Смущенно поколебавшись, Дик выпалил: «Если вам так нравится, я буду называть вас Чокнутым Сэмом, но хотел бы составить свое собственное мнение по поводу вашей нормальности. Может быть, вы правы, а все остальные ошибаются».
Чокнутый Сэм оглушительно расхохотался: «Парень, ты сказал самую разумную вещь из всех, какие я слышал с тех пор, как пешком под стол ходил!» Сэм повернулся к доктору Мердоку: «Слушайте, док, я думал, вы прикажете Лобскузу или как его там выдать мне необходимое топливо».
Доктор Мердок хлопнул себя по лбу: «Сэм, я начисто забыл про это. Скажу ему за ужином. Ты, конечно, поужинаешь с нами?»
«Конечно. Куда мне еще податься? За углом есть отель Ритц-Карлтон? Или где-нибудь в Море Ясности устроили гриль Савой?»
Подскакивая и ворча себе под нос, Сэм удалился. Глядя ему вслед, доктор Мердок скорбно покачал головой, затем повернулся к Дику: «Пойдем, надо спешить».
Через десять минут, облачившись в скафандры, они пересекли дно кратера черное стекло, глубокое и прозрачное, как морская вода. У них за спиной остались четкие силуэты корпусов обсерватории, слепящие под безжалостными солнечными лучами. Дику, привыкшему на Венере к золотистой дымке и растворяющимся в ней расстояниям, трудно было привыкнуть к бескомпромиссной резкости лунного ландшафта. Очертания, формы, тени, детали в нескольких километрах все казалось таким же обнаженным и бросающимся в глаза, как под ногами; это придавало пейзажу приводящую в замешательство сложность, странно приближая объекты, как если бы здесь отсутствовала обычная перспектива.
Впереди возвышалась стена кратера: серые, белые и черные утесы, расколотые призмы с блестящими, как зеркала, поверхностями разломов, гораздо круче и обрывистей, чем любые горные хребты на Венере. Верхняя часть невысокого утеса была взорвана, чтобы на образовавшейся площадке разместился телескоп. Сложная ажурная конструкция выделялась на фоне черного неба, металл ярко блестел на солнце и при всей своей замысловатости телескоп каким-то образом казался солиднее окружающих лунных гор. Почти в основании широкой трубы, образованной пересекающимися фермами, висело зеркало; почти на самом верху гнездилась кабинка астронома, выглядевшая маленькой по сравнению с огромным зеркалом.
Доктор Мердок заглядывал в шлем Дика, его губы странно шевелились. Дик внезапно понял, что отец что-то говорил но в вакууме, естественно, ничего не было слышно. Доктор Мердок шагнул ближе и прикоснулся к переключателю на ремне Дика. У Дика в ушах раздался гул радио прогревалось. Затем он услышал, как ниоткуда раздался голос отца, постепенно достигший нормальной громкости.
«У нас нет удобной ровной тропы, ведущей к Глазу но в условиях лунного притяжения проще прыгать, чем ходить. Будь осторожен, однако, не прыгай слишком далеко».
Он повел сына вверх, поднимаясь легкими прыжками; через некоторое время они уже стояли около телескопа.
Дик изучал идеально ровную поверхность зеркала с нескрываемым почтением и восхищением. Оно казалось широким, как фундамент дома: «Как удалось сделать такое большое зеркало и привезти его сюда так, чтобы оно не сломалось? Оно, наверное, десятиметрового диаметра!»
Его отец усмехнулся: «Двенадцатиметрового. И зеркало сделали здесь, на месте»
«Но каким образом»
«Инженеры придумали весьма изобретательный способ. Это зеркало состоит из затвердевшей ртути. Жидкую ртуть заливали в отмостку, а затем очень медленно вращали. Центробежная сила прижимала ртуть к краям отмостки, образуя идеально ровную параболическую поверхность. Через несколько секунд ртуть затвердела в той форме, которую ты видишь».
«Значит, вы могли сделать зеркало любой величины!» подивился Дик.
Доктор Мердок кивнул: «В принципе. Труднее всего было избавиться от вибрации, так как малейшее дрожание привело бы к искажению зеркальной поверхности. Необходимо было устранить любой скрежет, любое трение; ртуть даже защищали экраном от пыли. Отмостка вращалась на поршневом шарнире диаметром всего два с половиной сантиметра, погруженном в масляную ванну. Момент вращения создавался магнитным полем. В результате мы имеем идеальный астрономический прибор».
