Палатки и домики базы расположились среди высоких лиственниц на сыром и мшистом болотистом месте.
Ты в тапочках? оглядел Алексей Димкины ноги в кроссовках. Сапог нет? Ладно, жди здесь.
Он ушел и вернулся с большими сапогами, явно почтенного возраста, облепленными, точно лейблами, овальными заплатками.
Но Димка обрадовался и таким. Было ясно: без сапог тут шагу не ступишь. Почва по всей базе была разворочена тракторами или вездеходамичернели глубокие борозды. Пахло сероводородом, торфом, а еще сильнеесоляркой и машинным маслом. Под накрытым толем навесом Димка увидел полуразобранный вездеход со снятыми гусеницами. Рядом с ним на бревнах стоял зеркально блестящий, словно отполированный двигатель. Возле «больного» возились с инструментами, почти как хирурги в операционной, двое бородатых рабочих в грязных брезентовых робах. Их зверские физиономии заставили Димку засомневаться в приятности предстоящей поездки. У одного из них вместо брови тянулся кривой шрам, а глаз прикрывала кожа, напоминающая смятую бумагу.
Как дела? спросил у рабочих Димкин вожатый.
Работаем, начальник, отвечали те, из чего Димка заключил, что Алексейначальник этой базы.
Палатки были расставлены беспорядочно, но зато крепились на каркасах из жердей. В палатке, в которую они вошли, было тепло и уютно. Посредине стоял, вбитый или вкопанный, отличный стол из струганных досок, по бокам от негодва лежака (нары). У входа, в ящике, наполненном мелкой галькой, помещалась жестяная печка, и от нее тянуло жаром.
Бросай свои вещи и пойдем в столовую, властно распорядился начальник базы. Ужин ты уже пропустил пропустил ужин, но надеюсь, что-нибудь у Фар-хата найдется найдем, думаю, кое-что.
Только сейчас, когда они снова вышли на воздух, Димка заметил, что солнце висит уже над самыми макушками деревьев на том берегу реки и что заметно похолодало. А воздух, помимо комаров, наполнен мелкой липучей (и кусачей) мошко́й.
Почему так мало народу? подивился мальчишка. Вы говорили: все палатки заняты.
Люди на участках. На участки заброшены люди, объяснил Алексей. Канавы бьют, бурят. А в палатках у них вещи Это как личные помещения, без разрешения негоже.
А вы? спросил Димка. Вы на участки не забрасываетесь?
Я-то? Мне-то как? На мне хозяйство. Всех надо обеспечитьпродуктами, запчастями, горючим, вездеходами вот, которые постоянно ломаются. Ломаются, черти! сокрушенно покачал головой начальник базы.
Столовая находилась в самом большом бревенчатом срубе. Войдя в нее, в первую секунду можно было решить, что ты попал в баню, так жарко тут было натоплено. Но в отличие от бани, тут пахло не вениками, а печеным хлебом и жареной рыбой. Повар, молчаливый молодой парень, по-азиатски смуглый и черноглазый, казалось, был недоволен, что Димка явился не в положенное время, но все же, по распоряжению Алексея, положил новичку в алюминиевую миску картофельного пюре и румяного, с корочкой окуня.
Окунь этот затмил всех, когда-либо пробованных Димкой окуней. Жаль только, что через несколько минут от него остался лишь хребет да тщательно высосанная голова. Не уступал окуню и хлебпушистый, ароматный, как будто только что из печи. Оказалось, так оно и есть: Фархат сам его пек в специальных формах.
После ужина Димкой овладело одно, но очень сильное, почти необоримое желаниедобраться до нар в палатке Алексея и рухнуть на них. Столько за этот день случилось всяких событий, волнений, тревог, столько нового, непривычного, что казалось, прошел не один, а два или три дня.
Спал Димка в стареньком ватном спальнике, пахнущем соляркой, но зато теплом. Даже, можно сказать, жарком. Таком жарком, что к утру Димка был мокрым от пота. И, кстати, тоже весь пропах соляркой. По исходящему от него запаху Димку теперь можно было принять скорее за тракториста или вездеходчика, чем за рабочего-радиометриста.
И всю ночь напролет Димке чудилось сквозь сон, будто гудит, вращая винтами, вертолет. Но это шумела, не умолкая ни на миг, перекатываясь через пороги, бурная река Буруниха.
Глава 6. Баня
Весь следующий день Димка маялся, не зная, чем заняться. Попробовал покидать на реке спиннинг, но только оборвал, зацепив за камни, блесну. Ходил несколько раз смотреть, как чинят вездеход. Искупался в бурных струях Бурунихи, после чего долго согревался, размахивая руками и приседая.
