Тело Лессинга медленно поползло вслед огромному насекомому. Опять стало тихо и будто бы пусто в тёмной, глубокой пещере. Вспорхнула перед входом в страшный грот летучая мышь, но, видимо передумав, рванула в лес.
Эта пещера уже была занята!..
* * *
Второй раз гигантское насекомое показалось в 1863 году в пригородах Нью-Йорка, в самый разгар гражданской войны в США.
В этот день в Нью-Йорк прибыла русская военная эскадра для помощи армии Линкольна. Местные власти, представители мелкобуржуазной общественности и горожане восторженно встретили союзников.
В числе военных моряков находился некий Василий Чернов, второй сигнальщик на флагмане. По воле случая он одним из последних покинул свой корабль, задержался на пристани и, погнавшись за пёстрой юбкой, оказался в ветхом, грязном трактире «Семь сельдевых бочек».
Выкарабкался он оттуда без гроша в кармане, пьяный и до смерти замученный трактирными девками. Поэтому не мудрено, что он вскоре, потеряв координацию, очутился под старыми деревянными навесами портовой пристани, в самом центре Приморской свалки.
С визгом разбегались в стороны крысы, завидев ползающего по мусору человека в некогда новой матросской форме. Чернов перебирал руками, неуклюже двигаясь на четвереньках, падал на бок, снова полз и опять валился. Руки, изрезанные о битые стёкла бутылок, иногда проваливались в мусор, человек, невнятно ругаясь, разгребал другой рукой тряпьё, гниющие остатки пищи и протухшей рыбы, деревянные стружки и прочий мусор, затем полз дальше, по круговой, ударяясь головой о толстые подпорки пристани.
В одном месте Чернов провалился основательно. Он рухнул в какой-то сырой и вонючий док. Стены его были сложены из гнилых, дряхлых досок и спрессованного под собственной тяжестью мусора.
Человек буквально протрезвел, уставившись на уродливую морду огромного, ужасного жука. Свет, кое-где пробивавшийся через дыры пристани и мусорный хлам, достаточно освещал чудовище: его вибрирующие усы-хлысты и лязгающие челюсти. «О, таракашка!», подумал Чернов, но в следующий момент хрипло и дико вскрикнул. Насекомое, стремительно встав на пару задних могучих лап и подняв своё девятифутовое мерзкое тело вертикально, всей массой обрушилось на человека. Щёлкнули стальными тисками челюсти, а леденящий душу, предсмертный крик смолк.
Рванули прочь от страшной ямы крысы, да поспешно засеменила наружу пристани бездомная собака, боязливо оглядываясь на зловещую свалку
* * *
Третьей жертвой из среды «гомо сапиенс» стал в 1944 году бродяга-негр, безработный бездомный, околачивающийся возле строящегося в Нью-Йорке метро.
Только он устроился возле ржавого железного контейнера пообедать тем, что наскреб по мусоркам и податям, как появилось оно.
Насекомое ползло на него, легко перебирая многочисленными, крепкими, мохнатыми лапами с хорошо различимыми коготками, стуча полированными челюстями и устремив звериный дьявольский взгляд чёрных глазищ на человека. Мощное тело двигалось, как танк, и можно было с уверенностью сказать, что это неживое существо, робот. Звук, издаваемый чудовищем, похожий на механический, вселил в негра отвращение и ужас. Но ему не суждено было даже подняться на ноги
Тварь сбила бедолагу, перекусив ему шею. Через минуту место освободилось, и только лужа крови, чернеющая на пыльном полу, выдавала недавнее происшествие.
Подземная тьма тут же забыла это ужасное зрелище. И никто там, наверху, не заметил исчезновения человека
* * *
Стояла тёплая июньская погода. Солнце, сея радость и жизнь, с каждым днём палило всё больше и больше. Дождей не предвиделось, поэтому люди в этот период поглощали неимоверное количество прохладительных напитков и старались избегать солнцепёка, прячась в закрытых, проветриваемых помещениях. Каждый день десятки тысяч ньюйоркцев купались, мылись, освежались в своих бассейнах, ваннах и душах. Большой расход воды и её движение требовали усиленных действий работников санитарной и аварийной служб города. На их плечи сейчас и обрушилась основная тяжесть нью-йоркских забот и проблем
Да-да, шеф, я понял, Марк протянул руку и оборвал листок отрывного календаря с надписью «14 июня 1992 года», то есть я выхожу раньше обычного, а отпуск мне помахал ручкой! Нет, шеф, я не против надбавки, да и делать мне сейчас нечего Хорошо, я заступаю Да-да, завтра, с половины декады. С кем? С Артом? Окей, шеф, пойдёт! Ага, понял Конец связи!
