Не оборачиваясь, я резко дернулся вправо и стукнулся о стенку. За мной никого не было. Я пожал плечами и вернулся в комнату.
Взяв из портфеля кое-какие мелочи, я пошел к выходу. У последней комнаты услышал странные звуки и слегка приоткрыл дверь. Из-за нее выполз могучий храп. Я вздохнул и пошел к выходу. Дверь во двор, как я и предполагал, была открытой.
Во дворе было темно и глухо. Ежась от мокрой прохлады, я прошелся вокруг дома, дважды ударившись плечом о дерево. Можно было подумать, что в здании, темнеющем на фоне безоблачного звездного неба, все вымерло, если бы не тонкие спицы света, местами пробивающиеся на втором и третьем этаже. Луны не было, ее загораживал склон.
Пока я ходил у дома, ветер пригнал туман, звезд почти не осталось. Я споткнулся о корень и, к стыду своему, потерял направление. Внутренний голос подбивал идти вправо
На руку упало несколько капель, только дождя мне не хватало! Я пошел быстрей, но тут же уперся вытянутой ладонью в металлическую полосу. Нащупав соседние полосы, я понял, что внутренний голос привел к воротам.
Выругавшись, я повернул обратно и шел на этот раз медленнее. Не успел я отойти шагов на двадцать, как затылок опять свело от напряжения. На этот раз я был уверен, что за мной кто-то идет. Я шагнул с дорожки на траву, за дерево. Во мне медленно взбухала злобаесли и эта тревога окажется ложной, то я за себя не отвечаю. Подпалю школу!..
Кто-то беззвучно прошел мимо, выдавая себя движением воздуха. Он шел от ворот, следовательно, к школе. Слава богу, что-то начало происходить. Наконец появляется некто, за которым можно следить, выявлять контакты, брать с поличным и нейтрализовать. Разумеется, если это не какой-нибудь крупный пень из курии.
Ночная приставка барахлила. Пока я вкручивал фильтры, он скрылся за поворотом. Не отрегулировав до конца, я двинулся за ним. Большой четкости не требовалось, хватит и контура. Не подвели бы только батареи, все-таки сыро
Возбуждение улеглось, все стало обыденным, привычным. Ночной гость, судя по контуру, мужчина. Охранник или воспитатель, загулял допоздна в Долине, а теперь спешит исполнять служебные обязанности. Я беру его за кадык и спрашиваю, не пешком ли он топал от самой Долины, а если его подвезли, то кто и докуда, и почему не было слышно машинытуман идет сверху, и слышно пока хорошо.
Он будет врать или говорить правду, не имеет значения, мне бы только за слово уцепиться. Ну, а если это подопечный, то еще лучше. Дать пару раз по соплям, он и посыплет, как выбирался из школы (это, скажем, ерунда, отсюда только безногий или ленивый не сбежит, если захочет), куда и к кому уходил, а главноепочему вернулся? Если же он посторонний, то открываются очень богатые перспективы. Курии, например, нет нужды лазать по ночам!
Ночной пришелец вышел прямо к зданию. Я сунул приставку в карман. Ветром разогнало туман, звезд хватало, чтобы следить за его перемещениями, тем более что из-за горы весьма кстати вылез край луны.
Он подошел к входной двери. Я напрягся, собираясь рвануть за ним и догнать у лифта, однако полуночник потрогал дверь, затем отошел на несколько шагов и, судя по позе, стал разглядывать окна.
Правую руку он держал в кармане, а левую у лица. Та-а-ак! Я выдернул приставку и нырнул за скамью. Минуты две он стоял неподвижно, я успел подстроить фильтры. Он стоял боком, лицо светилось красным пятном, у глаз дрожал полупрозрачный прямоугольник с темными четкими кружками. Проклятие! У него тоже приставка ночного видения. Хорошо, что он не обернулся. Повезло. Одно уже ясноэто посторонний.
Он снова пошел к двери, открыл ее, заглянул внутрь и, оставив ее открытой, двинулся в мою сторону, смотря куда-то вбок. Дойдя до угла, заглянул за дом, потом вернулся, но опять не вошел. Проверяет подходы!
