Мазириан с удовольствием наблюдал за тем, как рептилия прытко бросалась на человека, как только тот останавливался, чтобы перевести дыхание но человек каждый раз успевал оставаться за пределами досягаемости. Мазириан подумал, что пора было дать обоим передохнуть и накормить их. Он опустил панели, перегородившие квадратный проход по углам и разделившие его на две половины: в одной остался человек, в другой дракон. Поставив каждому по наперстку с водой, он подбросил им по кусочку мяса.
Турджан тут же опустился на дно коробки, прислонившись спиной к стенке.
«Ага! сказал Мазириан. Ты устал? Хочешь отдохнуть?»
Турджан закрыл глаза и молчал. Ход времени и весь мир уже не имели для него никакого значения. Единственной реальностью были серый коридор и бесконечное бегство. Иногда, не слишком регулярно, его кормили и позволяли несколько часов подремать.
«Вспомни о синем небе, говорил Мазириан, о серебристых звездах, о твоем замке Миир над рекой Дерной, подумай о том, как хорошо и вольно гулять по лугам!»
Мышцы вокруг рта Турджана чуть дрогнули.
«Ты мог бы раздавить дракона каблуком подумай только!»
Турджан поднял голову: «Я предпочел бы свернуть шею тебе, Мазириан».
Мазириан ухом не повел: «Расскажи, как ты прививаешь разум существам, выращенным в чанах. И я выпущу тебя на свободу».
Турджан рассмеялся смехом сумасшедшего: «Рассказать тебе? И что дальше? Сразу после этого ты сваришь меня в кипящем масле!»
Уголки тонких губ Мазириана капризно опустились: «Негодяй, я знаю, как заставить тебя говорить! Ты все расскажешь, даже если твой рот будет набит ватой и воском, а потом заклеен! Завтра я обнажу нерв в твоей руке и проведу по нему наждачной тканью!»
Маленький Турджан, вытянув ноги поперек прохода в коробке, пил воду и молчал.
«Сегодня ночью, произнес Мазириан нарочито зловещим тоном, я добавлю еще один угол. Теперь тебе придется бегать по пятиугольнику».
Турджан отвлекся от наперстка с водой и взглянул наверх, на врага, склонившегося над стеклянной крышкой, после чего снова стал прихлебывать воду. В пятиугольном проходе оставалось бы меньше времени на то, чтобы заметить появившееся из-за поворота чудовище и начать от него убегать.
«Завтра, продолжал Мазириан, тебе потребуется все твое проворство». Волшебнику пришла в голову новая мысль: «Но даже от этого испытания я тебя избавлю, если ты поможешь мне решить одну проблему».
«В чем состоит твое затруднение, чокнутый чародей?»
«Меня преследует наваждение в образе женщины. Я хотел бы ее поймать! одна мысль о такой возможности заставила затуманиться глаза волшебника. По вечерам она приезжает к ограде моего сада на огромном черном коне ты ее знаешь, Турджан?»
«Нет, понятия не имею», Турджан продолжал понемногу прихлебывать воду.
Мазириан продолжал: «Она достаточно владеет магией, чтобы оградить себя от второго гипнотического заклинания Фелойуна. Или, возможно, кто-то снабдил ее охранной руной. Когда я к ней приближаюсь, она скрывается в лесу».
«Так что же?» спросил Турджан, закусывая предоставленным Мазирианом кусочком мяса.
«Кто эта женщина?» настаивал Мазириан, опустив кончик длинного носа над головой миниатюрного пленника.
«Откуда мне знать?»
«Я должен ее поймать! теперь Мазириан говорил скорее с самим собой, нежели с пленником. Но какие для этого выбрать заклинания? Какие заклинания?»
Турджан смотрел вверх, хотя гигантскую физиономию волшебника трудно было разглядеть она расплывалась за стеклом: «Освободи меня, Мазириан и, даю слово избранного иерарха Марам-Ора, я приведу к тебе эту девушку!»
«Как ты это сделаешь?» с подозрением спросил волшебник.
«Надену сапоги-скороходы, вооружусь горстью заклинаний и настигну ее в лесу».
«У тебя это получится не лучше, чем у меня, возразил Мазириан. Свободу ты получишь только тогда, когда разъяснишь методы выращивания разумных существ. А за женщиной на черном коне я буду охотиться сам».