«Значит, теперь вы можете видеть как угодно далеко?»
Доктор Мердок улыбнулся и горестно покачал головой: «Наши возможности все еще ограничены, хотя и не так, как раньше. В старые добрые времена на Земле астрономам мешали воздушные течения, дымка, рассеянный атмосферой свет и вес самого зеркала. Здесь зеркало весит в семь раз меньше, чем на Земле. Воздух не затуманивает изображение, потому что здесь нет воздуха. Кроме того, наблюдаемый объект находится над горизонтом в течение двух недель, что дает нам очень много времени для фотографирования. Теперь четкость и подробность изображения ограничиваются только точностью наведения телескопа, то есть механизмом, автоматически поворачивающим телескоп вслед за движением звезд по небосклону, а также зернистостью фотографических пластин и космической дымкой молекулами, рассеянными в пространстве. Тем не менее, теперь мы можем видеть в сто раз дальше, чем это было возможно с помощью Паломарского рефлектора».
Дик разглядывал телескоп с уважением: «Но почему его называют Убийцей?»
Доктор Мердок, казалось, немного смутился: «До меня главным астрономом здесь был доктор Врознек, замечательный ученый. Телескоп убил его мы надеемся, что это был редкий несчастный случай, доктор Мердок понизил голос, который больше никогда не повторится». Он указал на металлический зонт: «Это солнечный экран. Когда человек работает в кабинке, положение экрана регулируется так, чтобы он заслонял зеркало телескопа. Если по ошибке или из-за какой-то небрежности не защищенное экраном зеркало будет обращено к Солнцу, солнечный свет может сфокусироваться на кабинке и сжечь астронома и все его приборы. К сожалению, именно это случилось с доктором Врознеком. Кто-то допустил странный недосмотр» Помолчав, доктор Мердок задумчиво повторил: «Очень странный недосмотр. Доктор Врознек не воспользовался солнечным экраном, и телескоп убил его».
Дик содрогнулся: «Надеюсь, это случилось быстро».
«О да, ему не пришлось долго страдать».
«И после этого тебя назначили главным астрономом?»
«Да. Пожалуй, это было не слишком справедливо по отношению к профессору Декстеру он уже работал в обсерватории. Но совет попечителей выбрал меня. И поэтому, доктор Мердок развел руками, мы здесь».
Дику не давали покоя воспоминания о событиях, пережитых в полете: «Вы можете видеть отсюда корабль, улетающий с Земли?»
«Это проще простого. Мы могли бы проследить его на всем пути до Венеры».
«Пиратам такой телескоп мог бы очень пригодиться».
Доктор Мердок долго молчал несколько минут. Наконец он сказал: «Совершенно очевидно, что они не могут полагаться на случай, находя свои цели. Космос слишком велик. Могу представить себе только два способа, которыми могли бы пользоваться пираты. Они могут внедрить сообщника на том корабле, который намерены ограбить в качестве пассажира или члена команды. Или получить доступ к такому телескопу, как этот».
Дик тревожно перевел взгляд с телескопа на здания обсерватории, ютившиеся под стеной кратера на безжизненных просторах лунного ландшафта: «Они могли бы даже приземлиться за кратером, истребить нас всех и захватить обсерваторию».
Доктор Мердок рассмеялся: «Надо полагать, такое тоже возможно»
В наушниках скафандров послышался новый голос: «Доктор Мердок! Мы заметили странный корабль. Возникает впечатление, что он вооружен и спускается прямо к обсерватории!»
V. Пиратская лихорадка
Движимые одним и тем же побуждением, доктор Мердок и Дик подняли головы к небу. Сердце Дика билось часто и тяжело; он указал, протянув руку: «Смотри» Доктор Мердок смотрел вверх; они молча наблюдали за странным кораблем. Меньше межпланетных пассажирских кораблей, корабль отличался совсем другими пропорциями. Причудливая широкая перекладина поперек тупого носа придавала ему вид неуклюжей, но опасной молот-рыбы.