Пока он шелестел листвой за углом, я в несколько прыжков оказался у входа и пробрался в свою комнату. Встав у двери так, чтобы видеть в щель коридор, я вытащил из футляра ампулу с люмоксином и погасил свет. Будет забавно, подумал я, если он полезет ко мне в комнату. Мелькнула мысль, что фигурой он напоминает Шефа. Я позволил себе улыбнуться, но тут освещение в коридоре изменилось, почти неслышные шаги приблизились к моей двери. Я поднял ампулу.
Когда темная фигура пересекла поле моего зрения, я зажал свободной рукой нос и рот и сдавил тонкий пластик. Струя люмоксина, шипя и испаряясь, брызнула в коридор.
Глухой шлепок об пол.
Задержав дыхание, я медленно сосчитал до пяти и вышел в коридор. Среднего роста мужчина в черной кожаной куртке лежал вниз лицом, мерно сопя и время от времени постанывая. Я втащил его к себе, включил свет и перевернул на спину.
Минуту или две я в идиотском трансе, еле сдерживая истерический смех, смотрел на его длинное лицо с большой родинкой под носом.
Затем я поборол соблазн пнуть лежащего и сел. Теперь я уже ничего не понимал.
Надо же! Старина Бидо собственной персоной пожаловал в гости.
* * *
Вы всегда сначала стреляете, а потом смотрите в кого?
Вот вода
Бидо отхлебнул из стакана и со стоном взялся за голову. Стукнулся. Хотя после люмоксина как с похмелья: жажда и головная боль.
На столе был разложен малый джентльменский набор, который я выгреб из его карманов, пока он валялся без чувств. Пукалка с глушителем, кастет, отмычка, моток толстой лески с крюком и метателем, несвежий платок, начатая пачка «Люкса 001» и визитная карточка. Самым интересным из этого перечня была визитная карточка. Жирным золотом оттиснутые буквы гласили, что в миру Бидо зовут Лайоном Круипо. Это не новость: когда он попадал к нам, трясли его крепко, подозревая в скупке краденого у шатунов. Но вот маленькая четверка в углу визитки, медленно становясь на свету невидимой, говорила о многом. Пока Лайон-Бидо жадно пил воду, я развлекался тем, что зажимал угол между большим и указательным пальцем. Через несколько секунд четверка снова проявлялась.
Кто бы мог подумать, что наш скромный Бидо«аббат»!
А как он крутил на допросах, ломая из себя бедного несчастного иммигранта! Еще бы, найди мы у него визитку, отпустили бы, не связываясь, или прихлопнули без шума, если втемную. К тому же курия не любит, когда ее люди светятся без нужды или без санкции.
Старина Бидо немного пришел в себя. Его длинное лицо еще более вытянулось, он с сожалением глядел на меня, предоставляя выкручиваться из ситуации самому.
Мне захотелось дать с места, не вставая, ребром ладони снизу по ноздрям этого типа, чтоб зашелся кровью, стервец! Лучше бы он оставался шатуном, старым, хитроватым, безопасным и весьма симпатичным шатуном. С аббатом не поговоришь запросто о жизни, не рявкнешь внезапно и не возьмешь за ухо. Аббат при случае может выйти на Шефа. С другой стороны, если прижарит, то и я могу выйти на «кардинала», ну и тем более на аббата. Поговорим, как равный с равным ствол ему в глаз!
Бидо допил воду и рассовал свое хозяйство по карманам.
Не было ни одной стоящей мысли, потом пришли сразу две, мелькнули, спутались Бидо при любых обстоятельствах не должен был красться и таиться, наоборот, подвалил бы с понтом и обязательно с оравой служек. Марку держать надо!
Но тогда получается, что директор Юрайда мелкий самозванец! Такого курия никому не простит, и как ни крути, место директора в этой школе скоро будет вакантным. Но что, если в курии раскол и свои темные дела, настолько темные, что скоро вакантной окажется моя должность?
Вот еще о чем я думал, наблюдая, как старина Бидо запихивает в карман пачку «Люкса»: я трепыхаюсь здесь черт знает сколько и не выкурил ни одной сигареты. Курящих тоже не видел. Я забыл о сигаретах и не вспомнил бы, если бы не «Люкс», а ведь моя нормаполторы пачки в день! От этой бессмыслицы стало страшно, голову обдало холодом. Меня пронялодело и впрямь нечисто!
Старина Бидо явно не собирался курить, хотя у меня на допросах клянчил сигарету за сигаретой, выдирал зубами фильтр и прикуривал одну от другой.