Марк положил трубку телефона, надул щёки и, пробурчав что-то вроде «у-у-ф!», откинулся на подушку разобранной кровати.
«Отпуск накрылся канализационным люком!», подумал он и криво улыбнулся. Но, как ему казалось, ради надбавки к зарплате с последующим возмещённым отпуском стоило поработать недельки две-три. Тем более с Артом. Хоть скучно и одиноко не будет.
Вот уже восемь лет Марк Норден работал сантехником канализационных и тепловых трасс Нью-Йорка. Ему нравилось это занятие, нравилось устранять поломки, следить за чистотой подземных каналов, быть одному подо всем городом. За эти годы Норден, подписав контракт с фирмой «Анд аз Ленд Кэстл», сменил несколько специальностей: сварщик-электрик энергораспределителей метро, ассистент санэпидемлаборанта, ремонтник теле-и-электрокабелей, водоулавливателя, насосов и отстойников, сантехник сточных каналов и подземных кондиционеров. Только он развёлся с женой, как фирма выделила ему казенную квартиру на Лонг-Айленд. Теперь Норден жил один, спал один и обычно работал тоже один.
Утром, встав по будильнику в шесть часов, Марк побрёл в ванную комнату. Протирая кулаком заспанные глаза, он ввалился в туалет. Только за ним закрылась дверь, как раздался короткий приглушённый крик.
На полу в туалете по кафельной плитке ползал маленький таракашка. А Норден, мужчина, человек тяжёлой и трудной профессии, испугался обыкновенного домашнего рыжего таракана с дюйм длиной. По правде сказать, Марк боялся всяких этих жучков и паучков, всегда с отвращением смотрел на них и брезгливо морщился при упоминании об этих жутких насекомых. Ему не раз приходилось сталкиваться с полчищами тараканов в подземной части города, можно было привыкнуть к ним. Но всё равно в сознании Нордена по-прежнему жила боязнь к насекомым, тем более, к тварям, населяющим жилые дома. Марк никак не мог успокоиться и смириться с тем, что они находятся рядом, всегда с человеком безобразные, мерзкие создания.
Норден с силой наступил на таракана, а, услышав под тапком хруст раздавленного насекомого, съёжился и ощутил на спине и в коленях неприятную дрожь.
Протерев салфеткой место убийства, Марк вышел из туалета и вскоре забыл о таком, казалось бы, мелком происшествии.
На следующий день (это было 15 июня) Марк вновь заступил на свой пост. В конторе он увиделся со знакомыми ребятами, поздоровался с секретаршей и десять минут слушал шефа.
Работать предстояло в безызвестной ему части Нью-Йорка в квартале Бродвея, в районе Автолабиринта. Здесь Норден никогда не бывал, только по рассказам коллег ему доводилось слышать о запущенных, «дерьмовых» каналах этого места. Говорили, что под Бродвеем мусора и грязи скапливалось больше, чем где-либо ещё.
Поэтому Марк будет работать в паре с Артом и только по сменам. Чтобы они не заблудились, им выдали портативные рации.
В 15:00, после обеда в служебной столовой, Норден и его напарник выехали из рабочего цеха фирмы, и фургон компании развёз техников по местам.
Марк и Арт высадились у первого же канализационного люка на Бродвее и огляделись вокруг.
Как они и ожидали, закоулок был завален мусором, будто его сюда свозили со всего Нью-Йорка.
Да-а, представляю, что творится там, под асфальтом! Арт развёл руками и прищурился от солнца, огромным прожектором засевшим между небоскрёбов у Автолабиринта.
Сортировать дерьмо это наша работа, Арти! Затянемся? Марк привычным движением выбросил из пачки одну сигарету.
Нет, я это бросил.
Как знаешь! Норден краем глаза посмотрел на Арта.
Парень был спортивного телосложения, добродушный и надёжный. Небритая щетина на шее и висках очень шла ему, а шрамик на левой брови вообще делал его харизматичным. В штатском его никто бы не принял за сантехника. А то, что он бросил курить вообще шло к лучшему. Нет, определённо он нравился Нордену. Вот с кем надо работать!