Дик заметил, что отец вздрогнул, словно освободившись от минутного наваждения: «Если это действительно пиратский корабль, нам конец». Он начал спускаться в кратер: «Мы не можем драться. У нас нет ничего опаснее разделочных ножей Дока Моула».
Дик поколебался несколько секунд прищурившись, он рассматривал корпус незнакомого корабля. Корабль спускался на фоне Солнца, подробности трудно было различить. А затем корабль слегка повернул, и Дик заметил голубой символ. У него екнуло сердце. «Это ооновский корабль! воскликнул он. Я вижу их эмблему».
Доктор Мердок остановился, пригляделся к корпусу корабля: «Да, теперь я вижу». Он проворчал: «Они должны были предупредить нас вместо того, чтобы пугать таким образом».
Корабль приземлился на черном стекле дна кратера. Люк распахнулся, на поверхность спрыгнули три человека в скафандрах.
Доктор Мердок направился им навстречу. Дик следовал за ним в нескольких шагах; ему пришло в голову, что кто угодно, пират или нет, мог нарисовать на корабле эмблему ООН. У идущего впереди астронавта было спокойное грубоватое лицо, он говорил спокойным грубоватым голосом, точно соответствовавшим характеру его физиономии. Дик забыл о подозрениях. Никакой пират не стал бы разговаривать таким обыденным тоном пираты по определению были людьми, любившими покрасоваться и склонными к театральным эффектам.
«Я капитан Джозеф Франкетти. Хотел бы поговорить с доктором Мердоком».
«Это я, отец Дика недовольно взглянул на корабль. Вы могли бы нас предупредить. Мы заразились пиратской лихорадкой, и вы нас так напугали, что я, наверное, поседел раньше времени».
Франкетти ухмыльнулся: «Прошу прощения, но мы прибыли именно для того, чтобы обсудить пиратов и я не хотел публиковать новости о нашем местонахождении по всей Солнечной системе».
Доктор Мердок кивнул: «Что ж, заходите внутрь, там будет удобнее поговорить. Мы как раз собирались поужинать не желаете ли к нам присоединиться?»
«С удовольствием. Рад буду любому обновлению меню в Космическом Флоте оно не радует разнообразием».
Доктор Мердок посмотрел на воротник серовато-синей униформы капитана, едва заметный под шлемом, перевел взгляд на корабль: «Во флоте?»
Франкетти тоже бросил взгляд на корабль: «Не слишком впечатляющий аппарат, не правда ли? Это корабль Космического Флота ООН, он составляет ровно половину этого флота. Корвет Тезей. Другую половину составляет корвет Ахилл. Но уже строится пополнение».
Они направились к административному корпусу вместе с двумя спутниками капитана Франкетти. Дик с любопытством рассматривал этих людей. Они настолько походили друг на друга оба с длинными, словно принюхивающимися носами, осторожно поглядывающими черными глазами, костлявыми подбородками что их можно было принять за братьев.
Внутри Франкетти снял скафандр и представил своих компаньонов: «Господин Миллбэнк и господин Чейн из Трехпланетной страховой корпорации, он насмешливо покосился на спутников. Их очень интересуют убытки, которые их компания понесла из-за пиратов».
«Это мой сын, Дик, отозвался доктор Мердок. А вот уже идет профессор Декстер. Предлагаю поужинать здесь, в салоне, где мы могли бы говорить свободнее, чем в столовой». Он подошел к телефону и отдал распоряжения стюарду.
Капитан Франкетти бросил оценивающий взгляд вокруг: «Неплохой у вас тут салон, доктор. Глубокие кожаные диваны, на подоконниках горшки с геранью почти как дома».
Доктор Мердок рассмеялся: «Прежде всего и превыше всего мы практичны. Нужно где-то сидеть мы поставили диваны. А герань выполняет не только декоративную функцию она выделяет много кислорода».
Два стюарда в белых куртках установили стол. Пока еще не подали ужин, доктор Мердок сказал: «Дик, наверное, побывал ближе всех к пиратам из всех присутствующих».
«Каким образом?» спросил Франкетти. Тем временем Миллбэнк и Чейн с любопытством изучали Дика.
«Он прибыл с Венеры на Африканской звезде. По пути как вам, наверное, известно они пролетели мимо того, что осталось от Американской звезды».