Не распыляют же здесь, в конце концов, антитаб в кондиционерную систему? К тому же Пупер ее никак не задействует, лентяй такой! Оригинальная методика воспитания: стрелять из миномета можно до изнеможения, каратэ или палочный бой сколько душе угодно, но вот курение ай-яй-яй, курят только дурные мальчики, которые не слушают наставлений матушек, не ходят в воскресную школу и непременно плохо кончают. Может, у директора Юрайды идиосинкразия на табачный дым, и он сыплет щедрой рукой антитаб в вентиляцию и кастрюли
Недоразумение можно считать не имевшим места, произнес Бидо.
Несомненно, ответил я.
Мы вполне могли бы установить неофициальный контакт, вы понимаете Он пошевелил в воздухе пальцами.
Если не ошибаюсь, школа не контролируется вашими людьми? осведомился я.
Право, я затрудняюсь замялся он.
Спасибо, достаточно. Неофициально фиксирую, что вы ничего не сказали. Тогда кто их пасет?
Не знаю. Собственно говоря э-э-э
Ясно! Ты пардон, вы для того и Есть догадки, предположения?
Старина Бидо с большим сомнением гладил свой подбородок, его распирали противоречивые чувства. Честно говоря, тот, прежний Бидо, фонтан вранья и остроумный сквернослов, мне нравился больше, чем этот уныло дипломатствующий аббат.
Они к нам не имеют никакого отношения, сказал наконец Бидо, мы потрясли кое-кого, но впустую. Я потерял троих, даже не булькнули.
Вот это дела! Курия ничего не выяснила. Куда же это я, позвольте спросить, лезу и во что уже успел вляпаться? Разведка? Непохоже, они бы завернули за сто километров и еще пинка дали сзади, для скорости.
Хорошо, что я не один в этом чертовом месте и Бидо вроде напарника. Дело становилось мрачным и непонятным. Правительство в лице разведки и курия в своем собственном лице не имеют к этому заведению отношения, а насколько мне известно, это единственные реальные силы, с которыми надо считаться в нашей благословенной стране. Некоторые полагают, что это даже одна сила. Может, радикалы? Но у них монет хватит разве что на десяток списанных пулеметов. Нет, радикалами не пахнет, левыми тоже, левые против насилия принципиально.
На часах было ровно три.
Старина Бидо оглядел комнату, нервно зевнул и сообщил, что собирался идти напролом. Недавно здесь пропали трое, сгинули и чирикнуть не успели. И не новички, один из них стажировался на Сицилии. А сейчас с ним человек двадцать, оцепили школу за оградой, никто не выскочит. Он решил взять первого, оттащить за ворота и крепко встряхнуть.
Моя ночная вылазка была ничуть не умней. И я собирался брать языка, трясти, вытряхивать, но что именнопредставлял слабо. Теперь я понимал безнадежность моей затеи: ну, взял охранника или воспитателя, а что они знают? Нет, господа мои, как сказал один неглупый человек: бей в голову, остальное само развалится. Надо брать директора за кадык и трясти до посинения. Что они делают с детьми, куда их потом прячут, и кто за этим стоит.
Терять нечего. Утром я заведу его сюда, старина Бидо нарычит и посулит все, что причитается самозванцам, а я, воспользовавшись замешательством, вколю директору немного сыворотки.
Бидо согласился с моим планом сразу.
Могут ваши люди без вас пойти напролом? спросил я.
Нет, они ждут меня или сигнала. Если не вернусь через
Он беспокойно взглянул на часы, подцепил ногтем кнопку. За ней блеснула тонкая нить. В часах пискнуло. Бидо шепнул что-то вроде «место», и кнопка втянулась обратно.
Вовремя, облегченно выдохнул он, через полчаса они бы тут все разнесли. Теперь до сигнала.
* * *
Старина Бидо задремал на стуле, мне же не спалось. С ночным гостем откровенного разговора не получилось, он мямлил, крутил, но так и не сказал, почему сам сунулся в школу, а не послал кого помельче.
Интересно, в какую вонючую дыру я лезу, если даже курия здесь ползает по ночам, а глубоко законспирированный аббат шастает с пистолетом и подставляется? Надо уносить ноги, пока не оторвали! Шефу покажу жетон, порадую старика. Правда, в прошлом году, за неделю до аварии, Барлетт ляпнул с похмелья, что дочь Шефа обручена с племянником чуть ли не кардинала. Барлетт всегда врал оптом и в розницу, но почему бы не предположить, что Шефа попросили по-семейному пощупать это дело. А старина Бидо прикрывает меня или дублирует. Забавно
Сон не шел. Я достал зажигалку и подключился наугад ко второму этажу. Там тоже не спали. Кнопка четыре, это холл. Разговаривали подростки.