Только Марк докурил сигарету, как радио Арта сработало на вызов. Это оказался Симон-техник, за которым числился этот райончик. Теперь, после вступления на вахту Нордена, он смог взять отгул и навестить свою больную мать. Перед отъездом он решил проведать своих товарищей.
Арти, ты? раздался в приёмнике голос Симона. Ну, как, заступили?
Начинаем.
Дай мне Марка на минуту.
Норден взял свой передатчик и нажал кнопку:
Да, валяй!
Марк, дружище, это я, Симон! Я, в принципе, так хотел малость проинструктировать но думаю, что ты сам разберёшься. Закрепите с Артом запасной фильтр в пятом и в восьмом там порвало заслонку параллельного туннеля. Всё дерьмо к нам лезет. Я заделал кое-как, но там по всему каналу болото.
В восьмом? переспросил Норден, уставившись на люк.
Да, восьмой канал! Аварийщики приедут к вечеру, я им звонил пусть Арт там над ним знак поставит, а то потеряются ещё.
Ты что-то хотел мне сказать ещё, Симон? Марк жестом свободной руки показал Арту, чтоб тот открывал люк.
Да нет просто нет, ничего заикал в приёмнике Симон, раздался треск, перешедший в шипение, но Норден прервал дребезжавшее молчание:
Ну, выкладывай, Симон! Нам пора спускаться.
Ты это не сочти меня идиотом
Хорошо, теперь я буду о тебе другого мнения, перебил его Марк и улыбнулся, разглядывая Арта, ковырявшего крышку колодца.
Я видел что-то!
Где? Неужели ты встречу назначил Саманте в
Марк, брось свои шутки! Кажется, я видел таракана!
Фу, мерзость какая! Вчера я тоже грохнул одного в туалете. Ты же знаешь, как я их ненавижу
Марк! Он был футов десять, если не больше.
Несколько секунд Норден молчал, раскрыв рот и сморщив лоб. Молчал и Симон. Арт, сдвинув люк, повернулся к Марку и мимикой спросил, в чём дело. Из чёрного отверстия колодца струился лёгкий пар.
Ты смеёшься, Симон? после некоторого молчания произнёс Марк.
Нет, это сущая правда!
Решил немного попугать меня перед работой в новом районе?
Марк! Ещё раз говорю
Окей, Симон, нам пора! Норден будто спохватился и дал знак Арту, чтоб тот лез первым. Я отключаюсь.
Ну что ж, Марк, может мне и показалось Во всяком случае я не верю в эти штучки с чудовищами и мутантами, даже если они и были когда-то раньше.
Симон, дружище, если они и жили где-то в древности или в малоизученном историками средневековье, то почему-бы им не быть сейчас?!
Будь здоров, Марк! Счастливо! И и будь осторожнее!
Ну, хорошо, пока!
Буквально через минуту Норден уже забыл о странном разговоре и, спустившись в колодец за напарником, водрузил крышку люка на место.
Мгновенно всё кругом сковала темнота. Попахивало сыростью и старыми газетами. Кроме лязга о металлические ступеньки ботинок Арта и царапания о стенки колодца его снаряжения, больше не слышно было ни звука.
Снова Марк подумал о предупреждении Симона. Здесь, во тьме, это известие чувствительнее кольнуло мозг Нордена. Теперь чернота колодца даже стала какой-то пугающей, прямо как во времена молодости Нордена, впервые спустившегося в городские сточные каналы. Тогда он, совсем ещё юный, зелёный практикант-сантехник, с ужасом оглядывая неровные, скользкие стены, бесконечный туннель канала и, вдыхая отвратительный запах гнилья, подумал, не лучше бы было, пока не поздно, сменить профессию, но
Теперь он стоял уже в тысячный раз на ржавой ступеньке вертикальной лестницы и боязливо смотрел вниз, на темнеющий силуэт напарника. «Господи, наслушаешься всякой ерунды перед работой, а потом».
Марк, ты что там, молишься что ли? раздался снизу голос Арта, и тотчас в лицо Нордену ударил луч света.
Иду я, иду выключи ты свой фонарь!
Осторожно и долго Марк спускался по лестнице, пока не оказался рядом с Артом. Чуть поразмыслив и отогнав дурные мысли, Норден махнул рукой, и оба напарника с шумом поплелись в правый коллектор.
Так начался последний трудовой день Марка Нордена.
