«Может быть, он хотел бы все-таки побывать на Земле?»
Госпожа Блэйскелл кивнула: «Меня бы нисколько не удивило, если бы это было так. Земля его завораживает. Но он не может покинуть станцию, вы же понимаете».
«Странно! Почему нет?»
Госпожа Блэйскелл ответила многозначительным взглядом: «Потому что в таком случае он автоматически откажется от наследства это предусмотрено уставом станции. Владелец должен постоянно находиться в помещениях станции, она указала на серую дверь. Это вход в его кабинет. Я позволю вам мельком заглянуть туда, чтобы вас не разбирало любопытство и чтобы у вас не было потом неприятностей, когда меня не будет рядом и я не смогу за вами следить Не пугайтесь того, что увидите там нет ничего на самом деле опасного».
С видом жрицы, снимающей покрывало с таинственной реликвии, госпожа Блэйскелл повозилась немного, открывая дверной замок так, чтобы Джина не могла наблюдать за ее манипуляциями.
Дверь отодвинулась. Госпожа Блэйскелл усмехнулась Джина подпрыгнула от испуга.
«Нет-нет, ничего страшного, успокойтесь! Я же сказала здесь нет ничего опасного. Это всего лишь один из зоологических экспонатов господина Эрла большая редкость. Он затратил много времени и денег, чтобы его добыть»
Джина глубоко вздохнула и рассмотрела поближе рогатое черное чудище, стоявшее на двух ногах сразу за дверью, чуть наклонившееся и присевшее так, будто оно готовилось прыгнуть на непрошеного посетителя и схватить его кожистыми черными лапами.
«Это самая страшная образина, с тихим удовлетворением заметила госпожа Блэйскелл. Еще тут у него всякие насекомые и пауки, она показывала пальцем. Драгоценные камни здесь, а тут диски со старыми музыкальными записями. Его коллекция почтовых марок там, а книги на полках в том шкафу. Отвратительные книжки, стыдно ему хранить такую мерзость! Не давайте ему знать, что вы заглядывали в его гадкие книжонки, он над ними слюни пускает».
«Конечно нет, госпожа Блэйскелл, послушно ответила Джина. Я не интересуюсь такими вещами. Если это то, о чем я думаю».
Госпожа Блэйскелл энергично кивнула: «Это именно то, о чем вы думаете, и еще хуже!» Она не стала распространяться о причинах ее знакомства с содержимым библиотеки владельца станции, а Джина решила, что ей не подобало выяснять эти причины.
У них за спиной возник Эрл Эйберкромби. «И что же? спросил он язвительным, напряженным тоном. Насмотрелись?» С силой оттолкнувшись пяткой от стены, он пролетел по спальне и захлопнул дверь, ведущую в кабинет.
Госпожа Блэйскелл примирительно произнесла: «Ну что вы, господин Эрл! Я просто показывала новой горничной, куда ей не следует заходить и на что ей не следует смотреть причем я не хотела, чтобы она упала в обморок или чтобы у нее случился сердечный приступ, если бы она сама заглянула внутрь, движимая невинным любопытством».
Эрл крякнул: «Если она заглянет в кабинет, когда я буду внутри, с ней случится нечто похуже сердечного приступа».
«А еще я умею хорошо готовить», вне всякой связи с происходящим заявила Джина. Отвернувшись, она позвала начальницу: «Пойдемте, госпожа Блэйскелл, не будем раздражать господина Эрла, пусть успокоится. Я больше не позволю ему вас обижать».
Запинаясь, госпожа Блэйскелл выдавила: «Но послушайте! Ничего особенного, я» Она замолчала. Эрл удалился в кабинет и захлопнул за собой дверь.
На глаза госпожи Блэйскелл навернулись слезы: «Ах, дорогая, я так не люблю, когда меня ругают!»
Они продолжали работать в молчании и закончили уборку спальни. Выходя, госпожа Блэйскелл доверительно пробормотала на ухо Джине: «Как вы думаете, почему Эрл такой ворчливый и раздражительный?»
«Понятия не имею, выдохнула Джина. Ни малейшего».