Под вечер он сидел на бревне у палатки и гадал, когда же он попадет наконец в свой отряд.
Скучаешь? прозвучал у него над головой голос Алексея. Пойдем! Поможешь мне баню истопить. Баню истопить поможешь.
Димка неохотно поднялся.
«Так и буду тут всякой мутотой заниматься вместо настоящих маршрутов!» подосадовал он.
Баня походила на избушку Бабы-ягинизенькая, с плоской крышей и двумя крохотными оконцами. Не хватало только курьих ножек.
Рядом высилась беспорядочная гора громадных чурбаков, расколоть которые, как представлялось Димке, обычному человеку нечего и пытаться. Однако начальник базы был, очевидно, очень сильным мужчиной. Как Димка узнал чуть позже, в армии Алексей служил в десантных войсках и на его счету было более пяти сотен прыжков с парашютом. Вскинув над головой увесистый топор-колун, Алексей, ухнув, с треском и как будто без особого напряжения раскалывал эти чурбаки на половины, затемна четвертины и так далее. Димка таскал поленья в баню, где гудела, светясь внизу алым светом, большая железная печь.
Печь была сделана из двух поставленных друг на друга железных бочек из-под солярки. В нижней бочке имелись дверцы для топки и поддувала, а верхняя вся была заполнена крупными камнями. Огонь с горячим дымом, проходя через камни, должен был нагревать их.
И действительно, скоро они здорово нагрелись, точнее сказатьраскалились. Так раскалились, с бочками за компанию, что находиться даже в двух метрах от них было нестерпимо. Дрова приходилось подкладывать в топку рывками. В первом рывке Димка заскакивал в баню, открывал поленом дверцу и тотчас же пулей вылетал наружу с вытаращенными глазами. Отдышавшись, начинающий истопник вторым рывком заскакивал снова, забрасывал в топку два-три поленища, захлопывал дверцу и удирал на четвереньках, давясь кашлем. По его перепачканному сажей красному лицу ручьями струился пот.
Снаружи Димка поддерживал огонь под бочкой с водой для мытья.
Зато уж протопилась баня на славу! Кроме Димки и Алексея пришли париться и те два страшных рабочих, что чинили вездеход, и еще два человека.
Вообще-то слово «париться» тут не совсем подходило. Сидя рядком на горячем полке́, мужчины скорее жарились или даже запекались, как пироги в духовке. У Димки зубы от жара зудели, точно по ним пробегал электрический ток. Изредка кто-нибудь из старших плескал ковшом горячую воду на камни внутри печи, и из нее, точно из сопла реактивного самолета и почти с таким же ревом, вырывался раскаленный воздушный вихрь. Одновременно с этим все как по команде бросались на пол. Когда же жар распределялся равномерно по всей бане и становился чуточку менее злым, парильщики вставали и принимались дружно и с пугающим остервенением хлестаться вениками. Причем веники у них были тоже пугающиеиз колючего можжевельника или из корявых веток карликовой березы. Листочки этой березы выделяли какую-то слизь, и после того, как Алексей похлестал таким веником Димку, его тело сделалось слизким, как у налима.
Нахлеставшись до пунцового цвета кожи, мужчины выскакивали наружу, окутанные паром, икто с гоготом, кто с рычаниембросались в ручей, протекавший у самого порога бани. Ручей был специально запружен валунами, так что получилась большая глубокая ванна или маленький бассейн, заполненный хрустальной водой.
Не желая отставать от других, Димка тоже рискнул бултыхнуться в эту ледяную купель. И удивительное дело: он совсем не ощутил холода. Ему лишь показалось в первую минуту, будто тысячи тонких иголок вонзились в его разгоряченное тело, а руки, ноги и голову словно стиснули тугие жгуты. Может быть, от этого голова временно перестала работать. Оскальзываясь на камнях, Димка с трудом выбрался из «ванны» и минут пять стоял, покачиваясь, точно пьяный. Деревья, баня, отдаленные палатки плыли перед его глазами и казались ему видениями из сна. Затем мальчишка улегся на усыпанную хвоей и щепками землю и лежал с блаженной улыбкой, точно под ним была не колючая лесная подстилка, а пушистая перина. Никогда прежде не испытывал он такой эйфории!.. Он даже ощущал, как вместе с ним вращается планета Земля. И вращалась она довольно быстро. К этому часу уже сгустились сумерки, и в небе над черной тайгой густо, как мошка, зароились звезды.