«Мы на двух машинах выскочили да как дали вдоль дороги, эти все попрятались по норам. А потом Кук прошелся из лейки, вот крику-то было, ха-ха-ха, а на базу вышли только вечером, а там ловушка, Кука в темноте зацепили, а Пет сказал, что Куку крышка, если не успеем до утра выбраться»
«Успели?»спросил второй хриплым голосом.
«Успеешь, как же! Влезли в болото и хлюпали сутки, а вокруг эти носились, головешки кидали».
«А-а-а»
«Вот тебе и а! Пет сказал, сволочи, мальцу каникулы испортили».
«Вы что тут расселись, вмешался третий голос, тест по химии уже раздали, не успеете, олухи».
Интересный разговорчик. Надо спросить у ребят, куда их возят на каникулы, и какие это еще каникулы в спецшколе?! Занятия ночью, в четвертом часу не спят они вообще, что ли?
В классах я тоже оставил кнопки. В одном было тихо, в другом, судя по всему, шел урок!
«Вопрос твой хорош, Макс, но ты забегаешь вперед. К прерафаэлитам мы еще вернемся, и ты мне напомнишь, говорил мягкий, хорошо поставленный голос, теперь обратите внимание на лицо всадника. Видите, это не свирепая жажда крови, нет, перед нами напряженное спокойствие честного сожаления. Воин убивает, потому что идет бой. Кто прав, а кто виноват, будет спрошено после, а пока либо ты, либо твой враг. Заметьте, краски не грубы и не крикливы, что было свойственно раннему периоду творчества. Преобладают полутона, война изображается не грудами окровавленного мяса, нет, мы видим пластику мышц, а линии копий и мечей рассекают пространство картины на фрагменты, членимость которых строго мотивированасила против силы»
Не знаю, сколько времени я бесцельно вертел в руках зажигалку. Можно подумать, что это не школа для социально опасных подростков, а Куперсфильдский колледж для интеллектуальной элиты. В конце концов, здесь собраны не мечтательные отроки с томиком Овидия под мышкой, а завтрашние шатуны или профи для курии. И попали они сюда не по злой воле родителей, заточавших младших сынов в монастырь. Для чего же им тогда ночные лекции по живописи?
У нас в школе такими предметами и не пахло. Основной курс, куцые факультативы, половина преподавателей ходит с синяками, а половина лупцует нас. В старших классах одни, вроде меня, взялись за ум, другие рассосались по бандам и спецшколам.
Старина Бидо вдруг тонко захрапел. С ним тоже непросто. Даст ли мне его оцепление благополучно выскочить отсюда или прихлопнет по недоразумению
Глаза начали слипаться. Засыпая, я подумал, что если заваруха начнется ночью, то очень много шансов проснуться покойником.
* * *
Проснулся я от толчка.
Старина Бидо стоял у двери, держа руку в кармане. Заметив, что я встаю, он поднес палец к губам.
В коридоре гремели шаги, слышалась возня, гудел лифт. Бидо выругался и отошел от двери.
Доброе утро! У них что, двери нигде не запираются?
Видимо, нет, ответил я.
Бидо прошелся по комнате, поглаживая подбородок. Придя к какому-то решению, он вытянул кнопку часов и, косо глядя на меня, зашептал в нее. Часы он прижал к уху.
Я вошел в душевую. Бриться не стал, щетина еще незаметна, тем более, что бритва уже в портфеле. Покончив с туалетом, я вернулся в комнату и обнаружил Бидо сидящим на неубранной кровати. Он рассеянно вертел в руках часы, осторожно постукивал по ним пальцем и снова прижимал к уху.
Черт бы побрал эту технику!
Могу предложить свою, я полез во внутренний карман.
Бидо криво улыбнулся и покачал головой. Значит, работает с дешифратором. Он даже слегка осунулся, в глазах появился лихорадочный блеск. Я бы даже сказал, что он отчаянно трусит. Впрочем, это его личное дело, я тоже не супермен без страха и упрека.