«Видите ли, осторожно продолжала госпожа Блэйскелл, дело тут, главным образом, в его внешности. Он хорошо понимает, что худоба не позволяет ему походить на других, и это понимание снедает его изнутри. Он не выносит внимания, не хочет, чтобы за ним наблюдали ему кажется, что над ним смеются. Я слышала, как он говорил об этом госпоже Кларе. Конечно, никто над ним не насмехается, его просто жалеют. Он ест, как бык, и принимает пилюли, стимулирующие железы, но все равно остается худосочным, со всеми этими выступающими мышцами, натянутыми, как веревки». Она смерила Джину задумчивым взглядом: «Надо будет прописать вам такие пилюли посмотрим, может быть нам удастся сделать вас более привлекательной, с сомнением покачав головой, однако, она прищелкнула языком. Может быть, это просто у вас не в крови, как выражается госпожа Клара. Никак нельзя сказать, чтобы это было у вас в крови»
V
На туфлях Джины красовались маленькие бантики из красных ленточек, красная лента украшала ее волосы, а на щеке у нее кокетливо выделялась черная мушка. Она подтянула комбинезон так, чтобы он ненавязчиво обтягивал талию и бедра.
Перед тем, как покидать комнату, она рассмотрела себя в зеркале: «Может быть, я чего-то не понимаю? Как бы я выглядела, если бы прибавила килограммов сто? Нет. Лучше не надо. Я типичная уличная девчонка. К шестидесяти годам я буду выглядеть, как росомаха но еще сорок лет на меня будут оглядываться».
Она пролетела по коридору мимо Плезонса, музыкальных залов, гостиной для торжественных приемов и трапезной дальше, к анфиладе спален. Остановившись у двери апартаментов Эрла, она распахнула ее и проплыла внутрь, толкая перед собой электростатический пылесос.
В спальне было темно: под воздействием затемняющего поля прозрачные стены из транспара становились матовыми.
Джина нащупала на стене дисковый регулятор и включила свет.
Эрл не спал. Он лежал на боку, желтая магнитная пижама прижимала его к матрасу. Бледно-голубое стеганое одеяло закрывало его до плеч, а лицо он прикрыл рукой. В тени, из-под руки, на Джину смотрели яростно горящие глаза.
Эрл не двигался он оцепенел от возмущения.
Джина подбоченилась и произнесла звонким голосом нахальной девчонки: «Вставай, ленивец! Если будешь без конца валяться, разжиреешь, как все остальные»
Наступила напряженная, угрожающая тишина. Джина подошла, наклонилась и заглянула под ладонь Эрла: «Ты живой?»
Не двигаясь, Эрл выдавил хриплым, низким баритоном: «Чем, по-твоему, ты занимаешься?»
«Выполняю обязанности. Закончила уборку в Плезонсе. Теперь очередь твоей спальни».
Эрл взглянул на настенные часы: «В семь утра?»
«Почему нет? Чем скорее я управлюсь, тем скорее смогу заняться своими делами».
«К чертовой матери твои дела! Убирайся, пока не получила по башке!»
«Никуда я не пойду, сэр. Я в высшей степени решительная особа. Когда я заканчиваю работу, для меня нет ничего важнее свободного самовыражения».
«Пошла вон!»
«Я артистка и художница. Может быть, в этом году стану поэтессой. Или танцовщицей. Из меня получится чудесная балерина. Смотри!» Она попробовала сделать пируэт, но при этом по инерции поднялась к потолку достаточно изящно, об этом она позаботилась.
Оттолкнувшись от потолка, она снова встала у кровати: «Если бы на мне были магнитные туфли, я могла бы так вертеться полтора часа кряду. Гран-жетé еще проще»
Эрл приподнялся на локте, набычившись и часто моргая так, будто собрался вот-вот на нее наброситься: «Либо ты сошла с ума, либо обнаглела настолько, что ведешь себя, как сумасшедшая!»
«Ни в коем случае! отрезала Джина. Я веду себя исключительно вежливо. На этот счет могут существовать различные мнения, но это еще не значит, что ты обязательно прав».
Эрл снова откинулся на подушку. «Спорить тебе придется со старым Веббардом, а не со мной, промычал он. А теперь последний раз говорю пошла вон!»
«Я уйду, сказала Джина, но ты об этом пожалеешь».
«Пожалею? голос Эрла повысился на октаву. Почему бы я об этом пожалел?»
«Ну, предположим, я обижусь и скажу господину Веббарду, что хочу уволиться?»
Эрл процедил сквозь зубы: «Сегодня поговорю с Веббардом может быть, тебя уволят Чудеса в решете! с горечью сказал он самому себе. Страхолюдные горничные вламываются ни свет ни заря!»
