Теперь уже скоро.
Солнечные пятна уже окружают нас, магнитный север, магнитный юг, огромные темные дыры, поглощающие свет. Между ними мост из переплетенных арабесокдуги внутри дуг, высотой с пять Юпитеров. Верхняя из них слегка колеблется при нашем приближении, тянется внутрь, к нам, потрескивая от внутреннего напряжения.
Она рвётся.
Кабина наполняется ослепляюще белым светом. Мы существуем в этом замершем мгновении, в сердце переподключения. Электричество заполняет капсулу, каждый волосок на моем теле встает по стойке смирно. Разряд перегружает каждый синапс, перезапускает каждую цепь, обнуляет все внутренние часы.
Мы свободны.
Светящиеся контуры отскакивают как резиновые у нас за спиной. Где-то рядом люди поют на неизвестных языках. Агни Фалк в раю, здесь, прямо посреди этого ада: глаза закрыты, лицо преисполнено блаженством, струйка слюны стекает из уголка рта. За три «позвонка» от меня кто-то стонет и бьется в удерживающих ремнях или от экстаза или просто от электрошока.
Я ничего не чувствую.
Я стараюсь. Я правда стараюсь. Я заглядываю внутрь себя в поисках искры какого-то нового понимания, какой-то разницы между Настоящей Волей, которая у меня есть сейчас и той иллюзией, которой обманывается каждый с момента выхода человечества в серию. Как мне вообще это понять? У меня что, есть какая-то лампочка в теменных долях, которая была выключена всю мою жизнь и должна была загореться, когда с меня сняли поводок? Решения, которые я принимаю сейчас, должны быть как-то более автономны, чем те, что я принимала десять минут назад? Уже всё? Мне можно идти?
У остальных это, видимо, получилось. Может солнечный бог освободил их из рабства или просто сжег им мозги, но что-то в них точно изменилось. А может причина во мне. Может все эти многочисленные изменения, подготовившие меня для дальнего космоса десенситизировали меня каким-то образом. Может импланты споровой программы дают какую-то интерференцию, которая глушит сигнал.
Кай был прав. Всё это тупая трата времени.
«Автономия» зажигает форсажные камеры. Ускорение вжимает меня в сиденье. Солнце всё ещё ослепляюще корчится вокруг нас, но горизонт теперь заметно искривленмы поднимаемся назад, домой. Этот вид мог бы быть ужасающим и завораживающим, но я отвожу глаза не от благоговения, а от разочарования. Мой взгляд падает назад на мою левую руку, пристегнутую за запястье, рефлективно сжимающую подлокотник. Даже моя эндокринная система не особо впечатлилась: из 864 пор на моем запястье активно потеют только 106. Казалось бы нырок в поверхность Солнца должен был бы вызвать больший...
Стоп.
Я не должна это видеть. Да у человеческих глаз просто нет такой разрешающей способности. И все же это не галлюцинация. Каждая пора, каждый проток, каждая волосинкавсе они точно там, где и должны быть. Я могу определить местонахождение каждого из них независимыми потоками сознания.
Я вспоминаю выражение: «визуализация данных».
Я не вижу их местоположения. Я их вычисляю: глубокие области мозга, обрабатывающие объемы данных намного большие, чем может вместить наше ограниченное сознание, передают мне записки под партой. Они используют мою зрительную кору как шпаргалку. Я вижу микроскопический ворс на обшивке сиденья. Вижу крылья бабочек, порхающих в солнечной короне. Слышу биение каждого сердца в нашей капсуле.
Я вижу вселенную паутины внутренних связей всего и со всем. Я вижу будущее, захлебывающееся всё нарастающим потоком взаимодействий и ограничений. Я оглядываюсь и вижу, как нити паутины исчезают у меня за спиной: конус восприятия сужается, причина отходит от следствия, и каждая схлопнувшаяся вероятностная функция восстанавливает свой потенциал до момента, когда не было ничего невозможного.
Я делаю шаг назад, шаг наружу, и впускаю всё это в себя.
