Тсаин повернулась, чтобы уйти, но тут же услышала топот копыт, угрожающе приближавшийся, как дробь барабана судьбы. Черный конь остановился прямо перед ней. Тсаин робко отступила в хижину все предупреждения Турджана пронеслись у нее в памяти. Но Тсаис спешилась и направилась к ней со шпагой наготове. Она уже замахнулась, чтобы нанести удар, когда глаза двух девушек встретились и Тсаис удивленно замерла.
Если бы кто-нибудь стал свидетелем этой сцены, ему пришло бы в голову, что никто никогда не видел ничего подобного. Две одинаковые красавицы в одинаковых белых бриджах, подвязанных на талии, с одинаково горящими глазами и растрепанными черными волосами, одинаково стройные и бледные, стояли лицом к лицу но лицо одной выражало ненависть к каждому атому мироздания, тогда как лицо другой с восхищением приветствовало жизнь.
Тсаис обрела дар речи: «Как это может быть, ведьма? Мы похожи, как две капли воды, но ты не я. Или на меня снизошло наконец благословение безумия, чтобы помрачить мое восприятие мира?»
Тсаин покачала головой: «Меня зовут Тсаин. Ты, Тсаис моя сестра, мы близнецы. Поэтому я должна тебя любить, а ты должна любить меня».
«Любить? Я не люблю никого и нечего! Я должна тебя убить и тем самым избавить мир от еще одного исчадия зла!» Она снова замахнулась шпагой.
«Нет! отчаянно вскрикнула Тсаин. Почему ты желаешь мне зла? Я на сделала ничего плохого!»
«Плохо уже то, что ты существуешь! Кроме того, ты издеваешься надо мной и оскорбляешь меня, явившись сюда в моем безобразном обличье!»
Тсаин рассмеялась: «Безобразном? Этого не может быть. Турджан говорит, что я красавица. Поэтому ты тоже красавица».
Бледное лицо Тсаис окаменело: «Ты надо мной смеешься».
«Ни в коем случае! Ты на самом деле прекрасна».
Острие шпаги Тсаис опустилось к земле. Ее лицо расслабилось, стало задумчивым: «Красота! Что такое красота? Может ли быть, что я лишена способности видеть, как все, что какой-то демон искажает мое зрение? Скажи мне: как увидеть красоту?»
«Не знаю, призналась Тсаин. Для меня это очень просто. Разве радужные переливы неба не прекрасны?»
Тсаис с изумлением посмотрела вверх: «Эти режущие глаза сполохи? Они вызывают либо раздражение, либо уныние, но в любом случае омерзительны».
«Смотри, как изящны эти цветы хрупкие, очаровательные!»
«Паразиты! Причем они отвратительно воняют».
Тсаин была в замешательстве: «Не знаю, как объяснить тебе красоту. По-моему, ты ничему не радуешься. Что-нибудь приносит тебе удовлетворение?»
«Только убийство и разрушение. Надо полагать, в убийстве и разрушении есть красота».
Тсаин нахмурилась: «Я сказала бы, что убийство и разрушение это зло».
«Ты на самом деле так думаешь?»
«Я в этом убеждена».
Тсаис снова задумалась: «Как же я могу решить, чтó мне следует делать? Я знала, чтó делать а теперь ты говоришь, что это зло!»
Тсаин пожала плечами: «Я прожила всего несколько дней, мне не хватает мудрости. Но я знаю, что всё живое появляется на свет, чтобы жить. Турджан мог бы тебе это объяснить гораздо лучше меня».
«Кто такой Турджан?» поинтересовалась Тсаис.
«Очень добрый человек, отозвалась Тсаин. Я его очень люблю. Мы скоро улетим на Землю, где небо огромное, глубокое и темно-синее».
«На Землю Если бы я улетела на Землю, смогла бы я найти красоту и любовь?»
«Может быть. Твой мозг способен понять красоту, а твоя собственная красота привлечет любовь».
«Тогда я больше не буду убивать невзирая на отвращение ко всему, что я вижу. Я попрошу Панделюма отправить меня на Землю».
Тсаин сделала шаг вперед, обняла Тсаис и поцеловала ее: «Ты моя сестра, и я тебя буду любить».
Тсаис оцепенела. «Разорви ее на куски! Проткни шпагой! Укуси ее!» кричал ее мозг, но какое-то другое, более глубокое побуждение начало согревать ее взволнованную кровь, исходя из каждой клетки тела, и наполнило ее внезапной волной теплоты. Тсаис улыбнулась: «Хорошо! Я люблю тебя, сестра моя! Я больше не буду убивать, я найду и познаю красоту на Земле или умру».