Восемь утра. Пора начинать нашу авантюру. Утешало одно: поскольку за моей спиной замаячила курия, то, оказавшись в темной комнате с двумя чудовищами, я не наступлю на мозоль хотя бы одному из них.
Значит, так, сказал я, постараюсь заманить сюда директора, а если не выгорит, то вернусь, и можно звать подкрепление.
Не нравится мне это! мрачно тряхнул свои часы Бидо.
Они могут начать без сигнала?
Нет, но Он задумался.
Ну, хорошо. В случае чего, я буду поблизости.
Не знаю, в каком случае я собирался быть поблизости, но больно уж жалкий у него был вид. В самом деле, почему бы не подбодрить бедного аббата?
Я вышел во двор и несколько растерялся. За время, проведенное здесь, стала привычной обстановка изоляции и умолчаний, тумана и полумрака. А сейчас небо было чистое, два облака в вышине тянулись друг за другом, солнце наполовину вышло из-за гор, а опавшие листья багровыми и желтыми пятнами окаймляли двор.
По школьному двору носились парни, покрикивая, задирая и толкая зазевавшихся. Причиной оживления был армейский четырехосный «беккер», до верха брезентовой крыши набитый картонными ящиками. Двое спускали их вниз, остальные подхватывали, волокли и складывали у входа. Через несколько минут я обнаружил причину суматохи: ящики, на мой взгляд совершенно неотличимые друг от друга, без надписей и наклеек, сортировались и растаскивались по разным местам. Крик, шум и дерганье шли из-за споров, куда какой ящик нести.
Двое воспитателей безучастно наблюдали за разгрузкой. У кабины директор Юрайда подписывал на колене бумаги и по одной совал их в окно водителя.
Я увидел Селина, он стоял у кузова и распоряжался, куда нести очередной ящик, непрестанно покрикивая: «Не перепутайте, не перепутайте!» Затем сорвался с места, подбежал к ближайшему штабелю и выдернул из середины ящикштабель развалился, от крика зазвенело в ушах.
На меня не обращали внимания. Если у нас с Бидо совместная акция не рухнет и я целым выберусь отсюда, то долго буду помнить это утро: грузовик, коробки и я, дурак дураком, ничего не понимающий
Проходя мимо коробки со слетевшей крышкой, я заглянул в нее. Рулоны бумаги, белой бумаги, раза в два шире туалетных рулонов. Они что, на десять лет запасаются?
Юрайда отошел от кабины и заметил меня. Для начала я пожелал ему доброго утра. Он ответил мне тем же. Выдавив из себя еще несколько пустых фраз, я замолчал, соображая, как умудрился широченный «беккер» пролезть через ворота, миновав врытый посередине рельс? А оцепление?
Ребята заправили вашу машину, сказал директор, в смысле, пора, мол, тебе и прощаться.
Спасибо, ответил я. Интересно, чем заправили, и что от меня останется, когда их заправка сработает? Теперь ряд мелочей
Каких еще мелочей? резко спросил директор.
От силы пятьдесять минут, оформим акты ревизии и все. В конце концов, я тоже не хочу задерживаться.
Директор Юрайда нахмурился. Ему явно не хотелось говорить со мной о чем бы то ни было, и он, по всей видимости, считал, что я просто тяну время. Тем не менее наживку глотнул, хотя немного не по плану. Он попросил меня дождаться в кабинете, пока не покончат с разгрузкой. Ладно, пусть будет так.
Я не стал беспокоить старину Бидо, директор мог вернуться не один, а афишировать связи с курией небезопасно.
В кабинете за директорским столом сидел Пупер и рылся в бумагах. Увидев меня, он расплылся в улыбке, кивнул, сгреб все в ящик стола и попятился к двери, чуть не опрокинув кресло.
Сев на его место, я дождался, пока он закрыл за собой дверь, и отколупнул «кнопку». Не оставлять же на память! Интересно, почему здесь любой вхож в кабинет директора и может шарить в его бумагах?! Я выдвинул верхний ящик и наугад взял несколько листков. Платежные бланки.
Черт, кажется, я сглупил в разговоре с директором. Какие там еще акты ревизии, если ревизор я липовый? Впрочем, директор вроде бы не обратил на это внимания.
Два раза на селекторе загорался вызов, но я проигнорировал. Потом я рассмотрел его тщательнее. Оказалось, это простой телефон с приставкой, а не внутриведомственный многоканальник. Может, у них есть прямая связь с Долиной?