Я вижу изначальный хаос. Я вижу Вспышку.
Я вижу, как появляется Планковское время.
Я наблюдаю, как электроядерное взаимодействие рассыпается на мириады базовых кирпичиков мироздания: гравитация, электромагнетизм, сильное и слабое взаимодействия. Я вижу, как амплитуэдр собирает себя из потенциала непройденных дорог и закрытых дверей. Столько возможностей уходит и теряется, столько вероятностных путей схлопывается каждую пикосекунду. Законы физики цементируются и бесконечные степени свободы исчезают навсегда. Будущееэто смирительная рубашка: каждое изменение каждого электрона затягивает ремни всё сильнее и сильнее, каждое решение пойти сюда вместо того, чтобы пойти туда уничтожает все остальные возможности.
Я вижу запутанные нити моего собственного будущего: все более и более ограниченные, сходящиеся в одну точку. Отсюда я не могу видеть эту точку, но это и не важно. Нитей вполне достаточно. И они протянуты на миллионы лет.
Я никогда до конца в это не верила.
Остальные пассажиры всхлипывают, кричат в религиозном экстазе, сжимают стучащие зубы. Я же смеюсь в голос. Никогда раньше я не чувствовала столько надежды, столько уверенности, как чувствую сейчас. Я разжимаю стиснутые на подлокотниках руки и смотрю на запястья.
Шрамов больше нет.
Я родилась заново.
* * *
«Ты понимаешь, да? Это должен быть твой выбор».
Первый раз я услышала эти слова, когда мне было четыре. У меня еще даже не было имплантов, ни у кого из нас не было. Чтобы поговорить с нашей группой, им пришлось собрать нас вместе, в одной комнате, как в какой-то древней школе из прошлого столетия.
Они показали нам, из-за чего мы здесь: пылевые пустоши, ушедшие под воду побережья, засоренные и обедненные экосистемы, задыхающиеся от отходов, вырабатываемых человечеством на протяжении сотен лет. Они показали нам архивные видео публичного линчевания братьев Кох, которые хоть и подарили нам несколько приятных минут, в действительности ничего не изменили.
«У нас заканчивалось время»сказала наставницанаша самая первая наставница, и я так и не смогла запомнить её имя, хотя прекрасно помню, что один глаз у нее был голубой а другой янтарный.«Мы понимали что это случится, но до конца в это не верили». Она познакомила нас с азами манифеста Хокинга, с концепцией Великого Фильтра и со всеми этими зловещими предвестниками, маячившими на горизонте на протяжении всей истории человечества, подобно просроченному и всё увеличивающемуся долгу. Год за годом проценты росли, и приближалось время платить по счетам, мы неслись на полной скорости прямо в кирпичную стену не в состоянии даже замедлитьсяну и какой тогда был смысл об этом говорить?
До постройки первого Кольца Хокинга. До того, как самый первый ион водорода попал из точки А в точку Б, минуя пространство между ними. До того, как открытие нерелятивистских червоточин зажгло слабый огонёк надежды на то, что некоторые из нас всё же смогут достичь других гнезд где-то тампока еще не загаженных.
«Но это не сработает»,вырвалось у меня, и наставница спросила, повернувшись ко мне,«Почему, Санди?»
Если бы я была немного старше или хотя бы немного быстрее, я бы легко выдала множество причин: потому что не имеет значения, как быстро они нас вырастят и запустят в полет, не имеет значения что мы можем строить мосты, позволяющие пересечь световые годы за мгновение. Мы всё ещё здесь, и пройдут столетия прежде чем мы сможем добраться куда-либо ещёведь даже волшебные мосты должны на что-то опираться на обоих концах. Всё что мы только что узнали про нас самихвсе эти уничтоженные биологические виды, все упущенные переломные моменты, все полуготовые полурешения почему-то никогда не длящиеся больше одного избирательного циклавсё это не оставляло никакой надежды на жизнеспособность глобального проекта, рассчитанного на тысячелетия. Мы просто еще к этому не готовы.