Тсаис вскочила в седло и ускакала прочь, чтобы искать любовь и красоту на Земле.
Тсаин стояла у входа в землянку, провожая глазами сестру, удалявшуюся в переливающийся радужными бликами лес. Кто-то позвал ее к ней спешил Турджан.
«Тсаин! Эта сумасшедшая на тебя напала? он не стал дожидаться ответа. Довольно! Я испепелю ее одним проклятием, чтобы она больше никому не причиняла боль!»
Он повернулся лицом к лесу, чтобы произнести ужасное заклинание огненной струи, но Тсаин зажала ему рот: «Нет, Турджан, молчи! Она обещала больше не убивать. Она попросит Панделюма отправить ее на Землю, где она будет искать то, чего не может найти в Эмбелионе».
Турджан и Тсаин стояли и смотрели вслед фигуре наездницы, исчезавшей за стволами где-то в многоцветных холмах.
«Турджан!» сказала Тсаин.
«Я тебя слушаю».
«Когда мы будем на Земле, ты найдешь мне черного коня такого, как у Тсаис?»
Турджан рассмеялся: «Конечно!» И они направились обратно к усадьбе Панделюма.
2. Волшебник Мазириан
Погрузившись в глубокое раздумье, волшебник Мазириан бродил по своему саду. Ветви, усеянные всевозможными опьяняющими фруктами, протягивались над его головой, цветы подобострастно кланялись, когда он проходил мимо. Высунувшись на вершок из грядки, глазки мандрагор, тусклые, как агаты, следили за поступью его мягких черных туфель. Таков был сад Мазириана три террасы, покрытые странной и чудесной растительностью. Клумбы переливалась радужными бликами, роскошные соцветия пульсировали, как морские анемоны пурпурные, зеленые, сиреневые, розовые, желтые. Деревья, напоминавшие перистые зонты, создавали пеструю тень; другие подмигивали листвой, блестевшей, как металлическая фольга, причем каждый отдельный лист отливал оттенком того или иного металла меди, серебра, синего тантала, бронзы, зеленого иридия. Здесь пучки светящихся пузырьков осторожно пробивались среди глянцевых темно-зеленых листьев, там куст красовался сотнями трубчатых соцветий, тихо насвистывавших мелодии древней Земли, каждое по-своему музыку, навевавшую воспоминания о рубиновых солнечных лучах, о родниковой воде, сочившейся в черноземе, о ленивых дуновениях ветерка. А за плотной зеленой изгородью таинственной стеной вырастали высокие стволы темного леса. В эти последние дни земного бытия никто уже не мог указать с уверенностью местонахождение всех окружающих лощин и лужаек, ложбин и омутов, укромных прогалин, полуразрушенных павильонов, выгоревших на солнце парковых «капризов», оврагов и пригорков, ручьев, заводей и прудов, лугов, рощ, перелесков и скальных обнажений.
Нахмурившись и заложив руки за спину, Мазириан продолжал задумчиво бродить туда-сюда по волшебному саду. Некая особа возбуждала в нем замешательство, сомнения и пламенную страсть: женщина, обитавшая в лесу привлекательнейшее существо! Она насмешливо подъезжала к ограде на черном коне, глаза которого сверкали, как золотистые кристаллы, однако всегда держалась настороже. Мазириан неоднократно пытался ее поймать, но каждый раз наездница ускользала все его обольщения, угрозы и ухищрения были напрасны.
По саду разнесся вопль смертельного ужаса. Ускорив шаги, Мазириан обнаружил крота, грызущего стебель животно-растительного гибрида. Волшебник убил вредителя; вопли почти затихли, превратившись в глухие задыхающиеся стоны. Мазириан погладил ворсистый лист, и красный зев гибрида зашипел от удовольствия.
После этого растение произнесло: «К-к-к-к-к-к-к» Мазириан нагнулся, поднял грызуна за хвост и поднес его к красному зеву. Зев поглотил тельце вредителя, скользнувшее в подземный желудочный пузырь. Из глотки растения послышались булькающие звуки, последовала отрыжка; Мазириан с удовлетворением наблюдал за происходящим.
Солнце уже спускалось к горизонту настолько потускневшее и покрасневшее, что в зените уже можно было видеть звезды. И теперь Мазириан почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Скорее всего, это была та самая женщина из леса она и раньше нарушала его покой таким же образом. Волшебник стоял не шевелясь, пытаясь уловить, откуда исходил ее взгляд.