Недолго думая, я набрал номер местного отделения. Трубку взял дежурный, я назвал код и столичный номер. Через минуту он соединил меня с конторой. Из моих на месте никого не было, а секретарша нелюбезно ответила, что начальство работает дома, с женой. У Шефа трубку никто долго не снимал, потом взяла его жена. Минуты три ушло на пустую болтовню, директор мог войти в любой момент, а мне не хотелось, чтобы он застал меня на телефоне. Наконец она позвала супруга.
Шеф удивился моему звонку и спросил, не произошло ли чего-нибудь, требующего немедленного вмешательства. Нет, нет, заверил я, все более или менее в порядке (здесь я мысленно выругался). Как скоро, спросил Шеф, я думаю возвращаться? Как получится, ответил я, думаю, что скоро. Шеф помолчал и спросил, как я себя чувствую.
Он был уверен, что линия на поводке. Было бы странно, если бы телефон не прослушивался. На вопрос о самочувствии я разразился тирадой, в которой со смаком описал состояние печени, желудка и предстательной железы. Пусть слухачи гадают, что я имею в виду. Шеф тоже задумался, потом хохотнул и пожелал удачи.
Еще один вопрос, успел сказать я до того, как он собрался положить трубку, что там в книжке у Лучника насчет меня?
Опять молчание. Шеф кашлянул и спросил, правильно ли он меня понял. Разумеется, ответил я, все, наверно, в ажуре, но на всякий случай И если не трудно, то желательно сейчас.
Шеф передал трубку жене, и пока старая кошка молола языком, я, подхихикивая и поддакивая в нужных местах, гадал, скоро ли вернется директор и что меня дернуло спросить о реестре. Интуиция, что ли? Те несколько сотен квадратов были в основном правительственными гадюшниками, нашпигованными новейшей или выдаваемой за новейшую смертоубийственной техникой. Ее тщательно оберегали от глаз честных налогоплательщиков, на чьи деньги, кстати, все это было сработано и которым, как я полагаю, плевать хотелось на нее. А кому было интересно, тот мог все в самом лучшем виде разглядеть или даже сфотографировать на память со своих спутников слежения.
Жена Шефа умолкла на полуслове, в разговор с параллельного телефона вмешался Шеф.
Он сообщил, что по моему возвращению даст команду секретарше готовить на меня бумаги, что я засиделся в капитанах и пора расти дальше. И что мне надо срочно сворачивать дела и выезжать прямо сейчас. Когда же я, похолодев, спросил, почему меня не предупредили, он резонно ответил, что самому надо заботиться о пределах своей деятельности. И положил трубку.
К своему удивлению, я вдруг понял, что во мне нет страха. Теперь, когда я знал, что Закон о Возмездии не распространяется на квадрат школы, и неважно кто тут ворочаетправительство, разведка, курия или все хором дружною семейкой, я получил свободу рук. Вернее ног. Шеф будет с меня пылинки снимать и на себя перекладывать, он ведь тоже ковал мое поражение.
Встану сейчас и тихо удалюсь, не хлопая дверью, пока они разгружают. Портфель, правда, остался в комнате, но портфель не стоит заупокойной мессы. Пусть останется на память Бидо. Да вот, еще с Бидо неудобно покидать не попрощавшись, но ничего не поделаешья в эти игры не играю. Ставки не те и правил я не знаю. Пусть Бидо меня простит, если выберется без ущерба. Не знаю еще, как мне прорываться мимо его головорезов. Грузовик они пропустили в школу. А из школы?
Я поднялся с директорского кресла и остался стоять. Что за бред, подумал я! Даже если мы с Шефом вели себя как последние недоумки, то куда смотрела курия? Итак, Шеф засылает меня не глядя, неважно сам или по просьбе. Бидо возникает из тьмы и входит в контакт со мной. И все благополучно забывают свериться с реестром номерных квадратов! Ну, пусть я обычно беру дело без расспросов, пусть Шеф, утомленный после секретарши, забыл посмотреть карту. Но чтоб курия совалась туда, где ей делать нечего?! А если они решили, что могут здесь поживиться, то мне ни к чему торчать между двумя дорожными катками. В конце концов, мое начальство велит оперативно уносить ноги. Можно намекнуть старине Бидо, что мы моемся чужим мылом, и пора тихо оставить этот гостеприимный уголок, пока нами не занялись костоломы посерьезнее его гвардейцев. Но если Бидо знает, на что идет, и сочтет меня дезертиром, то вправе будет поступать по законам военного времени. Одному выбираться легче, решил я, к тому же я его сюда не звал.