Но они не сделали нас умнее, всего лишь быстрее. Хотя мой маленький разогнанный мозг и работал вдвое эффективнее своего хронологического возраста, но как, пусть даже и восьмилетний ребенок, может понять добровольную слепоту целого биологического вида? Я чувствовала что нужно сказатьмне просто не хватало слов. Поэтому всё что я смоглаэто снова глупо повторить: «Слишком поздно. У нас, как вы сами сказализаканчивается время».
Какое-то время все молчали. Кай глянул на меня неодобрительно. Но когда наставница снова заговорила, в её голосе не было упрека: «Мы делаем это не для себя, Санди».
Она повернулась к остальным: «Вот почему мы не строим Управляющий Узел на Земле, или где-то рядом. Мы строим его далеко в космосе, давая ему возможность пережить всё, что бы мы с собой ни сделали. Давая ему возможность остаться тамждать тех, кто придет после».
Мы не знаем чем мы станем через тысячу лет или через миллион. Мы можем разбомбить себя в пыль уже послезавтра. Мывсего лишь люди. Но нам нельзя терять надежду, именно потому, что мылюди, и мы также можем достать до звезд. И даже если мы за одну ночь скатимся обратно в каменный век, у нас будут столетия, чтобы вскарабкаться обратно, до того, как вы снова взглянете на нас. Может когда-то вы построите врата и никто из них не выйдетно в следующий раз, или даже через раз, вы встретите ангелов. Нельзя знать наперед, но вы можете видеть будущее, каждый из вас. Вы сможете увидеть, что из всего этого получится. Если захотите.
Это ваш выбор.
Мы развернулись на звук медленных хлопков. В дверном проеме стоял ссутулившийся человек с грустными глазами бассет-хаунда и неуместной улыбкой на лице. Наша наставница, слегка покраснев, подняла руку, принимая аплодисменты: «Знакомьтесь, это доктор Савада. Вы очень хорошо его узнаете в ближайшие несколько лет. Пожалуйста, пройдите за ним, ему нужно вам кое-что показать».
Мы встали и начали собирать вещи.
«А через десять тысяч лет»она произносит эти слова быстро, как будто боится не успеть.«...если что-то и выйдет к вам, чтобы поздороваться оно просто обязано быть лучше чем то, какие мы сейчас».
Она улыбается, немного грустно: «Разве оно не стоит того, чтобы посвятить этому свою жизнь?».
* * *
Я знала, что Кай будет ждать меня в стыковочном зале. Через сердитое выражение на его лице пробивается удивление: я не должна быть в состоянии идти самостоятельно, по крайней мере не так сразу. Остальных, дезориентированных, шокированных произошедшим, проводники ведут под руки, мягко возвращая их назад к их пожизненным приговорам. Они всё еще пытаются проморгаться от остаточных образов своего просветления. Слепые от рождения и снова ослепшие, они пытаются вспомнить увиденное.
Они не вспомнят. Они сконструированы случайностью: максимум одна-две коррекции чтобы получить зеленые глаза или хороший слух или иммунитет от рака. У сил, создавших их, не было ни предвидения ни будущего. Всё, что имеет значение для эволюции, это то, что эффективно работает в данный конкретный момент.
Но не я. Я могу видеть на световые годы.
Мне не нужен проводник. Он всё еще стоит там, возле шлюза, всё более нетерпеливый, всё ещё ждущий моего появления. Я спокойно прошла прямо мимо него и он меня даже не заметил: его взгляд искал дезориентированность а не целеустремленность.
Привет.улыбаюсь я Каю.Не стоило меня встречать.
Получила то, что хотела? Счастлива, наконец?
Я счастлива. И еще я рада его видеть.
Ты же понимаешь, что они тебя обманули?говорит он.Думаешь, ты их переиграла или удивила? Они точно знали, что ты собираешься делать. Что бы ты там ни узнала, чего бы ты не думала что там достигла
Я знаюговорю я мягко.