* * *
Сантехник профессия такая, что на дерьмо и вонь перестаешь обращать внимание уже после первого года работы. Это дома, сидя в чистоте и неге, ощутив запах канализации или гниющего в бачке, давно не вынесенного мусора, начинаешь морщиться и негодовать. А здесь, в коллекторах под городом, где о чистоте не могло быть и речи, все было привычно взгляду и носу.
Они сделали свою работу, управившись за час, даже умудрились перекурить и слопать сэндвичи, любезно приготовленные девушкой Арта, Моникой. Запах съестного привлек не только крыс
Ты слышал? Арт перестал пить из бутылочки воду, замер.
Что опять? Марк недовольно вздохнул, продолжая жевать. Еще ты сегодня надо мной не шутил! Мне Симона приколов хватило.
Я серьезно, Марк Да кончай чавкать, послушай!
Оба насторожились, вслушиваясь в какофонию коллекторов. Это неискушенному профану кажется, что подземелья большого города безмолвны и пусты. На самом деле сеть сточных канализаций весьма шумна здесь и разносортная капель со сводов и труб, и шипение задвижек, и шум вентиляции, гул недалекого метро и скрежет бетона, всегда находящегося под давлением. А еще писк крыс и какие-то шорохи.
Шорохи!
Марк, мне это не нравится! прошептал Арт, боясь пошевельнуться.
Давно ли тебя стала пугать темнота коллекторов? тихо спросил напарник, все же насторожившись и сам.
Шум из бокового ответвления гидросети сейчас выглядел каким-то странным и чересчур жутким. Будто надувную лодку тащили посуху за трос. Сантехники переглянулись, с трудом глотая комы в горле. Лучи фонариков вмиг устремились к источнику звука. Но кроме метнувшихся прочь из коллектора двух крыс никто оттуда не показался. Да и кто бы мог там находиться кроме двух технарей?! Мальчишки сюда не шастали, бомжи тоже, грызуны и тараканы не могли издавать такой
Таракан!
Марк сразу вспомнил о предупреждении Симона, отчего волосы на затылке зашевелились, ладони вспотели, а спину охватил озноб. И совсем не подземельный.
Арт, иди глянь, что там?
Сам иди ойкнул напарник, прижимаясь к Нордену.
Слушай, не смеши мои яички Иди посмотри, если боишься, возьми монтировку, Марк подтолкнул коллегу плечом.
Мои яички давно исчезли! А до твоих мне дела нет, прошептал Арт, упираясь сапогами в бетонный бордюр. Нашел дурака, иди сам, мне что-то не хочется.
Эй! крикнул Марк в тоннель, чем вызвал долгое эхо, блуждающее в подземных катакомбах, и матерную ругань напугавшегося напарника.
Бьюсь об заклад, это шутки Симона, промолвил Арт, утирая вспотевший лоб. Что он там тебе говорил по рации? О чем предупреждал?
Тебе лучше не знать, иначе наложишь в штаны так же, как я.
Говори уже!
Уверен?
Ма-арк!
Ну типа в коллекторах встретил гигантского жука.
Кого-о?!
Таракана. Огромного.
Насколько ог огромного? произнес Арт, понижая голос до еле внятного бормотания.
Футов десять.
Фак
Ты пойдешь смотреть, или мы так и будем тут сидеть и порциями откладывать в трусы личинок?
А почему я?
Ты моложе меня и, значит, сильнее.
В фильмах ужасов обычно вперед идут наиболее опытные, матерые герои, прошептал Арт, неотрывно следя за пятачком света на кирпичной кладке стены, выдаваемого налобным фонариком.
То есть, ты хотел сказать, самый старый идет вперед?
Да-а!
Слушай, мачо Ты не усугубляй ситуацию, и так тошно Если это шутки Симона, я ему
Тихо-о! прервал напарника Арт.
Глубоко в коллекторе дико мяукнула кошка, послышалась короткая возня, и раздался шлепок. Почему-то только следующая фраза вырвалась из уст Марка:
Хана котяре!
Арт зло посмотрел на коллегу, показывая кулак.
Выбирай выражения, мудак!
Соблюдай дистанцию, молокосос! вторил ему Норден, снова подталкивая вперед. Иди уже. Даю десятку, что там никого нет, а блудный кот сожрал очередную крысу.
Да на черта мне твоя десятка? Я жить хочу!
А там прям смерть тебя поджидает, идиот?! Ступай, жду тебя и подсвечу. Возьми фальшфейер и монтировку. Давай-давай, шагай, Бэтмен. Я прикрою.