Я снова опустился в кресло. При мысли, что надо красться мимо комнаты, где затаился Бидо, пробираться сквозь двор и кордон, возникали разнообразные «но», неуверенность мешала действовать.
Обидно было уезжать, ни в чем не разобравшись. Я оказался в постыдной роли человека, которого крепко взяли за нос и водили по комнатам со словами: «Хотите на дурака посмотреть?», а потом крепко дали под зад. Да провались они в самую глубокую и зловонную дыру, зачем мне лезть в их делишки, если нет состава преступления? А если естьтем более! Я не идеалист. В наше время быть идеалистом не только глупо, но и опасно. Мне бы только добраться до своей конторы и взять тихое дело с пальбой, поножовщиной, заурядным насилием, не прикрытым бронированным щитом правительственных организаций или организованной преступности.
Наконец я выбрался из-за стола и пошел к двери, но тут в кабинет вошел сам директор Юрайда.
* * *
Не хотелось оставлять у вас превратное мнение о нашей работе, сказал директор.
Я плюхнулся в кресло перед столом, озабоченно глянув на часы, мол, все это мне до груши, и вообще мне пора
Директор тактично улыбнулся. Улыбку можно было расценивать как поощрение моей игре либо как насмешку над моими ужимками. А может, и так и этак. Плевать, игра пока его!
Он сгреб со стола оставшиеся бумаги в ящик, минуту молча сидел, затем сильно потер нос, извинился и вывалил бумаги обратно, перебирая их по одной. Я без интереса следил за его манипуляциями, переводя взгляд с бумаг на лицо, с лица на телефон Жаль, что я не спросил у Шефа, как им удалось забрать Джеджера. Быстро они его заполучили, без волокиты с оформлением, это странно, я знаю тех ребят, им сам президент скомандует, и то неделю будут тянуть.
Вот она! провозгласил директор, взмахнув сложенным вдвое листком бумаги. Извините, у нас сейчас бедлам, скоро выпуск.
Я развел руками, в смысле, ничего не поделаешь.
Надеюсь, вы давно уже догадались, что у нас не притон. Прошу извинить за дешевый розыгрыш с жетоном. Страх перед этими мерзавцами так велик, что я был даже приятно поражен вашим поведением. Многие удрали бы в тот же час. Признайтесь, вы были уверены, что имеете дело с курией?
Ну еще бы! охотно согласился я, тем более что так оно и было. В следующую секунду я сообразил, что веду себя как кретин и мгновенно скорректировалКак эторозыгрыш?
Директор испытующе глянул на меня, махнул рукой.
В любом случае вы вели себя достойно. Не кинулись за мной, уверяя в сочувствии, но и не сбежали. Хорошо, когда люди не теряют достоинства. Вы мне понравились!
Польщен, только и сказал я. Знал бы он
Жетон можете предъявить вашему начальству, и вас оставят в покое («О покое я сам позабочусь, мелькнуло в голове, выбраться бы, а жетон самому пригодится»). Но рассеять ваши сомнения
Позвольте, я не мог отказать себе в удовольствии подергать тигра за усы, если вы не в курии, то у меня появляется основание безболезненно продолжать расследование.
Директор Юрайда разочарованно вздохнул.
По-моему, с Джеджером вы уже разобрались.
С ним да, но не с остальными, тихо сказал я.
Пора было слегка приоткрывать карты. Либо он сейчас рявкнет мне свое воинское звание и потребует соблюдения всех почестей по стойке «смирно», либо примется доваривать лапшу.
А кто вас интересует? удивился директор.
У меня тут списочек. Я достал из записной книжки листок распечатки, аккуратно развернул и вручил директору. Это не все, но для начала, думаю, хватит.
Просмотрев список бывших выпускников, он равнодушно вернул его.
Если вас не затруднит, дайте адреса хотя бы некоторых.
Медленно покачав головой, он неожиданно рассмеялся.
Боюсь, что не смогу удовлетворить ваше любопытство. Нет, я действительно не знаю, где они сейчас находятся.
Следует понимать так, что к их исчезновению вы имеете отношение?