Джина изумленно уставилась на него: «Страхолюдная? Это ты про меня? На Земле меня считают очень привлекательной девушкой. И мне всегда прощают, если я причиняю кому-то беспокойство так, как сейчас потому что я хорошенькая».
«Теперь ты на Станции Эйберкромби, сухо отозвался Эрл. Здесь, слава богу, другие порядки».
«А ты и сам неплохо выглядишь», осторожно заметила Джина.
Эрл сел на кровати, его лицо налилось кровью от гнева. «Убирайся! заорал он. Ты уволена!»
«Пшш! пожала плечами Джина. Ты не посмеешь меня уволить».
«Я? Не посмею? угрожающе спросил Эрл. Почему бы я не посмел?»
«Потому что я умнее тебя».
Эрл гортанно хмыкнул: «Почему ты так думаешь?»
Джина рассмеялась: «Ты был бы приятным собеседником, Эрл, если бы не был таким недотрогой».
«Хорошо, сначала обсудим этот вопрос. Почему ты считаешь, что я недотрога?»
Джина пожала плечами: «Я заметила, что ты неплохо выглядишь, и у тебя сразу перегорел предохранитель». Она сдула с ладони воображаемую пушинку: «На мой взгляд, только недотроги обижаются на такие замечания».
Эрл мрачно улыбнулся в этот момент он напоминал выражением лица Фозерингея. Если на него надавить слишком сильно, Эрл мог взорваться. Но в этом отношении он был далеко не так опасен, как Ансель Клеллан, например. Или как Фьоренцо. Или как Весельчак Макклюр. Или как Фозерингей. Или как она сама, в конце концов.
Эрл неотрывно смотрел на нее так, словно видел ее впервые. Именно этого она хотела.
«Так почему ты думаешь, что ты умнее меня?»
«О! Кто знает Разве ты умный?»
Глаза Эрла метнулись в сторону двери, ведущей в кабинет; на мгновение по его лицу пробежала волна удовлетворения: «Да, я умный».
«Умеешь играть в шахматы?»
«Конечно, я умею играть в шахматы! воинственно отозвался он. Я один из лучших ныне живущих шахматистов!»
«А я тебя одной рукой обыграю!» заявила Джина. За всю жизнь она играла в шахматы четыре раза.
«Хотел бы я, чтобы у тебя было что-нибудь, чего я хочу, медленно произнес Эрл. Я бы у тебя это отобрал».
Джина смерила его высокомерным взглядом: «Давай сыграем! Если проиграешь, отдашь мне то, чего хочу я».
«Нет!»
«Ха!» Джина смеялась, ее глаза сверкали.
Эрл покраснел: «Ладно, давай сыграем».
Джина взялась за рукоять пылесоса: «Только не сейчас». Она уже добилась большего, чем ожидала. Демонстративно оглянувшись, она прибавила: «Мне пора работать. Если госпожа Блэйскелл увидит, что я здесь, она обвинит тебя в попытке меня соблазнить».
Губы Эрла покривились, он хрюкнул.
«Он выглядит, как злобный русый кабанчик, подумала Джина. Но два миллиона долларов на дороге не валяются. И было бы еще хуже, если бы он был жирным кабанчиком». Она уже успела внушить ему желательную мысль. «Так что подумай о том, чтó ты хотел бы выиграть, сказала Джина. А мне пора работать».
Она удалилась из спальни, бросив на него последний взгляд через плечо Джина надеялась, что этот взгляд покажется загадочным.
* * *
Помещения для прислуги находились в основной, цилиндрической части Станции Эйберкромби. Джина тихонько сидела в углу столовой, наблюдая и слушая, пока прочие техники и горничные поглощали легкий завтрак: какао, щедро приправленное взбитыми сливками, пирожные и печенье, мороженое. Они обменивались раздраженными обрывистыми фразами, часто повышая голос. «Грош цена поверью о том, что толстяки благодушны и беззаботны», думала Джина.
Краем глаза она заметила господина Веббарда, проплывшего в столовую; лицо его напряглось и посерело от гнева.
Наклонив голову над колбой какао, Джина следила за стюардом из-под опущенных ресниц.
Веббард взглянул прямо на нее и поджал губы, его выпученные щеки тряслись. На какое-то мгновение казалось, что он устремится к ней, привлеченный силой раздражения как такового на каким-то образом он умудрился сдержаться. Стюард обвел взглядом столовую и заметил госпожу Блэйскелл. Ловко оттолкнувшись пальцами, он направился туда, где она завтракала за столом в конце помещения, закрепившись на сиденье, как положено, магнитами, пристегнутыми к комбинезону.