Они хотели, чтобы ты это сделала. Всё это не должно было пошатнуть твою веру в миссию, оно должно было её только укрепить.
Кай. Я знаю.я пожимаю плечами и беру его за руку.Ну что тут скажешь? Их план сработал.
Правда не совсем так, как они думают. Всё еще держа его за руку, я поворачиваю запястье, пока не становятся видны вены:
Смотри.
Ну и что?хмурится он.Ты думаешь я раньше их не видел?
Видимо, он пока не готов.
Я вижу, что он собирается отстраниться и первая поворачиваюсь к невидимой камере на другой стороне помещения. Я маню её пальцем.
Что ты делаешь?
Приглашаю доктора к нам присоединиться,.по его реакции я вижу, что Савада пришел с ассистентом.
Приглашенные, они входят через боковую дверь, пересекают комнату приближаясь к нам, пока последние из пилигримов загружаются в свои транспортные капсулы. «Мисс Азмандин.»говорит Радек (и у меня занимает несколько мгновений понять, откуда я знаю его имя: оно всплыло в памяти мгновенно, как будто написанное на бейджике).
Санди,улыбается мне Савада,Ну и как тебе свобода?
Не так хороша, как о ней говорят.
Готова вернуться домой?
Когда нибудь, несомненно,и я вижу, как Радек напрягается,А есть причины торопиться?
Нет, причин нет,отвечает Савада.
У нас уйма времени,добавляет Радек,Можешь пойти ещё поискать себя, пока звезды не погаснут.
И я вижу, что он говорит это буквально.
Что смешного?спрашивает Радек, а Кай хмурится еще больше.
А я не могу перестать улыбаться. Их выдает именно отсутствие реакции. Ни один мускул не дрогнул на их лицах, но их глаза полны звезд. И не просто звезд, а звезд уходящих в красное смещение, сдвигающихся от света к тепловому излучению слишком быстро чтобы это могло быть природным процессом. Как огоньки, исчезающие под накидкой. Как будто кто-то гасит целые солнца.
Вы нашли Тип 2,я говорю это тихо, почти про себя,Созвездие Змееносца.
А вот теперь их передернуло.
То есть они там были,я вижу откровения в дрожании их век,Теперь уже в созвездии Змеи. Они движутся. В нашем направлении.
Ну конечно.
Люди никогда даже и не двинулись бы в направлении космоса, если бы не страх, что конкуренты доберутся туда первыми. Они сожгут мир своим собственным безразличием, но со всей страстью поднимуться на защиту этого самого мира если возникнет угроза снаружи. Предоставленное само себе человечество будет сосать палец и загнивать в собственном дерьме, столкнувшись же с Чужимионо создаст порталы в бесконечность. Создаст существ подобных мне, чтобы засеять ими Космос.
Все, что им было нужноэто враг.
Я понимаю кое-что еще: очень скоро способность всё это видеть покинет меня. Уже начинает покидать. Я чувствую, как мои мысли начинают затуманиваться, как катаракты возвращаются на мои глаза. Это займет больше времени чем у Фалк и остальных, но очень скорочерез несколько часов, максимум день, и мои нейроны вернутся назад, на исходный уровень, и я поблекну, как севшая батарейка.
Это нормально. Всё, что я увидела, останется со мной. Мне не нужно помнить дорогу, если я помню куда она ведет.
Это твой выбор,напоминает мне Савада,Всегда был только твой.
Он, конечно, не прав. Это не мой выбор, и никогда моим не был. Хотя бы в этом я была права.
Но это и не их выбор тоже.
Я поворачиваюсь к своему учителю:
Вы не выбираете мой путь, Маморо.
Он качает головой:
Никто и не...
Путь уже выбран. Вы всего лишь расчищаете его.
Всё то время, что я пыталась спровоцировать их вышибить меня из программы. Всё то время, что они самодовольно держали дверь открытой, провоцируя меня уйти. Всё то время, что я пыталась быть свободной.
Да оставьте вы себе эту свободу. У меня есть кое-что получше.
У меня есть предназначение.