После бани Алексей заварил в закоптелом эмалированном чайнике крепкий чай.
В полевых условиях, как успел заметить Димка, чай заваривают прямо в большом чайнике или в котелке. Никто не возится с заварными чайничками. А чай в пакетиках, по словам Алексея, таежники не признают.
Они сидели на нарах друг напротив друга, с влажными волосами и красными лицами, и Димка чувствовал себя совсем взрослым. Горела электрическая лампочка, что было удивительно тут, в глуши.
Это движок работает, растолковал Алексей. Движок у нас, портативная электростанция, на соляре работает.
На столе, помимо кружек с чаем, железной баночки с сахаром и открытой пачки печенья, размещались ближе к сетчатому оконцу какие-то камни, молоток, несколько охотничьих патронов, керосиновая лампа, стопка книг. «Земля Санникова» прочитал Димка на корешке одной из книжек.
Мне Обручев тоже нравится, провел Димка ладонью по обложке. Я читал «Плутонию» и «Землю Санникова». А еще«Охотники за кладами». Но «Плутония» самая классная! Я ее три раза перечитывал. Мне только обидно, что в конце все их коллекции громадных бабочек, жуков пропали и никто не узнал об этой потаенной стране.
Что жалеть? Это же вымысел, фантастика! Скуластое мужественное лицо Алексея смягчила улыбка. Фантастика, повторил он. Но когда за день умаешься, такое чтениесамое то! А вообще у Обручева он же большой ученый был, академику него масса толковых работ по геологии, в том числе по геологии Сибири, именно этих мест, где мы сейчас находимся. Да, где мы с тобой, брат, сейчас сидим, он проводил полевые работы. Кажется, в конце девятнадцатого века. Начальник базы с минуту помолчал. В «Плутонии» и «Земле Санникова», кстати, тоже немало научных сведений, о вымерших животных например. Но все события, конечно, придуманы. Хотя Санников этот, между прочим, лицо реальное, был такой. Да и сам Владимир Афанасьевич, как о нем пишут, долгое время верил, будто обитаемая земля к северу от Новосибирских островов существует. И все же ее до сих пор не нашли, эту Землю Санникова. Не нашли ее, да Арктика сейчас изучена вдоль и поперек, но никакой неизвестной земли там нет, и тем более того, что описано в романе, тропических растений и прочего.
Значит, такое вообще невозможно? с сожалением спросил Димка, отхлебнув чаю и вытирая со лба испарину.
Чтобы на севере росли южные растения? Это вряд ли. Хотя, ты знаешь загадок в природе полно. Да, хватает загадок. У нас тут, кстати, тоже чудеса завелиськак раз в тех местах, куда ты, Дима Ручейков, путь правишь, на гольцах.
Про метеорит мне уже говорили, вспомнил Димка геофизиков.
Загадочное место, продолжал Алексей. И вправду загадочное Наши вездеходчики неохотно туда ездят. Жалуются на всякие неприятности: то двигатель ни с того ни с сего заглохнет, то трак заклинит. А случалось, и часы в обратную сторону начинали идти. Я, правда, в эти байки не верю. Не верю я в них. Любят люди небылицы сочинять. Мол, из-за метеорита всё. А один дак рассказывает: видел, дескать, на плато лошадей. Навьюченных. Но я думаю, ему это с похмелья примерещилось: лошадей тут давно не используют. Хорошо хоть лошади, а не черти что не черти ему привиделись! рассмеялся рассказчик.
Димка задумался. Что-то необыкновенное наверняка там есть, решил он, если все про это говорят. Может, и не метеорит то был, а какое-нибудь НЛО И ему совсем уж не терпелось поскорее попасть на эти таинственные гольцы.
Глава 7. «На броне»
Димка устроился на вездеходе сверхукак на танке. «На броне» говорят про бойцов, едущих сверху на танке или бронетранспортере. Вездеход, хоть он и был когда-то военным, на танк походил не сильно, разве что гусеницами и грязно-зеленым цветом. Зато его помятые бока доказывали, что он побывал в разных переделках. В кабине (Димка успел в нее заглянуть) сидели на маленьких сиденьицах два уже знакомых ему бородатых мужикаводитель и, наверное, штурман. Там было жарко и пахло мотором. Вездеходчики, сами пропахшие насквозь моторными запахами, с серыми от машинной смазки руками и лицами, казались сроднившимися со своим транспортом. Можно было подумать, что они родились и выросли в этом вездеходе. Сзади имелись дверцы, ведущие в брюхо этого железного чудища. В объемном его «животе» могло бы поместиться, помимо наваленных там коробок и ящиков, наверное, треть Димкиного класса. Однако там стоял такой удушливый запах солярки, что сами водители, опасаясь, видимо, за Димкино здоровье, предложили ему ехать сверху, чему он был только рад, ведь из «брюха» он бы не увидел ничего вокруг.