Нагнувшись над ней, Веббард стал что-то бормотать ей на ухо. Джина не могла расслышать его слова, но заметила, как изменилось выражение лица госпожи Блэйскелл, как ее глаза стали искать Джину по всей столовой.
Господин Веббард закончил драматическое повествование и явно почувствовал себя лучше. Он вытер вспотевшие ладони, используя с этой целью обширную поверхность темно-синих вельветовых штанов, и, быстро оттолкнувшись большим пальцем ноги, поплыл к выходной двери.
«Потрясающе!» думала Джина. Ее гипнотизировало тяжеловесное величие планетарного перемещения туши Веббарда по воздуху, ее завораживали заплывшее жиром, самодовольное лунообразное лицо с полузакрытыми тяжелыми веками розовощекое, без единой царапинки, родинки или морщинки, глянцевое и маслянистое, с несколькими округлыми, надувшимися подобно опухолям подбородками полусфера его груди раздвоенная громада его нижней половины, облаченная роскошным темно-синим вельветом все это чудо, проплывавшее мимо с неумолимой кинетической энергией баржи, везущей гору железной руды
Джина заметила наконец, что господа Блэйскелл подзывала ее к выходу, делая таинственные знаки маленькими толстенькими пальцами.
Госпожа Блэйскелл ждала Джину в небольшом вестибюле, который она называла своей «конторой»; на ее физиономии отражались, одна за другой, противоречивые эмоции.
«Господин Веббард сообщил мне важные сведения», сказала она, стараясь придать своему голосу всю возможную строгость.
Джина изобразила тревогу: «Про меня?»
Господа Блэйскелл решительно кивнула: «Господин Эрл пожаловался на то, что вы очень странно себя вели сегодня утром. В семь часов утра или даже раньше»
Джина ахнула: «Невероятно! Эрл до того обнаглел, что»
«Господин Эрл!» чопорно поправила ее начальница.
«Что вы, госпожа Блэйскелл! Мне едва удалось от него удрать!»
Госпожа Блэйскелл озадаченно моргнула: «Господин Веббард представил все это дело не совсем таким образом. Он говорит, что вы»
«Разве то, что он сказал, правдоподобно? Разве такое могло случиться, госпожа Би?»
«Ну нет, конечно, признала госпожа Блэйскелл, поставив локоть на стол, опираясь подбородком на ладонь и постукивая ногтем по зубам. Несомненно, все это выглядит нелепо, по ближайшем рассмотрении». Она посмотрела Джине в лицо: «Но как так получилось, что»
«Он позвал меня в спальню, а потом» Джина никогда не умела заставить себя плакать, но по меньшей мере закрыла лицо ладонями.
«Ну-ну, не надо так огорчаться, принялась ее утешать госпожа Блэйскелл. В любом случае, я не поверила Веббарду. Неужели он неужели» она не могла сформулировать вопрос.
Джина трясла головой: «Хотя старался изо всех сил!»
«Я так и знала! пробормотала госпожа Блэйскелл. А я-то думала, что он повзрослел и перестал заниматься чепухой».
«Чепухой?» Джина придала этому слову выражение, поставившее его в совсем другой контекст.
Госпожа Блэйскелл неловко отвела глаза: «Эрл прошел через несколько стадий развития трудно сказать, какая из них была самой неприятной Год тому назад нет, пару лет тому назад, потому что тогда Хьюго был еще жив, и вся семья держалась вместе Эрл насмотрелся земных фильмов настолько, что начал восхищаться земными женщинами, и все мы беспокоились по этому поводу. Слава богу, он сумел избавиться от этого нездорового пристрастия, но из-за него он стал еще больше стесняться и смущаться, госпожа Блэйскелл вздохнула. Если бы только одна из хорошеньких девушек на станции полюбила его такого, как он есть, за его блестящий ум Нет, все они так романтически настроены, их так привлекают пышные округлые тела и нежная плоть Короче, каждый раз, когда одна из них улыбается ему, бедняга Эрл уверен, что ее интересуют его деньги, а не он сам и, скажу я вам, скорее всего, так оно и есть! начальница задумчиво взглянула на Джину. И мне пришло в голову, что Эрл, может быть, снова поддался старым как бы это выразиться причудам. Не то, чтобы вы не были добропорядочной, прилежной горничной уверена, что вы делаете все возможное».