Турджан опустил голову, чтобы волшебник не мог прочесть выражение в его глазах. Немного погодя Турджан спросил: «И что будет со мной, Мазириан?»
«Тобой я займусь, когда вернусь».
«Что, если ты не вернешься?»
Мазириан погладил подбородок и улыбнулся, обнажив мелкие белоснежные зубы: «Если бы не твой проклятый секрет, дракон сожрал бы тебя уже сию минуту!»
Волшебник поднялся по каменной лестнице. В полночь он все еще сидел в лаборатории, перелистывая страницы томов в кожаных переплетах и листы, беспорядочно вложенные в папки Когда-то были известны больше тысячи рун, заклинаний, магических формул, проклятий и чар. Просторы Великого Мофолама Асколаис, Кочикский Айд, Альмерия на юге, степи Рухнувшей Стены на востоке буквально кишели всевозможными чародеями и кудесниками, самым влиятельным из которых слыл архинекромант Фандаал. Фандаал сам сформулировал сотню заклинаний хотя ходили слухи, что формулы великого мага ему нашептывали демоны. Понтесилья Благочестивый, правивший в те времена Великим Мофоламом, подверг Фандаала пыткам и, наутро после ужасной ночи, казнил его, а затем запретил колдовство по всей своей империи. Чародеи Мофолама разбежались по щелям, как тараканы, испуганные внезапно включенным светом; их знания постепенно рассеивались и подвергались забвению до тех пор, пока Солнце не стало темнеть над одичавшим Асколаисом, пока белокаменный город Кайин не стал превращаться в руины. Ныне оставались известными лишь сто заклинаний, причем Мазириану были доступны семьдесят три мало-помалу, посредством махинаций и переговоров, он приобретал другие.
Мазириан выбрал из книг надлежащие формулы и, приложив немалые усилия, запечатлел в уме пять заклинаний: «Фазовращатель Фандаала», «Второе гипнотическое заклинание Фелойуна», «Великолепный призматический спрыск», «Заклятие неистощимой бодрости» и «Вызов непроницаемой сферы». Закончив этот труд, Мазириан выпил вина и улегся на койку.
На следующий день, незадолго перед заходом Солнца, Мазириан отправился на прогулку по саду. Ему не пришлось долго ждать. Пока он разрыхлял почву вокруг корней лунных гераней, топот копыт возвестил о прибытии предмета его вожделений.
Она держалась в седле, гордо выпрямившись молодая женщина изысканного телосложения. Медленно наклонившись, чтобы, паче чаяния, не спугнуть красавицу, Мазириан надел сапоги-скороходы и застегнул их над коленями.
Поднявшись во весь рост, он воскликнул: «Прекрасная незнакомка! Ты снова здесь. Что ты делаешь в моем саду по вечерам? Восхищаешься розами? Их алые лепестки насыщены свежей кровью. Если сегодня ты останешься со мной, я подарю тебе одну из этих роз».
Мазириан сорвал розу с ветки содрогнувшегося куста и начал потихоньку приближаться к наезднице, сопротивляясь настойчивым порывам сапог-скороходов. Он успел сделать только четыре шага, когда женщина ударила коня коленями по ребрам и поскакала прочь, скрываясь между древесными стволами.
Мазириан позволил сапогам сорваться с места и мчаться со всей возможной скоростью. Сапоги совершали, один за другим, частые длинные прыжки Мазириан пустился в погоню.
Так волшебник оказался в сказочном лесу. Со всех сторон покрытые мхом, вздувшиеся в основаниях стволы извивались к небу, поддерживая высокие кроны. Солнечные лучи то и дело пробивались сквозь листву, разбрасывая карминовые блики по лесной подстилке. В тени покачивались на длинных стеблях бледные цветы и хрупкие нежные грибы; в эти последние годы Земли природа не торопилась и словно отдыхала от потрясений минувшего.
Но Мазириан торопился сапоги-скороходы несли его гигантскими скачками. Черный конь, однако, постоянно опережал его, не прилагая никаких особенных усилий.
Женщина с черными волосами, развевавшимися подобно вымпелу, проехала уже несколько лиг. Она обернулась, и Мазириан увидел ее лицо лицо недостижимой мечты. Наездница пригнулась к гриве черный конь с золотистыми глазами понесся с удвоенной прытью и вскоре скрылся из виду. Теперь, чтобы не сбиться с пути, Мазириану приходилось разыскивать следы копыт.