Мазириан выкрикнул заклинание, вызывавшее оцепенение. Животно-растительный гибрид у него за спиной стал жестким и неподвижным; неподалеку мягко упал на землю огромный зеленый мотыль. Волшебник быстро развернулся на каблуках. Вот она, на краю леса! Ближе, чем когда-либо! Пока он приближался, женщина не двигалась. Молодые глаза старца Мазириана сверкнули. Он заключит ее в своей усадьбе, в каземате из зеленого стекла. Он испытает ее мозг огнем и холодом, болью и наслаждением. Она будет подавать ему вино и принимать восемнадцать поз обольщения при желтом свете мерцающих лампад. Возможно, ее подослали следить за ним в таком случае Мазириану следовало немедленно выяснить всю подноготную, ибо никого на древней Земле он не мог назвать своим другом, и ему приходилось непрерывно охранять свой сад.
Незнакомка была всего лишь в двадцати шагах но тут же послышался глухой топот черных копыт: наездница развернула коня и ускакала в лес.
Волшебник в ярости сбросил на землю свой плащ. Ее что-то защищало противозаклятие или охранная руна причем она неизменно появлялась именно тогда, когда Мазириан был меньше всего готов к преследованию. Чародей вглядывался в сумрачные глубины леса: вот ее бледный силуэт появился на фоне багровеющих закатных лучей, вот он погрузился в черную тень наездница исчезла Кто она ведьма? Приезжала ли она по своей прихоти или что гораздо вероятнее посылал ли ее враг, чтобы мучить его тревожными опасениями? Если так, кто повелевал назойливой посетительницей? Это мог быть принц Кандив Златокудрый из Кайина, у которого Мазириан выпытал секрет омоложения. Это мог быть Азван-астроном. Или Турджан? Вряд ли Турджан. Лицо Мазириана озарилось приятным воспоминанием Но он отбросил эту мысль. По меньшей мере он мог проверить, не замешан ли тут Азван. Волшебник направился в лабораторию и подошел к столу, на котором покоился прозрачный хрустальный куб, окруженный дрожащим красным и синим ореолом. Мазириан достал из шкафа бронзовый гонг и серебряный молоток. Постучав по гонгу молотком, он извлек из него мягкий гулкий звон, разнесшийся по лаборатории и за ее пределы, по всему саду и дальше. Он ударил в гонг еще и еще раз. Внезапно в хрустальном кубе появилось лицо Азвана, искаженное болью и непритворным ужасом.
«Пощади, Мазириан! взмолился Азван. Не бей по резонатору моей жизни!»
Рука Мазириана, замахнувшаяся молотком, задержалась: «Ты шпионишь за мной, Азван? Подсылаешь ко мне ведьму, чтобы она похитила гонг?»
«Не я, маэстро, не я! Мне слишком дорога жизнь!»
«Ты должен доставить ко мне эту женщину, Азван! Это приказ!»
«Невозможно, маэстро! Я даже не знаю, ктó она и каковы ее побуждения!»
Мазириан притворился, что вот-вот снова ударит по гонгу. Но Азван разразился настолько исступленным потоком просьб и заверений, что Мазириан с отвращением опустил молоток и спрятал магический гонг в шкафу. Лицо Азвана постепенно растворилось в прозрачной глубине приемника, и вскоре переливчатый хрустальный куб на столе стал таким же, как прежде.
Мазириан поглаживал подбородок. По всей видимости, ему надлежало поймать девушку самостоятельно. Позже, когда черная ночь окутает лесную чащу, он найдет в своих книгах заклинания, позволявшие безопасно и незаметно передвигаться по лесным прогалинам, где его подстерегали непредсказуемые опасности. Следовало выбрать мучительные, глубоко проникающие формулы, сначала приводящие обычного человека в замешательство, а затем вызывающие безумие. Благодаря усердным упражнениям, Мазириан мог запомнить до четырех самых грозных заклинаний одновременно или не больше шести не столь губительных.
Отложив на время этот проект, волшебник подошел к продолговатому растильному чану, ярко озаренному зеленым светом. Под поверхностью прозрачной жидкости покоилось тело мужчины, в зеленом зареве производившее пугающе призрачное впечатление, но отличавшееся прекрасным сложением. Широкоплечее и узкое в бедрах, тело обладало длинными мускулистыми ногами со слегка изогнутыми ступнями, скуластое лицо сохраняло безмятежно-суровое выражение, голову окружали пыльно-золотистые кудри.
Мазириан внимательно разглядывал существо, выращенное из единственной клетки. Творению не хватало только одного разума, но волшебник не знал, как вселить в него разум. Этот секрет был известен Турджану из Миира, а Турджан Мазириан мрачно прищурился, взглянув на люк, закрывавший отверстие в полу упрямо отказывался раскрыть свою тайну.