Наверху имелась специальная площадка, что-то вроде мелкого кузова, с бортиками. Там Димка и устроился, подложив под себя ватник. Ватник ему сунул в последний момент начальник базы «байкальцев» Алексей.
Теплые вещи есть? спросил он у Димки, когда тот уже забрался на «броню».
Свитер есть, отозвался Димка. И шапка.
Мало. Малова́сто будет.
Да лето же, Алексей! возразил Димка.
Забудь! Про лето забудь. Это тут, внизу, лето, а там, на высоте, еще и зима не раз наведается. Наведается зима, помяни мое слово.
Он крикнул водителю: «Погоди ехать, Сергеич!», сходил в свою палатку и вернулся со старенькой серой фуфайкой.
Держи! кинул он фуфайку Димке. Можешь не возвращать. Как и сапоги.
Да не надо, начал было отказываться Димка.
Не валяй дурака!
Вездеход нетерпеливо взревел, окутавшись синевато-белым облаком газов, и тронулся с места. Палатки, срубы, начальник базы остались позади.
Скоро Димке пришлось этот Алексеев ватник надеть, поскольку солнце спряталось в тучи и задул совсем не летний ветер. На голову он натянул синюю вязаную шапку, про которую напоминала по телефону мать.
Ехали они по боку горы, по специально прорезанной бульдозерами дороге, постепенно поднимавшейся наискосок выше и выше. Сначала по сторонам тянулся густой еловый и лиственничный лес. Такой густой, что под ним стоял сумрак. Пахло прелой древесиной. Потом пошли каменные склоны, частично покрытые мхом, с рассеянными чахлыми деревцами.
Хотя по силе своей вездеход и уступал, наверное, танку, но по боевитостиничуть. Он грозно рычал и выдувал сбоку из трубы толстую струю дыма. Из-под его гусениц вылетали камни и ошметки грязи. Некоторые из них попадали даже в Димку. Но это его ничуть не смущало.
Накануне Димка расспросил Алексея про вездеход, на котором он сейчас ехал, и выяснил, что называется этот монстрМТЛБ, что значит: «многоцелевой тягач легкий бронированный». Это и вправду была когда-то боевая машина, таскавшая за собой пушки. Но когда она устарела, ее списали и продали в частные руки, то есть руки этих двух ее водителей (а заоднохозяев), которые сейчас вели ее по сибирским кручам. Перед выездом Димка успел сфотографировать этого мастодонта и зарисовал его в своем блокноте.
Сидя наверху, Димка гордо поглядывал по сторонам, как если бы под ним и в самом деле был танк, лишь замаскированный под мирный рабочий вездеход.
Далеко впереди то появлялись, то прятались за деревьями округлые вершины. Очевидно, к ним и прокладывал свой путь старый железный вояка.
Врезанная в склон дорога скоро кончилась, и дальше тянулся лишь тракторный или вездеходный след. Объезжая выбитые, видимо, другими вездеходами ямы, мощный транспортер легко подминал под себя небольшие деревца и с треском повалил несколько довольно высоких лиственниц. Мелкие веточки и хвоя густо сыпались при этом Димке на голову и за шиворот. Чуть ли не из-под самых гусениц в одном месте выскочила пестрая куропатка, а за нейцелый выводок птенцов. Отлетев метров на двадцать (птенцы не столько летели, сколько бежали, смешно подпрыгивая), птицы остановились, как будто в удивлении, что за ними никто не гонится.
Однако чем выше, тем дорога становилась хуже. Вездеход поминутно накренялся то вправо, то влево, то нырял носом в какую-нибудь рытвину, то вставал почти на дыбы. Казалось, этот бронтозавр прет наугад, ничего не видя и не слыша. Да и что можно видеть через его прищуренные оконца-щели?
Димка уже не поглядывал с гордостью по сторонам. Его занимало теперь другое: вцепившись в бортик, он изо всех сил старался не выпасть. И всякий раз, когда вездеход накренялся, он суматошно прикидывал, куда, на какую сторону ему спрыгивать, если транспорт начнет опрокидываться. А опрокинуться он грозил ежеминутно.