Сапоги-скороходы начинали терять пружинистую бодрость они бежали уже давно и быстро. Гигантские прыжки становились короче и тяжелее, но черный конь, судя по следам, тоже устал и бежал уже не галопом, а мелкой рысью. Через некоторое время Мазириан вышел из леса на луг и увидел пасущегося коня, без наездницы. Волшебник тут же остановился. Перед ним было обширное открытое пространство, поросшее нежной травой. Следы вели на луг, но, судя по тем же следам, конь не покидал пастбище. Следовательно, женщина спешилась где-то раньше и ничто не позволяло Мазириану определить, где именно. Он попробовал приблизиться к коню, но животное отпрянуло и ускакало в лес. Волшебник не пытался догнать его он обнаружил, что чудесные сапоги обмякли и больше не работали.
Мазириан отшвырнул сапоги, проклиная этот день и свою неудачу. Раздраженно завернувшись в плащ, он направился назад по тропе на лице его застыло выражение злобного напряжения.
В этой части леса часто встречались обнажения черной и темно-зеленой скальной породы, базальта и серпентинита предвестники утесов, возвышавшихся над рекой Дерной. На одном из таких каменных выступов Мазириан заметил маленького человечка верхом на стрекозе. Кожа лесного эльфа отливала зеленоватым блеском; на нем была легкая полупрозрачная накидка, а в руке он держал копье в два раза длиннее своего роста.
Мазириан остановился. Человечек смотрел на волшебника молча и неподвижно.
«Ихневмон, ты видел, как здесь проходила женщина моей расы?» спросил Мазириан.
Поразмыслив пару секунд, зеленый человечек кивнул: «Видел».
«Где она теперь?»
«А что ты мне дашь, если я тебе скажу?»
«Соль столько, сколько сможешь взять».
Эльф-ихневмон покрутил копьем в воздухе: «Соль? Зачем она мне? Странник Лианэ приносит соль вождю Данданфлоресу столько, что всему племени хватает».
Мазириан мог представить себе, за какие услуги трубадур-разбойник платил эльфам солью. Эльфы-ихневмоны, стремительно летавшие на стрекозах, знали обо всем, что происходило в лесу.
«Ампулу елея, выжатого из лепестков теланксиса?»
«Хорошо! уступил эльф. Покажи флакон».
Мазириан продемонстрировал ампулу.
«Она свернула с тропы у расщепленного молнией дуба он неподалеку и спустилась в речную долину. Это кратчайший путь к озеру».
Мазириан положил ампулу на камень рядом со стрекозой и поспешил к искореженному дубу над рекой. Тем временем ихневмон спешился и привязал ампулу к брюшку стрекозы рядом с мотком тончайшей пряжи, который женщина дала ему, чтобы он направил волшебника ей вдогонку.
Повернув в долину там, где рос расщепленный дуб, Мазириан нашел следы среди опавших листьев. Перед ним к реке полого спускалась широкая просека. По обеим сторонам просеки выстроились частые стволы лесной чащи; там, где их озаряли лучи заходящего Солнца, они казались пропитанными кровью, а с другой стороны угольно-черными. Тень с западной стороны была настолько глубокой, что волшебник не приметил тварь, сидевшую на упавшем трухлявом дереве он почувствовал ее присутствие только тогда, когда она уже приготовилась броситься ему на спину.
Мазириан отпрянул, повернувшись лицом к опять присевшему в угрожающей позе деоданду: атлетически сложенному, красивому человекообразному существу с матовой черной кожей и раскосыми глазами-щелочками.
«Привет, Мазириан! деоданд говорил тихо и вкрадчиво, но эхо его голоса разносилось по всей просеке. Ты, я вижу, забрел далеко в лес».
Мазириан знал, конечно, что деоданды обожали человеческое мясо. Каким образом девушка избежала нападения? Ее следы вели вниз, вдоль тенистой чащи.
«Я кое-кого ищу, деоданд. Если ты ответишь на мои вопросы, я обещаю скормить тебе человека».
Деоданд смерил волшебника хищным взглядом с головы до ног, его глаза сверкнули: «Твоя плоть подойдет не хуже плоти любого другого. Надо полагать, ты вооружился мощными заклинаниями?»
«Разумеется. Как давно здесь проходила девушка? Торопилась она или нет? Кто-нибудь ее сопровождал? Отвечай и я накормлю тебя человечиной, когда это тебя устроит, в условленное время».