Мазириан вернулся к задумчивому созерцанию тела, лежавшего в чане. Неужели нельзя было придать этой идеальной фигуре правильно организованный, послушный мозг? Что ж, попытка не пытка. Волшебник включил устройство, откачивавшее жидкость из чана, и вскоре обнаженное тело лежало, поблескивая влажной кожей, ничем не защищенное от ярко-зеленых лучей. Мазириан впрыснул в шею существа каплю заранее приготовленного препарата. Тело вздрогнуло. Глаза открылись, но тут же зажмурились, ослепленные зеленым заревом. Мазириан повернул в сторону рефлектор излучателя.
Существо в чане слегка пошевелило руками и ногами неуверенно, словно не понимая, как пользоваться конечностями. Мазириан напряженно наблюдал за происходящим: возможно, ему так-таки удалось найти подходящий рецепт синтеза мозга?
«Сядь!» скомандовал Мазириан.
Существо сосредоточило глаза на лице волшебника в нем явно пробуждались естественные мышечные рефлексы. Совершенно неожиданно оно с гортанным ревом выскочило из чана и схватило Мазириана за горло. Мазириан, человек здоровый и сильный, пытался вырваться, но мускулистая бестия болтала его в воздухе, как тряпичную куклу.
Несмотря на все его чары, Мазириан был беспомощен. Он уже истратил цепенящее заклинание и в данный момент не помнил никакого другого. В любом случае, он не смог бы произнести какую-либо многосложную формулу, искажающую пространство-время ему стиснула горло бешеная хватка.
Отступая, волшебник нащупал рукой горлышко свинцовой бутыли. Размахнувшись, он огрел существо бутылью по голове ожившее тело пошатнулось и распласталось на полу.
Не слишком огорченный результатом эксперимента, Мазириан разглядывал лежавшую у него под ногами влажную фигуру. Существо продемонстрировало успешную координацию функций спинного мозга. Мазириан присел за стол и приготовил белую смесь. Приподняв златокудрую голову своего создания, он влил ему в рот это зелье. Существо ожило, открыло глаза, приподнялось на локтях. Безумие покинуло его, но волшебник напрасно искал в нем признаки сознания. Редко мигавшие глаза существа оставались пустыми, как у ящерицы.
Мазириан раздраженно покачал головой. Он подошел к окну мрачный силуэт наклонившего голову волшебника выделялся четкой черной тенью на фоне овального стекла Снова допросить Турджана? Турджан не выдал свой секрет даже под самой изощренной пыткой. Тонкие губы Мазириана иронически покривились. Может быть, если прибавить еще один поворот
Солнце уже зашло, волшебный сад Мазириана погрузился в сумерки. Раскрылись ночные белые цветы, и заключенные в них серые мотыльки выпорхнули, перелетая с одной клумбы на другую. Мазириан распахнул люк в полу лаборатории и стал спускаться по лестнице ниже, ниже, еще ниже Наконец он повернул под прямым углом направо в коридор, освещенный желтым пламенем вечных светильников. За спиной остались его пещерные грибные грядки, справа в стене была устроена крепкая дубовая дверь, окованная чугуном и запертая на три замка. Впереди, скрывались во мраке каменные ступени, ведущие дальше вниз.
Мазириан открыл три замка и распахнул дверь настежь. В помещении за дверью ничего не было, кроме каменного пьедестала с установленной на нем застекленной сверху квадратной коробкой примерно метровой ширины и высотой сантиметров двенадцать. В коробке по сути дела, в устроенном вдоль ее стенок проходе с четырьмя поворотами по углам двигались две небольшие фигурки: преследователя и преследуемого. Хищником был маленький дракон с яростно горящими красными глазами и отвратительной клыкастой пастью. Жертвой был человечек в два раза меньше дракона обнаженный, с решительным лицом и длинными черными волосами, стянутыми медным обручем. Лилипут бежал чуть быстрее преследователя, неустанно продолжавшего погоню и применявшего кое-какие уловки: время от времени дракончик уставал от попыток дотянуться до человечка зубами, поворачивал назад и прятался за углом на тот случай, если человечек не обернется вовремя и неосторожно забежит за угол. Но лилипут, бдительно следивший за поведением дракончика, все время умудрялся избегать зубов преследователя. Человечком был Турджан, которого Мазириан, применив несколько подлых трюков, пленил две недели тому назад, уменьшил в размерах и заключил в застекленную коробку.