«Ну-ну. Ты, наверное, чувствовал себя довольно-таки беззащитным, Дик».
«После того, как я увидел, чтó они сделали с капитанским мостиком Американской звезды, я, конечно, беспокоился».
«Только на одном этом корабле погибли восемьдесят пять мужчин и женщин, задумчиво произнес Франкетти. Еще девяносто погибли на борту Канопуса и семьдесят два человека на Капелле. В общей сложности почти двести пятьдесят человек убиты безжалостно и хладнокровно. Василиск, Франкетти иронически подчеркнул это слово, дьявол, в жилах которого течет не кровь, а кислота».
«Его хладнокровие стоило нашей компании несколько миллионов долларов, с чувством, напряженно сказал Миллбэнк. Отвратительная, тошнотворная личность!» Чейн кивнул, выражая полное согласие.
Профессор Декстер заметил: «Прозвище Василиск должно нести в себе какой-то символический смысл, но для меня он непостижим».
Отец Дика погладил подбородок: «Возможно, оно объясняется ужасом, который он внушает Нет, это слишком прозаично».
Профессор Декстер покачал головой: «Василиск! Фантастика, да и только! Фантастика даже то, чтобы тут сидим и обсуждаем космических пиратов, как нечто повседневное, как пьяных водителей, устраивающих аварии на дорогах!»
«Должен признаться, это выходит за рамки обычных представлений, кивнул Франкетти. Пиратство вышло из моды лет пятьсот тому назад, вместе с галеонами и конкистадорами».
«Тем не менее, рассматривая сложившееся положение вещей в исторической перспективе, возразил профессор Декстер, можно сказать, что нынешние условия почти тождественны тем, которые привели к расцвету пиратства в шестнадцатом и семнадцатом веках: незащищенные корабли перевозят ценные грузы, связь ненадежна, нет надлежащего патруля. Учитывая человеческую природу, неудивительно, что сходные условия приводят к сходным результатам».
«Чтó делается для того, чтобы обеспечить надлежащее патрулирование, капитан?» спросил доктор Мердок.
Франкетти мрачно покачал головой: «Слишком мало. Тезей построили всего два месяца тому назад, Ахиллес запустят только через неделю. Собираются ввести в строй тяжело вооруженный крейсер, который, скорее всего, сможет легко справиться с пиратами но осуществление этих планов ожидается только через год».
«А тем временем?»
«Тем временем кораблям придется рисковать или оставаться на космодромах».
«Но корабли должны летать! Венеру и Марс нельзя изолировать!»
Франкетти пожал плечами: «На это и рассчитывает Василиск, на этом он и наживается».
«Насколько я помню, вмешался профессор Декстер, именно такая ситуация возникла когда-то в Карибском море. А когда добыча в открытом море иссякла, пираты занялись набегами на приморские города и береговые кровавые бойни были еще ужаснее, чем на море».
В воображении Дика внезапно возникла яркая картина: бешено ревущие, зверски оскалившиеся люди на мирных улицах Долины Чудес жгут, крушат все вокруг, тащат женщин за волосы Кто мог бы их остановить? По сути дела, кто мог бы предотвратить захват такими людьми лунной обсерватории, истребление всех, кто здесь работал? Дик содрогнулся. Франкетти заметил это: «Чувствуем себя не слишком уютно, не правда ли, Дик?»
«Никогда не думал, что современные люди способны на такие жестокости».
Его отец с горечью отозвался Дик редко слышал, чтобы он говорил таким тоном: «Дай человечеству время, Дик. Оно еще очень молодо, едва выглянуло из мрака дикого варварства».
Миллбэнк прокашлялся, чтобы вернуться к основной теме разговора: «Разумеется, доктор Мердок, все мы чрезвычайно обеспокоены происходящим. Межпланетные рейсы все еще совершают больше двадцати кораблей, причем большинство этих кораблей застраховано нами. Если Василиск он произнес это прозвище, как неприличное ругательство, уничтожит еще несколько кораблей, наша компания окажется в исключительно неудобном положении».
«Конечно, я хорошо понимаю вашу точку зрения, сказал доктор Мердок, но зачем вы прилетели сюда, к нам в обсерваторию?»
«Потому что в обсерватории используется одно из немногих устройств, которые могли бы помочь нам выследить убийц».