Деоданд издевательски оскалился: «Мазириан, ты ослеп? Она все еще на просеке смотри!» Хищник протянул угольно-черную руку. Мазириан повернулся в ту сторону, но тут же отпрыгнул в сторону деоданд снова на него бросился. На этот раз с уст волшебника гневно сорвалась многосложная формула фазовращателя Фандаала. Ступни деоданда оторвались от земли, его подбросило высоко в воздух, где он принялся безудержно кувыркаться то быстрее, то медленнее, то взмывая над кронами деревьев, то падая почти к самой земле. Мазириан с усмешкой наблюдал за этими пертурбациями, после чего опустил черное тело пониже и заставил его кружиться равномерно, на одном уровне.
«Как ты хочешь умереть быстро или медленно? поинтересовался волшебник. Помоги мне, и я убью тебя сразу. Иначе ты поднимешься под облака туда, где кормятся пельграны».
Деоданд хрипел, задыхаясь от ярости и страха: «Да выколет тебе глаза темный дух Фиала! Пусть Краан обольет кислотой твой обнаженный мозг!» Людоед продолжал сыпать настолько ужасными проклятиями, что Мазириан вынужден был пробормотать несколько противосглазов.
«Так улетай же!» сказал волшебник и взмахнул рукой. Болтающее руками и ногами черное тело воспарило высоко над лесом и стало медленно кружиться в малиновых лучах заходящего Солнца. Уже через несколько секунд пятнистая тварь, подобная гигантской летучей мыши с клювом, подлетела к деоданду и вцепилась ему в ногу. Отчаянно брыкаясь, деоданд сумел отбросить ее, но к нему уже приближались другие черные тени, порхающие на фоне заката.
«Отпусти, Мазириан! донесся слабый крик из неба. Я скажу все, что знаю!»
Мазириан опустил деоданда ближе к земле.
«Она здесь пробежала перед тем, как появился ты. Я готовился на нее напасть, но она отпугнула меня горстью колдовского порошка. В конце просеки она повернула и спустилась по тропе к реке. Тропа эта ведет мимо логова Франга. Ей конец, потому что Франг будет сосать ее кровь, пока она не умрет».
Мазириан погладил подбородок: «Она запаслась заклинаниями?»
«Не знаю. Чтобы спастись от демона Франга, нужны могущественные чары».
«Что еще ты можешь рассказать?»
«Ничего».
«Тогда умри!» Мазириан заставил людоеда вертеться все быстрее и быстрее, с огромной скоростью, пока его фигура не превратилась в сплошное размытое пятно. Из пятна послышался сдавленный вой, после чего тело деоданда разорвалось: голова пулей пронеслась по воздуху и упала в нижней части просеки; руки, ноги, внутренности разлетелись во все стороны.
Мазириан продолжил путь. В нижнем конце просеки тропа круто спускалась к реке по темно-зеленым уступам серпентинита. Солнце уже зашло, долина наполнилась сумраком. Мазириан вышел на речной берег и направился вниз по течению туда, где вдали блестели воды Санры, озера сновидений.
В воздухе повеяло зловещей вонью разложения и гниющих отбросов. Теперь Мазириан продвигался вперед осторожнее, так как логово упыря-медведя Франга было где-то неподалеку; волшебник уже ощущал присутствие черной магии, настойчивых грубых чар, способных оказаться сильнее его изощренных заклинаний.
Послышались голоса хриплые гортанные возгласы Франга и задыхающиеся вопли ужаса. Мазириан выглянул из-за выступа скалы, чтобы определить, откуда доносились эти звуки.
Логовом Франгу служил обширный альков под навесом скалы, где упырь устроил зловонную подстилку из подгнившей соломы и шкур. Рядом он соорудил нечто вроде примитивного загона, в котором сидели три женщины, покрытые многочисленными кровоподтеками; на лицах женщин застыло выражение безысходного ужаса. Франг похитил их на берегу озера, где обитало племя, рыбачившее на баржах из бревен, переплетенных шелковыми лентами. Теперь пленницы наблюдали за тем, как упырь принуждал к подчинению только что пойманную жертву. Серое человеческое лицо кровопийцы нетерпеливо гримасничало он пытался сорвать с девушки блузу-безрукавку почти человеческими руками. Но та проявляла невероятную ловкость, уклоняясь от приближения огромного потного тела упыря. Мазириан прищурился: несомненно, здесь дело не обходилось без магии!